Глава 7

Спинни применил свои лидерские качества, и я без всяких проблем присоединилась к остальным слугам. В полном доверии к себе с их стороны я не была уверена, но, как сказала ранее хозяйке, никто в лакейской не отказался от лишней пары свободных рук, поэтому выгонять меня в ближайшее время местные работники не собирались. Кроме того, на меня смотрели как на потенциально важный источник сплетен, что, по моему мнению, в конце концов, и склонило чашу весов в мою пользу.

Я «на всякий случай» захватила с собой свою лучшую униформу и к тому времени, когда наступила пора подавать обед, была в образцовом порядке. Сначала я помогла лакеям накрыть стол, а потом осталась прислуживать за обедом. Совершенно ясно, что для личной горничной дамы прислуживать за столом было не совсем обычно, но, принимая во внимание гостей хозяина и то, что Эван был занят – он выступал в качестве камердинера мистера Уотерфорда и герра Ковача, – никто не отказался от моей помощи.

Несмотря на шокирующие события, произошедшие днем, все гости собрались на аперитив в библиотеке, так что к тому времени, как они заняли свои места за столом, их настроение было слегка подавленным, но отнюдь не мрачным. Тише всех вел себя лорд Ридлторп, но даже он был гораздо жизнерадостнее, чем днем.

Тщательно продуманный мистером Спинни план рассадки был полностью проигнорирован. Гости сами занимали места за столом по мере того, как входили в столовую после объявления о том, что обед подан. Таким образом, к вящему неудовольствию дворецкого, дамы оказались на одной стороне длинного обеденного стола, а джентльмены – на противоположной. Леди Хардкасл расположилась на одном краю, и слева от нее сидели мисс Титмус, леди Лавиния и Розамунда Беддоуз. Напротив них устроились лорд Ридлторп, Виктор Ковач, Гарри, Монтегю Уотерфорд и еще один пожилой джентльмен – по моему разумению, дядя лорда Ридлторпа, Алджи.

По центру стола были выставлены блюда с hors d’oeuvres которые обедавшие сами накладывали себе, рассаживаясь. Казалось, все ждали именно того момента, когда увидят икру и другие деликатесы, так что в разных концах стола стали возникать оживленные разговоры.

Когда прибыла громадная супница, настроение повысилось еще больше. Из того, что прошептал мне один из лакеев, я поняла, что мистер Спинни, руководивший подачей блюд внизу, был все еще немного раздражен, но здесь, в столовой, все проходило если не сказать весело, то вполне жизнерадостно. Миссис Раддл превзошла самое себя. Все пахло и выглядело просто грандиозно, а по реакции сидящих за столом я поняла, что вкус супа был, по крайней мере, не хуже, чем его внешний вид.

Обнеся всех супом, мы, слуги, встали вдоль стен помещения, всегда готовые услужить, но предпочитающие не попадаться на глаза. Я никогда не могла понять, то ли господа забывают о нашем присутствии, то ли им не хватает воображения уразуметь, что мы тоже что-то собой представляем, но это происходит повсеместно. Как только мы ставим перед ними еду и отходим, мы перестаем для них существовать. Некоторые слуги возмущаются по этому поводу (по крайней мере, в частных разговорах), я же нахожу это забавным, а иногда и очень полезным – когда они считают, что вокруг них никого нет, правящие классы бывают изумительно нескромными.

Уверена, в один прекрасный день какой-нибудь талантливый ученый поймет, как нам удается это делать, но я, например, легко могу слушать разговоры отдельных людей в общем шуме застольной беседы. Я как раз выслушивала жалобы миссис Беддоуз на обслуживание в ателье в Кингстоне, как вдруг мое внимание привлекла фраза, произнесенная возбужденным полушепотом, которую герр Ковач сказал лорду Ридлторпу:

– Я только хочу сказать, друг мой, что предложение остается в силе. И в свете последних… событий я буду готов обсудить…

Я так и не смогла разобрать, что Ковач будет готов обсудить с его светлостью, потому что его полузадушенный голос неожиданно заглушила леди Лавиния:

– Право, дядя Алджи, ты неисправим.

