Впрочем, падение оказалось коротким и мягким. Зажмурившийся было Максим открыл глаза и увидел… Ничего он не увидел, кроме белесой пелены тумана, такой густой, что вытяни руку и кончиков пальцев не разглядишь. Туман висел над озером, таким же белесым, не имеющим очертаний. Максим плавал в этом озере. Или лучше сказать, лежал на поверхности, чуть продавливая ее весом своего тела. И рядом лежала Огница.

Его прошиб озноб мгновенного ужаса. И тут же отпустил. Спина, ноги, затылок не ощущали ни холода, ни тепла жидкости, такой плотной, что стоило труда вдавить в нее пальцы, но не вязкой и не тягучей.

Максим перевернулся на живот, попутно отметив, что онемение прошло окончательно, попробовал плыть. Плыть, естественно, не получалось. Зато получалось ползти, причем гораздо легче и быстрее, чем по песку. Только непонятно, в какую сторону надо передвигаться? Где здесь берег, и есть ли он вообще? Вдобавок он не мог бросить Огницу.

Он подполз к девушке. Кровь из ее ран больше не текла, и на губах не пузырилась. И ничего не клокотало внутри… наверное оттого, что она не дышала. Он поспешно схватил ее за запястье, принялся искать пульс. Вот здесь нужно прижать, отец когда-то учил. Нащупать толчки под пальцем и считать. Но сейчас хотя бы нащупать, и то хорошо!

Под пальцем слабо, едва уловимо пульсировало. Живая! Значит, надо поскорее вытащить ее из этого странного озера. Максим подхватил Огницу за плечи, попытался тащить волоком. Но если его собственным движениям ничего не препятствовало, то тело девушки завязло в этой жидкости куда глубже. Жидкость сопротивлялась, не хотела его отдавать, тянула вглубь, с каждым рывком плотоядно чмокала.

Оказывается, озеро было вовсе не безграничным. Пониматель в голове барахлил, но и без него Максим был уверен, что прополз не более десятка метров, когда ткнулся в берег – идеально ровный, гладкий бордюр. Пришлось оставить Огницу и вскарабкиваться на него, затем свеситься вниз, подхватить девушку за руки и втаскивать к себе. Жидкость обезумела, ни в какую не хотела отпускать добычу, наоборот, пыталась всосать ее в себя: щиколотки Огницы провалились, будто плотность «воды» внезапно уменьшилась, потом и колени скрылись под белесой поверхностью, бедра. Максим рванул что было силы. Озеро обиженно чмокнуло, но он его победил. Дернул еще раз, перехватил тело девушки под мышки, потянул. Скомканный лиф совсем сбился, обнажая грудь. И вдруг… из него вывалилось маленькое, черно-зеленое. Максим замер испуганно. Потом сообразил – имплантат! Ну и черт с ним, не велика потеря. Кругляш сразу же пошел ко дну, точно был тяжелее свинца. Но утонуть не успел – расплылся грязным пятнышком, растворился. Не мешкая Максим выволок девушку на берег. Внизу, на плотной упругой поверхности остались лежать два вывалившихся из ран обломка с блестящими наконечниками.

Он оттянул ее подальше от озера, словно опасался, что оно выплеснется из берегов, бросится вслед за добычей. Положил на пол – да, берегами этого озера была не земля, не песок и не камни, а гладкий пол, полупрозрачный, призрачно-белесый, как туман вокруг. Огница лежала неподвижная, бледная, не теплая и не холодная, никакая. Даже волосы, слипшиеся в бесформенный ком, были теперь не огненно-рыжими, а бесцветными. Девушка казалась деталью интерьера, а не живым человеком. Живым?!

Он вновь уцепился в запястье. Вновь давил пальцами, сначала осторожно, затем сильнее, сильнее. Заветная жилка не хотела нащупываться.

– Нет, так нельзя… – пробормотал он беззвучно. – Так нельзя, слышите?

Не слышали. Никто не слышал! Отчаявшись, он вскочил, озираясь по сторонам. С чего он решил, что над озером висит туман? Никакой не туман! В воздухе не было сырости, мелких капель, это сам он был почти непрозрачным, белесым. Лучи света вязли в нем, застревали, и невозможно было понять, что находится там, дальше. «Дальше» не существовало. Крошечная, сжавшаяся до расстояния вытянутой руки бесконечность.

Впрочем, уже не такая крошечная. Может быть, воздух сделался прозрачней, или глаза научились в нем видеть? Сфера, окутывавшая Максима, увеличила диаметр метров до десяти. Проступил и бордюр, обрамляющий «озеро», наполненное таким же «туманом», лишь более плотным, осязаемым. Максим поспешно отодвинул тело девушки подальше и снова принялся нащупывать пульс. Тщетно. Тогда он вскочил, закричал в призрачную пустоту:

– Вы же обещали! Вы обещали ее вылечить, эйвы!

