Глава 12

Вскоре мы услышали шаги во дворе. Лязгнули ворота, которые лорд Ридлторп распахнул пошире. Вместе с ним пришел мистер Уотерфорд.

– Что за шум, Эмили? – спросил его светлость. – Хелен сказала только, что это срочно, но она… – Тут он заметил тело на полу. И выругался.

Монтегю бросился было к телу, но Эдмонд удержал его:

– Лучше ничего здесь не трогать.

– Он прав, – согласилась леди Хардкасл. – Все должно быть оставлено как есть до приезда полиции.

Морган указал на массивный ключ на полу.

– Похоже, ваша светлость, голову ему раскроили вот этой самой штукой.

– Мы и сами об этом уже догадались, – огрызнулся Уотерфорд.

– Спокойнее, Монти, – попытался сдержать его Ридлторп. – Мы все немного шокированы, но это ни к чему.

Монтегю повернулся к моей хозяйке:

– И если бы вы хоть наполовину были тем «детективом», которым вы представляетесь, то Виктор сейчас бы не лежал здесь.

– Я сказал «достаточно», Монти! – повторил его светлость. – Эмили, мы с Монти сейчас вернемся в дом. Мне надо позвонить инспектору Фойстеру. Прошу вас остаться здесь и осмотреть тут все до его приезда. Морган – внутрь никого не пускать.

Хардкасл с Колманом согласно кивнули, и хозяин усадьбы увел своего друга.

– И что вы думаете, миледи? – спросила я, пока мы разглядывали помещение.

– Уверена, что полицейский врач расскажет более точно, но мы, очевидно, можем считать, что его убили где-то не раньше полуночи и не позже чем полчаса назад. После обеда мы все вместе сидели в библиотеке, и он отправился спать в полночь. А если бы на него напали меньше получаса назад, мы бы увидели нападавших. Большинство небольших капель крови высохли, так что, полагаю, это произошло несколько часов назад.

– Его ударили спереди, – заметила я. – Он видел нападавшего.

– Что, по-видимому, может означать, что он его знал.

– Или ее, – добавила я.

– Или ее, – согласилась хозяйка. – Опять же, врач лучше разберется с тем, под каким углом был нанесен удар, и сможет определить рост убийцы. Такое впечатление, что был нанесен всего один удар в лоб, правда, я сужу не по ране, а по следам крови на полу. Видите? Вот здесь убийца махнул ключом после удара. На полу остался след капель. Он очень аккуратный. Всего один взмах. И вот с этой стороны, по-моему.

– Значит, герр Ковач пришел в каретный сарай, – задумчиво произнесла я. – Зачем? Чтобы с кем-то встретиться? Или он собирался повредить еще один автомобиль?

– Возможно и то, и другое, – заметила миледи.

– Он кого-то встретил. И они стояли лицом к лицу друг с другом, когда был нанесен удар. Они что, разговаривали? Спорили? Может быть, кто-то пытался его остановить? Его что, подозревали во вредительстве и застали на месте преступления?

– Никаких следов борьбы не видно, – сказала леди Хардкасл. – Ничего не перевернуто и не сломано. Так что здесь скорее состоялась встреча. Если бы его застали на месте преступления, то он почти наверняка попытался бы убежать.

– Или нагло от всего откреститься, – добавила я. – Просто взять и запудрить мозги своему обвинителю.

– М-м-м, – промычала хозяйка, – он на такое вполне способен. Морган, а задняя дверь заперта?

Механик прошел в глубь мастерской, старательно обходя на своем пути все, что, по его мнению, могло послужить уликами.

– Заперта, – подтвердил он, добравшись до двери.

– Интересно, – сказала Хардкасл. – А главные ворота тоже были заперты, когда вы подошли?

– Да, миледи. Вы же сами видели, как я их открывал.

– Значит, убийца, уходя, запер за собой дверь. Тогда что здесь, скорее всего, могло произойти?

– Это еще ни о чем не говорит, – возразила я. – Если герр Ковач пришел сюда с ключом и сам открыл дверь, то за ним могли проследить. Его убийца вошел через открытую заднюю дверь, напал на него, убил, забрал ключ и ушел тем же путем, что и пришел. С другой стороны, если это была заранее назначенная встреча, ключ должен был быть у убийцы, который вошел, дождался герра Ковача, а потом все запер за собой.