Я посмотрела на дальний конец стола и увидела дядю хозяина дома, прихлебывающего суп и хихикающего, как школьник. Розамунда от души рассмеялась – я в первый раз с момента ее прибытия увидела хоть какие-то ее эмоции помимо презрения, недовольства и осуждения, – а леди Хардкасл постаралась спрятать смех за бокалом с вином.

– Ты что, считаешь, что за обеденным столом не стоит? – спросил старый джентльмен, продолжая подмигивать.

– Даже за обеденным столом в борделе и то нельзя, дядя Алджи, – сказала Джейк, от чего миссис Беддоуз просто расхохоталась.

– А я однажды отлично пообедал в борделе, – сказал пожилой чудак. – Помню, там была эта девушка, кажется, испанка, так вот она…

– Дядя Алджи! – сурово прикрикнула Лавиния. – Нет!

Он опять хихикнул и зачерпнул ложку супа.

– Не волнуйся, милая, – сказал старик, проглотив суп. – Молодая Розамунда сама может о себе позаботиться. И если я ее вдруг обижу, то она мне за это покажет… Ведь сказала же она этому Докинсу, куда он может отправляться…

– Ты о чем, дядя? – поинтересовалась Джейк.

– Вчера вечером. На приеме, – продолжал настаивать старый джентльмен. – Чуть не заехала бедняге по физиономии. Именно тогда я и попытался организовать игру в сыр Святого Югузона. Чтобы как-то разрядить обстановку. Но что было после, я так и не увидел – молодой Эдмонд велел мне убираться. Никакой радости для дяди Алджи. Никакой радости… – В голосе у него послышалась искренняя тоска, и он вернулся к остаткам своего супа.

– А ты мне ничего об этом не рассказывала, Роз, – сказала леди Лавиния.

– Да рассказывать, в общем-то, не о чем, – холодно произнесла миссис Беддоуз. – Наглец вякнул что-то вульгарное, и я поставила его на место.

– Вульгарное, дорогая? – переспросила Джейк.

– Непристойный намек, – пояснила Розамунда. – Пошлость. Я сказала, что я женщина замужняя и он должен следить за своими манерами, а не то…

– «А не то» что, дорогая? – озабоченность Лавинии возросла.

– Он так этого и не узнал, – сказала Беддоуз. – Именно тогда дядя Алджи занялся организацией своей импровизированной игры.

– Но, Роз, милая, ты…

От этой беседы меня отвлек толчок, полученный от молодого лакея, стоявшего рядом, который предупредил меня, что лорд Ридлторп подал сигнал убрать приборы для супа и подготовить приборы для рыбы.

А потом мы приготовили приборы для сорбета.

И для салата.

А еще для пирога с дичью.

И для пудингов.

Наконец последние кофейные чашки были убраны и появились декантер с портвейном и громадная тарелка с сырами.

– Ну что же, дамы, – с этими словами леди Лавиния встала из-за стола, – на свете существует не так уж много традиций, которые я одобряю, особенно потому, что большинство из них направлено на то, чтобы испортить нам, женщинам, настроение, но мне кажется, что среди них есть одна, которой мы должны придерживаться. Давайте удалимся в библиотеку и оставим мальчиков с… Честно сказать, никогда не знала, с чем мы их оставляем, но уверена, что без них нам будет гораздо лучше. Библиотека. Бренди. Бельгийский шоколад. Allons.

Услышав ее, три оставшиеся дамы встали, бросили салфетки на стол и направились к выходу из комнаты. Я встретилась взглядом с леди Хардкасл, и она легким движением головы показала, что я должна идти вслед за ними.

В библиотеке я появилась несколько позже, потому что по дороге зашла на кухню. Там я приготовила свежий кофейник и урвала целый поднос потрясающего вида petits-fours, приготовленных миссис Раддл, на тот случай если обещанного бельгийского шоколада этим сладкоежкам будет мало.

