Глава 9

Когда мы пришли в дом, у нас еще оставалась масса времени для того, чтобы леди Хардкасл переоделась к ленчу. Было немного рановато для белого платья с изысканной вышивкой, которое мы с ней выбрали, но она заявила, что «не собирается еще раз бегать и переодеваться к чаю, так что пусть все они заткнутся».

Я сбегала на чердак, чтобы переодеться в свою домашнюю униформу с тем, чтобы можно было явиться на половину слуг для получения инструкций. Ленчи в Кодрингтон-холле проходили в неформальной обстановке, так что мои услуги не понадобились. Мистер Спинни попросил меня появиться позже и помочь с чаем, а пока разрешил мне отправляться на все четыре стороны. Мне надо было разобраться с несколькими вещами леди Хардкасл, включая штопку ее платья, так что я вернулась в ее комнату.

Устроившись возле окна и мастерски (если уж я сама так говорю) штопая непонятно откуда взявшуюся – и, честно говоря, совершенно необъяснимую – прореху на одном из вечерних платьев миледи, я погрузилась в размышления. Еще в воскресенье мы паковали свои вещи, надеясь провести веселую гоночную неделю. И вот сегодня еще только четверг, а мы уже по самое горло сидим в яме с чем-то неожиданным. Все как всегда. Сломанный автомобиль и мертвый человек. И мы не знаем, случайна ли его смерть или это была какая-то попытка дискредитировать самого лорда Ридлторпа либо его гоночную команду. У половины людей в доме был, кажется, свой мотив, почти все они имели возможность, и любой, кто был в состоянии найти в темноте сарая кусачки, имел средства для того, чтобы совершить это преступление.

Мое крохотное эгоистичное «я» хотело бы, чтобы мы могли притвориться, что ничего не знаем о том, что авария была результатом действия чьей-то злой воли, и оставить все как есть. Было бы прекрасно попрощаться со всеми и отправиться на берег моря. Там мы могли бы действительно отдохнуть, поесть моллюсков, погулять вдоль кромки прибоя, найти милое кафе, где подают вечерний чай, а также заняться придумыванием биографий для странно выглядящих местных аборигенов…

Мои размышления были прерваны леди Хардкасл, которая практически ворвалась в комнату.

– Привет, Фло, – сказала она, слегка удивившись. – Я не ожидала найти тебя здесь. Думала, ты внизу допрашиваешь представителей нижних чинов.

– Мои услуги за ленчем не потребовались, так что я решила вернуться и заняться своими прямыми обязанностями, – показала я ей порванное платье. – Я зашиваю прореху. Откуда, ради всего святого, она взялась?

– Какая прореха? – Хозяйка взглянула на платье. – А-а-а, эта… Это случилось на приеме во вторник. Я болтала с дамой из Лестера, женой… Впрочем, я не помню, чьей женой она была. Но она была крайне недовольна поведением своего супруга. Это я помню. Несколько бокалов вина развязали ей язык, и она вывалила на голову вашей покорной слуги полный набор историй о его сексуальной распущенности и распутстве. У меня, наверное, такое лицо… Как ты думаешь, у меня действительно такое лицо?

– Какое лицо, миледи?

– Такое, что незнакомые люди вдруг проникаются ко мне доверием, отбрасывают в сторону все понятия о приличиях и благоразумии и начинают грузить меня невероятно шокирующими подробностями своей частной жизни.

– Да, конечно, у вас именно такое лицо. Я всегда думала, что именно поэтому вы такая хорошая шпионка. Но что насчет платья? Вы что, обе рвали на себе одежду, оплакивая трагическую историю ее семейного союза?

– Если бы все было настолько драматично! Почему-то мы оказались в бильярдной. Мне кажется, я искала Гарри, а она – свою лучшую половину. Или худшую, как я потом быстро выяснила. За столом играли Виктор Ковач и Монти Уотерфорд, которые болтали о… Ой!

– Ой? – переспросила я, смирившись с тем, что так никогда ничего и не узнаю о судьбе платья.

