Глава 8

На следующее утро мы с Бетти встали одновременно и принялись умываться и собираться, время от времени сталкиваясь лбами в ванной комнате.

– А вы видели труп? – спросила Баффри, причесываясь. – Я имею в виду труп несчастного мистера Докинса?

– Не вблизи, – солгала я.

– Но я готова поспорить, что в своей жизни вы повидали десятки мертвых тел, правда? Я хочу сказать, что тело, обмытое, все из себя прибранное и лежащее в гробу, – это одно дело, а вот там, на улице, все искореженное и изломанное… Даже думать об этом не хочется.

Но несмотря на эти ее слова, у меня создалось впечатление, что она все уже обдумала достаточно досконально.

– Да, я их немало повидала, – согласилась я. – И это всегда не очень приятно. – Я решила не говорить о том, что значительная часть виденных мною мертвых тел умерла от рук леди Хардкасл или моих собственных.

– А вот со мной ничего замечательного не происходило, – вздохнула моя собеседница. – И, наверное, не произойдет, пока я работаю у миссис Беддоуз. Она получает удовольствие только от сплетен и от того, что изводит своего мужа, а в этом мне места нет. А вот вы посмотрели мир.

– Если вам так все это ненавистно, – спросила я как можно мягче, – то почему бы вам не найти себе другое занятие?

– Наверное, вы правы. Но всегда труднее всего сделать первый шаг, правда? Кстати, мне уже пора делать первые шаги в направлении кухни. Мне здорово достанется, если я не появлюсь с чаем за несколько мгновений до того, как хозяйка проснется. Видели бы вы ее вчера!

Бетти опять вздохнула и, убрав с униформы вылезшую нитку, отправилась навстречу новому дню.

Я двинулась следом, так что мы еще поболтали, сидя за столом в столовой для слуг, где Бетти торопливо глотала свой завтрак, пока Пэтти готовила наши подносы с чаем.

– А когда вы были маленькой, кем вы мечтали стать? – поинтересовалась я, прихлебывая еле теплый чай.

– Богатой, – ответила служанка.

– А как вы думали заработать эти богатства?

– Я не хотела их зарабатывать, – ответила девушка, разрезая вилкой сосиску. – Я хотела быть богатой. Понимаете?

– Боюсь, что не совсем.

– Меня не интересовал процесс зарабатывания денег, я просто хотела их иметь. И нужны они мне были только для того, чтобы о них не думать. Сами по себе деньги были не важны. Не волноваться о них – вот о чем я мечтала. Па и Ма трудились не покладая рук, но мы еле-еле сводили концы с концами. И хотя им нравилась их работа – она была швеей, а он каменщиком, – они были вынуждены ею заниматься. У них никогда не было личного времени. Все свое время они продавали кому-то в обмен на несколько шиллингов, чтобы заплатить за крышу над головой и пищу на столе. И им приходилось считать каждый фартинг, иначе деньги просто заканчивались. А я мечтала о таких временах, когда я смогу свободно располагать своим временем и никогда не буду думать о том, где взять денег.

– Но разве все не мечтают о том же? – спросила я.

– Большинство – да, – согласилась Бетти. – За исключением очень богатых. Ведь если деньги не достались в наследство, то люди должны постоянно думать о том, как бы их добыть. То есть их не интересуют сами деньги, их интересует то, как их можно заработать. Вы меня понимаете?

– Почти. А что бы вы делали со своим временем, если бы не продавали его кому-то еще?

– Честное слово – не знаю. В этом всегда была проблема. Дело не в том, что я вообще не хочу работать. И даже не в том, что я не хочу работать в качестве прислуги. Просто я… знаете ли… иногда… – Баффри с ненавистью разрезала еще одну сосиску.

– Иногда… Понятно, – сказала я.

– Вот у вас жизнь страшно интересная. Вы работаете, и ваша хозяйка вас уважает. Вы путешествуете по миру, делаете всякие дела. Я даже слыхала, что вчера вы пили бренди с другими гостями.

– Быстро же распространяются здесь новости! – рассмеялась я. – Да, дамы пригласили меня присоединиться к ним, пока восхищались нашими подвигами.

