Адвокатское бюро по семейным делам «Эндрю Уотсон и партнеры» я нашла через Интернет. Их офис располагался над риэлторской конторой, попасть в него можно было, поднявшись по узкой лестнице за входной дверью. Первая консультация была бесплатной, за последующие услуги взималось «посильное вознаграждение». В моей ситуации никакое вознаграждение не казалось посильным, но я жаждала совета. Мне очень не хотелось использовать мамины сбережения, поэтому я была полна решимости отыскать другой способ сражаться с Ником. Может быть, думала я, мне полагается бесплатная юридическая помощь от государства.

Эндрю Уотсон открыл блокнот на чистой странице и толстой черной ручкой написал сверху мое имя. Он был примерно ровесник Ника, но годы обошлись с ним далеко не так хорошо. Пуговицы рубашки едва сходились на большом пивном животе, пальцы напоминали сардельки. Клочковатая бороденка выглядела так, словно ее нарисовал у него на лице ребенок, и ничуть не скрывала брыли и двойной подбородок.

– Итак, расскажите вкратце, что привело вас сюда, – предложил он.

Я рассказала, что Ник испарился вместе с нашей дочерью и я понятия не имею, где они.

– Вы официально женаты, правильно?

Я кивнула.

– И он указан отцом ребенка в ее свидетельстве о рождении?

– Да, я знаю, что Ник несет за нее ответственность. Знаю, что он не совершил ничего незаконного.

– У вас есть основания полагать, что он может навредить ребенку?

– Нет, никаких. Я уверена, что Эмили с ним в безопасности, но дело не в этом, – ответила я, вся пылая от волнения. – Я нужна ей. Я хочу ее вернуть.

– Разумеется. Думаю, судья вряд ли одобрит поведение вашего мужа, если только у него не было уважительной причины забрать ребенка из-под вашего попечения. – На секунду замолчав, он смерил меня внимательным взглядом. – Например, у него создалось впечатление, что вы представляете угрозу для дочери.

В памяти вспыхнуло утверждение Ника о том, что я нестабильна, но я решительно закачала головой.

– Нет, ничего такого. Честно говоря, я планировала уйти от него, но он узнал и ушел первым. Думаю, в этом все дело.

Эндрю Уотсон записал что-то в блокнот, потом поднял взгляд и озвучил свой вердикт.

– В семейных делах судья руководствуется интересами ребенка, а это значит, что обычно, хотя не всегда, он требует возвращения ребенка к его нормальному жизненному распорядку. Мы можем добиться судебного предписания незамедлительно вернуть вашу дочь домой.

Впервые за несколько дней на моем лице появилась улыбка.

– Отлично! Как раз то, что нам нужно.

Он нахмурился.

– Проще сказать, чем сделать. Вы говорили, что не знаете, где сейчас живет ваш муж.

– Да. – У меня тут же упало сердце.

– Еще не все потеряно. Суд может предписать, чтобы любой, кому известно его местонахождение, раскрыл эту информацию. Например, члены семьи, работодатель, банк, оператор мобильной связи. А когда Эмили вернется домой, вы с мужем сможете договориться, где она будет жить и как вы будете делить опеку, но, если у вас не получится, суд издаст еще одно предписание, обязывающее вас прийти к соглашению.

– Это все так сложно.

– Да, бывают сложные случаи. А потом вас еще ждет бракоразводный процесс. Если муж откажется идти навстречу, боюсь, судебные издержки обойдутся вам в несколько тысяч.

У меня нет нескольких тысяч, подумала я.

Уотсон взглянул на наручные часы. Отведенный мне час бесплатной консультации почти истек.

– Могу я вам помочь с чем-нибудь еще?

О да, подумала я, всего одна мелочь. Я рассказала, что меня не пускают в собственный дом и лишили денег. Он тихо присвистнул, когда я призналась, что у нас нет совместного счета в банке, и сделал очередную пометку в блокноте. Я не могла прочитать, что там написано, но подозревала, что что-то вроде: «Самая большая идиотка, которую я в жизни видел».

Эндрю Уотсон откинулся на стуле.

