Мне никогда и в голову не приходило, что у меня может не быть семьи. Мы с Ники все спланировали. У нас должно было быть трое детей, включая мальчика для него и девочку для меня. Мне хотелось, чтобы они были близки по возрасту и могли играть вместе, но не настолько близки, чтобы за ними трудно было ухаживать. Самое лучшее – два года разницы между каждым ребенком.

Мы поженились в очень юном возрасте, мне было всего девятнадцать, Ники – двадцать один. Некоторые гости на свадьбе были убеждены, что я беременна, и всю церемонию пялились на мой живот. Но, за исключением того первого раза во время Уимблдонского турнира, мы были очень осторожны. Ники решительно не собирался заводить детей до тех пор, пока не сможет их обеспечивать. Сначала нам нужно было заиметь собственный дом с тремя спальнями и садом, в котором дети могли бы играть. Он должен был находиться в приличном месте с хорошими начальными школами. Никакие возражения не допускались, поэтому я стала принимать таблетки.

Первое время мы жили с родителями Ники. Спали в его комнате, а запасную использовали как собственную гостиную. Хейли, которая всегда училась лучше меня, поступила в университет и уехала, возвращаясь домой только на каникулы. Мне легко было войти в роль дочери, я и так играла ее годами. Кухню приходилось делить с Джейн, но никаких проблем из-за этого не возникало. Мы по очереди готовили на четверых. Все было очень душевно. Мы с Джейн даже ездили вместе покупать одежду в Бристоль. Думаю, мы обе скучали по Хейли и нуждались в девчачьем обществе.

Папу я видела редко. Теперь, когда мама умерла, он стал больше работать, а когда не работал, путешествовал по миру. В его жизни появилась новая женщина, какая-то учительница из Австралии, которую он встретил в Сиднее. Шли разговоры о том, что он переедет к ней насовсем. Я его не винила: после всех тех лет непрестанной заботы о маме он заслужил счастье. Мы оба заслуживали счастья, и каким-то чудом оба его нашли. Было такое ощущение, будто там, наверху, кто-то приглядывает за нами.

Ники решил не идти в университет. Ему не терпелось поскорее начать карьеру, не хотелось ждать три года. Он получил незначительную должность в рекламном агентстве в Бристоле и стал быстро продвигаться по службе, обходя бывших выпускников; в двадцать четыре года он уже был старшим менеджером по работе с клиентами. В умении очаровывать ему не было равных, он ни разу не потерял сделку. Едва ли неделя проходила без того, чтобы его не пытались заполучить к себе на службу клиенты или конкурирующие агентства, даже из Лондона. Он сказал начальству, что собирается уходить, и ему предложили больше денег, чтобы он остался.

Я работала секретаршей в большом офисном здании в центре города. Там располагалась и компания Ника, поэтому я туда и устроилась. Думала, мы сможем вместе ходить на обед, но он все время был занят тем, что развлекал клиентов. Работа у меня была простая, скучная, гораздо ниже моих способностей, но мне нравилось находиться рядом с Ники, хотя в течение дня мы с ним не пересекались и он всегда уходил позже меня. Я все еще мечтала стать дизайнером, но мне не хватало мотивации, чтобы пройти обучение. Вместо этого я развлекалась расстановкой искусственных цветов и украшением кофейных столиков в вестибюле.

Мы с Ники решили, что лучше завести семью раньше, чем позже. Быстрее с этим покончим и, когда дети вырастут, будем еще достаточно молоды, чтобы наслаждаться жизнью, – таков был ход его мыслей. Он также придерживался непоколебимого убеждения, что сначала нужно завести собственный дом. Жить с родителями было дешево и удобно, но как-то не по-взрослому. Нашему поколению везло больше. В те дни купить жилье было гораздо проще: чтобы взять ипотеку, нужен был всего лишь небольшой депозит.

Нам удалось приобрести на окраине Бристоля хорошенький домик, разделенный общей стеной с соседним, и мы въехали туда как раз перед моим двадцать третьим днем рожденья. Помню, как мы сидели на коробках и чемоданах, пили теплое шампанское, потому что у нас еще не было холодильника, и я сказала:

– Ну что, давай начнем делать детишек?

Он коснулся своим бокалом моего и ответил:

– Почему нет? Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня.

Мы расстелили матрас на полу в спальне и занялись любовью. Это был символический жест, но все ощущалось иначе, чем обычно. Словно тот раз был особенным. Более бесстрашным. Я перестала принимать на ночь таблетки, которые последние несколько лет были частью моего жизненного уклада, и приготовилась зачать.