– Правильно, но у убийцы в руках был еще и тяжелый ключ. Здесь все инструменты на своих местах. Если кто-то следил за Виктором, чтобы узнать, что он собирается делать, то они оба должны были войти через заднюю дверь. Тогда убийца взял бы ключ со стены, а потом обошел бы помещение, чтобы подойти к Виктору с этой стороны. Но почему же было не схватить орудие и сразу же не напасть на него? Для чего надо было обходить помещение? Зачем делать так, чтобы Виктор оказался между ним и единственным путем отступления?

– В вашем случае, миледи, убийца вошел первым, – сказала я. – И это была заранее назначенная встреча. – Я внимательнее рассмотрела кровь на полу. – Если у герра Ковача был ключ, то он спрятал бы его в карман, так? И для того, чтобы его найти, убийце пришлось бы Ковача обыскать. Но посмотрите, до его куртки никто не дотрагивался. Его не обыскивали.

– Умница, – похвалила меня миледи. – Знаешь, пусть со всем этим разбирается полиция. Но мое любопытство не удовлетворено, и пока мы ей не мешаем, мы, в сущности, можем делать что хотим. Морган, вы побудете здесь в одиночестве? Я хочу осмотреть дом.

– Как скажете, миледи, – ответил механик. – Я подожду здесь инспектора.

– Хороший мальчик. Пошли, Армстронг, нам надо быстренько все осмотреть, прежде чем здесь появится этот ужасный Фойстер со товарищи.

Когда мы вошли в дом через парадный вход, лорд Ридлторп мерил шагами холл. Он не обратил никакого внимания на то, как мы стали поспешно подниматься по лестнице, а вот мистер Уотерфорд бросил косой взгляд на леди Хардкасл.

На лестничной площадке мы повернули налево в сторону комнаты миледи, но прошли дальше, к следующей двери. Хозяйка нажала на ручку.

– Это комната Виктора. Давай быстро осмотрим ее, прежде чем эта мысль придет в голову кому-то еще, – предложила она.

– А я и не знала, что это его комната, – призналась я. – Мне кажется, я слышала, как он уходил.

– Правда?

– Да. Не знаю, сколько было времени, но среди ночи я слышала звук закрывшейся двери. Он меня разбудил.

– Что ж, в этом есть логика. Он ведь действительно вышел из комнаты среди ночи.

– Но имейте в виду, – продолжила я, – трудно определить по звуку, что это была за дверь.

– Все это очень просто, если немного потренироваться, – возразила леди Хардкасл. – У всех у них свои собственные скрипы и стоны. Со временем становишься специалистом по определению ночных гулен.

– Боюсь, что я слышала только щелчок, когда она закрылась. Никаких явных скрипов или стонов. И мне кажется, что потом я слышала это еще дважды, но это вполне могло быть во сне.

– Уходит Виктор, а потом, вслед за ним, уходит и возвращается еще кто-то, – задумалась миледи. – Очень, очень интересно.

Говоря это, она рыскала по комнате. Хотя, казалось, все вещи лежали на своих местах, так что особо искать было нечего.

– Эвана можно похвалить, – заметила я. – Он явно очень серьезно относится к своим обязанностям камердинера. Эта комната безукоризненна. Посмотрите, как аккуратно все сложено.

– У него большое будущее. И нам надо обязательно с ним поговорить.

Единственным местом в комнате, представлявшим интерес, был заваленный бумагами письменный стол возле окна.

– А это что здесь делает? – удивилась моя госпожа, взяв с него фотографию школьной команды по крикету. – Она, кажется, здорово заинтересовала его за обедом, и вот теперь она у него в комнате!

Леди Хардкасл продолжила рыться в бумагах. По-видимому, герр Ковач привез с собой работу и запретил Эвану касаться чего-либо на столе. «Заваленный бумагами» были первыми словами, пришедшими мне на ум, но они вряд ли в полной мере могли описать царивший на маленьком столе хаос.

– Вы только взгляните на это, – сказала вдруг миледи. – Мне кажется, что мы можем остановиться на варианте со встречей. Вот, посмотри. – Она указала на лежавший на столе развернутый клочок бумаги.

Не притрагиваясь, я внимательно изучила его. Это был согнутый пополам листок писчей бумаги с логотипом Кодрингтон-холла. Такие обычно кладут во все комнаты, чтобы гости могли ими пользоваться. Он был слегка измазан с одной стороны, как будто задел за что-то, когда его просовывали под дверь. Я посмотрела на пол под дверью и увидела, что одна из половиц была немного выше, чем остальные.