Ни эха, ни отклика. Ему хотелось плакать, рыдать по-девчоночьи. И одновременно – бить рожи, в кровь, в липкую кашу размазывать носы и губы. Вот только кому?!

– Макс?

Он развернулся так резко, что чуть не упал. Он ожидал увидеть кого угодно. Он…

– Ты чего кричишь?

Он моргнул. Потом еще раз моргнул, еще. Спохватился, закрыл рот. Больно ущипнул себя за локоть, опять проморгал ся. Галлюцинация не исчезала. А ничем иным, кроме как галлюцинацией, это быть не могло. В десяти шагах, на границе видимости, стояла девушка в коротеньком зеленом платье. Разумеется, это была не Огница. Темные, коротко стриженные волосы, нос с горбинкой, узкие губы, родинка на щеке. Он знал эту девушку. Очень хорошо знал когда-то! Она смущенно хихикнула, провела руками, расправляя несуществующие складки на боках.

– Ты чего меня так рассматриваешь? Давно не виделись, что ли?

Максим сглотнул, но с первого раза выдавить звук изо рта все равно не получилось. Поэтому он попробовал снова:

– Зира?

– А кто же еще?

Девушка подошла ближе, остановилась в метре, неуверенно улыбнулась. Она была одного роста с Огницей, но заметно шире в плечах и бедрах. Да и грудь у нее была, по крайней мере, на размер больше. Тем не менее платье и на ней сидело, точно сшитое по мерке. Одежда Коолайнель умела приноравливаться к формам того, кто ее носил. Но это было такой мелочью сейчас, что Максим выбросил ее из головы.

– Но ты же…

Он передумал спрашивать. Решившись, шагнул к девушке, протянул руку, коснулся ее запястья.

– Ты чего?

Зира снова хихикнула, но кисть приподнять позволила. Под теплой гладкой кожей бился уверенный ровный пульс. Если это и была галлюцинация, то она ничем не отличалась от реальности.

– Как ты сюда попала?

Глаза у девушки округлились.

– Я думала, ты мне расскажешь. Мы же сбежали из Отстойника и оказались в твоем мире. А после я будто провалилась куда-то. Открываю глаза – лежу в каком-то бассейне, вокруг туман. Вылезла, вокруг никого. Даже струхнула слегка. И тут ты закричал.

– А… а почему на тебе это платье? – задал он совсем не тот вопрос, что собирался.

– Я же голой очнулась. А рядом чья-то сумка плавала. Я ее выловила посмотреть, там это платье было и серый комбинезон. Но как комбинезон надевать, я не разобралась. – Она помолчала немного, спросила: – Макс, а почему я голая была?

Максим не отвечал. Он старался понять, что происходит. Зира никак не могла оказаться здесь. Она умерла, растерзанная саблезубыми, два года назад в Добрии. Он своими глазами видел ее тело без головы, а позже – ее череп. Череп до сих пор, наверное, там лежит…

А еще они нашли ее имплантат и принесли сюда. Имплантат упал в бассейн и растворился. Или не растворился? Он ведь не присматривался, что случилось с той штукой. И что она вообще из себя представляет. Единственно помнил ощущение упругого ластика на ладони. Выходит, имплантат упал в бассейн, и затем на том самом месте очнулась Зира, живая и здоровая. А если предположить, что она не только очнулась, но и возникла? Может, не одни сэндвичи с кока-колой или, там, роклераны под музкарой здесь делать умеют, а и людей?!

Он попытался отмахнуться от подобного предположения: чушь полнейшая, фантастика! Но тут же подумал: «А сама Сфера – не фантастика?»

– Макс, ты мне хоть что-нибудь объяснишь? – Зира от нетерпения притопнула босой ногой. – Что со мной случилось?

Нет, объяснять он пока был не готов. Но бредовая догадка укоренилась в голове, не хотела уходить. Что, если имплантат не просто инструмент, расширяющий возможности мозга? Что, если он содержит полную информацию о своем владельце? А «бассейн» по этой матрице воссоздает человека заново. Но если он способен на такое, то оживить умершего неужели труднее? Максим повернулся, шагнул в белое марево, туда, где лежала Огница. Махнул Зире рукой, подзывая.

– А это кто? – удивилась та, заметив тело.

– Помоги! – вместо ответа попросил он. Наклонился, приподнял Огницу за плечи.