Нам показалось, что мы попали в цель с первого раза, потому что у меня задерживались месячные. Но тест на беременность оказался отрицательным. То же самое случилось и на следующий месяц, и на следующий, и на следующий. Потребовалось полгода, чтобы мое тело восстановило естественный цикл.

– Теперь все будет в порядке, – сказал Ники. – Подожди и увидишь.

Мы с удвоенным пылом приступили к созданию детишек, но теперь у нас возникла противоположная проблема. Месячные начинались регулярно, как часы.

Ники становился все раздражительнее. Его опыт подсказывал, что, если ты усердно работаешь и все делаешь верно, тебя ждет награда. Однако, как бы усердно мы ни старались, результат оставался отрицательным. Я следила за температурой, ела только правильную еду. Мы стали реже заниматься сексом и сосредоточили свои усилия на периоде овуляции. Он даже заставлял меня лежать на спине с задранными ногами, чтобы сподвигнуть сперматозоиды плыть в нужном направлении.

Прошел год, и наши планы по заведению детей сильно отстали от графика. Ники настоял, чтобы я сходила к врачу и проверилась. Врач не нашел у меня никаких отклонений и предложил проверить Ники. В результате унизительного посещения больницы выяснилось, что у него медленные сперматозоиды. Ники был совершенно раздавлен. Впервые в жизни он не мог получить то, что хотел. Мы старались работать над собой, он бросил курить и начал принимать витамины, но ничего не помогало. Занятия любовью стали напряженными и приносили все меньше удовольствия. Иногда он не мог добиться эрекции и злился на мои требования что-то с этим сделать. Меня стало пугать выражение его лица, которое появлялось каждый раз, когда начинались месячные.

Хуже всего было то, что он сказал своей семье, будто проблемы у нас обоих. Мне было жаль его, поэтому я не стала спорить. Хотя, учитывая, что ни экстракорпоральное оплодотворение, ни внутриматочное осеменение не помогло, но он-таки умудрился заделать ребенка Наташе, со мной тоже, наверное, было что-то не так. Думаю, зачать нам мешали тревога и нетерпение. Мы слишком хотели детей и слишком боялись провала. Годы шли, я стала упрашивать Ники взять ребенка из детдома, но он и слышать об этом не хотел. Его ребенок должен был быть его плотью и кровью.

У бездетности было полно преимуществ. Мы видели, что нашим друзьям вечно не хватает денег, что они с трудом совмещают детей и карьеру, не приходят на мероприятия, потому что не смогли найти няню, жалуются на то, что в выходные они больше не отдыхают, а пашут как проклятые. Они говорили, что завидуют нашей свободе, тому, что мы можем спокойно распоряжаться доходами, однако при этом всегда добавляли:

– Но мы бы ни на что не променяли своих малышей.

Каждый раз, когда Ники слышал эти слова, он весь сжимался, будто его только что пнули в пах.

Мы перестали общаться с нашими бестактными обремененными детьми друзьями. Хейли к тому времени уже вышла за Райана и рожала одного за другим, но даже она старалась не разговаривать с нами на эту тему. Ники с еще большим энтузиазмом погрузился в работу, и когда предоставилась возможность переехать в Лондон и присоединиться к растущей компании по распространению мультимедийного контента, он уцепился за нее обеими руками. И снова стал стремительно расти в должности. Вскоре он уже зарабатывал больше денег, чем мог себе представить. Он сделал несколько удачных вложений, и мы использовали дивиденды, чтобы подняться по правильной лестнице.

Мне не нужно было работать: моя зарплата была каплей в океане богатства Ники. Когда мы переехали в Лондон, я не стала искать работу, а сосредоточилась на обустройстве нового дома. Выбирала краску, покупала мебель, сравнивала образцы тканей и ковров. Ники даже нравилось, что я не работаю. В этом он видел доказательство своей успешности. Но когда дом был полностью обставлен, мне стало нечем заняться. Поэтому с помощью Ники я открыла собственное дизайн-бюро интерьерных решений. Отсутствие образования мне не мешало: друзья рекомендовали меня друзьям, и дело стало расти. Я не слишком хорошо справлялась с административной частью, никогда не интересовалась счетами. Скорее, это была не работа, а светская жизнь.

