Глава 9
МИФ 7
Одинокие родители, внимание!
Ваши дети обречены

Одинокие родители часто подвергаются общественному осуждению – особенно, если они бедны. Президент Рональд Рейган внедрил в психику американцев язвительный образ, описав Королеву на пособии, разъезжающую на кадиллаке и притворяющуюся, что у нее был целый ряд погибших мужей, чтобы использовать систему социальной помощи для еще более преступных целей. Королева прожила недолгую жизнь – не потому, что она была одинока, а потому, что ее никогда не существовало. Она была придумана. Но ее наследие продолжает жить.

Какими бы оскорбительными не находили одинокие родители такие сказочки с сомнительной моралью, они вскипают еще сильнее, когда попрекают их детей. Действительно, их теперь редко обзывают бастардами, но часто называют незаконными или детьми из неблагополучных семей. Затем следуют зловещие прогнозы жизни, наполненной преступлениями, провалами и отчаянием, которые, как черный дым, распространяются из лабораторий злых ученых.

Было время, когда унижение детей считалось не американским путем. В эпоху гражданских прав 1960-х и 1970-х годов выступления за социальную справедливость для всех улучшили жизнь даже самых маленьких американцев. До этого времени дети одиноких родителей считались вторым сортом по закону. Их даже могли отнять у матерей и отдать на усыновление. После ряда решений, принимаемых с 1968 года, Верховный суд постановил незаконным выделять детей путем худшего отношения к ним только потому, что у них нет состоящих в браке родителей. Вместо этого Верховный суд заявил, что всем детям в стране гарантируется равная защита со стороны закона. Незаконность в качестве неопровержимой юридической категории стала историей.

Решения суда шли в ногу со временем. Все больше и больше людей начинали верить, что морально-политический авторитет страны не подвергается опасности, а возрастает, когда признается и уважается достоинство каждой личности.

Но в начале XXI века снова вернулось осуждение одиноких родителей и их детей. В 2002 году в статье для «Нэшнл Ре-вью» Кейт О’Бирн высказала мнение о том, что «пока культура не желает осуждать секс и безответственность одиноких матерей, которые рискуют навредить своим детям тем, что не вступают в брак до их рождения, трудно увидеть, как количество незаконных (оп!) детей значительно снизится. Если одинокие матери будут терпеть социальное клеймо, как курильщики, детям будет гораздо лучше».

Прикрывшись личиной озабоченности, Уэйт и Гэлахер в своей книге «В защиту брака» перечислили нужды детей одиноких родителей: «Им нужны учителя, школы, социальные педагоги и другие значимые взрослые, которые признавали бы, а не отвергали их страдания». С прицелом на их будущее взросление они должны знать, что «могут рассчитывать на помощь в создании полной семьи, которой они были лишены в детстве».

О’Бирн, Уэйт и Гэлахер были всего лишь несколькими голосами из зарождающегося «Движения брака». Поддерживаемое научно-исследовательскими центрами с неприкрытыми политическими задачами, отдельными частями научного сообщества и искренне озабоченными гражданами, это движение сформировало простое послание из трех частей. Во-первых, в обществе есть очень много плохого. Слишком много бедности, слишком много преступлений, слишком много «незаконных», слишком мало выпускников старшей школы. Во-вторых, есть понятная причина этого морального падения – слишком много одиноких родителей как результат частого рождения детей вне брака и большого количества разводов. Наконец, есть и столь же явное решение: вначале выйди замуж, потом заводи детей, а потом оставайся в браке.

Президент Джордж Буш-младший подписался под этим обращением. Он предложил 1,5 миллиарда из федерального бюджета, чтобы обеспечить агитацию в пользу брака. С помощью занятий по семейному образованию, биллбордов и «послов» семейных пар, слоняющихся из города в город и проповедующих свое учение, новости достигли бы тех, кто больше всего нуждался в том, чтобы их услышать, – бедных.

Примерно в то же самое время общественное телевидение было забросано обвинениями в либерализме и даже угрозами снизить финансирование из федерального бюджета. Тем не менее, в отношении «Движения брака» телевидение адаптировалось достаточно оперативно. Это стало очевидно, когда в сериале PBS «На передовой» (Frontline) появился часовой документальный фильм «Давай поженимся». Созданный при участии корреспондента и удостоенного награды автора Алекса Котловица фильм давал серьезный взгляд на движение и его цели. Вначале я опишу некоторые из его основных идей.

Котловиц открывает «Давай поженимся» с вопроса: «Является ли это просто крестовым походом в пользу морали или движение брака ставит себе целью нечто большее?»