Поднос я поставила на низкий столик, вокруг которого в креслах устроились все четыре дамы. Пока я передвигала графин с бренди и расставляла бокалы, чтобы освободить место для кофе, за столом шла ничего не значащая беседа, во время которой меня демонстративно не замечали, так что разговор продолжался без всяких пауз. Я отошла в сторону и стала делить свое внимание между содержанием книжных полок и болтовней дам, терпеливо ожидая своей очереди в темноватом углу большой комнаты.

Основную часть вечера мисс Титмус была очень молчалива. Но она успела отдать должное лучшим образцам вина из подвалов лорда Ридлторпа, так что в этой небольшой группе близких друзей становилась все увереннее и разговорчивее. Хелен стала серьезно и настойчиво расспрашивать леди Хардкасл о ее жизни в Китае, Бирме, Индии и нескольких европейских странах. Миледи, которая никогда не отличалась скромностью в присутствии заинтересованной аудитории, была счастлива поведать свои сказки о шпионах, интригах и разного рода аферах, добрая половина которых была правдой лишь частично.

Мисс Титмус, открыв рот, впитывала каждое ее слово и практически вскрикнула в конце истории о том, как мы с хозяйкой избежали ареста секретной службой одной недружественной нам державы, переодевшись в морскую форму.

– Боже мой! – Она зажала себе рот руками. – Это невозможно! Правда. Или нет? Вы же не могли… Бог мой!

Миссис Беддоуз прекратила листать журнал и бросила на свою старую подругу испепеляющий взгляд.

– Послушай, Мышь, да успокойся же ты наконец. Она же шутит. Конечно, ничего подобного не было. В реальной жизни люди такие вещи не делают. Честное слово, иногда ты бываешь такой невероятной дурой…

– Спокойно, Роз, – вмешалась в разговор леди Лавиния, кладя руку на кисть Беддоуз. – Я бы на твоем месте не торопилась с выводами. Эдмонд знает брата Эмили целую вечность и всегда намекал мне, что младшая сестренка Гарри не так проста, как кажется. – Она сделала паузу и осмотрела комнату. – Да вот и мисс Армстронг. Что вы там прячетесь? Подойдите к нам.

Я оставила изучение довольно эклектичной коллекции книг и, подойдя к столу, встала за креслом леди Хардкасл.

Лавиния подняла на меня глаза:

– Ваша хозяйка рассказывала здесь всякие небылицы. А какова ваша версия событий? Вы можете подтвердить хоть что-то?

– Конечно, может, – пренебрежительно заметила Розамунда. – Она же ее горничная. И не будет возражать своей кормилице.

– Право, Роз, – было видно, что Джейк уже устала. – Неужели тебе необходимо все время быть такой противной?

Как это часто случалось на публике, я оказалась в затруднительном положении. Несмотря на то что суть истории, рассказанной моей госпожой, была правильна, большинство подробностей не соответствовали действительности. Но я, естественно, не хотела доставить миссис Беддоуз удовольствия, признав это. Мы действительно злоупотребляли гостеприимством многих стран, засовывая свои носы в их дела. Однако хваленая «секретная служба» именно этого государства была сборищем ни на что не способных тупых мздоимцев, которым своя овчинка была ближе к телу, чем защита государственных секретов. Фактическую же опасность представляла банда местных контрабандистов, которые постоянно и настойчиво грозились заставить нас покинуть этот бренный мир. Скрылись мы одетыми не в морскую форму, а в форму полицейских, что, на мой взгляд, делало всю историю гораздо увлекательнее. Миледи же напрочь отказывалась запомнить эту подробность, создав, после множества попыток, свою версию событий, которая заставляла дам пронзительно визжать. В менее враждебной компании я, возможно, позволила бы себе внести коррективы в изложение многих фактов, но в нынешних обстоятельствах я была не склонна подрывать авторитет хозяйки.