На бумаге аккуратным, округлым почерком было написано:

– Боже, – сказала я, – но вы же не думаете…

– Единственная «Р.Б.», которая приходит мне в голову, – это Розамунда Беддоуз.

– Это легко проверить. Леди Лавиния и мисс Титмус наверняка сразу же узнают ее почерк. Возьмем записку с собой? Может быть, удастся выяснить, что все это значит, до того, как она попадет в лапы полиции и та придет к каким-то выводам?

– Соблазнительно, правда? Но я думаю, не стоит так делать. Мы не можем вмешиваться. Нам надо следовать совету Пройдохи и «смотреть, как лягут карты».

Я услышала шаги в коридоре и коснулась руки леди Хардкасл, чтобы привлечь ее внимание. Приложив палец к губам, я на цыпочках прокралась к двери и, чуть приоткрыв ее, выглянула в коридор. И увидела исчезающую спину Розамунды.

Леди Хардкасл в молчаливом вопросе подняла одну бровь.

– Миссис Беддоуз, миледи, – чуть слышно пояснила я. – Пошла вниз.

– Боже, да она сегодня припозднилась!

– Бетти говорила, что она устала и хотела поваляться в постели.

– Вот именно, вот именно. Похоже, провела бессонную ночь. – Мгновение хозяйка молча оглядывалась по сторонам. – Но нам не стоит делать поспешные выводы. И лучше убраться отсюда, прежде чем нас здесь застукают.

Мы осторожно выскользнули из комнаты и, оказавшись в безопасности в коридоре, прогулочным шагом направились к лестнице – в мире нет ничего более подозрительного, чем две дамы, бесцельно фланирующие по коридору, как будто гуляя.

Впереди открылась дверь, ведущая на лестницу для прислуги. В коридоре появилась миссис МакЛелланд в сопровождении одной из горничных.

Домоправительница инструктировала девушку:

– …но никто, повторяю – никто, не должен входить в комнату герра Ковача до того, как ее осмотрят инспектор Фойстер и его люди. Это понятно?

Девушка смиренно кивала.

– И с особым вниманием… – Тут Мюриэль замолчала, увидев, как мы приближаемся к ним. Леди Хардкасл с царственным видом проплыла мимо, а представительницы обслуги молча склонили перед ней головы.

Мы почти спустились по лестнице, прежде чем вдали вновь послышался голос миссис МакЛелланд. Он отвлек меня, и поэтому в тот момент, когда навстречу нам по лестнице пронеслась с опущенной головой миссис Беддоуз, я смотрела совсем в другую сторону. Она чуть не сбила меня с ног.

– Прошу прощения, – задыхаясь выговорила Розамунда. – Ах, это вы! Доброе утро, Эмили.

– Доброе утро, дорогая Роз. За вами кто-то гонится?

– Что? А, понятно. Нет, мне просто надо кое-что взять в комнате.

– Тогда не будем вас задерживать. Встретимся на ленче?

– Сомневаюсь, чтобы нам его сегодня подали, – бросила Беддоуз через плечо, удаляясь. – Вы что, ничего не слышали? Еще одного из глупых друзей Пройдохи нашли мертвым. Скоро здесь будет полиция, и мы так никогда и не получим еды.

Она исчезла прежде, чем леди Хардкасл смогла произнести хоть слово.

Инспектор Фойстер оказался гораздо менее высокомерен и презрителен теперь, когда на руках у него было настоящее убийство. Он прибыл через час после звонка лорда Ридлторпа и немедленно приступил к работе. Внимательно обследуя сарай, он оставлял там записочки для сержанта Тарпли: «Снимите отпечатки пальцев», «Возьмите кровь на анализ» и тому подобное, – я увидела их, когда пришла пошпионить после того, как полицейский ушел в дом.

Тщательно зафиксировав малейшие особенности места преступления, Фойстер вернулся в дом, где лорд Ридлторп предоставил в его распоряжение небольшую, ничем не примечательную комнату в глубине первого этажа.

Я ждала в комнате леди Хардкасл, когда она вернулась после встречи с нашим вновь воодушевившимся инспектором.

– Хочу сказать, – заметила она, вплывая в комнату, – что он производит гораздо более сильное впечатление, когда у него есть за что уцепиться.