Мы узнаем, что в Америке уровень разводов выше всего в Библейском поясе. В целом по Штатам лидирует Оклахома. Губернатор Фрэнк Китинг этим недоволен. Но по крайней мере он знает, против чего возражает: «Слишком много разводов, слишком много внебрачных детей, слишком много наркотиков и насилия». Кажется, он убежден, что в его штате два первых прегрешения стали причиной двух последних бедствий. Вслед за Кейт О’Бирн он заявляет: «Вам нужно выразить свое неодобрение».

Майк МакМанус, глава группы под названием «Спасители брака» заявляет, что у него есть статистика, подтверждающая слова Китинга. «Дети разведенных или никогда не состоящих в браке родителей в два раза чаще бросают школу, – начинает он. – Они в три раза чаще беременеют в подростковом возрасте». Список грехов продолжается. Свою литанию Майк заканчивает следующей мыслью: «Таким образом мы создаем новое поколение монстров».

Примерно каждые пятнадцать минут на экране появляется кто-нибудь еще, чтобы сделать заявления в том же духе. Президент Буш:

– Дети из семей с двумя родителями реже заканчивают свою жизнь в бедности, бросают школу, начинают употреблять наркотики и имеют детей вне брака. Видите, крепкий брак и стабильная семья должны стать главной целью социальной политики Америки».

Сенатор от Пенсильвании Рик Санторум подхватывает:

– Любая статистика, о которой мне известно – и я был бы рад услышать что-нибудь другое, – говорит, что брак лучше для любых детей, и обычно они имеют очень большое превосходство.

Что может «Движение брака» сделать для людей, которых оно касается? Котловиц провел время с несколькими такими людьми и рассказывает их истории. Одной из них была женщина, которую я назову Дженни. Ее первый брак с сыном пастора продлился недолго. Потом появился Юджин. Дженни охвачена страстью к этому ковбою. «Он носил «Рэнглеры», ботинки, шпоры и шляпу». Они планировали пожениться. Но Дженни нервничала и не чувствовала себя уверенной. Она доверилась своей подруге Энни, которая уверяла Дженни, что ей не обязательно доводить дело с бракосочетанием до конца. Дженни все еще не была уверена. Энни снова попыталась переубедить ее. Тем не менее, в конце концов Дженни отбросила свои сомнения и вышла замуж.

Юджин оказался вовсе не таким шикарным, как казался. Дженни рассказывала:

– Он угрожал мне. Он ударил меня достаточно сильно, чтобы сбить с ног, когда я держала на руках Кэссиди, так что я упала вместе с ней. Затем он завел интрижки с девчонками и говорил: «Ты глупая. Ты ничего не знаешь, как твоя мать». Этот брак также закончился разводом.

Дженни обратилась в социальную службу, где движение брака заставило ее посещать курсы подготовки по завязыванию отношений – это было требованием для того, чтобы получить пособие. Котловиц наблюдал, как Дженни, еще двенадцать женщин и один мужчина проходили двадцатичетырехчасовой курс обучения. Инструктор попросил Дженни сыграть в ролевую игру – закончить разговор, который она могла бы вести со своим мужем, используя методы ведения диалога, о которых она узнала на занятиях. Дженни:

– Я чувствую, что на самом деле тяжело работаю, а ты сидишь дома и ничего не делаешь, кроме как смотришь телевизор. И ты даже не пытаешься найти другую работу.

Котловиц спросил Дженни, не думает ли она, что эти уроки могли бы спасти ее брак. Насчет первого она сомневалась, возможно, это и сработало бы. Но не со вторым. Не с мужем, который задевал ее и ее ребенка морально и физически.

В другом классе инструктор поощрял женщин выходить замуж, если они забеременели, и советовать своим дочерям делать то же самое. После этого Дженни и ее подруга Келли обменялись мнениями по вопросу. Они считали, что не все так просто. Мужчина может быть опасным. Он может по многим причинам оказаться не тем человеком. Ни Дженни, ни Келли больше не собирались сломя голову бежать к алтарю и не хотели для своих дочерей такой судьбы.

Еще одной одинокой женщиной, рассказавшей в «Давай поженимся» свою историю, была Ашаки, мать семерых детей от трех отцов. Ее мать переехала к ней, чтобы помочь вырастить детей. Котловиц спросил Ашаки, не думала ли она выйти замуж за кого-либо из их отцов. Ашаки сказала, что насчет одного у нее были такие мысли, но он оказался жестоким. Сейчас со Стивеном, отцом ее младшего ребенка, все хорошо. Он обожает Ашаки, и дети любят его. Ашаки назвала Стивена своей второй половиной. Они планировали пожениться.