– Они говорили о своих гоночных командах. Что-то насчет того, сколько денег Монти и Пройдоха вложили в свои прототипы. И о том, что любая задержка будет для них смерти подобна. Виктор сказал что-то о том, что он был бы счастлив обсудить с ними вопрос слияния – если им это интересно, – а Монти ответил, что пока у них не возникло никаких проблем.

– Пока, – повторила я. – И вот Ковач, под покровом ночи, проникает в сарай и делает так, что у одного из их авто возникает небольшая проблемка, а то, что их старший водитель в результате получит ранение или даже умрет, – так это даже к лучшему.

– Все это выглядит вполне правдоподобно, правда? – заметила хозяйка. – Но не забывай, что у нас нет никаких доказательств.

– Тогда нам надо их найти, миледи. Мы обыщем его комнату, перевернем все в доме и вокруг него в поисках улик, будем наблюдать за этим безжалостным дьяволом день и ночь до тех пор, пока он чем-нибудь себя не выдаст. Мы не так уж давно бросили игры в шпионов, чтобы забыть, как это делается.

– Отлично, – рассмеялась Хардкасл. – В конце концов, больше нам ничего не остается. А худшее, что может произойти, – так это то, что мы убедимся в его невиновности и поймем, что впустую потратили свое время.

– Нет, – задумчиво произнесла я. – Худшее, что может случиться, – это то, что он поймает нас с поличным и постарается забить насмерть тяжелым гаечным ключом. Я могу с достаточной долей уверенности сказать, что смогу с ним справиться, если он не набросится на нас совершенно неожиданно, но если…

– Конечно, ты права, но я сомневаюсь, что до этого дойдет. Жаль, что камердинером у него этот молодой Как-его-там – более послушного слугу можно было бы убедить последить за Ковачем для нас.

– А может быть, миледи, стоит попробовать уговорить на это Эвана, – сказала я. – Он может с удовольствием оказать нам помощь, если увидит возможность наказать зло. И за мистером Уотерфордом он тоже сможет присмотреть, так что одним выстрелом мы убьем двух зайцев.

– Это тебе решать. Может быть, тебе стоит спуститься в эту преисподнюю, вместилище дьявольской угодливости, и выяснить, что думает этот паренек? Планы и стратегию обсудим, когда будем готовиться к обеду.

– Я немедленно спущусь на половину слуг. Вам ничего не принести?

– Нет, милая. У меня все есть.

– Да, и еще одно…

– Слушаю?

– Прореха.

– Ах, да, прореха. Я зацепилась платьем за стойку, на которой стоят бильярдные биты.

– Их называют киями, миледи.

– Правда? С чего бы это?

В столовой для слуг никого не было, кроме домоправительницы, Мюриэль МакЛелланд, которая сидела за столом с чайником и газетой.

– Добрый день, миссис МакЛелланд, – поздоровалась я, выдвигая стул. – Не возражаете, если я к вам присоединюсь?

Она опустила газету и внимательно посмотрела на меня поверх наполовину сложенной страницы.

– Ах, это вы, мисс Армстронг. Добрый день. Прошу вас, устраивайтесь поудобнее. В чайнике хватит, по крайней мере, еще на одну чашку, если захотите.

Я повернулась, взяла чистые чашку с блюдцем из буфета и села напротив Мюриэль.

– И как все справляются с этой трагедией? – спросила я, наливая чай.

– Справляются? – переспросила МакЛелланд, сворачивая газету и откладывая ее в сторону.

– Ну да. Подобные вещи могут надолго выбить из колеи. Даже лучшие из нас могут испытывать серьезные страдания после чего-то подобного. Мне просто интересно, никто из слуг не демонстрирует признаков того, что это произвело на него серьезное впечатление?

– Значит, если есть такая необходимость, им надо держать себя в руках, – фыркнула домоправительница. – Я не потерплю трусливых симулянтов среди моих работников. Если мои девочки чувствуют необходимость пожалеть себя в случае каких-то неприятностей, они могут это сделать в свое свободное время и так, чтобы я этого не слышала. У всех в жизни случаются трагедии, но какая польза от того, чтобы сидеть и хандрить по этому поводу? Я всегда в таких случаях говорю: «Вставай и борись».