– Видно, что на этот раз он гораздо более заинтересован, – согласилась я и рассказала ей о записочках, которые видела в каретнике.

– Не уверена, что он дотягивает до стандартов нашего дорогого инспектора Сандерленда, но в грязь лицом он перед ним точно не ударит.

– Вы довольны допросом? – поинтересовалась я.

– Случалось, меня допрашивали и с более сильным напором – тот парень в Бухаресте с резиновой дубинкой и ледяной водой был энтузиазмом своего дела, – но никогда с большей сноровкой или тщанием.

– Буду с нетерпением ждать своей очереди.

– Хорошо, что ты об этом заговорила, милая, – она уже наступила. Он просил прислать тебя.

– Немедленно отправляюсь. Как я выгляжу?

– Пятно на платье – после того как ты обшарила сарай, – сказала миледи, – но вполне сойдет для разговора с инспектором полиции.

Я спустилась вниз.

Фойстер восседал в удобном кресле. Напротив него стоял стул из столовой, на который он и предложил мне сесть. Сама комната была необычно мала для большого дома. Возможно, когда-то в прошлом здесь был кабинет, но сейчас это была уединенная гостиная. Единственной мебелью в ней были удобное кресло и стол. На стене, возле богато украшенного светильника, висела семейная фотография. Стены были отделаны дубом, что подтверждало мысль о «бывшем кабинете». В объемное окно был виден парк позади дома.

– Мисс Армстронг, если не ошибаюсь? – произнес полицейский, когда я села. Мне было очень неудобно на этом угловатом стуле, в то время как сам он развалился в кресле со своей записной книжкой.

– Да, инспектор, именно так, – ответила я.

– И вы работаете на леди Хардкасл?

– Именно. – Он сделал пометку в блокноте.

– И как долго?

– Как долго я у нее работаю? Дайте подумать… Она впервые предложила мне место своей личной горничной в девяносто четвертом… Значит, уже пятнадцать лет.

– Но вы же не такая старая, – заметил мой собеседник, делая еще одну пометку в блокноте. – Сколько же вам тогда было – четырнадцать? Пятнадцать?

– Семнадцать.

– И все равно вы были слишком молоды для такой работы. Вот уж не ожидал, что дама с положением леди Хардкасл сделает такой выбор.

– Бывало, люди лишались состояний, споря о том, чего можно ожидать от леди Хардкасл, а чего нет, – заметила я.

Фойстер даже не поднял головы.

– Как я понимаю, вы приехали в понедельник, – продолжил он.

– Правильно.

– Вас разместили на стороне прислуги вместе с мисс Баффри?

– Именно так.

– Но последнюю ночь вы спали в комнате леди Хардкасл?

– Спала. Когда я готовила для нее ванну, я упала и сильно ударилась головой. Она решила, что мне будет лучше остаться в ее комнате. А леди Лавиния распорядилась приготовить для нее новую.

– Понятно. Значит, вы были в том же коридоре, что и герр Ковач. Вы что-нибудь видели или слышали прошлой ночью?

– Меня разбудил шум закрывшейся двери, – ответила я. – А еще я, кажется, слышала шаги в коридоре.

– И когда это было?

– Боюсь, что не смогу ответить. Своих часов у меня нет, а те, что на стене, в темноте не были видны.

– То есть было темно?

– Хоть глаз выколи, насколько я понимаю.

– Значит, точно до пяти. – Полицейский сделал еще одну пометку. – Может быть, даже до четырех, если действительно «хоть глаз выколи». А вы не знаете, что это была за дверь?

– Только полностью проснувшись, я смогла понять, что это вообще была дверь.

– А что насчет шагов? Это, по-вашему, были шаги мужчины?

– Невозможно определить, инспектор. Я слышала, как скрипнула половица – и ничего больше.

– И вы вновь заснули? Не стали вставать и смотреть, кто это?

– Боюсь, что у меня слегка кружилась голова, так что я не смогла бы этого сделать, даже если бы и посчитала, что игра стоит свеч.

– Стоит свеч? – переспросил Фойстер. – Но мне дали понять, что вы с вашей хозяйкой считаете себя детективами-любителями.

– За пятнадцать лет работы в качестве прислуги, инспектор, я поняла несколько вещей, касающихся жизни «сливок общества»: в приходах и уходах среди ночи нет ничего из ряда вон выходящего. Существует негласное правило: если все вернулись в свои комнаты к восходу солнца, значит, надо притвориться, что никто никуда не выходил. А высовывать свой нос, чтобы кого-то застукать за проникновением в чужую комнату, – верх неприличия.