Когда Котловиц еще раз связался с Ашаки и Стивеном некоторое время спустя, их планы изменились. Лишившись работы, Стивен отправился на улицы торговать наркотиками. Ему нужны были деньги, чтобы покупать детям молоко и памперсы. Его арестовали и отправили на три месяца в исправительный лагерь.

После этого Котловиц обращается к экономисту Рональду Минси, который изучал людей, живущих в бедности. Минси отметил, что такие люди, как Стивен, выбирают своих брачных партнеров из бедных одиноких женщин, мечтающих выйти замуж. Бедные люди выходят на рынок труда с более низким уровнем образования и меньшими навыками, чем люди, которые находятся выше на социоэкономической лестнице. Когда происходят экономические кризисы, их перспективы трудоустройства быстро ухудшаются. У некоторых возникают проблемы с наркотиками или алкоголем. Слишком многие попадают в тюрьму. Люди других рас помимо бедности имеют в списке своих проблем дискриминацию.

Социолог Кэтрин Эдин, которая многие годы прожила в неблагополучных районах и наблюдала за 162 бедными женщинами, сделала выводы, согласующиеся с точкой зрения Минси. У этих женщин были серьезные сомнения по поводу мужчин, которые были доступны им как брачные партнеры. Тем не менее, они очень хотели выйти замуж.

В «Давай поженимся» слово дали и еще одной группе людей – бабушкам, чьи дети и внуки стали объектами щедрости движения брака. Котловиц хотел знать их мнение о точке зрения правительства.

Вот несколько их ответов:

♥ «Меня это действительно оскорбляет. Да кем правительство себя возомнило, чтобы говорить нам, что, раз мы бедные, то должны выходить замуж?»

♥ «Брак не вытащит вас из бедности. В самом деле не вытащит. Ты можешь быть замужем и все равно не иметь работы».

♥ Когда тебе приходится беспокоиться о том, что ты будешь есть, где ты будешь жить, как принять ванну, брак оказывается в самом конце этого списка».

Никто из этих женщин, кажется, не считал, что правительство делает что-то хорошее. Они не считали брак своим билетом в новую жизнь.

Котловиц поговорил с Дженни и Ашаки еще раз перед закрытием программы. Дженни пришла со своей подругой Энни, у каждой был комплект детей. Один из них изо всех сил старался привлечь внимание Дженни.

– О, у тебя выпал зуб! Дай мне посмотреть. Как круто! Сегодня к тебе придет Зубная фея.

Как объяснил Котловиц, Дженни «делит тяготы по воспитанию детей из двух семей со своей подругой Энни. Она все еще мечтает о счастливом браке».

– Я думаю, что кто-то меня ждет, – сказала Дженни. – Моя сестра замужем за чудесным человеком. Знаете, он к ней правда очень добр. Они действительно очень счастливы. И где-то и для меня есть такой человек. А если нет, то я состарюсь одна.

У Ашаки один из детей нарисовал кольцо. Котловиц решил, что рисунок означает «мольбу детей к Ашаки и Стивену оставаться вместе.

– По крайней мере, насчет этого у специалистов нет других мнений: возможно, детям будет лучше, если они останутся вместе, – подытожил он.

Иногда словесное поношение одиноких людей бывает совсем незаметным. Вам нужно быть настороже, чтобы вообще заметить его. Но это не так, когда речь идет об одиноких родителях и их детях. Тут обвинения и попытки пристыдить льются потоком. Когда Майк МакМанус смотрит в камеру и заявляет, что одинокие родители «создают очередное поколение монстров», он кажется особенно довольным своим заявлением. Как сказал губернатор Китинг, «нужно выразить свое неодобрение».

Вот еще одно слово, которое я нахожу интересным: «тяготы». Я имею в виду комментарий Котловица о том, что Дженни «делит тяготы по воспитанию детей из двух семей со своей подругой Энни». Если бы Энни звали Дэнни, и она бы женилась на Дженни, клянусь, Котловиц использовал бы другое слово – «радости».

Еще одно словесное хныканье. Оно не связано только с сериалом «На передовой», но используется повсеместно: «одинокие родители». Любой, у кого есть дети, является родителем, это определение. Мы не называем Дженни и Дэнни «женатыми родителями». Они будут просто родителями. Так почему мы называем кого-то одиноким родителем?

Теперь давайте посмотрим на цели программы в пользу брака. Дженни когда-то сбил с ног Юджин, но вот она – вместе с другими двенадцатью женщинами и одним мужчиной – находится на занятиях по построению взаимоотношений. Помните маленькую девочку, которая так возбуждена выпавшим зубом? Это она принадлежит к «поколению монстров» МакМануса. Что она такого сделала, чтобы заслужить такое отношение? И зачем утруждаться ворчанием по поводу Раша Лимбо с его тремя разводами или Ларри Кинга с его шестью браками? Движение брака вполне прямолинейно по поводу того, чья мораль нуждается в исправлении, – это относится только к бедным людям.

