Книга: Жестокие святые
Назад: Серефин Мелески
Дальше: Серефин Мелески

Надежда Лаптева

«Божидарка не только богиня видения, но и богиня пророчеств. Будьте осторожны, ее дары могут сломить разум простого смертного, а ее милости не так уж легко истолковать».
Писание богов, 7:12
Они больше ни слова не сказали о своих планах убить короля. После того как Надя неверующе пробормотала, что это невозможно, Париджахан предложила продолжить разговор утром.
Убийство транавийского короля могло положить конец войне, и к тому же – что для нее было более значимым – стало бы небольшой расплатой за смерть Кости. И ради этого она готова была рискнуть. Надя не знала, возможно ли это, – и сильно сомневалась, что все получится, – но после этих слов стала лучше относиться к аколийцам. Хотя все еще ждала удачного момента, чтобы воткнуть один из своих ворьенов в сердце транавийца.
Всю ночь Надя проворочалась в холодной комнате на жесткой кровати под тонким одеялом, украденным у транавийских солдат. Встав еще до рассвета, она выскользнула за дверь и пошла по коридору. Она привыкла просыпаться до восхода солнца, чтобы помолиться богам, и ей хотелось найти для этого подходящее место.
Когда Надя вышла из комнаты, Анна еще спала. В пустом святилище за столом сидела Париджахан и рассматривала разложенные перед ней потрепанные карты.
– Ты всерьез говорила об убийстве короля? – спросила Надя, усевшись напротив аколийки.
– Думаешь, я стала бы шутить о чем-то подобном? – не поднимая глаз, ответила Париджахан. Свои темные волосы она заплела в косу и перекинула ее через плечо. – Раньше нас было больше. Парень, лишившийся всего, когда транавийцы сожгли лес, благодаря которому выживали он и его семья. Девочка, выросшая в лагере беженцев. Брат и сестра из калязинской Новиркрии, которых призвали в ряды армии еще в детстве, но затем дезертировавшие оттуда.
Деревня Новиркрия находилась недалеко от южной границы, близ Лиднадо, маленькой страны, которая одинаково ненавидела обоих своих соседей и чудесным образом не вмешивалась в войну все столетие.
«В этой стране осталось так мало верующих», – заметила Марженя.
– Что с ними случилось? – спросила Надя.
– Эта страна, эта война. Брату и сестре пришлось сбежать на север, чтобы их не поймали калязинские солдаты, а следом ушли и другие.
Но двое аколийцев и транавиец остались?
В комнату незаметно вошли остальные. Анна села рядом с Надей и положила голову ей на плечо.
– Ну, мы все еще здесь, – сказала она.
– И нет Верховного принца, – отметила Париджахан.
Рашид принес еду: миски с кашей – жидкой баландой, которая была хорошо знакома Наде, – и буханку черного твердого хлеба. Оставив все это на столе, он свернулся калачиком на груде подушек в углу. Юноша был одет в многослойный коричнево-золотой аколийский наряд с длинными рукавами с разрезами.
– Почему никто не предупредил меня, что калязинские убийцы так рано встают? – зевнув, поинтересовался он.
Малахия вошел в комнату, сжимая в руке полбуханки хлеба. Выглядел он так, словно и вовсе не спал. Его длинные волосы спутались, а под бледными глазами виднелись темные круги. Он плюхнулся на подушки рядом с Рашидом и закрыл лицо ладонью.
– Они и не встают, это делают лишь монахи, потому что в три часа ночи их призывают на молитву, – сказала Надя.
– И они еще нас называют варварами, – задумчиво пробормотал Малахия.
– Мы называем вас еретиками. А это немного другое, но более точное слово, – огрызнулась Надя.
Закатив глаза, Малахия сел и засунул большой кусок хлеба в рот. А затем открыл книгу заклинаний и положил перо между страницами.
– Не смей пускать кровь, пока мы едим, – сказала Париджахан.
Сжимая кинжал в руке, Малахия поднял голову. Лезвие застыло над предплечьем, а изо рта юноши все еще торчал хлеб. Париджахан выразительно посмотрела на Малахию. И спустя несколько секунд он покорно опустил нож.
