Часть вторая. Общественное служение Господа Иисуса Христа

О выходе на проповедь Иоанна Крестителя и о его свидетельстве о Господе Иисусе Христе согласно повествуют, почти с одинаковыми подробностями, все четыре евангелиста: Матфей, Марк, Лука и Иоанн. Лишь последний из них опускает кое-что из сказанного первыми тремя, подчеркивая только Божество Христово.

О времени выхода на проповедь Иоанна Крестителя, а вместе с тем и о времени выхода на общественное служение Самого Господа дает важные сведения святой евангелист Лука. Он говорит, что это произошло в пятнадцатый… год правления Тиверия кесаря, когда Понтий Пилат начальствовал в Иудее, Ирод был четвертовластником в Галилее, Филипп, брат его, четвертовластником в Итурее и Трахонитской области, а Лисаний четвертовластником в Авилинее, при первосвященниках Анне и Каиафе (Лк. 3, 1–2).

Начиная свое повествование о выходе Иоанна Крестителя на проповедь, святой Лука хочет сказать, что в то время Палестина входила в состав Римской империи и ею, от имени императора Тиверия, сына и преемника Октавиана Августа, при котором родился Христос, управляли тетрархи, или четвертовластники. В Иудее вместо Архелая управлял римский прокуратор Понтий Пилат; в Галилее — Ирод-Антипа, сын Ирода Великого, избившего младенцев в Вифлееме. Другой его сын, Филипп, управлял Итуреей, страной по восточную сторону Иордана, и Трахонитидой, расположенной на северо-восток от Иордана. В четвертой области — Авилинее, примыкавшей с северо-востока к Галилее, при подошве Антиливана, управлял Лисаний. Первосвященниками в это время были Анна и Каиафа, что надо понимать так: первосвященником был собственно Каиафа, а его тесть Анна, или Анан, отставленный гражданскими властями от должности, но пользовавшийся у народа авторитетом и уважением, фактически разделял с ним власть.

Тиверий вступил на престол после смерти Августа в 767 году, но еще за два года до того, в 765 году, он стал его соправителем, и, следовательно, пятнадцатый год его правления начинался в 779 году, в каковом году, по наиболее вероятному предположению, Господу и исполнилось как раз 30 лет, о чем говорит дальше святой Лука, указывая возраст, в котором Господь Иисус Христос принял крещение от Иоанна и вышел на общественное служение.

Святой Лука свидетельствует, что к Иоанну был глагол Божий (Лк. 3, 2), то есть особое призвание, или откровение Божие, которым он был вызван начать свое служение. Место, где он начал свое служение, святой Матфей называет пустыней Иудейской (см. Мф. 3, 1). Так называлось западное побережье Иордана и Мертвого моря благодаря своей слабой населенности. После Божия призвания Иоанн стал являться в более населенных местах этой области и ближе к воде, нужной для крещения, как, например, в Вифаваре при Иордане (Ин. 1, 28) и в Еноне, близ Салима (Ин. 3, 23).

Евангелисты Матфей, Марк и Лука называют Иоанна «гласом вопиющего в пустыне»: Приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему (Мф. 3, 3; Мк. 1, 3; Лк. 3, 4). Точно так же называет себя и сам Иоанн в Евангелии от Иоанна (см. Ин. 1, 23). Слова эти взяты из речи пророка Исаии, где он утешает Иерусалим, говоря, что кончилось время его уничижения и скоро явится слава Господня, и узрит всякая плоть спасение Божие (Ис. 40, 5).

Это пророчество исполнилось, когда после семидесятилетнего вавилонского пленения 42 000 иудеев, с разрешения персидского царя Кира, возвратились в свое отечество. Это возвращение пророк изображает как радостное шествие, предводительствуемое Самим Богом и предшествуемое вестником. Этот вестник возглашает, чтобы в пустыне, по которой предстоит идти Господу со Своим народом, приготовили Ему путь прямой и ровный — углубления наполнили насыпями, а горы и холмы срыли и так далее.