«Да поможет Бог людям, работающим в Кодрингтон-холле, у которых в жизни что-то случается», – подумала я. Появление Эвана Гаджера спасло меня от того, чтобы высказать собеседнице все, что я думаю по этому поводу.

– Добрый день, Эван, – весело поздоровалась я.

Лакей что-то буркнул в ответ.

– Добрый день, – повторила я. – У вас все хорошо?

– Сравнительно, – пробормотал Гаджер.

– Вот и прекрасно, – сказала я уже в спину молодому человеку, который скрылся в одном из многочисленных подземных тоннелей.

– Этого юнца пора научить хорошим манерам, – заметила миссис МакЛелланд. – Не знаю, что там мистер Спинни себе думает, когда позволяет ему так неучтиво вести себя. Армия сделала бы из него человека. Научила бы дисциплине.

– Как я поняла, у него было тяжелое детство, – отважилась я на возражение. – Он потерял обоих родителей.

Домоправительница снова фыркнула.

– Люди постоянно кого-то теряют. Но это не превращает их в кичливых выскочек.

Было ясно, что она сегодня не в лучшем настроении.

Я одним глотком допила чай.

– Думаю, мне пора, – сказала я, вставая. – Вы не знаете, мистер Спинни у себя?

– Думаю, да. Хотя у меня тоже найдется для вас работа, если вы сейчас свободны.

– Я вас обязательно найду, если окажется, что ему я не нужна, – соврала я.

Затем я направилась в сторону комнаты дворецкого, но мгновенно изменила направление, убедившись, что Мюриэль меня больше не видит. Вместо мистера Спинни я прошла в помещение для обуви, где, я была в этом уверена, могла найти или самого Эвана, или кого-то, кто подсказал бы мне, где его искать. Как оказалось, в той комнате Гаджера не было, но один из юношей смог указать мне правильное направление. Я нашла Эвана бездельничающим во дворе рядом с кухней.

– Я могу вам чем-то помочь? – язвительно поинтересовался он.

– А вы знаете, – сказала я своим самым жизнерадостным и доброжелательным голосом, – может быть, да.

Несколько мгновений молодой человек вопросительно смотрел на меня.

– Вас что, послала эта старая калоша, чтобы вы меня отчитали?

– Нет, – ответила я, рассмеявшись. – Хотя она точно не самый большой ваш почитатель.

– Остальные тоже, – согласился Гаджер.

– А вы никогда не задумывались, – спросила я, – что это может быть из-за того, что вы слишком много сил тратите на то, чтобы восстановить их против себя?

Теперь наступила его очередь смеяться.

– Думаю, что вы, может быть, правы, – сказал Эван. – Но они все такие… такие…

– Это вам только так кажется, – вмешалась я прежде, чем он нашел то оскорбление, которое искал. – Но время от времени вам стоит давать им право на ошибку. И тогда вы, может быть, поймете, что действуют они из лучших побуждений.

– Сомневаюсь я. Они хотят только, чтобы все знали свое место и не высовывались. Иногда, знаете ли, это становится так скучно, что мне приходится делать что-то, чтобы их расшевелить.

– Может быть, я вам с этим помогу.

– Неужели? – Гаджер бросил на меня еще один вопросительный взгляд.

– У меня есть для вас небольшое задание, которое может вас заинтересовать, – сказала я и поделилась с ним нашим планом наблюдений за герром Ковачем.

Я оставила Эвана бездельничать дальше, а сама вернулась на половину слуг, где необъяснимо кислую физиономию миссис МакЛелланд за столом сменили три лица, хозяев которых я раньше видела, но только здоровалась с ними. А ведь если хоть кто-то мог рассказать о том, что происходит и наверху, и внизу, то это была именно эта троица. Нелли Перри была личной горничной леди Лавинии, Дэн Чанли был камердинером лорда Ридлторпа, а мистер Арнольд Симкин служил камердинером у дяди Алджи еще со времен их молодости.