Надя рассматривала карты, когда аколийка передала ей миску с кашей.
– Мне нужно попасть в военный лагерь в Твире, – сказала Надя.
Она все еще не рассматривала их безумные планы убийства короля всерьез. На нее возлагали большие надежды, поэтому Надя не могла просто отказаться от своего предназначения при первой же трудности. Она была сосудом, который вновь наполнит мир божественным участием.
– В Твир? Ты хочешь попасть в объятия транавийцев, towy dzimyka? – спросил Малахия.
Надя старательно перебирала свой скудный словарь транавийских слов, пытаясь понять, как он ее назвал. Маленькой птичкой? Озадаченная смыслом этих слов и снисходительностью в его голосе, она решила не обращать на Малахию внимания.
– Как я понимаю, у тебя есть определенный план действий, да? – продолжил он. – Ты же такой важный маг.
Сейчас снисходительность прозвучала еще выразительнее.
– Но если ты отправишься в Твир, то умрешь. Транавийцы захватили его еще два месяца назад.
Анна побледнела. А Надя изо всех сил старалась не поддаться отчаянию. Оно осело прямо между ребер и разрасталось с каждым ударом сердца. Все безнадежно. Она умрет еще до того, как появится шанс послужить своей стране.
– Там живого места не осталось, – разрывая повисшее между Надей и Малахией напряжение, тихо сказала Париджахан. – Военный лагерь, ближайшая деревня. Мы находились неподалеку, когда это случилось. И нам лишь чудом удалось сбежать. Другим повезло меньше.
Анна потерла лоб. А когда Надя посмотрела на нее, ожидая хоть какого-то совета, хоть чего-нибудь, та только пожала плечами.
– Мне говорили только это, – сказала она. – Следующая застава…
– Неблизко, – продолжил Рашид.
Все надежды рухнули.
– Значит, я должна выслушать планы двух чужаков, которые приняли моего врага в свой круг с распростертыми объятиями?
Малахия улыбнулся.
Париджахан поджала губы.
– Когда мне было тринадцать, мою старшую сестру сосватали за транавийского славку. Брак был политическим, но Таранех не теряла надежды. Она встречалась с женихом до свадьбы, и он казался таким… – она замолчала и покачала головой, не сводя взгляда с угла комнаты, – нормальным. Да, он был магом крови, но чего еще ждать от транавийца? Несмотря ни на что, свадьба прошла хорошо.
– Свадьба прошла не очень хорошо, – перебил Рашид.
На лице Париджахан мелькнула тень.
– Тогда мы не придали этому значения, ведь все понимали, что некоторое напряжение неизбежно.
От слов аколийцев Надю окутало нехорошее предчувствие, и она поерзала на стуле. А затем покосилась на Малахию, но тот смотрел на Париджахан, и на его лице не было ни враждебности, ни насмешки, скорее забота и внимание.
– Моя семья богата…
– Говори уж начистоту, Пардж, – тихо попросил Рашид.
Она вздохнула:
– Моя семья – одна из трех высших Траваш в Аколе. И через месяц после свадьбы мы узнали, что сестра убита в чужой стране из-за приданого.
– И Акола не пошла войной на обидчиков? – спросила Анна.
– У нас не было никаких доказательств, что это сделал транавиец. Сестра утонула в одном из сотен озер Транавии. – Париджахан горько рассмеялась. – Ну конечно, Акола же страна пустынь, так с чего бы сестре уметь плавать? Вот только Таранех была прекрасной пловчихой и своим самым любимым местом в мире считала оазис рядом с нашим домом.
– Так что ты здесь делаешь? – спросила Надя.
«И почему у тебя в друзьях транавийский маг крови?»
– К этому привели несколько опрометчивых решений, – сказал Рашид.
– Я отомстила, – как ни в чем не бывало сказала Париджахан. – И при транавийском дворе теперь на одного славку меньше.
– Почему ты не вернулась в Аколу? Почему осталась здесь?
– Я не хочу иметь ничего общего с семьей, которая не стала мстить за смерть своей дочери. Транавия не должна выиграть войну, – со злобой произнесла девушка. – Пусть они сидят в своей стране. Им нельзя позволять расползаться по миру.