– События разворачивались практически так, как об этом рассказала леди Хардкасл, – заявила я. – Единственное, что она преуменьшила, так это опасность, в которой мы находились, и то мастерство, с которым мы скрылись.

«А вот теперь помучайся», – подумала я про себя. Эта фраза должна было включать в себя все от «Она все наврала» до «Тем не менее это чистая правда», и, что гораздо важнее, она не оставляла Розамунде возможности продолжать задирать мисс Титмус.

– Ха! – с триумфом произнесла леди Лавиния. – Я же говорила тебе, Роз, что нельзя быть такой опрометчивой. Скажите, мисс Армстронг, а не могли бы вы придвинуть себе кресло и присоединиться к нам? Уверена, что у вас тоже есть что нам рассказать.

– Мы вас просим! – с энтузиазмом воскликнула Хелен.

Миссис Беддоуз ничего не сказала и стала изучать крохотное пятнышко на своей перчатке.

– Кажется, вас приглашают, Фло, – сказала леди Хардкасл. – Берите кресло и устраивайтесь. – Сама она подвинулась в сторону, чтобы освободить для меня место между собой и мисс Титмус.

– Отлично, – сказала Лавиния. – Хотите бренди?

– Спасибо, миледи, не откажусь, – ответила я, наливая себе бокал, прежде чем подвинуть к столу еще одно удобное кресло.

А потом начался форменный допрос. Джейк и Хелен забросали нас таким количеством вопросов, что в другой обстановке это выглядело бы невежливым. Но спрашивали они с таким энтузиазмом и заинтересованностью, а ответы сопровождали таким количеством охов и ахов, а также различными «О, мой Бог!», что было невозможно не удовлетворить их любопытство. Или почти невозможно. Миссис Беддоуз, старавшаяся не выглядеть грубой, с трудом сохраняла свой вид индифферентного равнодушия с тем, чтобы доказать нам, что она выше всех этих душевных проявлений.

В течение следующего часа мы с хозяйкой осветили для них выборочные моменты нашей службы на благо государства, начиная с пребывания леди Хардкасл в Кембридже. Дальше настал черед рассказов о ее шпионских похождениях в то время, когда ее муж, сэр Родерик, находился на службе за рубежом. Официальные структуры внимательно следили за дипломатом, а вот его светская супруга была вольна ходить где угодно, никем не замеченная. А я как ее горничная ездила вместе с ними в Шанхай, и там она завербовала меня в качестве своей помощницы.

Мы поведали еще парочку захватывающих историй, которые случились с нами до того, как жуткое убийство сэра Родерика заставило нас бежать. А еще много рассказали о Китае, Бирме и Индии, а также о задворках Лондона, Парижа, Вены и Берлина.

Когда же мы после всех этих убийств, таинственно исчезающих трофеев и населенных привидениями пабов, добрались до нынешнего времени, мне показалось, что мисс Титмус вот-вот взорвется. Не уверена, что или до, или после того вечера я слышала, чтобы человек столько раз воскликнул «Черт возьми!».

– Ну и жизнь! – произнесла миссис Беддоуз с иронией.

Леди Хардкасл то ли не услышала, то ли решила проигнорировать эти слова – по ней иногда трудно бывает определить, что она думает после пары бокалов, – и перевела разговор на трех подруг.

– Ну вот, теперь вам все о нас известно, – сказала она, – а вот мы о вас ничего не знаем. Например, взять вас, Лавиния. Стыдно признаться, но я до вчерашнего дня вообще не подозревала о вашем существовании.

– Да неужели? – рассмеялась Джейк.

– Честное слово, – продолжила миледи. – Гарри знает Пройдоху уже двадцать лет, да нет – больше, и я сама знаю Пройдоху лет двадцать или даже больше, но ни один из них никогда не говорил о его сестре.

– Вот тебе и братья, – заметила леди Лавиния. – Абсолютно бесполезные вещи.

– Вот именно, милочка. Ну, так рассказывайте. Как вы все познакомились?