– Ага, – сказал мистер Симкин, увидев меня. – А вот и она сама. Присаживайтесь, милочка, и поделитесь с нами вашими новостями. Мисс Перрин, посмотрите, хватит ли в этом чайнике еще на одну чашку?

Садясь на предложенный стул, я вопросительно изогнула бровь.

– Итак, мисс Армстронг, – дружелюбно продолжил Арнольд, – что там насчет того, что вы с вашей хозяйкой занялись расследованием аварии?

Это был небольшой, опрятный мужчина с аккуратно подстриженными белоснежными усиками. В глазах у него присутствовал блеск, говоривший о том, что он вполне сможет доставить не меньше проблем, чем его хозяин.

– Все зависит от того, – ответила я, взяв из рук мисс Перрин чашку чая, – что именно вы слышали.

– Вот, – хлопнул Симкин рукой по столу. – Я же говорил вам, что она женщина не простая. И ничего просто так не выдаст.

Я улыбнулась и, еще раз выгнув бровь, взглянула на Нелли.

– Не обращайте на него внимания, дорогая, – сказала та. – Он ничего подобного не говорил.

– Но подумал. Подумал, – заявил Арнольд. – Я знал, что она хитрюга.

Мисс Перрин вздохнула. Я решила, что она почти одного со мной возраста, но что-то в ее материнской манере поведения старило ее.

– По дому ходят слухи, – объяснила она, – что несчастный случай вовсе не был несчастным случаем. Один из лакеев услышал, как лорд Ридлторп говорил этому мистеру Уотерфорду, что Морган сказал, будто бы с автомобилем что-то сделали.

– Лучше всего новости узнавать из первоисточника, – улыбнулась я. – Но на этот раз ваш испорченный телефон не ошибся. Я сама была с Морганом в сарае, когда он выяснил, что тормоза были заранее испорчены.

– Тормоза? Значит, кто-то намеренно убил мистера Докинса, да?

– Такая вероятность существует.

– Но ведь с тормозами не шутят, если только не хотят причинить вред, – подал наконец голос мистер Чанли. – Кто-то затаил зло против мистера Докинса, к гадалке не ходи. Его светлость в большом смятении. Плохо спит.

– Давайте вернемся к моему первоначальному вопросу, милочка, – сказал Симкин. – Так вы с вашей хозяйкой ведете расследование?

Моим заданием на половине слуг было наблюдать за ними, поддерживая в то же время иллюзию, что я сумасшедший трудоголик, который не может спокойно отдыхать вдали от дома. Но я уже решила, что эти трое были теми ключевыми фигурами, которые могли помочь мне понять, что же все-таки происходит, поэтому их стоило посвятить в наши планы.

– Вы все правильно слышали, мистер Симкин, – ответила я. – Полиция удовлетворилась тем, что это несчастный случай. И мне даже показалось, что инспектор решил, что все это – Божья кара, сошедшая на богатых бездельников за их глупость. Но когда стало ясно, что здесь попахивает преступлением, леди Хардкасл решила, что мы можем послужить нашему хозяину, заглянув под пару булыжников и выяснив, что из-под них вылезет.

– И именно поэтому вы так неожиданно начали работать? – уточнила мисс Перрин. – А я все никак не могла догадаться.

– Это предложил мистер Спинни, – пояснила я. – Он подумал, что это может быть полезным. Если я буду работать вместе с другими слугами, то смогу свободно передвигаться по дому и никто ничего не подумает.

– Этот старый дурак? – переспросила горничная. – Вам бы сразу надо было обратиться к нам. Мы бы вам объяснили, кто есть кто. Правда?

– Еще бы, – кивнул мистер Чанли. – Дело плохо. И с этим надо разобраться.

Я проследила за тем, как мимо прошла одна из мойщиц посуды с корзиной, полной овощей. Место было не очень подходящим для того, чтобы вести подобные разговоры, но никакого другого – где наш разговор не вызвал бы сплетен и досужих домыслов – поблизости не было. Мне, во всяком случае, не пришло в голову, куда еще мы могли бы пойти.