Это пророчество и евангелисты, и сам Иоанн Креститель (см. Ин. 1, 23) изъясняют в прообразовательном смысле (ибо такой смысл имели все ветхозаветные события, предзнаменуя собою события Нового Завета). Под Господом, шествующим во главе Своего народа, возвращающегося из плена, они разумеют Мессию, а под вестником — Его Предтечу, Иоанна. Пустыней в этом, духовном смысле является сам народ Израильский, а ее неровности, которые надо устранить, как препятствия к приходу Мессии, — это грехи человеческие, почему сущность всей проповеди Предтечи и сводилась к одному, собственно, призыву: «Покайтесь!»

Это прообразовательное пророчество Исаии последний из ветхозаветных пророков Малахия высказывает прямо, называя Предтечу, приготовляющего путь Мессии, Ангелом Господним (см. Мал. 3, 1). Этой цитатой святой Марк и начинает свое евангельское повествование (см. Мк. 1, 2).

Проповедь свою о покаянии Иоанн Креститель обуславливал приближением Царства Небесного, то есть Царства Мессии (см. Мф. 3, 2). Под этим Царством слово Божие понимает освобождение человека от власти греха и воцарение праведности во внутреннем его существе (см. Лк. 17, 21; ср. Рим. 14, 17), объединение всех людей, сподобившихся этого, в единый организм — Церковь (см. Мф. 13, 24–43, 47–49) и вечная небесная слава их в будущей жизни (см. Лк. 23, 42–43).

Приготовляя людей ко вступлению в это имеющее вскоре открыться с приходом Мессии Царство, Иоанн призывает их к покаянию. Откликавшихся на его призыв он крестил крещением покаяния для прощения грехов (Лк. 3, 3; см. также Мф. 3, 11). Это не было благодатное христианское крещение, а лишь погружение в воде, как выражение того, что погружающийся желает очищения от своих грехов, подобно тому как вода очищает его от телесной нечистоты.

Строгий подвижник, носивший самую грубую одежду из верблюжьего волоса и питавшийся акридами (род саранчи) и диким медом, Иоанн представлял собою резкую противоположность современным ему наставникам иудейского народа. А его проповедь о приближении Царства Мессии, наступления которого столь многие в это время напряженно ожидали, не могла не привлечь к себе всеобщего внимания.

Даже иудейский историк Иосиф Флавий свидетельствует, что народ, восхищенный учением Иоанна, стекался к нему в великом множестве и что власть этого мужа была так велика над иудеями, что они готовы были сделать по его совету все, и что сам Ирод царь боялся этой власти великого учителя. Даже фарисеи и саддукеи не могли смотреть спокойно на то, как народ массами идет к Иоанну, и они сами пошли к нему в пустыню, однако едва ли все с искренними чувствами.

Неудивительно поэтому, что Иоанн встречает их строгой обличительной речью: Порождения ехиднины! кто внушил вам бежать от будущего гнева? (Мф. 3, 7). Фарисеи искусно прикрывали свои пороки точным соблюдением чисто внешних предписаний Моисеева закона, а саддукеи, предаваясь плотским удовольствиям, отвергали то, что противоречило их эпикурейскому образу жизни, — духовную жизнь и загробное воздаяние.

Иоанн обличает их надменность, их уверенность в своей праведности и внушает им, что их надежда на происхождение от Авраама не принесет им пользы, если они не сотворят плодов, достойных покаяния, ибо дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь (Мф. 3, 10) как ни на что не годное.

Истинные чада Авраама — не те, которые происходят от него по плоти, но те, которые будут жить в духе его веры и преданности Богу. «Если вы не раскаетесь, — как бы говорит он им, — то Бог вас отвергнет и призовет на ваше место новых чад Авраама по духу» (см. Мф. 3, 9; Лк. 3, 8).

По евангелисту Луке, эта строгая речь Иоанна была обращена к народу. В этом нельзя видеть противоречия, ибо народ в значительной своей части был заражен лжеучениями фарисейства. Смущенный строгостью речи пророка, народ спрашивает: Что же нам делать? (Лк. 3, 10). В ответ Иоанн указывает на необходимость творить дела любви и милосердия и воздерживаться от всякого зла. Это и есть достойные плоды покаяния (Лк. 3, 8).