– Понятно, – произнес полицейский с осуждением. – Но если бы произошло нечто подобное, то вы наверняка услышали бы звуки, когда греховодник достиг своей цели.

Конечно, он был прав. Я уже и сама понимала, что вполне могла слышать, как герр Ковач отправился на свою фатальную встречу, а слова инспектора это только подтвердили. Если бы кто-то покинул комнату для «ночных маневров», как это называла Бетти, я почти наверняка должна была услышать, как он добрался до места своего назначения. Если только…

– Возможно, что его цель находилась в другой части дома, – предположила я. – Может быть, он шел вовсе не в комнаты для гостей.

Фойстер перевернул несколько страниц в своем блокноте.

– Тогда, значит, это был мистер Фэншоу, который отправился к леди Лавинии на хозяйскую половину дома, – сказал он тоном, полным такого пуританского осуждения, которого я не слышала со времен посещений церкви в Абердэре.

– Я не могу этого исключить, инспектор, но я знаю мистера Фэншоу уже много лет и, честное слово, сомневаюсь, что это был он. Мне кажется, сейчас его голова больше занята романтикой, чем плотскими удовольствиями.

Мой собеседник недовольно заворчал.

– Честно говоря, – сказал он, – я думаю, что вы правы.

– А это значит, что я, возможно, слышала, как герр Ковач вышел на встречу со своим малоприятным концом.

– Боюсь, что так.

– Если только я не лгу, – продолжила я. – Ведь я могла ничего не слышать. И сама могла выманить его в сарай, а там забить до смерти.

– Правильно, мисс, вы вполне могли это сделать. – Инспектор в первый раз за все время улыбнулся. – Хотя было бы довольно рискованно с вашей стороны принять участие в обнаружении тела. Да и ваша потеря сознания не была притворством – это подтвердили несколько человек. Я не верю, что вы были в состоянии выбраться из постели, и еще меньше верю в то, что вы могли воспользоваться гаечным ключом. Но почему вы употребили слово «выманить»? Разве вам не кажется более вероятным, что его застали в тот момент, когда он что-то делал с моторами его светлости?

«Он что, еще не обыскивал комнату герра Ковача? Не видел записки?» – удивилась я и решила ничего о ней не говорить.

– Конечно, вы правы, инспектор. Это просто романтические мечты горничной.

Фойстер кивнул и сделал еще одну пометку.

– А больше вы ничего не слышали? – спросил он. – Вас больше ничего не будило?

– Ничего определенного, – ответила я. – Почудилось, что звук двери раздался еще два раза, но я так и не проснулась, так что это вполне могло быть во сне.

– Понятно. И тело сегодня утром обнаружили вы?

– Не совсем так, инспектор. Я была вместе с леди Хардкасл и мисс Титмус. Мы как раз проходили мимо сарая, когда его открывал Морган. Он-то и обнаружил тело.

– Вот именно, вот именно. А что потом?

Я попыталась вспомнить все в подробностях, насколько это было возможно, а полицейский продолжил записывать.

– Благодарю за помощь, мисс Армстронг, – сказал он наконец. – Мне кажется, пока достаточно. Будьте любезны, пригласите ко мне мисс Бетти Баффри, пожалуйста.

– Конечно, – ответила я и вышла.

Вернувшись в комнату леди Хардкасл, я пересказала ей мою короткую беседу с инспектором.

– Он не тратит время на светскую болтовню, правда? – усмехнулась миледи, когда я закончила. – Я думала, что мы будем беседовать с ним часами, пока не обсудим все аспекты местной жизни.

– Я зашла и вышла еще до того, как этот неудобный стул успел мне надоесть, – сказала я.

– Это тонкий ход – посадить жертву на неудобный стул. Ставит ее в невыгодное положение, пока сам он наслаждается удобным креслом. Как по-твоему, он хоть немного понимает, что здесь происходит?

– Вообще ничего, – ответила я. – Хотя он может просто притворяться – ему же не было никакого смысла посвящать меня в результаты своих размышлений.

– Да, ты права. А вот инспектор Сандерленд все бы нам рассказал. А спрашивал Фойстер тебя про аварию?