– Что вы знаете об этой гоночной команде? – поинтересовалась я. – Это очередное увлечение его светлости?

– Мы все так думали сначала, правда, мистер Симкин? – ответил за всех Дэн. – Я ничего не могу сказать против его светлости, и для меня было большой честью служить ему последние пятнадцать лет, но он человек увлекающийся. Ему постоянно надо чем-то заниматься. За последние годы у него была масса увлечений и хобби. Рисование, поэзия, скачки, садоводство – практически все, что угодно. Он даже в какой-то момент ездил в Египет, а мне пришлось следовать за ним. Тогда он решил, что он археолог. Представил себе, как будет разыскивать пропавшие пирамиды и сокровища.

– И получилось? – поинтересовалась я.

– Он свалился с лихорадкой денге, не успели мы добраться до Каира. Проведя две недели в постели, его светлость решил, что археология не для него и что он хочет стать гончаром. Так что мы закупили пару ящиков местных горшков и отправили их вместе с собой домой.

Я не смогла не рассмеяться.

– То есть его светлость – мотылек, – сделала я вывод. – Но мне показалось, что вы сказали, что с гонками все по-другому. Что же изменилось?

– Умер его отец, – пояснил камердинер. – И он неожиданно для себя стал девятым графом Ридлторпом. Повзрослел за одну ночь. Гонками он занялся так, как до этого ничем не занимался. Они тоже были для него очередным увлечением, до тех пор пока после смерти его отца не превратились во всепоглощающую страсть. Он покупал гоночные авто, изучал их, а потом стал сам их строить. Связался с этим мистером Уотерфордом, и то, что вначале было хобби джентльмена, сделалось настоящим бизнесом. Последний год он занимался созданием команды – они даже трек свой построили. И вот нате вам, все рассыпается прямо на глазах.

– Вы сказали «этот», мистер Уотерфорд. Он что, вам не нравится?

– По мне, так он какой-то скользкий, – сказал Чанли.

– Как это? – не поняла я.

– Я не могу этого объяснить. Знаете, иногда такое просто чувствуешь.

– Знаю, – кивнула я и повернулась к мисс Перрин: – А что думает обо всем этом леди Лавиния?

– Она была рада-радешенька, когда его светлость решил наконец остепениться, – ответила горничная. – Только не поймите меня неправильно – она страшно любит своего брата, но было бы ложью сказать, что ее ничуть не беспокоило то, что он никак не мог остановиться на чем-то одном.

– А что она говорит об аварии?

– Она так же потрясена, как и все остальные. Мистера Докинса она почти не знала, но понимает, какое впечатление это произвело на всех тех, кто там был. Или скорее на «всех вас», потому что вы тоже там были.

– М-м-м, да, – согласилась я. – Я тоже. А как насчет дяди Алджи, мистер Симкин? Он что-то говорит?

– Сэр Алджернон – человек простой, мисс Армстронг, – хихикнул Арнольд. – До тех пор пока его регулярно кормят, обеспечивают приличным кларетом и дают ему возможность проводить время в компании молодых и интересных людей, он счастлив и позволяет миру заниматься своими собственными делами без его участия. Смерть мистера Докинса его огорчила – они с ним провели несколько приятных вечеров за стаканом, – но джентльмен его возраста видел в своей жизни столько смертей, что не зацикливается на них. Он, правда, сказал, что рано или поздно такое должно было случиться. Хозяин в принципе не верит в безопасность новомодных авто.

Видно было, что спрашивать камердинера дяди Алджи больше не о чем.

– А что вы сами раскопали, мисс Армстронг? – поинтересовалась мисс Перрин. – Куда привело вас ваше расследование?

Я пересказала свой разговор с леди Хардкасл, во время которого мы перебрали всех, кто находился в доме в ту ночь, когда были испорчены тормоза. Как только я дошла до фамилии герра Ковача, раздался ропот согласия.

– Я ему никогда не доверяла, – призналась Нелли. – Немцам верить нельзя.

– Вообще-то он венгр, – заметила я.