Надя потеребила четки, выискивая бусину Вацлава, бога истины. И тут же почувствовала недоумение, когда он подтвердил, что они говорили правду. Даже транавиец.
– Но это не объясняет, что здесь делает он, – сказала Надя, указав на Малахию.
– Я – загадка, – насмешливо ответил Малахия. – О тебе ходили слухи по обе стороны от границы, towy dzimyka. Что в Калязине появился клирик, который спасет свою страну от нашествия транавийцев.
По телу Нади пробежал озноб. Она не понимала, шутил он или нет.
– Что?
– В Транавии прекрасно знают о твоем существовании. Думаешь, зачем Верховный принц – выдающийся военный тактик – напал на монастырь, завоевание которого не давало никакого стратегического преимущества? А раз знают в Транавии, то и в Калязине это у всех на устах.
Малахия говорил что-то еще, но Надя пыталась осознать то, что он сказал.
– Так вы втроем пришли сюда… из-за меня?
– Разве ты не чувствуешь себя от этого более важной? – Он вновь насмехался над ней.
Надя вздохнула.
– Да, мы услышали о тебе и пришли сюда, – подтвердила Париджахан. – Я не верила, что из этого что-то выйдет, но вот ты здесь.
Становилось ясно, что не обошлось без божественного вмешательства, но Надя все равно считала, что тут было что-то не так. Словно она оказалась на перепутье и выбрала не ту тропинку. Вряд ли ей предназначено помогать еретику. Она отказывалась в это верить.
– Мне нужно время, чтобы все обдумать… и помолиться. – Надя поскоблила ложкой остатки каши. – Вы уже решили, как попасть в Транавию?
– Ты же не серьезно? – спросила Анна.
– А у нас есть выбор? – парировала Надя.
– Они еще ничего не придумали, – не дав Рашиду сказать ни слова, выпалил Малахия и громко захлопнул книгу заклинаний. – Иди молись, – добавил он, вложив в последнее слово все свое презрение. – Попроси богов совершить невозможное.

 

Тропинка между деревьями вывела Надю к небольшому полуразрушенному каменному алтарю. От него остались лишь скамейка и резная скульптура Алёны, которую намеренно изобразили весьма двусмысленно. На улице царила тишина, ранние утренние лучи пробивались сквозь ветви деревьев и освещали фигуру богини так, словно она втягивала солнечный свет. Усевшись на скамью, Надя скрестила ноги.
Девушка стянула четки через голову и провела пальцами по бусинам. Ей хотелось собраться с силами и попытаться смириться с потерей дома и друзей. Надя чувствовала, как изнутри пожирала пустота, стоило ей подумать об обители или о Косте. Где она будет, когда боль от потери наконец настигнет ее? Сможет ли там уединиться, чтобы справиться с этим?
Слишком часто бессонными ночами Надя мечтала узнать хоть что-то о своих родителях. Все, что ей рассказали, – ее мать была одержима мыслью, что ее нерожденного дитя коснулись боги. Как говорил Отец Алексей, та появилась на пороге обители на девятом месяце беременности и после родов задержалась только лишь для того, чтобы наречь дочь Надеждой.
Даже фамилию Лаптева ей дали лишь потому, что она очень распространена. Только в четырнадцать лет Надя поняла, что за ней никто не вернется и ей уготовано провести всю свою жизнь в стенах обители. А «отцом» для нее на всю жизнь останется настоятель.
От воспоминания об Отце Алексее у нее заныло сердце. Он умер вместе со всеми, кого Надя знала и любила. Добрая Марина, которая таскала ей пробовы – плоские, но вкусные лепешки, – когда никто не смотрел. Суровый Лев, который был невероятным рассказчиком, умевшим оживлять басни и легенды так, что Надя еще долго потом боялась уснуть.
Однажды вечером он рассказал ей историю о транавийском чудовище Кашивхесе, который пил кровь и умел силой подчинять разум жертв. Когда чуть позже она возвращалась в свою комнату по темному коридору обители, ей навстречу из чулана выскочил Костя. Она так сильно ударила его, что тому пришлось искать целительницу Ионну, чтобы залечить разбитую губу.