– Вот видите, у вас хоть есть подвиги, которыми можно восхищаться. А вот я не уверена, что со мной хоть раз в жизни произошло что-то героическое. Правда, один раз меня по ошибке заперли в сарае с инструментами, но через десять минут садовник, поняв, что он натворил, выпустил меня. С такой историей вас вряд ли пригласят выпить бренди с дамами, правда?

Я опять рассмеялась.

– Ну что ж, бедняжка, с которой ничего никогда не случается, – сказала я, поднимаясь, – пойдемте посмотрим, что там у Пэтти с нашими подносами, а потом отправимся на подвиги.

– Может быть, вы и отправитесь… – хмуро ответила Бетти.

К моему большому удивлению, леди Хардкасл уже успела проснуться и сидела в кровати, когда я вошла в комнату с полным подносом.

– Боже праведный! – вырвалось у меня.

– В чем дело? – спросила хозяйка немного испуганно, поднимая глаза от дневника.

– Вы проснулись, миледи.

– Конечно, проснулась, глупая. Ведь… ведь…

– Еще нет восьми часов, – заметила я, ставя поднос на стол возле окна.

– Боже! – воскликнула миледи, и ее испуг уступил место удивлению. – Теперь я понимаю, почему ты так ошеломлена. Я же никогда не просыпаюсь раньше восьми. Что же случилось? Может быть, это все сельский воздух?

– Мы тоже живем за городом, – заметила я.

– М-м-м, а ведь правда. В таком случае – не знаю, – с этими словами Хардкасл надела на ручку колпачок и закрыла дневник. – Но… Если ты ждала, что найдешь меня в теплых объятиях Морфея, то почему явилась с полным набором съестного для утреннего поглощения?

– Ну… Понимаете ли… Я собиралась… – неловко начала я. – Подождите-ка минуточку, миледи. Как вы сказали? «Съестное для утреннего поглощения»? Серьезно? Иногда я с вами просто теряюсь.

– Неплохо сказано, а? Но не пытайся сбить меня с мысли. Зачем ты притащила сюда весь этот утренний пир, если я должна была спать?

– Мне хотелось, чтобы вы уже проснулись. Думала, что нам надо переговорить перед первым днем расследования. Если бы мы были дома, то сидели бы сейчас на кухне, строили планы и вырабатывали стратегию. Но мне кажется, что аборигенам не понравилось бы, что я сижу с вами за одним столом, так что я принесла еду сюда.

– И правильно. Лучше всего не волновать аборигенов, – похвалила меня моя госпожа. – Ведь нам так и так придется говорить о них, поэтому вдвойне важно, чтобы они нас не слышали. Так, значит, часть всего этого для тебя? – уточнила она, показав на поднос.

– Вначале я именно так и планировала, миледи, – сказала я, устанавливая поднос на кровати. – Но потом вспомнила, как вы, сливки общества, любите поесть. На вас ведь какой-то жор нападает. Так что теперь я уже не уверена, что принесла достаточно.

– М-м-м, – сказала хозяйка, приступая к еде. – Уверена, что мы справимся.

Я присела на необъятную кровать и тоже занялась уничтожением запасов.

– И что вы думаете, миледи? – спросила я какое-то время спустя. – Кто, по-вашему, устроил вредительство?

На какой-то момент Хардкасл задумалась, а потом протянула руку за дневником.

– В отсутствии моей любимой угольной доски, которой мне так не хватает, – начала она, – приходится писать в дневнике, как какой-то средневековой крестьянке.

Хозяйка открыла дневник и стала листать его, пытаясь найти нужную страницу. А я пока не стала обращать ее внимание на то, что мало кто из средневековых крестьянок имел переплетенный в кожу дневник для записи различных размышлений. Да и о том, что крестьянки в Средние века не умели ни читать, ни писать, я тоже решила не говорить ей. Наконец она нашла то, что искала.

– Вот, – сказала миледи. – Я начала с предположения, что это должен быть кто-то из семьи или кто-то из их непосредственных гостей. А если получится так, что никто из них в этом не замешан, нам придется расширить круг поисков, чтобы охватить всех гостей, бывших на приеме. Хотя если мы дойдем до этого, только чудо поможет нам разыскать убийцу. На приеме были десятки людей, а если мы добавим сюда кучеров, личных водителей и таксистов, то придется прибавить еще несколько десятков. Если это не кто-то близкий к дому, мы во всем этом утонем.