Тогда было время всеобщего ожидания Мессии, причем иудеи верили, что Мессия, когда придет, будет крестить (см. Ин. 1, 25). Неудивительно, что многие стали задаваться вопросом, не Христос ли Иоанн.

На эти мысли Иоанн отвечал, что он крестит в воде в покаяние (Мф. 3, 11), то есть в знак покаяния, но за ним идет Сильнейший его, Которому он недостоин развязать (Лк. 3, 16; Мк. 1, 7) или понести обувь (Мф. 3, 11), как делают это рабы по отношению к своему господину. Он будет крестить вас Духом Святым и огнем (Мф. 3, 11) — в крещении Его будет действовать благодать Святого Духа, попаляющая, как огонь, всякую греховную скверну.

Лопата Его в руке Его (Мф. 3, 12) — Христос очистит народ Свой, как хозяин очищает свое гумно от плевел и сора, пшеницу же, то есть уверовавших в Него, соберет в Свою Церковь, как бы в житницу, а всех отвергающих Его предаст вечным мучениям.

О Крещении Господа Иисуса Христа повествуют все четыре евангелиста. Подробнее всех изображает это событие святой Матфей.

Тогда приходит Иисус из Галилеи (Мф. 3, 13). Святой Марк дополняет, что именно из Назарета Галилейского (Мк. 1, 9). Это было, по-видимому, в тот же пятнадцатый год правления Тиверия Кесаря, когда, по святому Луке, Иисусу исполнилось тридцать лет, — возраст, требуемый от учителя веры.

По святому Матфею, Иоанн отказывался крестить Иисуса, говоря: Мне надобно креститься от Тебя (Мф. 3, 14), а по Евангелию от Иоанна, Креститель не знал Иисуса до Крещения (см. Ин. 1, 33), пока не увидел Духа Божия, сходящего на Него в виде голубя. Противоречия здесь видеть нельзя. Иоанн не знал Иисуса до Крещения как Мессию, но, когда Иисус пришел к нему просить крещения, он, как пророк, проникавший в сердца людей, сразу почувствовал Его святость и безгрешность и Его бесконечное превосходство над собою, почему не мог не воскликнуть: Мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне? (Мф. 3, 14). Когда же он увидел Духа Божия, сходящего на Иисуса, тогда уже окончательно удостоверился, что перед ним Мессия Христос.

Так надлежит нам исполнить всякую правду (Мф. 3, 15). Это значит, что Господь Иисус Христос, как Человек и родоначальник нового возрожденного Им человечества, должен был собственным примером показать людям необходимость соблюдения всех Божественных установлений. Но, крестившись, Иисус тотчас вышел из воды (Мф. 3, 16), потому что, как безгрешному, Ему не было надобности исповедовать Свои грехи, как делали это все остальные крещающиеся, стоя при этом в воде. Святой Лука передает, что Иисус, крестившись, молился (Лк. 3, 21), — несомненно, о том, чтобы Отец Небесный благословил начало Его служения.

И се, отверзлись Ему небеса, то есть отверзлись над Ним, ради Него, и увидел Иоанн Духа Божия, Который сходил, как голубь, и ниспускался на Него (Мф. 3, 16). Так как по-гречески на Него выражено местоимением третьего лица, а не возвратным, то тут нужно понимать, что увидел Духа Божия Иоанн, хотя, конечно, видел его и Сам Крещаемый, и народ, бывший при этом, ибо цель этого чуда — явить людям Сына Божия в пребывавшем дотоле в неизвестности Иисусе, почему Церковь и поет в день праздника Крещения Господня, называемого также Богоявлением: «Явился еси днесь вселенней». По словам Иоанна, Дух Божий не только сошел на Иисуса, но и пребыл на Нем (см. Ин. 1, 32–33).

Голос Бога Отца: Сей есть, по Матфею (Мф. 3, 17), или Ты, по Марку (Мк. 1, 11) и Луке (Лк. 3, 22), Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение (Мф. 3, 17; Мк. 1, 11), — был указанием Иоанну и присутствовавшему народу на Божественное достоинство Крещаемого как Сына Божия, в собственном смысле Единородного, на Котором вечно пребывает благоволение Бога Отца, и вместе с тем как бы ответом Отца Небесного Своему Божественному Сыну на Его молитву о благословении на великий подвиг служения для спасения человечества.