– Мы учились в одной школе, – с радостью рассказала мисс Титмус. – Правда, девочки?

– Правда, – подтвердила сестра хозяина дома.

– Я мечтала о том, чтобы мне позволили ходить в школу, – вспомнила леди Хардкасл. – Так завидовала Гарри, когда он уехал. Вы были, наверное, одними из первых девочек, кого отдали в школу.

– Пионеры, – со смехом согласилась Лавиния, – это про нас. Но на вашем месте я бы не слишком завидовала. Мне кажется, что вы, с вашей гувернанткой, жили гораздо… спокойнее.

– Не думаю, дорогая, что с вами согласились бы мои многочисленные, доведенные до полного изнеможения гувернантки. Неужели в школе было так ужасно? Том Браун, женская версия?

– Гораздо хуже, – призналась Джейк. – Но мы выжили. Потому что держались все вместе, правда, девочки?

– И тогда выковались и закалились наши узы, – протянула миссис Беддоуз.

– А я так, например, очень рада, что они появились, – заметила мисс Титмус. – Не знаю, что бы я без вас делала.

– И что, были полуночные пиры, шутки и всякие шалости? – поинтересовалась Хардкасл.

– И наказания, и ледяной душ, и бег по пересеченной местности, – добавила Розамунда.

– Роз, ты просто старая ворчунья, – упрекнула ее Хелен. – Это были веселые времена.

– Правда? Должно быть, я что-то забыла.

– Не обращайте внимания на Роз, – попросила леди Лавиния. – Она любит притворяться Снежной королевой, равнодушной к радостям простых смертных, но вообще-то она душка.

Миссис Беддоуз одарила всех полной сарказма улыбкой.

– Послушай, Джейк, а у тебя есть та наша фотография? – вскинулась вдруг Титмус.

– Не знаю. Если она вообще здесь, то должна стоять на фортепьяно в гостиной – ответила Лавиния.

– Не возражаешь, если мы покажем ее Эмили?

– Если ты ее найдешь, то мы как-нибудь переживем смущение. Уверена, что Эмили любит посмеяться.

И Хелен ускакала на поиски фото.

Следующие несколько минут были не то чтобы самыми неловкими в моей жизни, но и самыми приятными я их назвать не могу. Леди Лавиния храбро пыталась поддержать веселую болтовню, леди Хардкасл присоединилась к ней со своим всегдашним очарованием, но миссис Беддоуз просто сидела, уставившись в свой бокал с бренди, молчала и выглядела так, словно хотела бы оказаться сейчас где-нибудь на другом конце света.

Так что все почувствовали облегчение, когда мисс Титмус прискакала назад, прижимая к себе фотографию в серебряной рамке. Пришла она не одна.

– Так вот, значит, где вы прятались все это время, – сказал лорд Ридлторп, входя вслед за ней. – Ребята, сюда. Они все здесь.

Гарри, мистер Уотерфорд, герр Ковач и дядя Алджи вошли в библиотеку на нетвердых ногах и стали двигать кресла, чтобы присоединиться к нам.

– Ну же, девочки, подвиньтесь, – сказал его светлость. – Дайте и нам место.

Мы передвинули наши кресла, чтобы дать возможность сесть джентльменам, которые принесли с собой бокалы и теперь, усаживаясь, подливали себе бренди.

– А мы думали, что вы все разошлись по кроватям, – продолжил Эдмонд. – Ждали вас в гостиной.

– Ты осел, – усмехнулась его сестра. – Я же сказала тебе, что мы идем сюда.

– Ты говоришь это так, как будто я прислушиваюсь к тому, что ты мне говоришь.

– Но тогда это уже не моя проблема, не так ли? Мы сидели здесь в одиночестве и чесали языками.

– Мы тоже, – признался его светлость. – Но только в гостиной. А надо было бы посплетничать всем вместе. Я в последнее время так редко тебя вижу.