– Бесследно, – добавила я.

– Вот именно. Так что я приготовила список тех, кто живет в доме. И начнем мы с нашего хозяина, с Пройдохи.

– Не понимаю, миледи. Какой смысл лорду Ридлторпу портить один из своих автомобилей? Что ему это дает?

– Я подумала точно так же, – согласилась леди Хардкасл. – Так что пока мы Пройдоху вычеркнем. Теперь Джейк. Не вижу, чтобы у нее мотивов было больше, чем у ее брата.

– Согласна, – сказала я.

– Роз? Она невероятно неприятная женщина, но как по мне, так она больше похожа на ту, которая сначала обдумает массу утонченных и извращенных планов того, как можно с кем-то свести счеты, прежде чем опуститься до такой прозы, как механическая поломка.

– Возможно, миледи, но вспомните, что сказал дядя Алджи: Докинс на приеме сказал что-то пошлое и вызывающее в ее адрес. Если он достаточно серьезно ее оскорбил, она могла решить слегка насолить ему, поломав его авто.

– Отлично. Оставляем ее как вариант. А как насчет Хелен?

– Мышь? – рассмеялась я. – Вот это вряд ли.

– Прости, милочка, но если ты не позволяешь мне вычеркнуть Роз, то я не позволю тебе вычеркнуть Хелен. Ты же знаешь эту поговорку о тихом омуте, и мне пришло в голову, что в ней за всю жизнь должны были накопиться такие запасы нерастраченной ярости и негодования, которые просто ждут подходящего момента, чтобы выплеснуться наружу.

– С этим я соглашусь. И на ее месте я бы уже много лет назад совершила кровавое убийство, забив миссис Беддоуз дубинкой до смерти. Но какой ей резон нападать на мистера Докинса? Зачем ломать его мотор?

– А может быть, он отказал ей точно так же, как Роз отказала ему самому? «В самом аду нет фурии страшнее» и все такое? После того как ее целый день унижала старая «подруга», это, вполне возможно, оказалось последней соломинкой, прошедшей в игольное ушко верблюда.

– Возможно, миледи, – сдалась я. – Значит, ее оставляем. Кто следующий?

– Переходим к друзьям Пройдохи. Гарри?

– Думаю, что мы можем спокойно вычеркнуть вашего брата.

– А может быть, это была его очередная шутка, которая пошла не так? – предположила леди Хардкасл. – Он ведь человек не очень практичный. И вполне мог не догадываться, к чему может привести его невинная шалость.

– Такая возможность существует, но должна заметить, что его невежество в технике делает маловероятным то, что он смог бы сообразить, как испортить тормоза.

– Очень хорошо, – вздохнула миледи. – Честно говоря, думаю, что он давно бы уже сознался, если бы это была неудачная шутка с его стороны. Так, Гарри вычеркиваем. Монти?

– Опять-таки, что мистеру Уотерфорду дали бы повреждение одного из его гоночных автомобилей и смерть основного пилота?

– А что, если машина номер три была прототипом? – спросила моя собеседница. – Что, если это была одна из разработок Пройдохи? Может быть, Монти хотел, чтобы она сломалась и все обратили бы внимание на его собственную разработку?

– Далеко идущее предположение, миледи. Давайте, в таком случае, оставим мистера Уотерфорда в списке.

– Остается Виктор Ковач.

– Злой венгр…

– Ну, можно и так, – кивнула Хардскал. – Правда, это старое как мир клише, не так ли? Хотя клише, наверное, становятся клише не просто так.

– Вчера за обедом он разговаривал с лордом Ридлторпом, и было похоже, что он предлагал его светлости купить его гоночную команду.

– Неужели? Я сидела на другом конце стола и смотрела, как Джейк пытается удержать в рамках приличия дядю Алджи.

– Ну, это битва, в которой победить невозможно, – заметила я. – Я не все слышала, но герр Ковач сказал что-то о предложении «в свете последних событий» и о том, что он будет готов к обсуждению. Боюсь, что как раз в этот момент дядя Алджи переступил черту, проведенную для него леди Лавинией. Остального я не расслышала.