И теперь они погибли, а монастырь опустел. Его золотые святыни разграблены, иконы испорчены, алтарь скорее всего разбит, а статуи святых, наверное, лишились голов и рук. Все эти красивые – освященные – вещи осквернены ради магии и крови.
Пустота, заполнившая сердце и разум, не уступала место чувствам, и Наде оставалось лишь молча сидеть и ждать, что с ней заговорят боги. Но пока этого не случилось.
«Попроси богов совершить невозможное. Что за наглость», – подумала она. Надя не была уверена, что они ей помогут, но если Малахия прав, то ей просто некуда идти. Возможно, ей следует смотреть на это как на знак свыше и признать, что из-за обстоятельств она оказалась в ситуации, которая приведет к катастрофе.
Возвращаясь в церковь, Надя заметила Малахию, который пробирался сквозь деревья. Это заинтересовало ее, и она последовала за ним, перебирая бусины. Но не успела она сделать и нескольких шагов, как транавиец остановился. Ее ладонь тут же опустилась на ворьен.
– Ты собираешься воткнуть мне в сердце один из твоих миленьких клинков, towy dzimyka?
– С удовольствием, – ответила Надя. – Почему ты меня так называешь?
Он повернулся к ней лицом и положил руку на книгу заклинаний, висевшую на бедре.
– А как мне тебя называть?
Она все еще не назвала своего имени. Надя не понимала, почему ей хотелось и дальше его скрывать. Почему казалось, что стоит назвать имя, как он получит больше, чем заслуживает. Может, она просто сходит с ума.
– Надежда Лаптева, – сказала она, а затем добавила: – Можешь звать меня Надя.
На лице Малахии мелькнуло облегчение, но она решила, что ей просто показалось.
– Ну что, Надя, присоединяйся ко мне, – кивнув, сказал он.
Она сузила глаза:
– Ты собираешься увести меня в лес и убить?
– Это же ты следила за мной, – напомнил он.
Ее лицо тут же опалил жар.
– Мы не враги, Надя, – сказал Малахия и повернулся, чтобы продолжить путь.
– Не в этот момент, ты имеешь в виду?
Он помолчал, а затем оглянулся на нее и кивнул:
– Тебе не стоит меня бояться.
Пока. Надя прекрасно слышала это в его тоне, даже если он так не думал, даже если он никогда так не думал. Он был транавийским магом, а они по определению считались врагами.
И все же Надя последовала за ним.
На этой части склона деревья росли достаточно густо и, хотя их ветки покрывали не листья, а снег, было трудно разглядеть хоть что-то сквозь них. Вокруг царила тишина, за исключением льда, который потрескивал под ногами. Надя пыталась понять, куда они идут, когда Малахия протянул руку и остановил ее. А затем прижал палец к губам.
Они добрались до выступа, который опасно возвышался над обрывом. Малахия подошел поближе к краю и лег на снег. Поколебавшись, Надя последовала за ним.
Ей потребовалась всего секунда, чтобы осмотреть долину внизу, но как только она это сделала, ей тут же захотелось вскочить и убежать. Положив руку девушке на плечо, Малахия прижал ее к земле. Надя застыла, как испуганный кролик, потому что это единственное, что ей оставалось. Она почувствовала, как напряглась его рука, прежде чем он ее отдернул, что, возможно, должно было успокоить Надю.
Вот только он привел ее прямиком к Верховному принцу.
Малахия склонился к Наде, и она напряглась, когда ее лицо опалило его дыхание, а губы оказались возле уха.
– Мою магию они смогут почувствовать лишь тогда, когда я ею воспользуюсь, – еле слышно прошептал он. – А твою они и вовсе не ощутят.
Покосившись на него, Надя стянула перчатку и принялась перебирать четки, пока не нашла бусину Златека.
Бог молчания ненавидел делиться с Надей чарами. Однажды он даже предложил лишить ее всякого благословения. Из-за его капризного характера Надя редко к нему обращалась, хотя его силы были чертовски полезными.
Она вознесла короткую молитву и уже подумала, что ей отказали, когда в мыслях вспыхнула короткая строчка священных слов. А тело окутало легкой волной магии.