– Все они одним миром мазаны, – категорично заявила служанка.

– А еще я попросила молодого Эвана Гаджера поработать на нас, – добавила я. – Он будет следить и за герром Ковачем, и за мистером Уотерфордом.

– Что вы сделали?! – мистер Чанли чуть не поперхнулся чаем. – Этот молодой…

– Этот молодой человек груб, плохо воспитан, неблагодарен, ленив и почти наверняка закончит свою жизнь в жестокой атмосфере преступного мира, если не научится себя вести, – сказала я. – Но сейчас он будет нарушать все правила и совать повсюду свой нос, работая на меня, и мне почему-то кажется, что это у него неплохо получится.

– Я вам совсем не завидую, – заметил Дэн, но по блеску в старых, водянистых глазах мистера Симкина и по кривой ухмылке на его лице я поняла, что хотя бы он со мной согласен.

Достойно справившись со своими обязанностями во время вечернего чая и не найдя ничего интересного в тех беседах, которые мне удалось подслушать, я вернулась в комнату леди Хардкасл. Чтобы сразу было понятно – это не значит, что я не услышала ничего, связанного с произошедшим. Просто все услышанное не было важно для раскрытия тайны. Иногда люди, во время больших сборищ, могут говорить часами и при этом не сообщить ничего нового, интересного или важного. Так было и на этот раз. Гости много говорили, много смеялись, но впечатление было такое, что мало кто из них в это время еще и думал.

Я как раз раскладывала вечернее платье хозяйки, когда вернулась она сама.

– Привет, Фло, – поздоровалась она, проходя к письменному столу.

– С возвращением, миледи. Получили удовольствие?

– Было очень весело, правда? Но, должна признаться, что после всей этой еды я чувствую себя настоящей коровой.

– Можно заняться физподготовкой, если это вам поможет. Уверена, что остальные гости с удовольствием примут участие в оздоравливающих упражнениях. Я упаковала для вас соответствующую одежду.

– Не сомневаюсь. Но нет, думаю, что смогу прийти в себя, просто немного посидев спокойно.

– Как хотите, миледи. Мое дело предложить.

– Ты очень добра. И какие новости из преисподней?

– Их, боюсь, не слишком много. Я попыталась пообщаться с миссис МакЛелланд, но она была не в духе, так что я вместо этого нашла и завербовала Эвана Гаджера.

– Что ж, молодец. Думаешь, ему можно доверять?

– Нет.

– А положиться хоть в чем-то на него можно?

– Совершенно точно – нет.

– А получше мы никого не могли найти?

– Не уверена, миледи, поэтому нам остается только надеяться на лучшее. Правда, большого вреда он нанести не сможет. Даже если попытается нам как-то насолить, мы всегда будем настороже, подозревая, что он играет в не совсем честную игру.

– Я полностью передаю его в твои опытные руки, дорогая, – сказала леди Хардкасл. – С кем еще удалось сразиться?

– Я пообщалась с личными слугами – с горничной леди Лавинии, а также с камердинерами лорда Ридлторпа и сэра Алджернона.

– И что они тебе рассказали?

Я коротко пересказала нашу беседу, пытаясь одновременно отыскать вечерние туфли хозяйки.

– Значит, здесь тоже почти ничего, – сказала она.

– Вы правы, миледи, почти ничего. Но теперь они, по крайней мере, на нашей стороне.

– Если только кто-то из их хозяев в этом не замешан. Теперь, когда ты открыла перед ними карты, они бросятся к своим господам, чтобы рассказать им, как лучше всего отвести наши подозрения.

– Я вас понимаю, – согласилась я. – Но судя по их внешнему виду, ни один из них не сможет никуда броситься. Мне кажется, что даже быстрая ходьба убьет старого Арнольда Симкина.

– Уверена, что видела, как он бродит по дому, – засмеялась миледи.

– Вот пока и все. И если только вам не удалось найти никаких улик, боюсь, что мы в тупике.