– Так ты думаешь, что Виктор мог устроить это вредительство, чтобы дестабилизировать своего соперника и приготовить его к поглощению? А если бы план не сработал, то он был готов убить лучшего водителя соперника?

– Лучшего водителя? – переспросила я. – А разве он был не на третьем месте, когда они проехали мимо нас?

– Черт возьми, ты права. Но все говорили, что водителем он был блестящим. Может быть, все-таки с авто действительно было что-то не так?

– Или, может быть, это был не самый новый прототип?

– Господи, я не знаю, – устало произнесла леди Хардкасл. – Клише или нет, но мне кажется, что Ковача вычеркивать из списка рано.

– Думаю, что дядю Алджи обсуждать вообще не стоит.

– Если бы из-за этого вредительства у кого-то спали бы штаны или задрались бы вверх юбки, этот старый проказник был бы моим первым подозреваемым, – хихикнула миледи. – Но, я думаю, он вычеркивается автоматически.

– Согласна, – сказала я со смехом. – Хотя если бы кто-то здесь щипал служанок за попы, дядюшка должен был бы быть в нашем списке на первом месте. Ну что, с гостями покончено?

– Похоже на то. – Моя госпожа положила ручку на поднос. – Теперь слуги… Боюсь, что это уже твоя прерогатива. Стыдно сказать, но я абсолютно не знаю, кто есть кто среди слуг нашего хозяина.

– Я могу назвать для вас главных действующих лиц, если вы добавите их к своему списку.

– Говори же, крошка, – сказала леди Хардкасл, вновь взяв ручку в руки.

– Мистер Спинни, дворецкий. Необычно дружелюбен и прост в обращении.

– По-твоему, слишком идеален? Есть что прятать?

– Ни малейшего представления, миледи. Потом идет домоправительница, миссис МакЛелланд. Ее я понять не могу. Вежливая и дружелюбная и в то же время странно холодная и отстраненная. Про нее надо выяснить побольше.

– Отлично, – сделала хозяйка пометку в дневнике.

– Кухарка – изумительная миссис Раддл и ее помощница Пэйшенс, которая хочет, чтобы ее называли Пэтти. Милые женщины. Глядя на то, как они уживаются вместе, можно подумать, что они мать и дочь.

– А может быть, это действительно так? – предположила леди Хардкасл.

– Ничего нельзя знать наверняка, – согласилась я. – Да, надо еще не забыть Моргана, водителя.

– Согласна, о нем забывать нельзя. Но ведь это он заговорил о вредительстве.

– А хоть бы и так, миледи. Это вполне могло быть хитрым двойным блефом.

– М-м-м, – промычала леди Хардкасл, продолжая делать пометки. – Будем иметь его в виду, но я сомневаюсь.

– Очень хорошо, – сказала я. – Других я не особо знаю.

– А как насчет вашей подружки Бетти?

– Ах, да, конечно. Но она всю ночь провела со мной в одной комнате.

– Ты в этом уверена?

– На все сто, миледи. Я, правда, выпила шампанского и не проснулась бы, если бы она встала ночью, но она все это время счастливо посапывала рядом. Не думаю, чтобы она была в том состоянии, чтобы найти дорогу к стойлам, не говоря уже о паре кусачек, а потом еще и определить точное место их применения.

– Для меня этого достаточно. Но разве у них нет водителя?

– Есть, – подтвердила я. – Его зовут Финлэй. Но он только высадил дам и сразу же вернулся в Лондон. Так что его здесь вообще не было.

– Если только он не вернулся под покровом ночи и не совершил это грязное преступление. Он-то наверняка может отличить ключ от отвертки.

– Слабо и бездоказательно, миледи. Мы не будем включать Финлэя Даггана в наш список.

Какое-то время мы сидели, задумавшись.

– А как звали того парня, о котором ты сказала, что он подозрительный? – спросила леди Хардкасл. – Помню, ты еще сказала «проблемный».

– А, Эван Гаджер. Лакей в этом владении, в настоящее время выступающий в качестве камердинера гостей.

– Именно. Его мы включаем?

– Непослушный, мятежный, немного безрассудный. Думаю, миледи, он достоин включения.