«Спасибо, Златек».
Ответа не последовало. Она провела большим пальцем по бусине Маржени. Если потребуется убить транавийца, она готова к этому. Он не застанет ее врасплох.
Стоило прошептать заклинание Златека, как на мгновение разум окутала пелена, но как только все пришло в норму, а Надя пошевелилась, от снега под ней не донеслось ни единого скрипа. Она посмотрела на Малахию.
– Как интересно, – прочитала Надя по его губам, потому что с них не сорвалось ни звука.
Его брови от удивления взлетели на лоб.
Златек окутал своими чарами и Малахию.
«Хитрюга». Она приложила палец к губам и улыбнулась. Из-за заклинания даже стихли звуки ее дыхания. Вот только ее чувства тоже притупились.
А ведь прямо под навесом находились принц и его соратники. Он и еще один парень спешились, а одноглазая девушка со скучающим видом сидела на лошади, уперев локоть в луку седла и положив на ладонь подбородок.
– Если мы будем держать курс на восток, то ничего не случится, – сказала она.
Принц покачал головой и, порывшись в седельных сумках, вытащил карту.
– Разверни, – сказал он, протянув ее юноше с темно-коричневой кожей. – Мы едем прямиком на фронт, и мне бы не хотелось столкнуться с калязинской армией.
– Но если мы сделаем крюк, то потратим несколько дней, Серефин. Нам все равно придется огибать озерный край.
Но принц проигнорировал ее, а затем подошел к карте, которую разложили на поваленном дереве. И оказался лицом к скале, на которой прятались Надя и Малахия. За себя она не переживала, ее белые волосы практически сливались со снегом. А вот он…
Стянув белый шарф с шеи, Надя протянула его транавийцу. Раз уж он не собирается скидывать ее с утеса в руки Верховного принца, то и не стоит привлекать к ним внимание черными волосами, которые темнели на снегу, как чернила на бумаге. Малахия непонимающе уставился на нее. Закатив глаза, она принялась наматывать шарф вокруг его головы. В его глазах вспыхнуло понимание, и он быстро спрятал волосы под тканью, а затем снова опустился на снег.
И как раз вовремя. Принц поднял голову и посмотрел на вершину утеса. Надя почувствовала, как вспотели ладони, несмотря на то что она прижималась к снегу. Выждав несколько секунд, показавшихся вечностью, она снова подняла голову.
– Продолжим двигаться на север, – тихо и задумчиво сказал принц. – Я бы с удовольствием потратил на это путешествие как можно больше времени, но, думаю, в этом нет смысла.
Надя не очень хорошо знала транавийский, поэтому старательно прислушивалась к разговору.
– Это всего лишь брак, Серефин, – поддразнил его второй парень.
– В Транавии не проводили Равалык уже несколько десятков лет. И иллюзия выбора намного хуже, чем просто жениться на случайной славке, с которой я встречался всего раз в жизни.
Надя провела пальцами по рукояти своего ворьена. И их тут же накрыла ладонь Малахии. Она хмуро посмотрела на него, а он покачал головой. Надя быстро отдернула руку. От его прикосновения по коже побежали мурашки.
Больше Надя ничего не услышала, потому что Малахия, стараясь не привлекать внимания, отполз назад. Она перекатилась в сторону и поднялась на ноги.
Как только они отошли на безопасное расстояние, транавиец провел пальцем по горлу. Стоило разорвать заклинание, а чарам развеяться, как он облегченно вздохнул. Надя невольно вздрогнула, когда чувства вновь обострились. Малахия развязал шарф и протянул ей.
– Кровь и кости, – пробормотал он. – Есть еще клирики, которые способны на подобное?
Надя пожала плечами:
– Я не слышала о других. Но это не означает, что я одна такая. Да и заклинание могло не сработать. Златек не любит сотрудничать.
Малахия склонил голову набок.
– Ты не слышал про бога молчания? У нас не так много молелен, посвященных ему. Кажется, одна находится в Тобальске.
Он покачал головой.
– Верно. Ты же транавиец.
Он слегка улыбнулся. И это была первая искренняя улыбка, которую она увидела у него на лице. Малахия даже стал выглядеть моложе и менее пугающим. Хотя вряд ли он был намного старше ее.