Теперь время поговорить о решениях. Название выпуска сериала «На передовой» «Давай поженимся» полностью раскрывает предлагаемое средство от бедности, преступлений, наркотиков, алкоголя и практически всех остальных проблем. Для бедной женщины, которая пока не замужем и хочет детей, муж – это ответ на все вопросы. В браке она магическим образом изменится и приобретет моральную ценность как та, которая дает жизнь детям. Бедная одинокая женщина, у которой уже есть дети, нуждается в спасении, которое ей также даст муж. Перераспределяющая блага экономика президента Рейгана сменилась перераспределяющей социологией президента Буша. Возьмите одинокую женщину и ее детей, добавьте мужчину и смешайте, но не взбалтывайте. Вот вам и рецепт спасения неблагополучных семей.

Я смеюсь над паясничаньем Движения брака, но далеко не все в нем глупо. Хозяйство, в котором заработки поступают от двух людей, с меньшей долей вероятности обрушится в бедность, чем дом, который зависит от заработка только одного человека. Дети, которые могут наслаждаться временем, любовью и вниманием двух взрослых, а не только одного, должны быть лучше защищены от влияния наркотиков и преступлений.

Так каким образом этот урок повлиял на жизнь двух одиноких женщин, с которыми мы познакомились в сериале «На передовой»? Должна ли была Дженни остаться со своим первым мужем? Мы знаем о нем очень немного, поэтому сказать трудно. А что до Юджина-ковбоя, мне совершенно ясно, что Дженни чувствовала, как все обернется, и советы Энни были совершенно правильными: Дженни следовало держаться от этого человека подальше.

Что же касается Ашаки и Стивена, Котловиц думает, что ответ здесь очевиден и что все специалисты согласятся с ним: для детей будет лучше, если эти твое поженятся. Правда? Все специалисты согласятся, что детям будет лучше, если их мама выйдет замуж за человека, который продает наркотики и по нескольку месяцев проводит в тюрьме, чем если их мама останется одинокой?

Лично я считаю, что бабушки совершенно правы. Если прибавить вконец разоренного мужчину к женщине на мели, то это никого не вытянет из бедности. Брак бедной женщины и дурно обращающегося с ней мужчины не терпит провал, потому что ей не хватает опыта правильных отношений, но и не должен склеиваться при участии государства.

И вообще хватит мнений, мне нужны цифры. Не беспокойтесь, я не собираюсь перелопачивать все исследования, связывающие дальнейшую судьбу детей с тем, были ли у них два родителя или только один. Я собираюсь выбрать только одно. И поскольку я представлю только одно исследование, лучше бы, чтобы оно было хорошим, и оно такое и есть. Во-первых, в нем задокументировано употребление наркотиков – один из тех «рисков», которые чаще всего предсказывают детям, растущим только с одним родителем. Во-вторых, результаты взяты из «главного источника информации об употреблении наркотиков в Соединенных Штатах». Я назову его Национальный опрос об употреблении наркотиков. Отобранные исследователями люди представляют собой репрезентативную выборку из населения США от 12 лет и старше. Доклад, который я опишу, сосредотачивает внимание на подгруппе, которую часто считают наиболее тревожной, – на подростках от 12 до 17 лет. В опросе принимали участие более 22 тысяч человек.

Боятся не того, что дети одиноких родителей просто попробуют наркотики или алкоголь, но того, что это создаст проблемы. Постоянное злоупотребление запрещенными веществами может вылиться в такие симптомы как тревожность, раздражительность или депрессия. Наркоманы иногда не в силах принимать наркотики реже, даже если пытаются это сделать, и они могут нуждаться в постоянном увеличении дозы. Наркоманы или алкоголики могут выполнять меньше работы, чем они делали до того, как пристрастились к алкоголю или наркотикам. Чтобы быть отнесенным к имеющим проблемы с наркотиками или алкоголем, подросток должен сообщить о хотя бы двух таких случаях за последний год.

Цифры в таблице показывают процент подростков, имеющих проблемы с употреблением запрещенных веществ, в зависимости от типа их семьи. Среди этих типов есть семьи с одинокой матерью и одиноким отцом, семьи с отцом и матерью и еще два типа семей с двумя родителями: мать и отчим и отец и мачеха.