– Боже, – сказала хозяйка, записывая, – ничего себе списочек!

– Да уж. А ведь мы еще не обсудили и половину слуг.

– М-да… – Моя госпожа закрыла ручку и стала рассеянно постукивать ею по зубам. – Знаешь, сидя здесь перед остатками завтрака, мы больше ничего не узнаем. Пора одеваться и начинать совать наши носики куда не следует.

– Именно, миледи, – подтвердила я и убрала поднос с кровати.

Заглянув на пути к выходу в открытую дверь библиотеки, мы увидели там мисс Титмус, сидевшую, согнувшись, над чем-то у большого стола рядом с окном.

– Привет, Хелен! – крикнула леди Хардкасл.

Слегка испугавшись, Титмус обернулась.

– Простите, дорогая, – извинилась миледи, – я не хотела вас пугать. Мы решили пройтись по округе. Присоединитесь?

– Ой, – отозвалась Хелен. – Ну конечно. Спасибо. Это будет первоклассно. Позвольте мне только…

Гостья повернулась назад к столу, и теперь я увидела, что она что-то делала с фотокамерой. Теперь она со щелчком закрыла ее и взяла вновь собранный инструмент с собой, присоединившись к нам в коридоре.

– Вы не против, если я захвачу с собой это? – спросила Хелен, указывая на камеру.

– А почему, ради всего святого, мы должны возражать? – удивилась леди Хардкасл.

– Честно говоря, я не знаю почему, но она здорово выводит Роз из себя. Когда я беру ее с собой, Роз просто пугает меня.

– Ну, мы не Роз, и мне она очень нравится. Я ведь еще помню те дни, когда камеры были большими деревянными ящиками, которые привозили на тележке, а чтобы сделать фото, нужна была команда из шести-семи мужчин.

– Эмили, вы кого угодно развеселите, – улыбнулась Хелен.

– Рада это слышать, старушка, – ответила леди Хардкасл и, взяв мисс Титмус под руку, вывела нас под лучи сентябрьского солнца.

Мы прошлись по регулярному парку, который видели с террасы, расположенной с тыльной стороны здания. Несмотря на то что моя хозяйка не имела никакого практического опыта в садоводстве, она обладала, на мой взгляд, поистине энциклопедическими теоретическими знаниями о цветах, кустарниках, травах, деревьях, мхах, сорняках и лишайниках. Она настолько любила все, связанное с растениями, что время от времени прерывалась на полуслове, чтобы указать на тот или иной куст или цветок и описать его происхождение с использованием массы латинских имен его ближайших родственников. Мне было приятно видеть, что мисс Титмус поражена этим не меньше меня. Ясно было, что она городская девочка. Но то, чего ей не хватало с точки зрения знаний, она компенсировала своим невероятным энтузиазмом во всем, что касалось цвета и формы. Обе мои спутницы представляли собой очень интересную пару прогуливающихся даже для меня, с трудом способной отличить пассифлору от садовой скамейки.

Мы остановились возле клумбы с розами, и мисс Титмус согнулась возле одного особенно выдающегося экземпляра, стараясь получше запечатлеть его на камеру.

– Я знаю, что сейчас самое модное – это фотографировать людей, – сказала она, вытягиваясь, чтобы занять более удобную позицию, – но мне, когда это возможно, нравится запечатлевать неодушевленные предметы. Знаете, всякие здания, механизмы… цветы. – Наконец она выпрямилась. – Мне хотелось бы, чтобы цветная фотография была попроще для такого любителя, как я. Они бы здорово смотрелись в цвете, правда?

– Вы абсолютно правы, – согласилась миледи. – Ведь эта фотография – вещь новая?

Продолжая идти рядом, Хелен с интересом взглянула на нее.

– Да, в общем-то, нет. Если не ошибаюсь, первая фотография была сделана в тысяча восемьсот двадцатом году.

– Простите, милая, – рассмеялась моя хозяйка. – Я задала совершенно дурацкий вопрос. Я хотела спросить – для вас это новое увлечение? Как долго вы занимаетесь фотографией?

