Я втянула затхлый воздух и прислонилась спиной к стенке чулана. Все члены ныли, в легких осела пыль, во рту пересохло. Я напрягала слух, пытаясь различить, что происходит за дверью, но некоторое время царила тишина. Сложно было определить, сколько я просидела взаперти. Время из чего-то бытового, что можно измерить, превратилось в абстрактную сущность. Вскоре после того как Джен уехала, я слышала, что Ник поднимался по лестнице, но с тех пор он так и не спустился. Я попыталась догадаться, что он делает. Занят последними приготовлениями? Репетирует? Глушит виски, чтобы набраться смелости?

Он должен что-то со мной сделать. Он не может просто оставить меня умирать голодной смертью. Мы в арендованном доме – мое тело сразу обнаружат, и его легко отследят. Нет, он должен убить меня собственными руками, а потом позаботиться, чтобы меня не нашли. В голове заплясали ужасные видения: ножи, веревки, кляпы, скотч, полиэтиленовый пакет… Я содрогнулась при мысли о том, что он может со мной сделать, но в то же время не в силах была поверить, что он на такое способен. Это ведь мой муж, а не какой-то маньяк. Ник любил, чтобы все было так, как ему хочется, но не любил физическое насилие. Он никогда меня не бил, и всего лишь раз я видела, как он вышел из себя.

Но теперь я поняла, что была замужем за притворщиком. Я думала, наша любовь так сильна, что ничто не может встать на ее пути, но все это был спектакль. Он врал с самого начала, использовал меня, как суррогатную мать. Когда я сложила все вместе, меня стало мутить. Это был его план с самого момента знакомства или идея родилась, когда он узнал, что я беременна? Я вспомнила невероятное развитие событий и окинула их свежим взглядом. Как быстро Джен капитулировала и съехала из дома, как будто давая нам свое благословение! С каким смирением она приняла тот факт, что не смогла дать Нику ребенка, которого он всегда хотел! Мне говорили, ее нужно пожалеть. Бедная бездетная Джен, отвергнутая и никому не нужная, неспособная жить дальше, подбирающая крохи расположения Ника. Во мне видели коварную соблазнительницу, бессердечную охотницу за деньгами, которая разрушила счастливый брак. Из-за этого я лишилась подруг. Даже моя мать осуждала меня. А все это время…

Как я могла так ошибиться? Почему не видела знаков?

Эмоции охватили меня, но я подавила их. Слезы только ослабят, а мне нужно оставаться сильной. В чулане было очень душно. Мои глаза привыкли к темноте, но нужно было оставаться начеку. Когда-нибудь Нику придется открыть дверь и вытащить меня. Нужно быть готовой.

Единственным моим оружием были спрей с моющей жидкостью и трубка от пылесоса. Я попыталась представить, как именно нападу. Надо целиться в лицо. Понадобится нечто большее, чем просто физическая сила, как это бывает с людьми в экстремальных ситуациях. Я читала о женщинах, которые поднимали автомобили, придавившие их детей, или задерживали дыхание на несколько минут, когда тонули, тем самым спасаясь. Все, что мне нужно было, – это подумать об Эмили, и тогда по моим жилам заструится сверхъестественная сила.

Ее истерический плач все еще звучал у меня в голове, но я превратила его в боевой клич, вдохновляющий саундтрек к битве. Я должна была выжить ради нее. Нельзя допустить, чтобы она выросла, считая эту гадкую женщину своей настоящей матерью. Эмили была почти младенцем, ее воспоминания легки, как паутинка. Их просто смести и заменить новыми. Ей станут рассказывать лживые истории. Со временем она забудет о моем существовании. Я не могла этого допустить. Во мне поднялась волна гнева, наполняя меня энергией. Я так сильно стиснула зубы, что они заболели.

Давай, Ник. Чего же ты ждешь? Но он все не появлялся.

Время шло.

Тишина.

Это была пытка.

Я упорно оставалась на своем посту у дверцы, пытаясь сосредоточиться на Эмили, мысленно разговаривая с ней. Я сказала ей, что не нужно волноваться, мама скоро будет рядом и все будет в порядке. Где она? Джен увезла ее в Лондон или они были недалеко, дожидались, когда Ник к ним присоединится?

Почему он медлит?