Зира подхватила за ноги. Удивленно пробормотала:

– Макс, эта девушка мертвая! Ее…

– Я знаю! – оборвал он, не желая ничего слышать. Хотя бы до тех пор, пока не убедится, что идея была-таки бредовой…

Они отнесли тело назад к бассейну, аккуратно опустили. Жидкость удовлетворенно чмокнула, принимая добычу. И сразу втянула ее в себя. Огница начала медленно погружаться в глубь и как бы таять в этой белесой бездне. Затем что-то темное устремилось вверх, всплыло: лиф, юбка, обломок третьей, смертельной стрелы.

Максим не выдержал. Отвернулся, отступил от края бассейна. Сел, обхватил голову руками. А Зира осталась у бордюра, наблюдала за происходящим. И комментировала все, что видела. Ему хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать, крикнуть на нее – пусть замолчит! И в то же время он жадно вслушивался в каждое слово, выискивал в них подтверждение своим надеждам.

– Ох ты, вокруг нее бурлит все. Макс, она растворяется! Ничего себе… Я же там была! Меня могло… Нет, целая вроде. А рана на груди куда делась? Не может быть… Ерунда какая. Макс, посмотри… Ох ты…

Зира вдруг подскочила, тряхнула его за плечо:

– Макс, что происходит, ты можешь объяснить? Что это за место?!

– Что? – Он непонимающе уставился на нее.

– Она же мертвая была, я видела! Мы ее мертвую в бассейн скинули! Макс… – Губы у нее задрожали. Но она все равно пересилила себя, спросила: – Макс, значит, и я? Я тоже умерла и ты меня оживил?

Ответить он не успел, сзади громко булькнуло. И голос Огницы рассерженно заявил:

– Эй, ты, это мое платье!

Зира и Максим обернулись одновременно. Огница, голая и мокрая, стояла на краю бассейна и, поджав губы, рассматривала незнакомку. Никаких ран у нее не было.

– Макс, ты что, отдал ей мое платье? – спросила она, и в голосе ее зазвенел так хорошо знакомый Максиму металл.

Зира хмыкнула, развела руками:

– Ну, извини! Не знала, что оно тебе понадобится. Могу вернуть, если настаиваешь. Кстати, – она кивнула в сторону, где на полу лежала сумка Орсии с разбросанными вокруг вещами, – вон там еще какая-то одежда есть. Не твоя?

Огница смерила ее взглядом от макушки до пяток. Неторопливо прошла, подняла с пола комбинезон, встряхнула, приложила к себе. Чпок! И уже одета.

– Здорово! – восхитилась Зира. – А я не сообразила, что с ним делать. – Она критично осмотрела Огницу. Похвалила: – Ничего, тебе серый цвет идет. И фасончик подходящий, по фигуре. Увеличивает то, что стоило бы увеличить.

Огница хмыкнула. Но тоже не удержалась от колкости:

– И тебе мое платье идет. Стройнит. – Повернулась к Максиму: – Макс, это кто такая?

– Вот именно, – Зира последовала ее примеру, – Макс, кто это такая?

Максим вскочил на ноги. И, не удержавшись, расплылся в счастливой улыбке. Все получилось даже лучше, чем он надеялся!

– Да, конечно, познакомьтесь. Это Зира, мы с ней сбежали из Вирии, а потом из Отстойника. А это Огница, мы с ней встретились в Добрии. Это тот мир, в который мы из Отстойника попали. Я обознался, это оказалась не Земля. Я рад, что вы обе снова… – Он не решился сказать «живы». Заменил на нейтральное: – Здоровы.

Девушки внимательно осмотрели друг друга, выискивая изъяны. Но изъянов как раз и не было. Одна – рыжеволосая, стройная, длинноногая, другая – темненькая, крутобедрая, высокогрудая. И обе чертовски красивые!

Максиму неожиданно подумалось, что на Земле у него никогда не было таких красивых девушек. Откровенно говоря, никаких девушек не было. Тут же отмахнулся от глупых мыслей – кто сказал, что здесь это его девушки? Всего лишь знакомые.

– А ты не говорил, что у тебя в Вирии была подружка, – первой нарушила молчание Огница.

– Зира не моя подружка… Нет, она моя подруга, но не в том смысле! Мы с ней в одной команде играли…

Зира фыркнула:

– Вообще-то я надеялась когда-нибудь выйти за тебя замуж, только…

– …Саблезубый тебя сожрал! – мстительно закончила за нее Огница. И добавила: – Теперь я знаю, для чего мозгачи собирают. Чтобы можно было человека заново сделать. Почти как настоящие получаются.