– Ах да, улики, – мечтательно произнесла леди Хардкасл. – Нам бы сейчас совсем не помешали четкие отпечатки ботинок негодяя, посыпанные пеплом сигарет того сорта, который продается в одном-единственном магазине в Ридлторпе и о котором мы хорошо знаем.

– А еще можно добавить грязи, которую мы определим как уникальную для одного из районов города.

– И нитку из шинели солдата одного из ныне распущенных индийских отрядов.

– Но у нас есть пара кусачек, миледи, – вспомнила я.

– И больше ничего, – вздохнула хозяйка. – Что ж, будем надеяться, что наше расследование рано или поздно к чему-то нас приведет.

– Будем, миледи. Приготовить вам ванну?

– Правда? Это было бы восхитительно. Ты сегодня прислуживаешь за обедом?

– Нет. Мистер Спинни поменял расписание, так что вместо этого я завтра прислуживаю за завтраком. А сегодня я поем у себя в комнате вместе с Бетти.

– Это будет мило. Она мне нравится.

– Мне тоже.

– Ну, тогда, если ты мне поможешь, потом можешь убираться на свой чердак.

– Благодарю, миледи, – сказала я и открыла краны в ванной комнате.

К тому моменту, как леди Хардкасл была готова отправиться в библиотеку, я, со своей стороны, была готова просто отдохнуть. Она никогда не была слишком привередливой хозяйкой, и я ценю ее компанию, но четыре или пять перемен платьев в день, необходимых во время пребывания в загородном доме, достанут кого угодно. Последним моим заданием в тот день было напомнить госпоже, куда она положила свой лорнет, который на длинной цепочке висел у нее на шее, после чего я получила возможность забраться по задней лестнице в свою комнату на чердаке и рухнуть на постель.

Я как раз взяла в руки «Машину времени», когда раздался робкий стук в дверь. В щель просунулась физиономия Баффри.

– Бетти, это ваша комната, вам нет необходимости стучать, – напомнила я ей.

– Знаю, милая, но я никак не освою правила жизни в одной комнате с чужим человеком.

– Тогда давайте объявим, что мы не чужие друг другу, чтобы вы могли наконец расслабиться и приходить и уходить так, как если бы вы жили здесь одна.

– Договорились, – согласилась горничная Розамунды. – Вы собираетесь спускаться на обед?

– Мне кажется, это нужно сделать, но я не уверена, что смогу пережить обед в компании других людей этим вечером. Я совершенно без сил.

– Не передать, как я рада это слышать, – с облегчением вздохнула моя соседка. – А как насчет того, чтобы я нанесла визит миссис Раддл и приготовила бы для нас легкий ужин? Мы опять сможем поесть здесь, вдали от всего этого шума.

– Это, старушка, подойдет мне как нельзя лучше.

– Вернусь через пару минут. – С этими словами Бетти исчезла.

К тому времени, когда она вернулась со скромным набором холодных закусок на подносе, я освободила место на ковре и налила нам два стакана воды.

– Ну вот, – сказала моя соседка, поставив поднос на пол. – Немного не дотягивает до стандартов полуночных пиров, но вот пара кусочков пирога и приличная ветчина. А еще мне удалось отыскать немного чатни.

Ей действительно это удалось. Она нашла хлеб, кусок сыра и несколько томатов. Мы с жадностью набросились на еду – я, например, не ела с самого завтрака.

– Я слышала, что вы стали работать внизу, – заметила Бетти между двумя кусками пирога.

– Врать не буду, – призналась я. – Я действительно вношу свою лепту.

– Но скажите же, что все это для маскировки! Ведь вы же за ними шпионите, ведь правда?

– А вы проницательная девушка, – рассмеялась я. – Да, я пользуюсь этой возможностью, чтобы присматривать за окружающими. А еще это позволяет мне присутствовать во время еды в хозяйской столовой.

– Боже, как интересно! И за кем же вы следите? Готова поспорить, за этим Ковачем. Он один из этих австро-венгерских шпионов, ведь так? Вы же продолжаете находиться на службе короля, да?

Несколько мгновений я с интересом смотрела на собеседницу.

– Вы что, действительно ничего не знаете? – спросила я наконец.