Первое, что следует отметить, – это общий уровень злоупотребления запрещенными веществами. Во всех типах семей по крайней мере 88 % подростков не имеют проблем с алкоголем и наркотиками. Во-вторых, то, что заявляют защитники брака: дети, которых растят отец и мать, должны быть лучше, чем другие. Так и есть. И не потому, что два – это магическое число. Подростки, живущие с отцом и мачехой, имеют больше проблем с употреблением наркотиков, чем все остальные.

Самое важное сравнение, я думаю, – это то, которым наша культура озабочена больше всего: как показывают себя дети, которые растут с одинокой матерью, по сравнению с детьми, которых растят отец и мать? И снова, подростки, которые живут с двумя своими собственными родителями чувствуют себя лучше: только 4,5 % из них имеют проблемы со злоупотреблением наркотиками по сравнению с 5,7 % для подростков, живущих только с матерью. Есть разница, но не очень большая.

В таблице выше я перечислила только некоторые типы семей, включенных в Национальный опрос об употреблении наркотиков. Я хотела выделить семьи с одним родителем и семьи с двумя родителями, поскольку именно их обсуждают особенно часто. Но дети Ашаки не подходят ни под одну из категорий, приведенных в таблице. Помните, они живут с матерью и бабушкой. Поэтому ниже я привожу полный список типов семей, описанных в докладе, и соответствующий им уровень проблем со злоупотреблением запрещенными веществами.

Под «другими родственниками» имеются в виду другие родственники детей, не являющиеся ни отцом, ни матерью. Обычно это бабушки и дедушки, тети или дяди.

«Другие типы семьи» включают в себя различные комбинации взрослых, в том числе тех, которым дети не приходятся родственниками.

Семья типа «мать + отец» уступила свое первенство. Дети, которые живут в семье с матерью, отцом и другим родственником – обычно бабушкой, дедушкой, тетей или дядей – еще реже имеют проблемы с употреблением запрещенных веществ. Также отметьте, что появились два новых типа семьи, в которых нет матери или отца: только другие родственники или другие типы семьи. (В последнем случае дети живут с различными комбинациями взрослых, которые могут и не являться их родственниками.) Уровень злоупотребления наркотиками и алкоголем лишь на несколько десятых долей процента выше в семьях, где нет ни матери, ни отца, по сравнению с семьями, где они есть.

Можно сказать об этих цифрах и больше. Но перед этим вот несколько предупреждений.

Во-первых, ни одна из цифр как из Национального опроса об употреблении наркотиков, так и из любого другого исследования не доказывает, что проживание в семье определенного типа вызывает проблемы со злоупотреблением запрещенными веществами (или какие-либо другие проблемы). Например, возможно, что дети в семьях с отцом и мачехой имеют более высокий уровень употребления наркотиков и алкоголя не потому, что что-то не так с их мачехами, а потому, что, когда у детей возникают серьезные проблемы, отцы склонны развестись и снова жениться. Или, может быть, это связано с генетикой. Те мужчины, которые женятся, разводятся и снова женятся могут быть генетически более склонными к злоупотреблению наркотиками, чем те мужчины, которые женятся только один раз, и то же самое относится и к их детям.

Второе предостережение, которое также звучит очень знаково, состоит в том, что результаты любых научных исследований являются усредненными. Всегда бывают исключения, и обычно их очень много. Множество подростков, живущих со своими отцами и мачехами, например, имеют такую же или даже лучшую сопротивляемость наркотикам, как и у детей, живущих с мамой и папой.

В-третьих, я не говорю, что все эти отличия недостаточно велики, чтобы иметь значение. Я бы хотела ликвидировать все эти отличия, причем желательно, таким образом, чтобы уровень употребления наркотиков в любой семье равнялся нулю.

Наконец, результаты описывают, как дела обстояли во время опроса, и это вовсе не обязательно совпадает с тем, как они должны обстоять или с тем, как они разовьются в будущем. При рассмотрении расширенной таблицы у меня появилась одна мысль: пять типов семей с самым низким уровнем злоупотребления имеют кое-что общее: мать живет с детьми. Если отцы стали более вовлеченными в дела своих детей, чем это было во время проведения опроса (1991–1993), тогда, возможно, ситуация уже изменилась.

Теперь я хочу вернуться к тем двум типам семей, которые вызывают больше всего шума, – к матерям, которых обязательно нужно заклеймить, к детям, чьи страдания необходимо признать, и к монстрам в процессе создания. Это семьи с одинокой матерью, в которых 5,7 % детей имеют проблемы со злоупотреблением запрещенными веществами, и семьи с матерью и отцом, в которых такие проблемы возникают у 4,5 % детей. Вот вопрос, который у меня возникает: почему эта разница так мала?