Крещение Господне наша Святая Церковь празднует издревле 6 января, именуя этот праздник также Богоявлением, ибо в событии этом явила Себя людям вся Святая Троица: Бог Отец — голосом с неба, Бог Сын — крещением от Иоанна в Иордане, Бог Дух Святый — снизшествием в виде голубя.

Повествование о сорокадневном посте Господа Иисуса Христа и о последовавшем за тем искушении его в пустыне от диавола имеется у трех первых евангелистов, причем подробно рассказывают об этом святой Матфей и святой Лука, а святой Марк лишь упоминает об этом кратко, не приводя подробностей.

По крещении Иисус возведен был Духом в пустыню (Мф. 4, 1), находящуюся между Иерихоном и Мертвым морем. Одна из гор этой пустыни доселе носит название Сорокадневной, по сорокадневному посту на ней Господа. Первым делом почившего на Иисусе при крещении Духа Божия было водительство Его в пустыню, дабы там Он постом и молитвой мог приготовиться к великому служению спасения человечества. Там Он постился сорок дней и сорок ночей, то есть, как по всему видно, все это время совсем ничего не ел и напоследок взалкал (Мф. 4, 2; Лк. 4, 2), то есть пришел в крайнюю степень голода и изнурения сил.

И приступил к Нему искуситель (Мф. 4, 3). Это был завершающий приступ искусителя, ибо, по Луке, диавол не переставал искушать Господа в течение всех сорока дней (Лк. 4, 2).

Какой смысл в этом искушении Господа от диавола?

Придя на землю для того, чтобы разрушить дела диавола, Господь мог бы, конечно, уничтожить их сразу одним дыханием уст Своих, но надо знать и помнить, что дела диавола коренились в заблуждениях свободной человеческой души, которую Господь явился спасти, не лишая свободы, этого величайшего дара Божия человеку, созданному не пешкой, не бездушным автоматом и не животным, руководимым бессознательным инстинктом, но свободной разумной личностью. В отношении к Божеству Иисуса Христа это искушение было борьбой духа зла с Сыном Божиим, пришедшим спасти человека, за сохранение своей власти над людьми с помощью призраков знания и счастья.

Это искушение было подобно тому искушению Иеговы, которое позволили себе израильтяне в Рефидиме (см. Исх. 17, 1–7), ропща за недостаток воды: Есть ли Господь среди нас, или нет? (Исх. 17, 7). Так и диавол начинает свое искушение словами если Ты Сын Божий (Мф. 4, 3, 6; Лк. 4, 3, 9). И как о сынах Израиля псалмопевец говорит, что они искушали Господа в пустыне, так и диавол искушал Сына Божия с намерением раздражить Его, прогневить, укорить и оскорбить (см. Пс. 77, 40–41).

Главным же образом искушение направлялось против человеческой природы Иисуса, на которую диавол надеялся простереть свое влияние, совратить ее волю на ложный путь. Христос пришел на землю для того, чтобы основать среди людей Свое Царство — Царство Божие. Два пути могло вести к этой цели: один, о котором как раз мечтали тогдашние иудеи, — путь скорого и блистательного воцарения Мессии, как земного царя, другой — путь медленный и тернистый, путь добровольного нравственного перерождения людей, сопряженный с многими страданиями не только для последователей Мессии, но и для Него Самого. Диавол и хотел отклонить Господа от второго пути, попытавшись прельстить Его — по человечеству, конечно, — легкостью первого, сулившего не страдания, а только славу.

Прежде всего, пользуясь голодом, который мучил Иисуса как Человека, диавол попытался убедить Его использовать Свою Божественную силу для того, чтобы избавиться от этого тягостного для каждого человека чувства голода. Указывая на камни, которые в этой местности и поныне напоминают своей формой хлебы, он говорит: Если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами (Мф. 4, 3). Диавол надеялся, что, соблазнившись этим однажды, Иисус будет и впредь поступать так же: оградит себя легионами Ангелов от толпы врагов (ср. Мф. 26, 53), сойдет с креста (ср. Мф. 27, 40) или призовет Илию спасти Его (ср. Мф. 27, 49), и тогда дело спасения человечества крестными страданиями Сына Божия не осуществилось бы.