Зира бросила быстрый взгляд на Максима, будто умоляла: «Скажи, что это не правда!» Но это было правдой, и он промолчал. Тогда она презрительно скривила губы, процедила:

– А ты думаешь, мы с Максом тебя живую в бассейн бросили?

Пришла очередь Огнице перемениться в лице.

– Макс, так меня что, убили в Брехе?

– Убили, убили! Стрелой прямо сюда попали! – Зира ткнула пальцем в ее грудь. – Но ничего, здесь тебя разобрали и заново собрали. Тоже почти как настоящая получилась. – И, чтобы окончательно добить соперницу, повернулась к Максиму, предложила: – Макс, может, ты проверить хочешь, как ее починили? Так проверяй, не стесняйся. Я вам мешать не буду.

Столько злости и ревности было в ее голосе, что Максим растерялся. И у Огницы грудь заходила ходуном, а из глаз прямо снопы искр посыпались. Еще секунда – и кинется на обидчицу. Силенок у нее хватало, ловкости и проворности – тем более. Но против рубболистки ей было не выстоять.

На Земле Максиму приходилось бывать свидетелем девчоночьих разборок. Зрелище отвратительное! А уж самому оказаться причиной – хуже не придумаешь. Это же глупо – пытаться что-то выяснять кулаками. И что выяснять, собственно? И вдруг понял, что выяснять-то и есть чего. Да, ему нравилась Огница, он хотел бы считать ее своей девушкой. И сердце замирало, когда вспоминал, как они купались вдвоем, как сидели, прижавшись друг к другу… Но и Зира ему нравилась! И обниматься с ней тогда, в Отстойнике, было приятно. Он и на большее надеялся… Потом, когда решил, что она предательница, выбросил те фантазии из головы. Но за предательство Зира расплатилась с лихвой, чего уж вспоминать! Это же нехорошо, неправильно – когда нравятся две сразу! Он должен выбрать немедленно. Но в том-то и дело, что выбирать не хотелось. А хотелось, чтобы они обе были его подругами. И… не только подругами. Почему это плохо? Они ведь не на Земле! Да и на Земле, у мусульман, например, разрешается же…

Максим понял, что щеки и уши неудержимо краснеют и спина взмокла, несмотря на криссовский комбинезон. А нужно было не краснеть и не потеть, а сказать что-нибудь умное, значимое. Чтобы девчонки поняли, что они обе красивые и обе ему нравятся – каждая по-своему. Причем так сказать, чтобы ни одна не обиделась, а, наоборот, чтобы они подружились.

И тут вспомнилось – а что там говорил пилот НЛО о положенных ему компенсациях, о дополнительных благах? Как-то слишком удачно все вышло с этими оживлениями. Ладно, он просил эйвов вылечить Огницу, и они это сделали. Но возвращение Зиры! Он должен считать чередой совпадений то, что имплантат девушки попался ему буквально под ноги, что Огница подобрала его и сберегла даже в Брехе, где княженок украл у нее все, что мог украсть? И что, в конце концов, имплантат вывалился в этот бассейн и превратился в Зиру? Заодно подсказав, как реанимировать Огницу. А если это не совпадение, тогда что получается? А получается, что Огница – это и есть дополнительное «благо» для него. А Зира, значит, запланированное. В качестве компенсации за похищение ему подсунули девчонок, о каких на Земле он и думать не смел…

Именно, что не думал! Это не он, это Димка Мёрзлый мечтал, чтобы на него красивые девчонки западали. И о приключениях мечтал Димка, а Максим отхватил их по полной программе. И суперменом тоже Мёрзлый хотел стать, и руббол бы ему понравился. Все эти «компенсации» на Мёрзлого рассчитаны – вот в чем загвоздка! Выходит, их перепутали?! Криссы следили за их разговором по дороге от Луначарки, но перепутали. Потому что ничего из этих благ Максиму и даром не надо! У него совсем другая мечта – домой вернуться, на Землю. И жить там тихо-мирно, не высовываясь. Неужели ее исполнить так трудно?..

Где-то рядом негромко зазвенело. Максим не сразу понял, что это. Пока Зира не уставилась удивленно на его руку, не спросила:

– Тебя что, Рен-Рендук вызывает?

– Рен-Рендук?

Тут только он сообразил, что звенит – браслет! Он так привык к говорителю, что напрочь забыл о его существовании. Тот зуммерил и слабо мерцал, сообщая о вызове. Но, разумеется, на другом конце был не бывший консул.

Боясь спугнуть удачу неловким движением, Максим коснулся сенсора подключения.

– Шур?

– Макс, это ты? Ты можешь оставаться там, где сейчас находишься? Тебе ничего не угрожает?

– Нет, не угрожает…

– Хорошо, я тебя запеленговал. Приду… через два с половиной часа.