– Бедняжка Пройдоха, – сказала леди Лавиния. – Но ведь вы наверняка говорили про дела, или про моторы, или еще про что-нибудь столь же несущественное, а у нас были гораздо более важные темы для обсуждения.

При этих словах миссис Беддоуз фыркнула так громко, что могло показаться, будто бы в библиотеку забрела лошадь.

– Готов поспорить, что угадаю, что это за «важные темы», – заметил Гарри, взглянув на собственную сестру. – Голову на отсечение даю – Эмили рассказывала байки.

– Немножко. – Леди Хардкасл показала ему язык. – Но это было уже давным-давно. Мы перешли к разговорам о школе. То есть дамы о ней заговорили. Мне не повезло, и в школу я не ходила, в отличие от других членов моей семьи.

– Я уже сказала вам, Эмили, – заметила Лавиния, – что вы не много потеряли. Покажи ей фото, Хелен. Пусть сама убедится, что ее миновало.

Мисс Титмус предъявила фотографию в рамке так, словно это был предмет всеобщего поклонения. Мы с хозяйкой вывернули шеи, чтобы получше ее рассмотреть. Вокруг большого кубка расселись около дюжины девочек в темных юбках и белых блузках. Те, кто был в первом ряду, сидели скрестив ноги и положив на колени крикетные биты.

– Школа для девочек Эваншоу, – объявила Хелен. – Выпуск тысяча восемьсот восемьдесят второго года. Победители мемориального кубка Яфета Фотерсдайка по крикету.

– Яфета Фотерсдайка? – переспросила миледи. – Этого всем известного…

– Умершего владельца местной мельницы, – прервала ее миссис Беддоуз. – Видимо, наши родители решили, что Лондон для нас будет слишком декадентской столицей, Женева – слишком экзотической, а Париж – слишком легкомысленной, так что отправили нас в какую-то богом забытую гранитную крепость на Йоркширских пустошах, родину темных мельниц дьявола и их давно умерших, таких же темных, владельцев-сатанистов.

– Это был песчаник, а не гранит, дорогая, – вмешалась леди Лавиния. – И школа располагалась не в крепости, а в бывшем поместье. А Яфет Фотерсдайк был седоволосым церковным старостой.

– Мрачный, отталкивающий и совершенно ужасный, – добавила Розамунда.

– Как бы там ни было, – продолжила Джейк, – мистер и миссис Эваншоу уделяли много внимания занятиям на свежем воздухе, среди которых был и крикет, в котором, по странному стечению обстоятельств, нам удалось добиться успеха.

– Лучшие годы моей жизни, – с тоской произнесла мисс Титмус.

– Не самая лучшая характеристика прожитого, – заметила миссис Беддоуз.

Леди Хардкасл достала лорнет и наклонилась к фото.

– Дайте-ка посмотреть. Как вы думаете, Фло, кто есть кто?

Я тоже наклонилась и стала изучать лица. На мой взгляд, это была толпа выпендрежных школьниц, с лицами, все еще носящими следы детского жирка. У всех была одна и та же стрижка, и их мало что отличало друг от друга, но моя хозяйка, как всегда, смогла рассмотреть больше, чем я.

– Это вы, Лавиния, – сказала она, указывая на светловолосую девочку в заднем ряду. – Роз стоит рядом с вами. А… Ах, вот и Хелен! – с триумфом в голосе закончила она, указывая на третью, пухленькую и похожую на мышку девочку.

– В самую точку, – улыбнулась Титмус. – У вас наметанный глаз на лица.

– Поэтому она прекрасный портретист, – подал голос Гарри. – Она отлично схватывает самую суть человека. Вы должны заставить ее нарисовать ваш групповой портрет, прежде чем мы расстанемся.

– А так можно, Эмили? – спросила Хелен. – А я сделаю общую фотографию, и мы сможем поставить их рядом.

– Прекрасная мысль, – согласилась Хардкасл. – Так и сделаем. А что это за девочка между вами и Лавинией? Кажется, спортсменка из нее просто никакая.