Богочеловек, для других претворявший воду в вино и чудесно умножавший хлебы, отверг этот лукавый совет словами Моисея, сказанными относительно манны, которой сорок лет Бог питал народ Свой в пустыне: Не одним хлебом живет человек, но всяким словом, исходящим из уст Господа (Втор. 8, 3). Под словом здесь надо понимать благую волю Божию, промышляющую о человеке.

Господь творил чудеса для удовлетворения нужд других, а не Своих собственных. Если бы Он при всех Своих страданиях вместо того, чтобы терпеть их, прибегал к Своей Божественной власти, Он не мог бы быть примером для нас. Повторяя часто это чудо, Он мог бы увлечь за Собой всех людей, требовавших тогда «хлеба и зрелищ», но эти люди не были бы надежны для основываемого Им свободного Царства Божия. Цель Его была та, чтобы люди свободно шли за Ним по слову Его, но не как рабы, увлекаемые легкостью обладания земными благами.

Потерпев поражение на первом искушении, диавол приступил ко второму: повел Господа в Иерусалим и, поставив на крыле храма, предложил: Если Ты Сын Божий, бросься вниз, ибо написано: Ангелам Своим заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя (Мф. 4, 6). Опять предложение поразить воображение людей, напряженно ожидающих прихода Мессии, чудом, чтобы таким образом легко увлечь их за собой. И это, конечно, было бы бесплодно для нравственной жизни людей. Господь отверг и это предложение словами: Не искушайте Господа, Бога вашего (Втор. 6, 16), сказанными в свое время Моисеем народу Израильскому, то есть «Не следует без необходимости подвергать себя опасности, испытывая чудодейственную силу всемогущества Божия».

Тогда диавол приступает к третьему искушению: показывает Иисусу с высокой горы все царства мира и славу их, и говорит Ему: все это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне (Мф. 4, 8–9). Святой Лука добавляет при этом, что диавол показал Иисусу все царства вселенной во мгновение времени (Лк. 4, 5) и сказал при этом: Тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их, ибо она предана мне, и я, кому хочу, даю ее (Лк. 4, 6).

Диавол развернул перед взором Иисуса картину всех царств земли, над которыми действительно господствовал он, как дух злобы, показал Ему, какими силами и средствами располагает он в мире сем для борьбы с Богом, пришедшим на землю спасти человека от его власти. Он надеялся, очевидно, что эта картина смутит человеческий дух Иисуса страхом и сомнением в возможности осуществить Его великое дело спасения человечества. И действительно: что может быть страшнее картины мира, предавшегося добровольно во власть диавола?

Диавол как бы так говорил Господу: «Ты видишь мою власть над людьми. Не мешай же мне господствовать над ними и впредь, а за это я готов поделиться с Тобою моей властью над ними. Для этого Тебе нужно только вступить в союз со мною. Только поклонись мне, и Ты будешь тем Мессией, какого ждут евреи». Конечно, диавол обещал в этих словах Иисусу чисто внешнюю власть над людьми, внешнее господство над ними, сохранив за собой господство внутреннее, духовное.

Это как раз то, чего именно и не хотел Господь, учивший, что Он пришел не для внешнего господства, не для того, чтобы Ему служили, как земным владыкам (Мф. 20, 28), и что Царство Его не от мира сего (Ин. 18, 36), а Царство это — чисто духовное. Поэтому Господь словами Второзакония Господа, Бога твоего, бойся, и Ему одному служи (Втор. 6, 13) отгоняет от Себя диавола, говоря: Отойди от Меня, сатана (Мф. 4, 10), указывая тем, что Он не признает власти сатаны над миром, потому что вселенная принадлежит Господу Богу, и Ему единому подобает поклонение в ней.