Добрую минуту все трое молчали. Затем Зира решительно заявила:

– Два с половиной часа – слишком долго, чтобы провести их на ногах. – Села, кивнула, приглашая остальных последовать ее примеру. – Макс, пока Урмшур не пришел, расскажи, как меня… убили в этой вашей Добрии. И все, что было потом. Мне интересно!

– Да, – поддержала ее Огница. – И мне интересно, чем все закончилось в Брехе.

Двух с половиной часов как раз хватило, чтобы вкратце пересказать историю карты Инженера и поисков Земли. Когда Максим дошел до объяснений, – что из себя представляют «миры» и кто такие криссы, – глаза у Зиры округлились от изумления. Но она продолжала слушать не перебивая. Лишь охнула дважды – когда Максим рассказал, как его затянули в «летающую тарелку» и когда он из нее выпрыгнул. А едва он заговорил о пещере и эйвах, тут уж и Огница рот приоткрыла.

В отличие от Зиры, добрийке выдержки не хватило:

– Так я не поняла, эти эйвы и правда существуют или они тебе привиделись?

– Я не знаю.

– Но это же очень важно, Макс! Если ты это придумал…

– Нет, не придумал, – неожиданно раздался знакомый рыкающий голос. – Сфера – это в самом деле галактический заповедник для разумных существ.

– Шур!

Максим вскочил навстречу выступившему из белой мглы сфинксу. Он готов был броситься к нему на шею от радости. Сфинкс оскалил зубы в улыбке, перехватил его, крепко сжал руку.

– Я рад, что снова вижу тебя, Макс. – Он повернулся к девушкам: – И вас рад видеть, Огница, Зира.

Ни нотки удивления или недоумения в голосе. Разумеется, это же сфинкс!

– Я слышал самый конец твоего рассказа. Значит, эти существа называют себя эйвами. И до сих пор присутствуют в Сфере, хоть и в бестелесном виде. Мы не знали.

– Ага. А ты как здесь оказался?

Шур опять улыбнулся.

– Я же говорил тебе, что запомнил карту наизусть. И прошел ее до конца.

– При чем здесь карта? – не понял Максим.

Наконец-то ему удалось удивить сфинкса! Хотя он и не ожидал, что добьется этого таким простым вопросом.

– Это последний сектор. Ты не узнал спираль на двери?

– Я не видел спираль. Я попал сюда не через дверь… – Максим спохватился, переспросил осторожно: – Ты сказал, что это – последний сектор с карты? Тот, со звездочками?

Сфинкс мигнул, подтверждая. И Максим ощутил, как по спине прошелся озноб. Выходит, правда, никакая это не случайность, не совпадение. Все подстроено, от начала и до конца! Эйвы и карту ему подсунули, когда он по ней идти не захотел – тарелку подогнали, а когда он и ее грохнуть умудрился, плюнули на секретность и переправили прямиком сюда из пещеры в Брехе. Они все о нем знали. И уверены были, что не сбежит он из их Сферы. Ну, это мы еще посмотрим!

– И что… что в этом секторе? – вцепился он в руку сфинкса. Хотелось спросить: «Ты нашел дверь на Землю?» Но, разумеется, это было глупостью. Он уже знал, что дверей, ведущих сквозь космическое пространство, не существует. И все-таки…

– Ты сам скоро увидишь. – Сфинкс повернулся к девушкам: – Вы пойдете с нами?

– Да!

Они ответили хором и вскочили одновременно. Тут же грозно уставились друг на друга, будто каждая пыталась взглядом оттолкнуть соперницу. Но Максим только отмахнулся. Потом, потом! Сейчас есть кое-что поважнее, чем девчоночьи разборки.

Шур повернулся и пошел в белое марево, приглашая людей следовать за собой.

– Макс, куда он идет? Там же озеро! – Огница подскочила к Максиму, зашептала удивленно на ухо.

Он взглянул направо, налево. Но сказать со стопроцентной уверенностью, в какой стороне был бассейн, теперь не мог, потому только плечом дернул. Зато Зира, тоже услышавшая вопрос, ехидно заметила:

– Если эти эйвы людей оживлять умеют, то что им стоит какое-то «озеро» передвинуть.

Может, она была и права. Но Максим все же надеялся, что в могуществе эйвов есть изъян. И они с Шуром его найдут.

Да, бассейна в том месте, куда вел их сфинкс, не было. Ничего не было, только белесый полупрозрачный пол и такое же белесое марево вместо стен и потолка. Максим понять не мог, как Шур умудряется ориентироваться. Не по запаху же! Хотя, почему не по запаху? Он так мало знал о своем друге. Лишь то, что тот сам о себе рассказал. А болтливостью сфинкс не отличался.