– Ах, вот в чем дело, – тоже засмеялась мисс Титмус. – Пару лет уже. Но всерьез я ею заинтересовалась… Наверное, в школе. То фото крикетной команды меня заворожило. Я с трудом могла поверить, что наши изображения – навеки остановившееся мгновение – сделаны с помощью такой коробки. Настоящее волшебство – как по-вашему?

– Если на это взглянуть с вашей точки зрения, то согласна. Хотя сама я потрясена движущимися картинками.

– Правда? – удивилась фотограф. – Как мило!

– Вы должны приехать к нам. Уверена, вам понравится моя студия, хотя деревенька наша жутко скучная.

– С превеликим удовольствием. А вы сами проявляете пленку? Я собираюсь переделать пустующую спальню в моем лондонском доме в темную комнату, но все это пока в стадии обсуждения. До сих пор я использую знакомого фотографа, который проявляет их для меня. Он старый друг моего брата.

– Я все делаю дома, – рассказала леди Хардкасл. – Темная комната располагается в одном из углов студии. Так вы согласны приехать?

– Я бы очень хотела. Иногда, знаете ли, я задумываюсь, а не заняться ли мне фотографией профессионально? Портреты и все такое… Это может быть здорово.

– Так что же вам не дает?

– Ну, не говорите глупостей. Где это слыхано, чтобы простофиля вроде меня стала профессиональным фотографом?

– М-м-м, – нахмурилась леди Хардкасл. Насколько я поняла из всего сказанного ранее, обе дамы были приблизительно одного возраста, но сейчас, на этой свежей гальке садовой тропинки, мисс Титмус выглядела по сравнению с моей умудренной опытом работодательницей наивной молоденькой девочкой. – Если вам этого хочется, дорогая, – продолжила миледи, – то вы должны это сделать. Я никогда не позволяла, чтобы страх перед тем, что меня назовут простофилей, не давал мне выполнить задуманное.

– И это здорово, – подала я голос. – Иначе вы никогда ничего не достигли бы.

Обе мои спутницы рассмеялись.

– Конечно, вы правы, – согласилась Хардкасл. – Я падала чаще, чем мне этого хотелось бы, но поднималась и продолжала как ни в чем не бывало. Послушайте, Хелен, я делаю вам заказ на то, чтобы вы приехали в Литтлтон Коттерелл, засняли дом, в котором живут две простофили, и самих простофиль тоже. Да, и еще наш любимый «Ровер». Как вы на это смотрите? А я оплачу вам ваши расходы и заплачу столько, сколько скажете. Так вы станете профессионалом, и вам придется заняться этим бизнесом.

Мисс Титмус снова рассмеялась.

– Посмотрим, – сказала она. – Но может быть, прежде чем делать подобное предложение, вы захотите посмотреть на мои работы? А вдруг я окажусь совершенной неумехой?

– М-м-м, вот об этом я не подумала. Я же не…

– Поскольку такое иногда случается, я всегда вожу с собой альбом со своими любимыми фото. И я принесу его после ленча.

Ответ леди Хардкасл был прерван громким хлопаньем где-то недалеко от нас. Мы обернулись и увидели приличную стаю голубей, которая поднялась в небо.

– А здесь есть еще и голубятня, – заметила миледи. – Как мило!

– Очаровательные птицы, – похвалила голубей Хелен. – Раньше я подумывала о том, чтобы завести их у себя.

– Правда? – нахмурилась моя госпожа.

– Да. Но не просто голубей, а почтовых.

– Ничего себе! И что, вы собирались выставлять их в соревнованиях?

– Нет, что вы! – Титмус неожиданно заволновалась. – В одном журнале про фотографию я прочитала об одном немце, который придумал специальную сбрую и фотокамеру, которые он надевал на почтовых голубей. И по дороге домой они все фотографировали. Ну не предел ли это всему? У меня с собой копия этой статьи. Я потом вам покажу. Такая вещь заставила меня задуматься, прежде чем заняться этим бизнесом.

– А по мне, так стыдно им не заняться, – усмехнулась леди Хардкасл. – Вы могли бы снимать загородные дома с высоты птичьего полета. Уверена, что некоторые эксцентричные пары хорошо бы это оплачивали.