Давайте подумаем об этом так. Предположим, что есть городок, где 100 подростков живут в полных семьях, а еще 100 живут со своими матерями; в первой группе будет 4 или 5 наркоманов, а во второй, возможно, – 6. Подумайте обо всех преимуществах, которые подросток предположительно имеет в полной семье. В доме есть двое взрослых, чтобы помочь ему, заботиться о нем и проводить с ним время. Взрослые также могут поддерживать друг друга, и это тоже оборачивается преимуществами для детей. Есть два источника дохода. И нет никакого источника обвинений и стыда, когда ты растешь в доме со своими матерью и отцом.

При удвоенных деньгах, времени, любви и внимании дети из полных семей, кажется, не выглядят намного лучше, чем дети, живущие с одинокой матерью. Должно быть, что-то не так во всей моей болтовне об эмоциональном благополучии, которое имеют дети в полных семьях, и не имеют дети одиноких матерей.

Если бы действительно было правдой то, что дети одиноких матерей в своей жизни имеют только одного взрослого, который заботится о них, любит их, проводит с ними время и вкладывается в их благополучие и что у их матерей нет других взрослых, чтобы помочь им, и если бы также правдой было то, что дети в полных семьях имеют двух преданных родителей, которые любят их и любят друг друга, тогда бы такая маленькая разница в проблемном поведении двух групп подростков была бы удивительна.

Я думаю, есть несколько путей обойти эту дилемму. Первый из них – отойти от фантазии о том, что все дети в полных семьях имеют двух заинтересованных родителей, которые дарят свою любовь и внимание всем детям и друг другу в доме, где нет злобы, конфликтов и взаимных упреков. Второй – допустить другую возможность: многие дети, живущие с одинокими матерями, имеют и других значимых взрослых в своей жизни. Я не имею в виду (только) таких детей, как у Ашаки, с которыми живет бабушка. Я имею в виду всех детей, у которых есть бабушки, дедушки, тети, дяди, соседи, учителя, друзья семьи и другие люди, которые заботятся о них.

Действительно, другие значимые взрослые в жизни детей одиноких родителей не всегда живут в одном доме с детьми. Это означает, что они не всегда рядом, чтобы помочь с домашней работой или посидеть с ребенком, пока мама бегает в магазин. Но тут надо не забывать, что в семьях с двумя родителями взрослые тоже не всегда находятся в постоянном доступе. И надо помнить кое-что еще: хотя взаимная любовь и поддержка – это то, на что взрослые всегда надеются, когда живут вместе и растят детей, иногда вместо этого они погружаются в хаос, вражду и даже насилие.

Честно говоря, мне не нравится точка зрения сенатора Рика Санторума. Но я собираюсь удовлетворить его желание. Если вы помните, Санторум сказал: «Любая статистика, о которой мне известно – и я был бы рад услышать что-нибудь другое, – говорит, что брак лучше для любых детей, и обычно они имеют очень большое превосходство». То есть, здесь перед нами щедро представлено не одно открытие, а целый букет находок, о которых вы не слышали в сериале «На передовой».

Давайте начнем с «очень большого превосходства». В его Национальном опросе об употреблении наркотиков разница между подростками из полных семей и подростками с одинокой матерью составляет всего 1,2 %. Едва ли это можно назвать «очень большим превосходством». Более того, в среднем, брак давал самый плохой из возможных для детей результатов, когда их отец находил им мачеху.

Когда исследования показывают, что дети одиноких родителей каким-то образом оказываются хуже детей из полных семей, часто имеет место быть критическая разница между двумя типами семей: неполная семья имеет меньше доходов, меньше сбережений и меньше ресурсов. Это означает, что состоящие в браке родители с большей вероятностью могут позволить себе медицинскую страховку, безопасную среду и курсы по подготовке к SAT для своих детей. Проблема, короче говоря, не (только) в том, что на детей приходится меньше родителей, а в том, что денег меньше.

Вот еще кое-что, о чем, кажется, не знает сенатор Санторум: иногда количество родителей, их брачный статус и их биологические связи с детьми просто не имеют значения. Именно это выяснили четверо социологов, когда внимательно рассмотрели репрезентативную выборку различных типов семей по всей стране. Частью исследования стали семьи с двумя биологическими родителями, приемные семьи, семьи с мачехами, отчимами и одинокими (разведенными) матерями. Исследователи задавали вопросы об отношениях детей с их братьями, сестрами и друзьями и об их оценках. Они посмотрели и с другой точки зрения, задавая родителям вопросы о жизни их детей. Тип семьи не имел вообще никакого значения. Но вот несколько вещей, которые действительно оказывают влияние, и далеко не положительное: конфликты внутри семьи, несогласие между родителями и ссоры между родителями и детьми. Как заключают авторы, «наши открытия предполагают, что усыновление, развод и повторный брак не обязательно связаны с букетом сопутствующих проблем, которые порой описывались в клинической литературе… Недостаточно знать, что отдельный человек живет в определенной семейной структуре, не зная, что происходит в этой структуре».