Вскоре стало понятно, что именно они искали: круглый люк в полу, метра полтора в диаметре. Шур присел, уперся в край люка, и крышка послушно задвинулась в стену, открывая неглубокий колодец. С одной стороны на стене его были заметны выемки, точь-в-точь как в синей пустыне.

Спускались молча. Первым Максим, за ним девушки, Шур – замыкающий. Оказавшись в колодце, он нажал еле заметный зазор, и крышка вернулась на место. Освещение в тот же миг изменилось, воздух вернул свою привычную прозрачность. Они спустились в туннель, больше смахивающий на трубу двухметрового диаметра. Максим попытался понять, куда он ведет, но вряд ли здесь можно было что-то разглядеть. Стены светились тусклым зеленоватым светом, туннель казался бесконечным.

Шур уверенно махнул рукой направо. Максима так и подмывало спросить, что там, но он догадывался, каким будет ответ: «Ты сам увидишь», – потому помалкивал. И девчонки держали язык за зубами, тревожно оглядывались назад, туда, где исчезла в зеленом полумраке дыра в потолке и уходящая в нее лестница.

Туннель не только казался бесконечным, он таким и был: они шли по кольцу. Радиус кольца был так велик, что Максим не сразу заметил изгиб. Через каждые двадцать шагов в стенах зияли боковые ответвления такого же круглого сечения, но диаметром поменьше и совсем короткие. И каждое заканчивалось дверью-спиралью! Сначала у всех спиралей было по три рукава, затем пошли четырехрукавные, затем – пятирукавные. Несомненно, это был главный транспортный узел Сферы, большая развязка. Поэтому сектор называли корневым, поэтому информацию о нем криссы так тщательно хранили – даже от самих себя! Лишь одно не вписывалось в схему: если по правую руку спирали были привычные, лазоревые, то по левую, против ожидания, – не пурпурные, а белые.

– Шур, белые спирали что означают? Ты знаешь?

– Это заблокированные двери. В этот сектор невозможно попасть извне.

– Заблокированные? А как же ты…

– Одна дверь была не закрыта. Инженер нашел ее. Или сам сумел разблокировать, не знаю. – Он махнул рукой вперед: – Она там, далеко. Два с половиной часа энергичного бега.

Максим кивнул понимающе. Шур заметил сигнал на браслете, едва вошел в этот сектор, и поспешил на помощь, не успев ничего рассмотреть здесь. Но тогда…

Он не успел спросить, куда все-таки они идут. Шур неожиданно остановился и нырнул в проем, открывшийся в боковой стене туннеля. Вот это был настоящий лаз. Нора, уводящая куда-то вглубь. Да, она светилась так же, как коридор, стенки ее были такими же гладкими и ровными. Но тем не менее это была нора. Пришлось встать на четвереньки, чтобы ползти по ней. Зира недовольно заворчала – ее коленки не прикрывала сверхпрочная ткань комбинезона.

На счастье, ползти пришлось не долго: туннель закончился тупиком. Вернее, это казалось, что впереди тупик. А когда приблизились, выяснилось: пол впереди обрывался еще одним колодцем. Ни крышки, ни заграждения в этом месте не было – темная дыра и за ней стена. Максим заглянул в отверстие и невольно попятился: дна там не было. И не было никаких намеков на лестницу. Да если б и были ступеньки, вырезанные в стене, – какая от них польза? Кто посмел бы спускаться в эту зеленоватую бездну?

– И дальше куда? – первой решилась спросить Зира, тоже протиснувшаяся к колодцу и заглянувшая в его зев.

– Туда, – невозмутимо ответил сфинкс. – И махнул рукой внизу, чтобы и Огница поняла.

Да, Огница поняла. И махать рукой не требовалось, потому как Зира нервно засмеялась и переспросила:

– Туда? И какая же там глубина? Я дна не вижу.

– Недалеко, десять километров. За два часа доберемся до противоположного края.

– За два часа? Думаю, куда быстрее.

Зира продолжала натянуто улыбаться, старалась понять, в чем соль шутки. Шур задумчиво взглянул не нее… и, вместо ответа, спрыгнул вниз. Как стоял на четвереньках, так и сиганул – оттолкнулся всеми конечностями и полетел вниз.

Девчонки одновременно охнули. Но коситься друг на друга не стали. Приоткрыв рты, таращились на происходящее у них под ногами.

Шур пролетел метров десять, коснулся одной из стен, развернулся поперек колодца… и завис. Призывно махнул рукой.

– Я поняла! – обрадованно воскликнула Огница. – Это как на летающем корабле. Стенка превращается в пол.