Старый дом был недвижен и безмолвен, как будто задержал дыхание. «Наверное, Ник пытается меня сломить», – решила я. Да, так и есть. Ему не нужно торопиться: несколько дней в чулане без еды и питья сильно меня ослабят. Мышцы сведет в тесном пространстве, кислорода будет все меньше, станет тяжело дышать. Это приведет к паническим атакам и боли в груди; возможно, я потеряю сознание. А когда мои крики о помощи и мольбы о пощаде прекратятся, он откроет дверь и вытащит меня, как куклу. Я и шевельнуться не смогу, не то что сопротивляться. Он завернет меня в брезент, повесит на шею камень и бросит в озеро в самом глубоком месте. Не придется наносить удар, не придется оттирать кровь. Мое убийство будет ужасающе легким.

Меня окатила новая волна отчаяния. Почему я всегда действую так необдуманно, пытаюсь всегда поступать по-своему? Почему я доверилась Джен и пренебрегла маминым советом? Я так сильно подвела Эмили. Никогда не прощу себя, и если она когда-либо узнает, тоже меня не простит. Я стала биться лбом о колени, пока лоб не заболел.

И в этот миг над головой скрипнули ступеньки. Он спускался. Его шаги эхом отдались от плитки на полу в прихожей. Я придвинулась к дверце и выглянула в щелку. Я едва могла различить голубые пятна его джинсов, мелькающие, когда он ходил туда-сюда за дверью. Потом он присел, всего в нескольких сантиметрах от меня, и через щель было видно только белую ткань его рубашки.

– Таш?

Его голос был мягким и знакомым. Не так давно при этих звуках я бы мгновенно растаяла, но сейчас мне стало страшно.

– Таш? Ты слышишь?.. Пожалуйста, поговори со мной. Просто скажи что-нибудь.

– Что, например? – мой голос так охрип, что я едва его узнала.

– Нам нужно поговорить. Сейчас я открою дверь и выпущу тебя, хорошо? Я не причиню тебе вреда, обещаю.

Я ни на долю секунды ему не поверила. Это была всего лишь тактика. Мои пальцы сжались на трубке от пылесоса. Другой рукой я выставила перед собой спрей и приготовилась нажать на распылитель.

Задребезжала щеколда, и деревянная дверь заскрипела на петлях, открываясь. Луч света почти ослепил меня, но я брызнула чистящим спреем в том направлении, где должно было быть лицо Ника. Вскрикнув от боли, он попятился, я вывалилась из чулана, вскочила на ноги и ударила его несколько раз пылесосной трубкой. Но мои удары были слабыми, и он, повернувшись, выбил трубку у меня из рук. Она покатилась по полу.

На мгновение окаменев, мы стояли друг напротив друга.

– Не надо так, Таш, – выдохнул Ник со слезящимися глазами. – Так не должно быть. Давай поговорим.

Я замотала головой.

– Ты, ублюдок…

Развернувшись, я побежала к двери, но он был прямо за мной. Обхватил меня за пояс, пока я пыталась открыть защелку, и оттащил. Я лягалась, царапалась, била его локтем в ребра, но он держал крепко, а потом неожиданно отпустил, толкнув лицом в пол. Оседлал мою спину и потянул за волосы. Я чувствовала его дыхание, когда он нагнулся и произнес мне в ухо.

– Не заставляй меня это делать.

– Что?

– Ты знаешь…

Повисла тишина. Кожа у меня на голове горела, шейные мышцы стонали от боли, но голос прозвучал ровно.

– Тебе не сойдет это с рук, – сказала я. – Я видела, как Джен забивала адрес в систему навигации, и послала его маме. Если я с ней не свяжусь, она пойдет в полицию.

Его хватка чуть-чуть ослабла.

– Врешь.

– Может, вру, а может, и нет. Зачем рисковать?

Я почти слышала, как он просчитывает все в голове. Страх, который я чувствовала, был его, а не моим. Теперь я знала, почему он так долго ждал, прежде чем открыть чулан. Не мог решиться.

Еще оставалась слабая надежда. Я должна была ухватиться за нее и не дать ей ускользнуть сквозь пальцы.

– Ты этого хочешь для Эмили? – продолжала я. – Чтобы она знала, что ее отец убил ее мать? В конце концов она узнает. Когда тебя посадят в тюрьму пожизненно, а ее отдадут в детский дом…

– Заткнись!

– Пожалуйста, отпусти меня. Отдай мне Эмили, и я обещаю, что не пойду в полицию.

Он не ответил.