– В лоб – нет. Он просто предположил, что герра Ковача могли замочить в тот момент, когда тот что-то делал с автомобилями, вот и все.

– Ах, ну да, – задумчиво произнесла леди Хардкасл. – И он ничего не сказал про записку. Как ты думаешь, он вообще ее видел?

– Если бы видел, то не стал бы привязываться к слову «выманить». Но как он мог ее пропустить?

– Никак не мог, – согласилась миледи. – Только не человек, который оставляет своим помощникам записочки на месте преступления, как руководство к действию. – Она на мгновение задумалась. – Покарауль, ладно? А я еще раз загляну в комнату Виктора.

Я прошла вслед за ней в коридор и неловко топталась там, пока хозяйка проскользнула в еще не запертую комнату. Появившись из нее несколькими мгновениями позже, она жестом пригласила меня к себе в спальню.

– Никаких следов, – сообщила она, когда мы закрыли за собой дверь.

– Значит, или инспектор взял ее и не хочет говорить…

– Или к тому моменту, когда он начал обыск, ее там уже не было, – закончила хозяйка мою мысль. Сев за письменный стол, она пригласила меня занять кресло.

– Теперь я уже жалею, что мы ее не взяли, – сказала я. – Мы могли бы кое-что узнать насчет почерка. Или что-нибудь еще…

– «Или что-нибудь еще», – смеясь, передразнила меня миледи. – Отсутствие записки кое-что нам говорит, не так ли? Более того, теперь можно быть твердо уверенной, что ее написал убийца.

– А кто еще мог это сделать?

– Ну, я не знаю. Эту приманку могли подбросить парки, чтобы сбить нас со следа.

– Неужели парки этим занимаются? – удивилась я. – Разве у них нет более важных дел?

– Неуступчивы и непостоянны эти парки. И не может знать простой смертный, куда бросят они свой озорной взгляд.

– Вы правы, миледи, – согласилась я. – Но делу это мало помогает. Взять ее мог кто угодно.

– Кто угодно?

– Мы несколько раз входили и выходили из комнаты, и никто нас не заметил. Конечно, у нас опыта в тайных штучках побольше, чем у остальных в этом доме, но это еще ни о чем не говорит. Любой, кто мог войти в комнату герра Ковача, мог и забрать записку, никто бы этого не заметил.

– С этим я соглашусь. Но, может быть, кто-то мог сделать это, вообще не привлекая внимания?

– Эван Гаджер, который сейчас играет роль камердинера гостей, может спокойно входить и выходить хоть целый день. А еще в коридоре мы встретили горничную.

– Которой миссис МакЛелланд строжайшим образом запретила входить, – напомнила миледи. – И естественно, остается…

– Миссис Беддоуз? – предположила я.

– Да, Роз Беддоуз. Р.Б.

С самого начала этой нашей беседы хозяйка просматривала свой дневник. Теперь же она, задумавшись, смотрела в потолок, постукивая карандашом по зубам.

– Это могут быть вовсе не инициалы, – заметила я. – Да все что угодно. Зашифрованные инструкции, например. Или хорошо знакомая среди друзей подпись.

– Может быть, «Родная Британия»?

– Или «Резиновые бананы». А может, «Разумные бабуины». Или что-нибудь похожее. Нельзя сказать, что вариантов бесконечное множество, но их очень много. Так что это вовсе не обязательно личные инициалы.

– Не обязательно, – согласилась миледи, – но письма обычно заканчивают, ставя свое имя или инициалы. И вот еще что, ты думаешь, что кто-то, оставляющий в записках секретики для друзей, способен потом забить их до смерти?

– Наверное, нет, – сказала я. – То, что я увидела за последние дни, не внушило мне большой любви к миссис Беддоуз, а то, что мне рассказала о ней Бетти, никак не изменило моего к ней отношения. И тем не менее мне с трудом верится, что она способна раскроить человеку голову гаечным ключом.

– Мне кажется, это был разводной ключ. Такой большой, понимаешь? Но я сдаюсь. Мысль о том, что она убийца, как-то не приживается.

– Тогда кто-то, может быть, использовал ее инициалы как приманку? – предположила я. – Несмотря на все ее недостатки, она очень привлекательная дама. И предложение о встрече, полученное от нее, может искусить любого мужчину.

– А твоя подружка Бетти сказала, что хозяйка была на «маневрах». Может быть, счастливчиком был именно Виктор? Ведь во время игры в крокет они вели себя так, словно их не разольешь водой.