И не раздумывая прыгнула следом.

Приземлиться так же ловко у нее не получилось, но сфинкс вовремя подхватил, не дал упасть. Вскоре они уже вдвоем махали руками, звали присоединяться. Зира, хоть и видела, что происходит, прыгать боялась. Даже попятилась, когда Максим поторопил:

– Ну, что же ты? Давай!

Н… нет, я не смогу. Может быть, тут как-то иначе можно?

Она собиралась развернуться и сползать в колодец по-пластунски, но Максим заподозрил, что так получится только хуже.

– Не бойся, пошли вместе. – Он обхватил ее за талию и дернул за собой.

– Я не… Ай!

В первый миг это и впрямь было падением. Но тут же скорость замедлилась, будто невидимая сила потянула вбок. К горлу подкатила тошнота, в глазах потемнело. В общем, Огница правильно сказала, почти как на летающей тарелке, только сильнее.

Наверное, из-за тошноты Максим не успел сгруппироваться и, когда опомнился, понял, что на ноги никак не приземлиться. Он еще мог усесться на пятую точку… если бы не Зира! Вирийка вцепилась в него обеими руками и, когда вектор гравитации изменился, навалилась на него всей тяжестью. Хлоп! Максим прилип спиной к стене колодца, – вернее, теперь это был пол туннеля. Зира оказалась сверху. Она еще раз испуганно айкнула… и улыбнулась. А ему было не до улыбок – потому что прямо над ними стояла Огница и глядела так… Нехорошо глядела.

– Вы не ушиблись? – ощерился в улыбке Шур.

– Нет, все в порядке. – Зира неторопливо – очень уж неторопливо! – поднялась. – Макс, я же тебя не придавила? – И обернувшись к круглой дыре за спиной, добавила: – В самом деле, когда вдвоем, не страшно.

Этот туннель был в точности таким, как верхний, круговой – такая же труба двухметрового диаметра. Но, в отличие от предыдущей, эта не изгибалась, была идеально прямой, и боковых ответвлений у нее не имелось. И светилась она значительно слабей, так что уже в двух десятках шагов ничего не было видно. Впрочем, Шур вел спутников не опасаясь, что можно наткнуться на ловушку или засаду. А Максим ему доверял, потому тоже не беспокоился.

Видимо, человеческий мозг имеет некий предел, за которым не способен адекватно воспринимать действительность. А на Максима столько всего свалилось: чудесное возвращение Зиры, гибель и воскрешение Огницы, появление Шура, перемещение в заветный сектор, – что в итоге он мог думать о чем угодно, кроме по-настоящему важного. Например, после нечаянных «зажималок» с вирийкой – о том, как объясниться с Огницей. Чуть позже – об антигравитации и о том, как действуют бассейны-оживители. Так и не заданный вопрос «Куда мы идем?» отступил на второй план. Шур ведь сказал: «Сам увидишь», так зачем торопить события? Максим словно провалился в бесконечно долгий, как туннель, по которому они шли, сон. А кто же во сне требует объяснений? Он даже не расспрашивал друга о его приключениях. И тот ни о чем не расспрашивал. Значит, так и надо.

И лишь когда Зира, не выдержав тягостного молчания, окликнула сфинкса:

– Урмшур, мы что, так и протопаем эти десять километров без остановок? – в мозгу у Максима что-то щелкнуло. Да так громко, что он споткнулся на ровном месте, вытаращившись на идущих впереди товарищей.

Шур оглянулся, спросил всех сразу:

– Устали? Хотите сделать привал?

– Не мешало бы, – кивнула рубболистка. – Да и пожевать чего-нибудь нелишне. Но пожевать, наверное, не получится?

– Сейчас выясним.

Сфинкс уселся прямо посреди коридора, принялся развязывать сумку. Зира плюхнулась рядом. Огница, помедлив, присела по другую сторону от него.

– Шур, послушай… – начал Максим.

Но как раз в этот момент тот извлек из сумки несколько серых шариков, каждый с грецкий орех величиной. Сунул по одному девушкам:

– Попробуйте, подойдет ли вам эта пища. Другой у меня нет.

– Шур! – снова позвал Максим. – Откуда ты знаешь…

– А что это такое? – Зира осторожно раскусила шарик. – Это ты от кормителя получил?

– Нет. Вряд ли кормители Сферы настроены на вкусы моей расы.

– Почему? И что это тогда такое?

– Судя по вкусу, это фарш из сырого мяса, – снисходительно проинформировала соперницу Огница. – Его с чем-то смешали и высушили.

– Сырое мясо?!