Конечно, в какой-то мере конфликты присутствуют в любых семьях, даже в самых любящих и заботливых. Таким образом, значение имеет не низкий уровень ежедневных замечаний, но громкое гудение постоянного несогласия. Нет никаких сомнений, что такая атмосфера вредит детям. Исследование, проведенное в 39 странах, показало, что дети во всем мире чувствуют себя лучше, если растут с одинокой матерью, чем если остаются в полной семье, где родители постоянно ссорятся. Также дети чувствуют себя лучше, если растут с одиноким разведенным родителем, чем в том случае, когда их родители вступают в новый брак, даже если при этом не возникает особенно сильных потрясений.

Чтобы понять, как дети на самом деле себя чувствуют в семьях одиноких родителей, давайте посмотрим на то, как они справляются с изменениями в их жизненных ситуациях. Развод здесь может служить прекрасным примером, потому что в данном случае часто виден набор условий «до» и «после». Если вы посмотрите на детей после развода – скажем, когда они живут только со своей матерью, – у некоторых могут быть поведенческие проблемы, проблемы со злоупотреблением запрещенными веществами, проблемы с самооценкой и т. д. Но если посмотреть на тех же детей за много лет до развода, то можно обнаружить кое-что интересное. У некоторых детей проблемы начали возникать даже за двенадцать лет до развода родителей. Таким образом, трудности не произрастают на почве одинокого родительства; они возникли под крышей двух состоящих в браке биологических родителей.

В повседневной жизни эмоциональный опыт детей в семье с одним родителем и в полной семье практически одинаков. В одном исследовании 396 лиц младшего подросткового возраста (10–14 лет) согласились в течение недели носить пейджеры. Во время их бодрствования пейджеры срабатывали через случайные интервалы примерно пять раз в день. Как только это происходило, дети должны были записать, с кем они в данный момент, что делают, как себя чувствуют и насколько дружелюбны к ним люди вокруг. Основное отличие было не в том, как дети себя чувствуют, а в том, как родители себя ведут по отношению к ним. Одинокие родители были дружелюбнее к своим детям, чем состоящие в браке родители.

Думаю, мы с сенатором Санторумом согласимся в одном: для детей важна стабильность. Думаю, он обнаруживает стабильность, в основном, в домах постоянно состоящих в браке родителей. Тем не менее, одинокие родители тоже могут обеспечить стабильность. Когда они живут со своими детьми, обеспечивают хорошую связь с ними и не перепрыгивают из одного брака в другой, они, возможно, могут вырастить детей, которые также здоровы и безопасны, как все остальные.

Стабильность зависит не только от родителей. Другие люди в жизни детей, такие, как братья, сестры, кузены, кузины, друзья, бабушки, дедушки, тети, дяди и друзья родителей тоже могут внести свой вклад. В исследование с пейджерами дети одиноких родителей проводили в расширенном круге родных больше времени, чем дети, живущие в полных семьях.

Все это заставляет меня вернуться к Дженни. Алекс Котловиц был так занят своим беспокойством о том, что у Дженни нет мужа, и о том, найдет ли она его или нет, что, кажется, совершенно не заметил того, что у нее есть. Дженни уже живет с человеком, которого она и ее дети знают много лет. Еще одним родителем в доме Дженни была Энни, ее давняя подруга, которой она доверяла свои самые страшные кошмары. Дженни и Энни есть друг у друга, и они могут покрывать расходы по ведению дома и выполнять поручения друг друга, присматривать за детьми друг друга или просто проводить время вместе. Очевидно, ни один из этих родителей не обладает горячим нравом или склонностью к насилию. Они любят друг друга и детей друг друга. Без всяких финансируемых правительством классов по построению отношений и без команды репортеров PBS Дженни и Энни нашли свое собственное решение того, как прожить жизнь с детьми, но без мужа. И я думаю, что оно великолепно.

Я знаю, что Дженни не совсем довольна сложившимся положением. Она все еще лелеет надежду найти свою вторую половину. С этим пока все в порядке, но я желаю ей, а также Котловицу и всем остальным, осознать ценность того, что она уже имеет.

Возможно, может показаться, что я недооцениваю боль, связанную с разводом, вероятные трудности одинокого родительства или даже распространенность самых настоящих проблем среди американских детей. Это не так. Я протестую против навешивания ярлыков на одиноких родителей не потому, что это жестоко и неэффективно, а потому, что это неверно.