– И если убийце это было известно, это был самый легкий способ заставить герра Ковача выйти навстречу своей судьбе.

– Все это возможно, – сказала леди Хардкасл. – Но меня бы, например, совсем не привлекла идея романтического свидания в пыльном, залитом машинным маслом сарае.

– Герру Ковачу это и в голову бы не пришло. Он любил масло и машины. Для него это было олицетворением его самых романтических мечтаний.

– Тогда встает новый вопрос. – Миледи встала и отложила в сторону карандаш. – Кто, черт побери, имел достаточно веские причины выманить его и убить?

В дверь постучали.

– Да! – крикнула Хардкасл.

Дверь открылась, и на пороге показалась голова мисс Титмус.

– Эмили, – сказала она. – Вот вы где. Вы не будете возражать, если я войду?

– Ну конечно нет, милая. Берите… Ой, стульев у нас больше нет. Маленький недосмотр.

– Прошу вас, мисс, – предложила я, – берите мое кресло. Оно на удивление удобно.

– Ну что вы, – возразила девушка. – Я не хочу мешать, если вы заняты.

– Глупости, – вмешалась моя госпожа. – Она может сесть на кровать.

– Вообще-то, миледи, – начала я, – я подумывала о том, чтобы спуститься на кухню и выяснить, что будет с ленчем. Инспектор инспектирует, все волнуются, и мне кажется, про ленч совсем забыли.

– Вот для чего нужна горничная, дорогая Хелен, – сказала леди Хардкасл. – Я уверена, что без нее давно бы умерла от голода.

– Я вам это уже говорила, миледи.

– И достаточно часто. Так что вперед, за едой, милочка. Если честно, я человек не слишком прожорливый. Вы присоединитесь ко мне, Хелен? Давайте воспользуемся этой прекрасной погодой и устроим пикник на лужайке?

Я отправилась на поиски еды.

Как я и ожидала, столовая слуг гудела от возбуждения. Помимо обычной болтовни, которая является неотъемлемой частью ежедневной работы, то тут, то там раздавались приглушенные перешептывания. Две смерти за неделю, и вторая – почти точно намеренное убийство. Прислуга была потрясена.

Пара горничных виновато оглянулись в тот момент, когда я вошла, но быстро продолжили свой обмен сплетнями, увидев, что это всего лишь одна из прислужниц приехавших гостей.

Главная повариха наблюдала на кухне за приготовлением сандвичей.

– Добрый день, мисс Раддл, – поздоровалась я. – Привет, Пэтти. А эти сандвичи случайно не для столовой наверху?

– Вот именно, дорогая, – ответила старая кухарка. – Его светлость сказал, что не хочет ленча. А я ему прямо сказала: «Есть все равно надо, милорд». Правда, Пэтти?

– Сказали, миссис Р., – согласилась Пэйшенс.

– Тогда леди Лавиния сказала, что мы должны приготовить сандвичи для столовой, чтобы гости сами угощались, – продолжила рассказывать Раддл. – Но я ей сказала: «Это не заменит нормального ленча, миледи». Правда, Пэтти?

– Сказали, миссис Р., – подтвердила молодая кухарка, пряча улыбку.

– Но, мне кажется, ничего тут не поделаешь, – обреченно вздохнула ее наставница. – Если они этого хотят, то это они и получат.

– Они выглядят просто восхитительно, миссис Раддл, – сказала я. – Как вы думаете, это будет большой наглостью с моей стороны, если я возьму несколько для леди Хардкасл и мисс Титмус? Они говорят, что хотят устроить пикник на лужайке.

– Если только вы сами сможете отнести их, милочка, то можете брать все, что захотите. Я прикажу Пэтти приготовить для вас поднос. У нас не хватает лакеев, а этот Эван шляется черт знает где. Так что чем меньше людей будет есть в столовой, тем лучше.

– Вы просто чудо, миссис Раддл. Большое вам спасибо, – поблагодарила я.

– Как будто я сама об этом не знаю, – сказала пожилая кухарка. – Вот третьего дня я сказала…

– Сказали, миссис Р., сказали, – прервала ее Пэтти, не отрываясь от работы.

На кухню вошла Баффри.

– А, – робко начала она, – всем привет. А можно…

– Привет, Бетти, – ответила я. – Пришли, чтобы найти что-нибудь съестное для миссис Беддоуз?