К этому времени мы уже вышли из регулярного парка и теперь шли вдоль края газона, стараясь держаться поближе к тщательно подстриженной живой изгороди, которая была внешней границей парка. Недалеко от нас послышались голоса, а потом женский смех. Мы приблизились к тому, что лучше всего можно было бы охарактеризовать, как альков, сделанный в изгороди, в котором находилась изящная каменная скамейка в палладианском стиле. На скамье сидели леди Лавиния и Фэншоу, глубоко погруженные в беседу.

– Привет, Гарри, – беззаботно поздоровалась леди Хардкасл. – И вам, Джейк, тоже привет. Как вы поживаете?

– Да все неплохо, сестренка. Чем мы можем тебе помочь? – отозвался ее брат.

– Ничем, милый, спасибо, – ответила миледи.

– Тогда позволь нам больше вас не задерживать.

– Конечно, дорогой.

Мы продолжили свою прогулку и молчали до тех пор, пока оставшаяся на скамейке пара не оказалась достаточно далеко, чтобы не услышать нас.

– Ну, давно пора, – усмехнулась леди Хардкасл, когда убедилась, что мы вне зоны слышимости.

– О чем вы? – поинтересовалась мисс Титмус.

– Об этих двоих. Вы же видели, как он смотрел на нее эти последние два дня.

– Неужели? – воскликнули мы с Хелен одновременно.

– Только тихо, – сказала хозяйка, и мы пошли дальше.

Постепенно дорога привела нас на конюшенный двор. Ворота каретного сарая были широко распахнуты, но Моргана нигде не было видно.

– Алло! – крикнула леди Хардкасл. – Есть здесь кто-нибудь?

Ей никто не ответил.

– Заходите, дамы, – предложила она. – И давайте посмотрим на место преступления.

– Преступления? – переспросила мисс Титмус. – Вы думаете, что это произошло именно здесь?

– А лучшего места и не придумать. Автомобили должны быть здесь. Кругом ни души. Никто не помешает. Идеальное место для вредительства.

– Боже мой! – воскликнула Хелен. – Вы действительно думаете, что нам стоит войти? Разве мы не должны оставить все как есть? Разве это не дело полиции – заниматься розыском?

– Розыск – это наша жизнь, дорогая, – рассмеялась Хардкасл. – А что касается полиции, то вы сами слышали, что сказал этот жуткий детектив из Лестера. Трагический случай, и ему больше нечего здесь делать. – Она вошла в открытые ворота. – Думаю, что это наш долг – пошарить вокруг.

Мы прошли в самый центр большого каретного сарая. Стойла были убраны, и на их месте установили верстаки. Три авто стояли в ряд, тускло сверкая даже в полутемном помещении. Самое правое было сильно повреждено и поцарапано в тех местах, где оно соприкоснулось с деревом. Несколько минут леди Хардкасл внимательно оглядывалась, стоя совершенно неподвижно.

– А там, в сумраке, там что, дверь, Фло? – спросила она, указывая в угол сарая. – Будьте умницей и проверьте, хорошо?

Будь мы одни, я бы пригласила ее проверить все самой, если это так для нее важно. Но мы были не одни, и поэтому я направилась в указанный угол.

– Это действительно дверь, – подтвердила мисс Титмус как раз в тот момент, когда я подошла туда. Мне вновь пришлось прикусить язык. Я подергала ручку – дверь оказалась заперта.

– Кажется, замок хорошо смазан и постоянно используется, – сообщила я, возвращаясь на середину помещения.

– А вы не знаете, куда она ведет, Хелен? – поинтересовалась леди Хардкасл.

– С той стороны? – уточнила мисс Титмус. – Дайте подумать… Думаю, в огород.

– То есть от дома до нее добраться совсем не трудно. Кто-то, кто об этом знает, мог прийти сюда, перерезать трос и убраться восвояси прежде, чем его могли хватиться.

– Но кто знает окрестности настолько хорошо, чтобы это сделать? – поинтересовалась я.

– Любой, кроме нас, наверное, – ответила моя госпожа.

– Большинство гостей на приеме не знало, как разыскать туалет, – заметила Титмус. – Но слуги должны все знать об этой двери. И члены семьи тоже. Кроме того, друзья Пройдохи практически живут здесь. Думаю, сама я смогла бы найти дорогу сюда. И Роз тоже.

