Глава тридцать шестая
Через месяц, когда мы прогуливались в парке с Грозовой Тучкой (мы теперь часто гуляли с ней в пятницу вечером), я получила сообщение от Золани. Она просила у меня еще десять сумок. От радости я даже запрыгала на месте. Людям действительно нравятся мои сумки!
Тучка тоже была безумно за меня рада. В последнее время мы много общались, бродя вместе по лавочкам, где торговали подержанными вещами. Они стали настоящей сокровищницей для моих сумок. Я находила там винтажные пуговицы, красивейшие застежки, а один раз даже откопала настоящую сумочку от Шанель. Еще недавно я бы охнула при виде брендовой вещицы, а теперь, немного подумав, разобрала ее на части и включила их в одно из своих пляжных творений. Кощунство, да и только.
А через месяц поступил еще один заказ. Затем еще и еще. Вскоре я поняла, что уже не справляюсь. Похоже, пришла пора уходить с основной работы.
Я даже не верила, что все происходит именно со мной, это походило на какой-то немыслимый сон. Но однажды я увидела на улице женщину с моей сумкой, и все вдруг стало необычайно реальным. Мне хотелось броситься к незнакомке и закричать: это я, я сделала!
– Знаешь, детка, тебе нужно придумать собственную марку. Эти сумки разлетаются как горячие пирожки, – в один прекрасный день заявила мне Золани.
– Ну… даже не знаю.
– Обычно это собственное имя. Ну там, Кристиан Диор, Луи Виттон… и так далее.
– Я знаю. Но Энни Андерсон звучит так обыденно!
– Что ж, надо решаться. У меня такое чувство, что твои сумочки ждет большое будущее.
– Пожалуй, я могла бы назвать свою марку «Энни Энн», – вырвалось у меня.
При звуке этого имени я ощутила легкий укол боли.
Золани на мгновение задумалась.
– Игриво, небрежно, забавно и звучно. Да, Энни Энн – то, что надо! – Она крепко обняла меня. – Энни, вместе мы горы свернем!
В тот вечер я вернулась домой в приподнятом настроении и решила приготовить себе настоящий ужин, дополнив его бокалом хорошего вина (а не дешевого пойла из картонной коробки). Я уже уселась за стол, как вдруг зазвонил телефон.
Тот же номер, с которого мне приходили по средам мои счастливые «будилки»! Это он звонит! Я сорвалась со стула и заметалась по комнате. Что же делать? Стоит ли вообще брать трубку? Сделав пару глубоких вдохов, я все-таки нажала на кнопку.
– Алло, это Энни.
– Привет.
Ох уж этот американский акцент! Сердце у меня в груди затрепыхалось. Да что там, заколотилось.
– Привет! – Я старалась не выдавать своего волнения.
Пауза. Немыслимо долгая пауза.
– Ну что, привет? – снова произнес Крис.
– Привет.
Что уж там, не самая удачная беседа в моей жизни. Но если во рту у Криса пересохло, как и у меня, если сердце бешено колотилось, вряд ли можно было упрекнуть его в немногословии.
– Как дела? – спросил он.
– Все хорошо. Ты как?
– Круче не бывает, – произнес он без воодушевления.
И снова пауза. Не такая мучительная, но все же…
– Как там Йоханнесбург?
– Все так же. Жара. А как Лос-Анджелес?
– Ужасно.
– Почему?
– Тебя здесь нет.
Пауза.
Стоит ли ему говорить мне такие вещи?
– Мне, наверно, не следовало говорить тебе этого, Энни…
– Даже не знаю.
– Ну-у-у, – протянул Крис, – кто сказал, что мы не можем быть друзьями? Да и времени уже прошло достаточно.
– О чем ты?
– Я прочел об этом в «Космополитене». Если верить этим ребятам, четырех месяцев, недели, двух дней и… постой-ка…
Снова пауза.
– И двенадцати часов вполне достаточно, чтобы завязать дружбу с бывшим партнером. Не то чтобы я считал все до секунды.
– Конечно, нет.
Я не стала говорить Крису, что сама прекрасно помню, сколько времени прошло с тех пор, как мы расстались.
– Ну что, можем мы быть друзьями? – снова спросил Крис.
Я задумалась. Что и говорить, заманчивое предложение. Я успела соскучиться по нему. Соскучиться по его чувству юмора, по его улыбке. Особенно по улыбке! Но не помешает ли мне это раз и навсегда разлюбить его? Что, если наше общение лишь продлит мои страдания?
– Даже не знаю. Я только-только начинаю… – Я нервно сглотнула. Ну почему так сложно сказать об этом? – Я только-только начинаю забывать тебя.