Тогда оставляет Его диавол (Мф. 4, 11). Согласно евангелисту Луке, отошел от Него до времени (Лк. 4, 13), потому что вскоре опять начал искушать Его через людей, воздвигая всевозможные козни. Важно указание евангелиста Марка, что в пустыне Господь был со зверями (Мк. 1, 13). Как Новому Адаму, дикие звери не смели вредить Ему, признавая в Нем своего Повелителя.

После искушения от диавола Господь Иисус Христос вновь направился на Иордан к Иоанну. Между тем накануне Его прихода Иоанн дал новое торжественное свидетельство о Нем перед фарисеями, уже не как о грядущем только, но как о пришедшем Мессии. Об этом рассказывает один лишь евангелист Иоанн (см. Ин. 1, 19–34). Иудеи прислали из Иерусалима к Иоанну священников и левитов спросить, кто он, не Христос ли, ибо, по их представлениям, крестить мог только Мессия Христос. Он объявил, и не отрекся, и объявил, что я не Христос (Ин. 1, 20).

На вопрос, кто же он тогда, не пророк ли, он сам называет себя гласом вопиющего в пустыне (Ин. 1, 23) и подчеркивает, что крещение его водой, как и все служение его, только подготовительное. И чтобы отстранить от себя все вопросы, в заключение своего ответа он торжественно объявляет: Стоит среди вас Некто, Которого вы не знаете (Ин. 1, 26); «Он выступает на служение Свое после меня, но имеет вечное бытие и Божественное достоинство, а я недостоин быть даже Его рабом» (см. Ин. 1, 27). Это свидетельство было дано в Вифаваре — там, куда стекался к Иоанну многочисленный народ (см. Ин. 1, 28).

На другой день после этого, когда Иисус, после искушения от диавола, вновь пришел на Иордан, Иоанн произносит о Нем торжественное свидетельство, называя Его Агнцем Божиим, Который берет на Себя грех мира (Ин. 1, 29), и удостоверяя, что это и есть Тот, о приходе Кого он и проповедовал, и что он убедился в том, что это и есть Крестящий Духом Святым Сын Божий, так как он видел Духа сходящего с неба и пребывающего на Нем (Ин. 1, 33).

На другой день после этого, уже личного свидетельства о пришедшем Мессии, Сыне Божием, вземлющем грехи мира, Иоанн вновь стоял с двумя из своих учеников на берегу Иордана. Также и Иисус опять проходил вдоль берега Иордана. Увидев Господа, Иоанн снова повторяет о Нем свое вчерашнее свидетельство: Вот Агнец Божий (Ин. 1, 36). Называя Христа Агнцем, Иоанн относит к Нему замечательное пророчество Исаии, где Мессия представлен в виде агнца, ведомого на заклание, — агнца, безгласного пред стригущим его (Ис. 53, 7). Следовательно, основная мысль этого свидетельства Иоаннова есть та, что Христос есть Жертва, приносимая Богом за грехи людей. Но в словах Который берет на Себя грех мира эта великая живая Жертва представляется и Первосвященником, который Сам Себя священнодействует: берет на Себя грехи мира и приносит Себя в жертву за мир.

Услышав это свидетельство Иоанна, двое из его учеников на этот раз последовали за Иисусом туда, где Он жил, и провели с Ним время с десятого часа (по-нашему с четвертого пополудни) до позднего вечера в слушании беседы Его, вселявшей в них непоколебимое убеждение, что Он есть Мессия (Ин. 1, 38–40). Одним из этих учеников был Андрей, а другой — сам евангелист Иоанн, никогда не называющий себя при повествовании о тех событиях, в которых он участвовал.

Возвратившись домой после беседы с Господом, Андрей первый возвестил своему брату Симону, что они с Иоанном нашли Мессию (Ин. 1, 41). Таким образом, Андрей был не только первозванным учеником Христа, каким его и принято называть, но он и первый из апостолов проповедал Его, обратил и привел ко Христу будущего первоверховного апостола.

Когда Андрей привел ко Христу брата, то, воззрев на него Своим испытующим взором, Господь нарек его Кифой, что значит, как объясняет сам евангелист, «Камень» — по-гречески «Петрос».