– Давайте проделаем ваш любимый трюк, Фло, и поставим себя на место мерзавца, – предложила Хардкасл, подходя к двери.

Мы с мисс Титмус прошли за ней. Я так ничего и не сказала по поводу своих прогулок по сараю. Вместо этого я подумала, что меня пора канонизировать за кротость и смирение.

– Она в этом совершенно неподражаема, дорогая Хелен, – продолжала между тем моя хозяйка. – Знаете, мы пытались найти украденный изумруд. И Фло пришла в голову просто потрясная мысль – встать посреди комнаты и представить себя тем негодяем, что совершил этот ужасный поступок.

В этот момент мы подошли к двери. Хелен, явно взволнованная, не знала, чего от нее ждут дальше. Леди Хардкасл, сосредоточенная, как и всегда, стала внимательно осматривать верстаки, стоящие вдоль стены. Я же тем временем решила последовать совету хозяйки.

Вот я – трусливый подлый вредитель. Вхожу в сарай через боковую дверь. Внутри темно, хоть глаз выколи. В руках у меня свеча. Я ее зажигаю.

«Отличная мысль, Фло, – похвалила я себя. – Вон там на верстаке видны капли воска».

Я осматриваюсь вокруг. Автомобили стоят в ряд. Я хочу перерезать тормоза. Подхожу к концу…

– Почему вредитель не испортил ближайший к нему мотор? – задала я вопрос. – Он прошел мимо двух вполне подходящих экспонатов и перерезал тормоз у самого дальнего от двери.

– Хотел испортить определенный автомобиль? – предположила леди Хардкасл.

– Похоже на то, – согласилась я. – Но почему?

– Он знал, кто на нем будет ехать? – робко сказала мисс Титмус.

– Гоночный список! – воскликнули мы с хозяйкой одновременно.

– Докинс должен был ехать на авто номер три, – вспомнила я.

– И это третье авто стояло в самом конце ряда, – заметила Хардкасл.

Я опять поставила себя на место вредителя и стала представлять себе его дальнейшие действия.

Вот я вижу номера, нарисованные на боках машин. Нахожу свою цель. Я уже знаю точно, что собираюсь сделать? Уже решила по поводу тормозов? Скорее всего, да. Я пришла сюда с ключом и свечой – маловероятно, что у меня нет дальнейшего плана.

Значит, мне нужен инструмент. Я могла бы принести его с собой, но ведь я иду в мастерскую. Инструментов здесь больше чем достаточно. Зачем рисковать быть пойманным с чем-то компрометирующим, когда я могу взять что-нибудь с верстака?

На стене были крючки, на которых висели отвертки, гаечные ключи и целый набор других ухоженных инструментов. Один крючок оказался пуст. Значит, вот откуда я взяла… что бы это ни было. Я представила себе, как подхожу к автомобилю и опускаюсь на четвереньки. Тросов не видно. Ложусь на живот. Вот трос тормоза. Перерезан. Я поднимаюсь на ноги. Забыла, откуда взяла инструмент. Что делать? Я роняю его на пол и ногой отбрасываю под верстак. Лучше пусть он будет потерян, чем лежит не на том месте.

Обдумав все это, я опустилась на четвереньки уже по-настоящему. И начала шарить под верстаком. Сначала я ничего не нашла, но потом мои пальцы коснулись чего-то металлического. Я попыталась схватить предмет и встала на ноги.

– Кусачки, миледи, – сказала я, держа находку кончиками пальцев. – Уверена, что это и есть орудие убийства.

– Отлично, Фло, молодец, – похвалила меня леди Хардкасл.

– Да, вы просто молодчина, – взволнованно подтвердила мисс Титмус.

– Тот, кто это сделал, должен был здорово испачкаться, – заметила я. – Для того чтобы добраться до тормозов, ему пришлось лечь на живот.

– Значит, мы ищем грязного мужчину, умеющего обращаться с кусачками, – заключила моя госпожа.

– И видевшего гоночный список, который вы написали на приеме, – добавила я.

– И не останавливающегося перед убийством, чтобы получить то, чего он хочет. Думаю, нам лучше вернуться в дом.