– Что?! Ты пытаешься разлюбить меня? – Судя по всему, я задела его за живое.
Мысленно я приказала себе не раскисать. Здравый смысл говорил мне о том, что пора прекращать этот бессмысленный разговор, но я его не послушала.
– А ты разве нет? – спросила я.
– Нет, – ответил он быстро и без раздумий. – Я не хочу забывать тебя, Энни. Не могу просто так щелкнуть пальцами и выкинуть из головы самую прекрасную женщину, с какой встречался. Единственную женщину, в которую я был влюблен.
Сердце у меня радостно запело, но разум решил положить этому конец.
– Но это значит, что мы не можем быть друзьями, раз ты еще… и я еще.
– А ты все еще?.. – Спросил он, улыбаясь.
Наш разговор повернул в опасную зону, несмотря на все сигнальные огни.
– Да. Поэтому-то мы и не можем быть друзьями, – заявила я, не желая слушать то, что кричало мне мое глупое сердце.
– Стало быть, нам нужно еще немного времени, чтобы забыть о наших чувствах?
– Да. – Мне вдруг стало ужасно тоскливо.
– Ладно. Пока, Энни, – сказал он и повесил трубку.
Я в изумлении уставилась на телефон. И это все? Но он зазвонил снова.
– Крис?
– Готово. Я окончательно и бесповоротно разлюбил тебя.
– Что, за несколько секунд?
– Да, эти несколько секунд стали для меня решающими.
Я рассмеялась.
– Так что, можем мы быть с тобой друзьями?
Это худшее, что только можно придумать. Худшее, что только можно придумать.
– Ладно, давай попробуем. Но нам не стоит разговаривать каждый день.
– Тогда через день?
– Нет!
– Раз в неделю?
– Может. Или раз в две недели. Как получится.
– Ладно, Энни. Я сделаю нашу беседу до того занимательной, что ты не захочешь вешать трубку. Пришьешь ее к своему уху, лишь бы слушать меня и слушать.
Я снова рассмеялась. Крис умел развеселить, как никто другой.
– Но как насчет твоих посланий? Ты будешь и дальше отправлять их мне?
– Я дам тебе все, что ты захочешь, Энни. Только попроси, – произнес он тоном, от которого у меня запылали щеки.
– Вот и хорошо. – Я старалась говорить как можно беспечнее. – Пока!
Вот так и начались эти странные беседы. То раз в неделю, то чаще, а то и реже. Как по уговору, мы обходили молчанием все, что произошло между нами. Ни слова не было сказано про нашу свадьбу или про Тревва с Тесс. О своей нынешней жизни мы тоже особо не откровенничали. Честно говоря, мне совсем не хотелось знать, как он там развлекается у себя в Лос-Анджелесе и не появилась ли у него какая-нибудь подружка. Он тоже ни о чем меня не расспрашивал – видимо, по той же причине. Нам просто хотелось получше узнать друг друга, тем более что все это осталось за кулисами наших прошлых отношений.
Оказалось, что дома у него живет мопс по кличке Чопстик, названный так за пристрастие к китайской еде. Мать Криса была оперной певицей, отец – поэтом, а брат – профессором философии в университете. Сестра Криса возглавляла общественную организацию, которая боролась за права женщин. Еще она написала книгу, посвященную роли феминизма в XXI веке.
– Как видишь, очень даже культурная семейка. Такое чувство, что я приемный. Неряшливый сценарист, живущий в такой же неряшливой квартире, на стенах которой не увидишь ни одной мало-мальски значимой картины. Словом, я – паршивая овца в своей семье.
Как оказалось, Крис в свое время учился на журналиста, но когда выяснилось, что у него нет ни малейшего интереса к текущим событиям, он понял, что выбрал не ту профессию. Тогда-то он и начал писать романтические комедии.
Постепенно я поняла: раз уж мы не можем быть вместе – тем более что живем в разных концах света! – Крис и правда может оставаться моим другом.
Что, если наша встреча была неслучайной и познакомились мы только для того, чтобы стать в итоге друзьями? Может, в один прекрасный день мы окажемся друг у друга на свадьбе – так, в качестве приятелей? Может, Крис станет когда-нибудь крестным отцом моего ребенка? Встречаясь, мы будем хлопать друг друга по плечу и говорить: «Как дела, дружище?»
А может, я просто обманываю себя. Потому что в ту самую секунду, когда у кого-нибудь из нас завяжется роман, нашим телефонным беседам придет конец.
И на этом все оборвется.
Значит, окончательный разрыв с Крисом – вопрос времени.