Думаю, те последние пять лет, что мы провели вместе, были для меня самыми счастливыми. На двадцатую годовщину свадьбы мы закатили пышную семейную вечеринку и заново дали обет на пляже Маврикия. Детей все так же не предвиделось, но мы уже меньше переживали по этому поводу. Когда мне исполнилось сорок, я испытала чуть ли не облегчение, ведь я почти вышла из детородного возраста, и люди перестали спрашивать, когда же я заведу ребенка. У нас были деньги, чтобы заниматься тем, что нам нравится. Жизнь была хороша. Нет, не просто хороша, она была потрясающей.

Но все закончилось в тот день, когда Ники рассказал мне о Наташе. Знаю, это звучит мелодраматично, но это правда.

Стояла середина февраля, за окном было серо и холодно. Я работала над совмещенной кухней-столовой для друзей наших друзей, которые только что купили дом в Примроуз-Хилл. Жена хотела большую мозаику на стене над обеденным столом, и я пыталась найти подходящего художника. Хорошие художники часто капризничали, когда дело касалось цветовой палитры, поэтому мне нужно было найти кого-то талантливого, но не слишком избалованного. Я обыскивала Интернет, когда услышала, как поворачивается ключ в замке.

– Ники? Это ты? – Он не ответил, но я узнала его шаги в прихожей. Повысила голос: – Дорогой? Что случилось?

Был разгар дня. Он никогда не возвращался домой раньше вечера.

Не снимая пальто, он прошел в гостиную. Его лицо было бледным и странно сияло, как будто у него внутри зажегся огонь. Я не могла прочитать его выражение. Кто-то умер? Или он только что заключил потрясающую сделку? Я не могла понять, хорошими или плохими были новости.

– Боже, что случилось? – спросила я.

– Я буду отцом, – ответил он.

Эти слова прозвучали так, будто он произнес их на иностранном языке. Я не поняла их значения.

– Что ты имеешь в виду?

– Я буду отцом, – повторил он. – Наташа беременна.

Я все еще не имела представления, о чем он.

– Кто, черт возьми, эта Наташа?

Он упал на диван и закрыл лицо руками.

– Прости, Джен, – произнес он сквозь пальцы. – Прости.

– Кто. Такая. Наташа?

– Девушка, которую я сбил. Велосипедистка. Я тебе рассказывал.

Я ощутила в груди острую боль. Ники рассказал о происшествии в тот самый день, когда оно случилось. Девушка была молоденькая, официантка или что-то вроде того. Он чувствовал себя виноватым за то, что въехал в нее, и опасался, что она пойдет в полицию. Я, помнится, даже предложила, чтобы он написал ей и поинтересовался, все ли в порядке.

– Обезоружь ее своими чарами, – сказала я.

Что ж, именно это он и сделал. А теперь, всего три месяца спустя, она беременна? От него? Это было невозможно по множеству причин. Во-первых, он был счастливо женат. Во-вторых, он постоянно разъезжал по работе, всю свою жизнь проводил в аэропортах и заграничных отелях. Он был слишком занят, чтобы заводить роман на стороне. И в-третьих, он был бесплоден. Его сперматозоиды были слабыми и ленивыми. Они не могли даже взобраться по пробирке.

– Я не люблю ее, – сказал он мне. – Это была просто мимолетная интрижка. Кризис среднего возраста. Я собирался с ней порвать.

– Ты уверен, что это твой ребенок?

Он кивнул.

– Она говорит, что мой, и я ей верю. Она бы не стала о таком врать.

Я обхватила себя руками и согнулась пополам. Мне нечем было дышать. В груди так болело, что я подумала, что у меня сердечный приступ. Я знала: он ни за что не отпустит эту гребаную девицу теперь, когда у нее в животе зародилась бесценная жизнь. И еще я знала, что моя жизнь теперь не стоит того, чтобы жить.

Я теряла не только Ники, я теряла всех и вся. Джейн и Фрэнка, которые приняли меня в семью, когда мне было всего одиннадцать, помогали в школьные годы, поддерживали, когда умерла мать, подарили мне дом. Они разозлятся на Ника, но не отвернутся от него ради меня. Не тогда, когда на подходе еще один внук. А как же Хейли? Ей придется выбирать, и я чувствовала, что выберет она не меня. Семья всегда важнее друзей.

Ну, вот и все. Конец. Время, отведенное мне на счастье, истекло. Не будет больше совместного отдыха на Ибице, рождественских посиделок, летних барбекю… Не будет теплого чувства от осознания того, что есть люди, которые меня любят и заботятся обо мне, среди которых мне есть место. Я буду выброшена из единственной семьи, которая у меня когда-либо была, и изгнана в одинокий мир.