Зира мгновенно прекратила жевать. Кажется, ей очень хотелось выплюнуть все, что не успела проглотить. И выплюнула бы, но ее останавливала усмешка на губах соперницы.

– Этим способом обработки пищи издревле пользовались мои предки, – пояснил Шур. – Мясо не теряет свои полезные качества и сохраняется долгое время. Но пригодно ли оно для человеческих желудков, я не знаю.

Разумеется, Огница его объяснений не поняла. Но шарик дожевала и проглотила. И протянула руку за следующим, тем самым подтверждая, что и для людей такая пища годится. Во всяком случае, для дикарей Добрии. А цивилизованные вирийцы пусть сами решают, что им есть. Зира поморщилась, но тоже начала жевать.

– Макс, садись! – Огница, сообразившая, что этот маленький поединок она у соперницы выиграла, перестала хмуриться, протянула угощение: – Бери, ешь. Вкус странный, но зато сытно.

Максим сел рядом с ними. Но вместо того, чтобы принять угощение, быстро развязал сумку, вынул карту, отлистал в самый конец.

– Шур, откуда ты знаешь, какая длина у этого туннеля? – Он торжествующе ткнул пальцем в изображение: – Здесь нет ничего подобного, сам можешь взглянуть! Здесь обозначено совсем другое. Дверь со звездочками!

Сфинкс мигнул, соглашаясь.

– На карте обозначен лифт, соединяющий поверхности Сферы. Видимо, Инженер воспользовался им, чтобы выйти наружу. Но мы не можем повторить его путь. Выход из лифта теперь наверняка охраняется криссами.

Поэтому мы пройдем по техническому туннелю. Дольше, но наверняка.

– Откуда ты знаешь?! Ты ходил здесь? Когда? Ты же сам сказал, что бежал от незаблокированной двери…

– Не в этот раз, раньше. – Сфинкс помедлил, признался: – По этому туннелю я вошел в Сферу.

– Что?!

Максим чуть не подпрыгнул от такой новости. Быстро оглянулся на девушек. Но те, похоже, не понимали, что его заставило всполошиться. Слова «вошел в Сферу» для них ничего не значили. Конечно, они обе родились на плоских мирах ее внутренней поверхности. Их куда больше занимали мясные шарики!

– Ты с самого начала знал, что это за сектор? – срывающимся голосом спросил он. – Как только увидел его на карте Инженера? Поэтому ты согласился идти со мной? И о Сфере ты все знал?

– Да.

– Почему же ты ничего не сказал мне?! Я думал, мы друзья!

– Мы друзья. Я хотел помочь тебе выбраться на внешнюю поверхность. Но, Макс, выбраться из Сферы – не то же самое, что вернуться на родную планету.

Максим моргнул. Фраза сфинкса будто наотмашь ударила. Ведь, в самом деле, их путешествие может оказаться бессмысленным. Вон, Инженер дошел, увидел звезды. И вернулся.

Наверное, выражение лица у него стало таким жалобным, что Шур взял его за руку, сжал крепко:

– Макс, давай доберемся до конца туннеля и посмотрим, что там сейчас делается. А после будем принимать решения. Я надеюсь, что он еще там.

«Кто – он?» – хотел спросить Максим. Но во взгляде Шура было столько невысказанной боли, что он не решился.

Туннель закончился неожиданно. Сила тяжести вдруг стремительно уменьшилась, сошла на нет, опять тошнотой накатила невесомость. Последние метры пришлось преодолевать чуть ли не ползком. Шур, как обычно, оказался самым ловким. Первым добрался до торцевой стенки, надавил на выступы и, едва круглый люк открылся, вывалился наружу. Развернулся, поймал Зиру, втянул вслед за собой. Затем – Огницу. Максим сумел выкарабкаться самостоятельно. Крышка люка вернулась на место, и невесомость тут же исчезла.

Путешественники стояли в небольшой цилиндрической комнатке. Вошли они сюда снизу, значит, вектор гравитации снова изменился. Значит… Максим не решился додумывать фразу до конца. Покрутил головой, разглядывая место, где они очутились. Но разглядывать было нечего. Голые серо-стальные стены, голый пол, голый потолок. И освещение самое обыкновенное, ровное, в меру яркое. В его основательно подзабытой вирийской квартире такое же было.

Он повернулся к сфинксу:

– И куда это мы вышли? Здесь ничего нет. Пусто!

Шур тряхнул гривой.

– Ты ошибаешься, Макс. Здесь есть то, что ты ищешь. Что так давно хотел увидеть.

Он подошел к стене, приложил ладонь к выступу. Свет тотчас погас, погружая комнату-цилиндр в темноту. Верхняя грань его сделалась прозрачной, и Максим увидел…