На другой день после прихода Андрея и Иоанна Христос восхотел идти в Галилею и призвал к следованию за Собой Филиппа, а Филипп, найдя своего друга Нафанаила, пожелал и его привлечь к следованию за Христом, сказав ему: Мы нашли Того, о Котором писали Моисей в законе и пророки, Иисуса, сына Иосифова, из Назарета (Ин. 1, 45).

Нафанаил, однако, возразил ему: Из Назарета может ли быть что доброе? (Ин. 1, 46). По-видимому, Нафанаил разделял общий многим тогдашним иудеям предрассудок, что Христос, как царь с земным величием, придет и явится во славе среди высшего иерусалимского общества. Между тем Галилея пользовалась весьма дурной славой среди иудеев, и Назарет, этот маленький городок, который даже ни разу нигде не упоминается в Священном Писании Ветхого Завета, казалось, никоим образом не мог быть местом рождения и явления обещанного пророками Мессии.

Верующая душа Филиппа, однако, не нашла нужным опровергать этот предрассудок друга. Филипп предоставил ему самому убедиться в истине его слов. Пойди и посмотри, — сказал он ему (Ин. 1, 46). Нафанаил, как человек откровенный и искренний, желая исследовать, насколько верно то, о чем говорит ему друг, сейчас же пошел к Иисусу. И Господь засвидетельствовал простоту и бесхитростность его души, сказав ему: Вот подлинно Израильтянин, в котором нет лукавства (Ин. 1, 47).

Нафанаил выразил удивление, откуда Господь может знать его, видя его в первый раз. И тогда Господь, чтобы окончательно рассеять его сомнения и привлечь его к Себе, являет ему Свое Божественное всеведение, намекнув ему на одно таинственное обстоятельство, смысл которого никому не был известен, кроме самого Нафанаила: Когда ты был под смоковницею, Я видел тебя (Ин. 1, 48).

Что было с Нафанаилом под смоковницей? Это от нас сокрыто, и, как по всему видно, это было такой тайной, о которой, кроме самого Нафанаила, мог знать только Бог. И это так поразило Нафанаила, что все сомнения его в Иисусе мгновенно рассеялись: он понял, что перед ним не простой человек, но Некто, одаренный Божественным всеведением, и он тотчас же уверовал во Иисуса как в Божественного Посланника — Мессию, выразив это восклицанием, полным горячей веры: Равви, то есть учитель! Ты Сын Божий, Ты Царь Израилев (Ин. 1, 49).

Предполагают, что Нафанаил имел обычай совершать установленную молитву под смоковницей и, вероятно, как-то раз испытал во время такой молитвы особенные переживания, которые ему навсегда ярко запомнились и о которых никто из людей не мог знать. Вот почему слова Господа и пробудили в нем сразу такую горячую веру в Него как в Сына Божия, которому открыты сокровенные состояния человеческой души.

На это восклицание Нафанаила Господь, обращаясь уже не к одному ему лично, а ко всем Своим последователям, предрек: Истинно, истинно говорю вам: отныне будете видеть небо отверстым и Ангелов Божиих восходящих и нисходящих к Сыну Человеческому (Ин. 1, 51). Этими словами Господь хотел сказать Своим ученикам, что они духовными очами узрят Его славу, что исполнилось древнее пророчество о соединении неба с землей таинственной лестницей, которую видел во сне ветхозаветный патриарх Иаков (см. Быт. 28, 11–17), через воплощение Сына Божия, ставшего теперь «Сыном Человеческим».

Этим именем Господь и стал называть Себя часто. В Евангелии мы насчитываем около восьмидесяти случаев, когда Господь называет Себя так. Этим Христос положительно и неопровержимо утверждает Свое человечество и вместе с тем подчеркивает, что Он — Человек в самом высоком смысле этого слова, идеальный, универсальный, абсолютный человек, Второй Адам, родоначальник нового, обновляемого Им через Свои крестные страдания человечества. Таким образом, это название отнюдь не выражает только уничижение Христа, но скорее вместе с этим выражает и Его возвышение над общим уровнем, указывая в Нем осуществленный идеал человеческой природы — человека такого, каким ему надлежит быть, по мысли Творца и Создателя его — Бога.