Мы все еще раз внимательно посмотрели на фото. Действительно, между мисс Титмус и леди Лавинией стояла довольно красивая девочка, с темными волосами и очень манящими глазами. На какое-то время возникла неловкая пауза.

– Это Кэти Беркиншоу, – заговорила наконец Хелен. – Она…

– Эту историю ты расскажешь в другой раз, дорогая, – прервала ее Джейк. Она забрала фотографию у моей госпожи и передала ее мистеру Уотерфорду. – Что скажете, Монти? Разве мы не были лучшими из лучших?

– Внушительная команда, – согласился Монтегю с ироничной усмешкой. – А вы что скажете, Виктор? Как думаете, смогли бы вы натянуть им нос?

Герр Ковач взял в руки фото и внимательно изучил его.

– Не уверен, что я вообще смогу кому-нибудь «натянуть нос» в крикет, старина. Эта игра не очень популярна в могущественной Австро-Венгерской империи. Честно говоря, я немного удивлен, что в нее играют девочки. Всегда считал, что это мужской вид спорта.

– В последнее время он утратил свою популярность у дам, – объяснила мисс Титмус, – но в восьмидесятых это было самое то. Хотелось бы мне вернуть те денечки. А вы играли, Эмили?

– Боюсь, что нет, дорогая, – ответила миледи. – Я немного играла в теннис, а еще меня часто заставляли играть в крокет, но это больше для общения.

– Ах, вот как, – расстроилась Хелен. – А вы, мисс Армстронг?

– Только не я, – вырвалось у меня. – Я сторонница регби.

– Боже! – воскликнул лорд Ридлторп. – Регби? Вы не шутите?

– Не шучу, – улыбнулась я. – Самый быстрый трехчетвертной защитник в округе к вашим услугам.

– Ни за что бы не подумал, – засмеялся его светлость. – Вы такая миниатюрная…

– Пусть это тебя не смущает, – заметил Гарри. – Быстрая и беспощадная – это про нашу Фло. Я бы не стал и пытаться остановить ее, если бы она на скорости летела в мою сторону.

– Дамы что, играют в регби в… где это было… в Абердэре? – спросил мистер Уотерфорд.

– Нет, я играла с мальчиками, пока они меня не выгнали, – ответила я.

Мужчины рассмеялись.

– Вы для них были слишком хороши, нет? – уточнил Ридлторп.

– Они объяснили это тем, что закон запрещает девочкам играть. Но я успокаивала себя именно вашим объяснением.

И опять все рассмеялись.

Герр Ковач все еще изучал фотографию.

– Смотри, не проглоти ее, Виктор, – заметил Эдмонд. – Все хотят посмотреть.

Почти нехотя Ковач расстался с фотографией и передал ее остальным джентльменам. Мистер Уотерфорд улыбался, переводя взгляд с девочек на фото на их взрослый вариант, который сейчас сидел перед ним, а когда наступила очередь Гарри, то он дольше всего задержался на лице нынешней леди Лавинии, после чего тоже нехотя отдал фотографию и вернулся к беседе.

– Теперь, когда мы все здесь собрались, и после того, как трое из нас уже достаточно попереживали из-за тех трех девочек, которыми мы когда-то были, – с этими словами Лавиния вернула фото мисс Титмус, – может быть, мы во что-нибудь поиграем? День был кошмарный, и нам срочно надо поднять себе настроение.

– Именно об этом я и говорю, милочка, – подал голос дядя Алджи. – Кто хочет сыграть в сыр Святого Югузона?

– Нет, дядя Алджи! – твердо сказала Джейк. – Прошу вас, что-нибудь менее непристойное.

За этим последовал короткий спор насчет того, в какую игру они будут играть. Все они знали массу игр, и я решила, что никто не заметит, если я потихоньку удалюсь. Одно дело – принять предложение поучаствовать в беседе, но мне показалось, что я должна помочь им избежать неловкости от того, что для меня придется искать место в их играх. Я тихо пожелала леди Хардкасл спокойной ночи и незаметно удалилась.