На свете действительно есть очень много детей и подростков, у которых есть эмоциональные проблемы и проблемы со здоровьем, которые злоупотребляют наркотиками и алкоголем и проявляют рискованное сексуальное поведение, которые не ладят с другим людьми и плохо учатся в школе. Если вы хотите найти таких детей, то стучаться в двери домов одиноких родителей – далеко не лучший вариант. Болеет эффективная стратегия поиска (если вы хотели бы обнаружить проблемы внутри семьи) – это искать семьи, которые «характеризуются конфликтами и агрессиями, в которых сложились холодные и пренебрежительные отношения без всякой поддержки. Вот эти семьи действительно окажутся в группе риска. Именно к такому выводу пришли три социолога из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, изучившие все работы, которые они только смогли найти по этому вопросу.

Хотите легкого решения? Следуйте за деньгами. Как отмечают ученые, «и постоянная бедность, и резкое снижение дохода делают родителей более жесткими, склонными к наказаниям, раздражительными, непоследовательными и склонными к насилию». Особенно это относится к неожиданно наступившей бедности. Родители изначально не были холодными, жестокими и не пренебрегали своими детьми. Они такими становятся (по крайней мере, некоторые из них), когда теряют опору в жизни.

Но такое решение также небезупречно. Многие из богатых отцов и матерей холодны, придирчивы и нерадивы. А многие дети имеют запас прочности и прекрасно со всем справляются, хотя их родители не заслуживают уважения. Если вы действительно хотите помочь детям, ищите бедных, а не одиноких родителей.

Есть еще одна причина, по которой я возражаю против третирования одиноких родителей. Тем из них, кто действительно заботится о своих детях (то есть, практически всем), иногда бывает трудно не обращать внимания на общественное порицание и осуждение. Они беспокоятся: а что, если все эти низкие люди правы? Они думают: может, мне стоит найти себе кого-нибудь ради спасения детей.

Когда бы не выплывали последние результаты переписи населения, тут же раздаются обвинения. «Тревожно», – заявляют одни специалисты по анализу тенденций, когда линия, обозначающая количество одиноких родителей, поднимается вверх. «Пора бить тревогу», – добавляют другие. Потом начинается отрицательная реакция. Одинокая мать Эми Дикинсон рассказала об этом мне и другим читателям журнала «Тайм» в очерке, написанном в 2001 году. Ей не нравилось предсказуемое поношение, которое последовало после объявления о последнем всплеске одинокого родительства. Она постоянно слышала по отношению к своей семье такие слова, как «не выполняющая своих функций, неполная, находящаяся в группе риска и уязвимая», но не считала, что эти определения к ней подходят.

Как рассказала Дикинсон, иногда она заставляла ходить себя на свидания. Но время, проведенное с дочерью, нравилось ей куда больше. И им обеим очень нравилось куда-то ходить вместе с другой одинокой матерью и ее двумя детьми. Каждое воскресенье они вместе обедали, часто ходили в кино и в игровые центры. «Мы протягиваем друг другу руку помощи, одалживаем деньги, и нам нравятся дети друг друга». И «мы не чувствуем себя одинокими».

Социолог Кей Тримбергер общалась с тринадцатью одинокими матерями на протяжении почти десяти лет. Эти матери также сообщали, что постоянные упоминания о вине их нервирует и что они пытаются их остановить. Многие стойко пытались завязать отношения с мужчинами, думая, что их дети нуждаются в присутствии фигуры отца в доме. Обычно они приходили к тем же выводам, что и Эми Дикинсон. У их детей уже были значимые взрослые в жизни. Это были мужчины и женщины, которых они знали много лет и которые заботились о них. Ни один из них не был второй половиной их матери. Это были ее давние друзья, родственники и соседи, которым можно доверять.

Мне особенно понравилось, какие приготовления сделала моя подруга Мэрилин, когда усыновила девочку по имени Мария. Мэрилин попросила десяток самых близких людей стать крестными дочери. Все они согласились, и с тех пор навсегда вошли в жизнь девочки.

У одиноких матерей есть свои недостатки, как и у всех других родителей. Я не пытаюсь их романтизировать, но их следует принимать всерьез. Их семьи и социальные связи, которые они формируют, являются частью нации. Как бы не хотели Кейт О’Бирн, Мэгги Гэлахер, Майк МакМанус или кто-либо еще собрать всех граждан, заключить их в рамки традиционной семьи и запереть все двери и окна, чтобы они не могли убежать, такого не произойдет. Социальные единицы, состоящие из мамы, папы и детей сейчас в Америке пребывают в меньшинстве. Так же будет и завтра.