– Ну, в общем, да. А как вы?..

– Мы как раз сейчас все этим занимаемся, – пояснила я. – Я пытаюсь найти что-нибудь для леди Хардкасл и мисс Титмус. Они устраивают пикник на лужайке. Уговорите миссис Беддоуз к ним присоединиться – это освободит вас от части никому не нужной уборки. Один ленч, а нас – двое.

– Не думаю, чтобы она на это согласилась, – нервно ответила горничная. – Она… э… Она в разобранных чувствах.

– Понятно, – сказала я. – Пэтти, так мы можем на вас положиться? Мы вернемся через несколько минут, заберем подносы, и, как говорится, с глаз долой – из сердца вон… Пойдемте, Бетти, не будем здесь мешать.

Не дожидаясь ответа, я взяла ее под локоть и вывела в столовую для слуг. Там собралось много народу, но это было только к лучшему. Это значило, что шума было достаточно, чтобы спокойно поговорить. Я показала на край большого стола и налила нам по чашке чая из неизменного чайника.

– Так в чем дело, fach? – спросила я. – Вы совсем не похожи на всегдашнюю беззаботную особу. Это что, из-за убийства? Согласна, это может испугать, но инспектор Фойстер обязательно доберется до самой сути. Нам нечего бояться.

– Вы в этом уверены? Ну да, вы же не работаете на убийцу.

На это я ничего не смогла ответить. Какое-то время я таращилась на горничную Розамунды с отвалившейся челюстью. Мне не сразу удалось прийти в себя и спросить:

– Это вы о миссис Беддоуз?

Это явно был далеко не лучший момент моей карьеры в качестве детектива-любителя.

Бетти кивнула.

– А почему вы так говорите? – уточнила я, собираясь с мыслями.

– Она убила мистера Ковача, – прошептала несчастная. – Я в этом уверена.

– А откуда такая уверенность?

– Ее всю ночь не было в комнате, а теперь она в жутком состоянии.

– И вы сказали об этом инспектору? – спросила я.

– Нет, я…

– То есть вы в этом не совсем уверены, – предположила я.

– А что еще это может быть? Она его пришибла – это точно.

– А мне казалось, раньше вы говорили, что она была на «маневрах». Может быть, она просто случайно на них задержалась. Должна признаться, я тоже думала, что она встречается с герром Ковачем, но сейчас поняла, что ошибалась.

Теперь настал черед Баффри потерять дар речи.

– С мистером Ковачем? – переспросила она, чуть не рассмеявшись. – Да она крутит с мистером Уотерфордом! Вот уже много месяцев. Я думала, это все знают.

– Кроме меня и моей хозяйки, – поправила я. – Не забывайте, что мы в этой компании на новеньких. А ее муж знает?

– Он предпочитает этого не замечать, чтобы все выглядело пристойно. И чтобы можно было крутить собственные интрижки. У них то, что называется, по-моему, «брак по расчету». Ей нужно его положение в обществе, а ему – ее деньги. И пока все проходит без скандалов, каждый из них живет своей собственной жизнью. Дом у них просто жуткий, но мы с миссис Беддоуз редко там бываем, так что все не так плохо.

– Да это просто сущий кошмар. Но откуда вы знаете, что ночью она не была с мистером Уотерфордом? Разве не к нему она ходила каждую ночь?

– Может быть, вы и правы, – согласилась Бетти. – Боже! А что, если они сделали это вместе?

– Я все-таки так и не поняла, почему вы считаете, что она имеет какое-то отношение к убийству герра Ковача.

– А там было много крови? – неожиданно задала вопрос Баффри.

Мне не хотелось углубляться в подобные детали. Некоторые люди думают, что это очень интересно, но потом их быстро начинает тошнить, когда дело доходит до кровавых подробностей.

– Достаточно, – ответила я как можно равнодушнее.

– То есть кровь должна была попасть и на одежду убийцы?

– Думаю, это было неизбежно, – согласилась я.

– Миссис Беддоуз сдвинулась на своем гардеробе. Все должно быть только так и никак иначе. Особая одежда на каждый случай. Одежда для дома, одежда для прогулок, одежда для вечерних выходов, одежда для ленча…

– У всех так, – заметила я.

– Знаю. Она очень любит жакет и юбку из твида, которые купила на этот сезон.

– Я их на ней видела. Неплохо смотрится.

– Они исчезли, – сообщила горничная.