О первом чуде, которое совершил Господь Иисус Христос, — претворении воды в вино в Кане Галилейской — повествует нам только один евангелист Иоанн. Чудо это произошло на третий день после призвания Филиппа и Нафанаила. Иисус Христос был позван на брачный пир в Кане Галилейской, маленьком городке, находившемся в двух-трех часах ходьбы к северу от Назарета. Это была родина только что призванного Господом Нафанаила. Она называлась Галилейской в отличие от другой Каны, находившейся близ города Тира. Иисус был приглашен, как обыкновенный человек, как знакомый, по обычаю гостеприимства.

Матерь Иисуса была там (Ин. 2, 1), то есть, видимо, прибыла в Кану еще раньше. Семья, вероятно, была из небогатых, почему во время пира и обнаружился недостаток вина. Пресвятая Дева приняла живое участие в этом обстоятельстве, могшем испортить чистое удовольствие семейного торжества. Ее душа, полная благости, явила теперь первый пример ходатайства и заступничества за людей перед Ее Божественным Сыном. Вина нет у них, — говорит Она Ему (Ин. 2, 3), несомненно, рассчитывая, что Он окажет этим людям Свою чудесную помощь.

Что Мне и Тебе, Жено? — отвечал Ей Господь (Ин. 2, 4). Напрасно видеть здесь в слове Жено хотя бы тень непочтительности. Это обычное выражение на Востоке. В самые тяжкие минуты Своих страданий на кресте Господь так же обращается к Своей Матери, поручая Ее возлюбленному ученику (см. Ин. 19, 26).

Еще не пришел час Мой (Ин. 2, 4) — еще не наступил момент для чудотворения, может быть, потому, что вино еще не все полностью вышло. Во всяком случае, из дальнейших слов Пресвятой Девы, обращенных к слугам: Что скажет Он вам, то сделайте (Ин. 2, 5), никак не видно, чтобы Она поняла ответ Господа как отказ в Ее ходатайстве.

Там находилось шесть каменных водоносов, служивших для установленных законом иудейским частых омовений, в особенности рук, перед вкушением и после вкушения пищи. Вместимость их была огромна, ибо «мера», или «бат», равнялась нашим полутора ведрам, то есть там могло быть до 25 ведер, и тем разительнее было чудо, совершенное Господом.

Иисус велел служителям наполнить эти водоносы водой до верха, чтобы сделать их свидетелями чуда. Почерпните и несите к распорядителю пира (Ин. 2, 8) для того, чтобы он сам убедился в истине совершившегося чуда.

Чудо совершено Господом, как видим, даже без прикосновения, на расстоянии, что особенно ярко свидетельствует о проявлении всемогущей божественной силы Его. «Дабы показать, — говорит святитель Иоанн Златоуст, — что Он Сам — Тот, кто прелагает воду в винограде и обращает в вино дождь через корень винограда; то, что в растении совершается через долгое время, в одно мгновение Он делает на браке».

Не знавший, откуда это новое вино, распорядитель пира зовет жениха, словами своими свидетельствуя об истинности совершившегося чуда и даже подчеркивая, что чудесно претворившееся из воды вино было лучшего качества.

Из слов его когда напьются (Ин. 2, 10) совсем нельзя делать вывод, что на этом браке все были пьяны: говорится об общем обычае, а не в применении к данному случаю. Известно, что евреи отличались умеренностью в употреблении вина, которое в Палестине было обычным напитком и разбавлялось водой. Напиваться допьяна считалось непристойным. Конечно, Господь Иисус Христос не принял бы участия в таком пиршестве, где были или могли быть пьяные.

Цель чуда — доставить радость бедным людям, справлявшим свое семейное торжество, в чем сказалась благость Господа. По свидетельству евангелиста, это было первое чудо, которое сотворил Господь, вступив в дело Своего общественного служения, с целью явить славу Свою как Сына Божия и утвердить в вере в Себя Своих учеников (см. Ин. 2, 11). После этого чуда все Святое Семейство, побыв в Назарете, направилось в Капернаум, для того чтобы оттуда предпринять путешествие в Иерусалим на праздник Пасхи.