Юноша направился к церкви.
– Ты упустил отличную возможность убить наследника, – сказала она, следуя за ним под хруст снега.
– Убийство Верховного принца на территории Калязина приведет лишь к появлению новых транавийских войск, – ответил Малахия.
– Его смерть была бы на его совести, – пробормотала она. – Я не поняла, почему он возвращается домой…
Надя замолчала, когда Малахия нерешительно толкнул дверь в церковь и нахмурился.
Вокруг царила полная тишина.
– Мы отсутствовали не очень долго, – сказала Надя.
– Дело не в этом… – пробормотал он, а затем тихо выругался.
Вдруг он прижал к косяку два окровавленных пальца и свел брови от усердия. Потянувшись за книгой, Малахия вырвал из нее страницу, а затем прижал к двери. Кровь пропитала бумагу, вырисовывая трезубый символ, который расползся по всей двери.
– Не подходи, – сказал он.
– Почему?
– Кто-то окутал магией церковь, – медленно произнес он. – Кто-то из транавийцев захотел узнать, кто здесь.
Надя отступила подальше.
– Это принц?
– Нет. Заклинание пришло с другой стороны. Я так полагаю, у тебя нет бога, разрушающего заклинания?
Надя усмехнулась. Но не стала игнорировать его вопрос, хоть он и задал его в шутку.
– Нет, прости.
– Какой позор. Придется делать все самому.
Достав зловещий на вид кинжал, он прорезал длинную линию на предплечье. Надя поморщилась. Его руки оказались испещрены ребристыми, пересекающимися шрамами и полузажившими порезами.
– Подержишь? – Малахия протянул ей книгу заклинаний.
Удивившись, Надя тут же взяла ее.
Когда он отступил назад, страница осталась на двери, словно приклеенная к дереву, а символ тускло светился вокруг нее. Малахия провел двумя пальцами по кровоточащей ране на руке, подошел к стене рядом с дверью и нарисовал кровью на дереве несколько символов. Но тут же замер, а на его лице отразилось что-то похожее на ужас.
– Ох, – выдохнул он. – Это очень плохо.
Малахия повернулся к Наде и открыл книгу заклинаний, которую та все еще удерживала в руках. Девушка приподняла ее, хотя и испытывала некоторую брезгливость, что выполняла роль подставки.
– Как хорошо, что мне часто приходилось держать книгу в храме, – пробормотала она.
– Я как раз собирался поблагодарить, – перелистывая страницы, рассеянно произнес он. – Ты неплохо справляешься.
– У меня много талантов.
Уголки его губ дернулись в улыбке.
– Так ты собираешься сказать мне, что тут плохого или…
Малахия посмотрел на нее, и она заметила, как побледнело его лицо.
– Ты калязинка.
– Да. Так и есть.
– Надя, – выдохнул он, и от его тона девушку одновременно бросило в жар и окатило холодом.
Она моргнула, почувствовав необъяснимый ужас. Малахия выглядел потрясенным, а ей не хотелось думать о том, что могло напугать мага крови.
– Это Стервятники.
Ее тело прошиб озноб. Надя почувствовала, как закололо затылок. Боги забеспокоились. Ее суставы заныли, а кости сковал лед. Как это случилось? Сначала Верховный принц, а теперь Стервятники?
Ей не убежать от Стервятников. Не скрыться от самых ужасных кошмаров Транавии.
Малахия вырвал несколько страниц из своей книги и лихорадочно принялся что-то вырисовывать на них и на дереве.
– Если они объявятся здесь, то мы недолго пробудем в этом мире.
– Почему ты так боишься их? – спросила Надя. Она решила сосредоточиться на мелочах, чтобы не позволить ужасу поглотить ее заживо. – Потому что сбежал из армии?
Малахия перестал писать, закрыл глаза и что-то быстро прошептал на транавийском, но что именно, Наде не удалось разобрать. Горько рассмеявшись, маг повернулся к ней. Его бледные глаза переполнял страх:
– Потому что я сбежал от них.
Назад: Серефин Мелески
Дальше: Серефин Мелески