– Ник, я пытаюсь тебе помочь. Я знаю, ты не хочешь меня убивать. Ты прав, мы должны поговорить. Как взрослые. Поговорить об Эмили, нашей прекрасной дочурке. Мы вместе ее создали, Ник. Мы оба так сильно ее любим, и мы оба ей нужны. Я знаю, мы еще можем что-то придумать.

Последовала тишина, потом он отпустил мои волосы, и его вес перестал придавливать мне спину. Перекинув ногу, он встал. Я медленно поднялась на четвереньки, затем на ноги. Повернулась к нему и выдавила слабую улыбку.

– Спасибо, – сказала я.

Заглянув ему в глаза, я попыталась найти хоть какой-то след человека, которого я любила, но его взгляд остекленел. Когда он отпустил меня, я подумала, что он сдается, но теперь была уже не так уверена. Он казался старым и больным, глаза покраснели, изо рта капала слюна. Могла ли я положиться на то, что он не причинит мне вреда? Или стоило воспользоваться предоставившейся возможностью?

Я шагнула к нему и положила руки ему на плечи.

– Я все еще люблю тебя, Ник, – сказала я, а потом подняла колено и со всей силы и злости заехала ему по гениталиям. Он вскрикнул, скорчился и схватился за пах. Я подскочила к двери, открыла ее и выбежала в темноту.

На улице царил кромешный мрак, я ничего не могла разглядеть. Месяц был тонким, как кончик ногтя, звезд не было. Глаза никак не могли приспособиться к темноте. Я слышала, как Ник кричит мне вслед проклятия. Я его на время обездвижила, но через минуту боль отступит, и он побежит за мной. Спотыкаясь, я добралась до того места, где заканчивался гравий, и нашла дорогу, по которой мы пришли. Это был самый быстрый путь до трассы, но слишком очевидный. Я решила идти через сад в надежде, что там найдется дыра в заборе или место, где можно спрятаться. Мои ноги увязали в длинной росистой траве, пока я двигалась вниз по склону. Я знала, что могу напороться на камень или кроличью нору, но все равно вынуждена была бежать, несмотря на то что кругом стояла такая темень, будто у меня на глазах была повязка.

– Таш! Таш!

Застыв, я оглянулась. Ник стоял в дверях, освещенный пучком света из прихожей. Он всматривался в темноту, пытаясь различить меня. Я была не более чем в тридцати метрах от него – слишком мало. Я побежала дальше, стараясь не издавать ни звука.

Впереди меня что-то темнело, что-то широкое, будто гигантский лист серого металла. Озеро. Я вполголоса чертыхнулась. Но было уже слишком поздно, я не могла повернуть назад. Я слышала, как пыхтит за спиной Ник, пробираясь через кочки. Слышала, как он споткнулся и упал.

– Таш! Стой! Тебе не сбежать от меня! Выхода нет.

Впереди я различила очертания маленькой лодки. Не знаю, почему, но я припустила к ней. Я бы никак не смогла переплыть через озеро и сбежать, но что-то меня притягивало. В лодке было деревянное весло. Я подняла его и взвесила в руках.

Ник уже успел подняться на ноги и быстро приближался. Я слышала его тяжелое дыхание. Мои глаза постепенно привыкали к темноте, я уже могла различить его белую рубашку, движущуюся в моем направлении. Я размахнулась веслом и ударила его, целясь в лицо. Весло было гораздо тяжелее трубки от пылесоса и шарахнуло ему по носу. Его развернуло, и я ударила снова – на этот раз удар пришелся по щеке. Его челюсть обвисла, из ноздрей струилась кровь. Я ударила в третий раз, отбрасывая его назад. Весло полетело следом, стало бить его по лицу снова и снова. Как будто обрело собственную жизнь, а я его не останавливала.

Раздался плеск: Ник упал в воду.

– Таш… – булькнул он.

Я уронила свое оружие и побежала. Взлетела вверх по склону, пронеслась по траве, потом по гравию. Впереди была дорога, которая вела к трассе. Я бежала со всей скоростью, на какую была способна. Так, словно он преследовал меня, хотя я знала, что он тонет.

Впереди показался «Рэндж Ровер». Джен, должно быть, сменила машину. Я подбежала к нему и дернула за ручку. Дверь была не заперта. Я залезла на водительское сиденье. Ключ все еще торчал в зажигании. Я повернула его, и машина заурчала. Вот оно – средство спасения. Я должна была им воспользоваться. Но только вспомню ли я, как вести?