– Не знаю чего?

– Про автомобильную аварию?

– Что про аварию? Мы говорили о ней третьего дня. Вы рассказали, как видели труп.

– А вы знаете, что авария – это результат умышленного вредительства?

Баффри резко повернулась ко мне, широко раскрыв глаза от удивления.

– Нет! – воскликнула она. – Кто мог пойти на такое?!

– Вот именно это мы и пытаемся выяснить.

– А миссис Беддоуз знает?

– Про вредительство? – уточнила я. – Я была уверена, что об этом известно всем.

– Но только не мне. Миссис Беддоуз не сказала мне ни слова.

– Она что, вообще мало что вам рассказывает?

– Честно говоря, да. По крайней мере, она не говорит ничего важного. Мне разрешается знать про графа Такого-то, который спаривается с леди Такой-то, и о том, как маркиза Бог-знает-кто умудрилась оставить сэра О-ком-никто-никогда-не-слышал без состояния, а вот о том, что меня действительно интересует, – никогда.

Я рассказала Бетти обо всем, что произошло до сегодняшнего дня. Она сидела с круглыми, как плошки, глазами, а на ее вилке, которая замерла на полпути ко рту, покачивался кусок томата.

– Ну, миссис Беддоуз… – заговорила она, когда я закончила. – Ведь ни слова мне не сказала!

– Похоже, произошедшее ее совсем не интересует. Она что, вообще не говорила про аварию?

– В общем, да. Когда она в тот день вернулась в комнату, то была немного раздражена. А когда я спросила ее, что случилось, ответила просто, что «этот осел Докинс разбил свой мотор и нам всем пришлось возвращаться». Я даже не знала, что бедняга умер, пока не услышала, как кто-то заговорил об этом на половине слуг.

– У нее что, были с ним какие-то трения? – поинтересовалась я.

– Она была совершенно вне себя, когда я зашла к ней на следующее утро после приема. «Этот выскочка. Этот чертов безродный водитель», – сказала тогда она. Правда, говорила она это более сочным языком. «Он ко мне приставал! Ко мне, Баффри! Ты только подумай!» А потом какое-то время она не могла успокоиться. Но основную часть сказанного ею я повторить не смогу.

– А я и не знала, что она так резко на это среагировала. Конечно, я слышала, что он пытался подкатить к ней, но с ней такое должно происходить сплошь и рядом – она ведь красивая женщина. И здесь не важно, замужем она или нет.

– Вы правы. И ей это очень нравится. Но она все время подчеркнуто демонстрирует всем, что у нее никого нет. Это у нее такая фишка. Никто не может приблизиться к внушающей страх Розамунде Беддоуз. Она единственная в своем роде, и все должны трепетать в ее присутствии.

– Да уж, Бетти, она не вы.

Казалось, моя собеседница удивилась самой себе.

– Это точно, – негромко сказала она. – Хотя иногда… Иногда… – Тут она сделала паузу. – Но ведь вы же не думаете, что это сделала она?

– Вы про поломку тормозов? Все возможно.

– А это было трудно сделать? – поинтересовалась моя соседка.

– Не очень, – ответила я. – Любой, кто хоть когда-нибудь катался на велосипеде, мог догадаться, как испортить тормоза.

– Она на велосипеде точно каталась. А для этого нужно было испачкаться?

– Обязательно. Злоумышленник должен был лечь на живот, чтобы залезть под автомобиль.

– Этого она никогда не сделает, – категорически заявила Бетти. – У нее фобия – она боится испачкаться. Принимает ванну по два раза в день. Я не могу представить ее лежащей на полу сарая.

– Но даже если это так, – сказала я, – будьте умничкой и взгляните на ее одежду повнимательнее. Она могла преодолеть свой страх перед грязью, чтобы проучить Докинса. И даже если она стряхнула основную часть грязи, на всем, что она носила в тот вечер, должны были остаться следы.

Полуулыбку Бетти было трудно понять. Была она озабоченной или ликующей? Ужасала ее или восхищала сама идея о том, что ее хозяйка могла оказаться убийцей?