– Я полагаю, вы совместно владеете домом, в таком случае вам нужно предъявить доказательство…

Я подняла руку, останавливая его.

– Я сомневаюсь, что мы владеем домом совместно.

Он бросил на меня недоверчивый взгляд.

– Что значит «сомневаетесь»? Разве вы не должны знать наверняка?

У меня заполыхали щеки.

– Муж жил там со своей первой женой. Она съехала, и в доме поселилась я. Не помню, чтобы я что-то подписывала. Я думала, когда мы поженимся, дом автоматически будет принадлежать и мне тоже. Но, возможно, я ошибалась.

– Если вы не подписывали договор о передаче права собственности, тогда… да, вы ошиблись, – он покачал головой, словно не верил своим ушам. – Боже, да у вас проблемы.

Я опустила глаза.

– Поэтому я и пришла.

– Так, ладно… – он собрался с мыслями. – Если у вас есть доказательства, что вы проживали там в течение длительного периода времени, мы можем апеллировать к вашему праву на семейный дом. Суд издаст предписание, по которому вы сможете вернуться в дом и жить там до окончания бракоразводного процесса. Это будет довольно просто, если только… – он поднял предостерегающий палец, – если только домом не владеет совместно с вашим мужем третье лицо, например его бывшая жена, и она не согласна. Но давайте не будем строить догадки. Мы можем посмотреть, кто владелец, в земельном кадастре.

Больше судебных предписаний – больше трат. Я представила, как тысячи золотых монет струятся на обитый кожей письменный стол Эндрю Уотсона, и его лысеющая голова едва выглядывает из-под этой кучи. Наверное, ему сейчас казалось, будто все дни рождения наступили одновременно.

– А что насчет бесплатной юридической помощи от государства? – спросила я. – У меня нет ни дохода, ни сбережений…

Он сморщил нос.

– Вы вправе претендовать на бесплатную юридическую помощь, если есть доказательства, что вы жертва домашнего насилия или что ваш муж угрожает ребенку, но, как я понимаю, это не так? – Он уловил мой потухший взгляд. – Мне очень жаль. Развод – ужасно дорогое и выматывающее занятие. Как бы мне ни хотелось быть вашим адвокатом, я рекомендую постараться разрешить ваши разногласия миром и не доводить дело до суда.

Я знала, что этого никогда не произойдет. Ник станет биться до последнего, невзирая на то, сколько денег придется потратить. Вероятно, он прямо сейчас сидит с каким-нибудь крутым дорогим адвокатом и стряпает против меня дело. Не было никаких доказательств того, что я могла навредить Эмили, но Ника это не смутит – что-нибудь выдумает.

– Спасибо за совет, – сказала я, вставая. – Вы дали мне много пищи для размышлений.

Я вышла на улицу. Утро было в разгаре, солнце ярко светило с жизнерадостного голубого неба, будто насмехаясь надо мной. Беспокойство давило на меня с такой силой, что я едва двигалась. Что сказать маме? Я знала: она будет в ярости, оттого что мне не положена бесплатная юридическая помощь, и непременно разразится гневной тирадой о том, что у богачей не должно быть преимуществ перед лицом правосудия. Еще я знала, что она захочет сражаться, попытается навязать мне свои деньги. Но я не могла их принять. Даже если мы потратим все ее сбережения, этого будет недостаточно, мы никогда не выиграем. С таким же успехом можно было спалить ее деньги на костре. Весь мамин тяжкий труд, годы суровой экономии и отказа себе во всем пойдут насмарку. Она заслужила хорошую жизнь на пенсии, я не могла это у нее отнять. Нет, это моя проблема. Но я не собиралась отдавать Эмили без боя. Нужно просто было найти другой путь.

Я подозревала, что семья Ника знает, где он. Раз мне не по карману было предписание суда, я решила обойтись своими силами. Самой идти к родителям или сестре Ника и умолять их предоставить мне информацию было бесполезно. Но они все еще дружили с Джен.

Вот только поможет ли она мне?

Она позвонила ради меня Хейли и нашла адрес Сэма. Она не пыталась отговорить меня от встречи, а значит, ей нечего было скрывать. Я вспомнила наш последний разговор в ее квартире. Когда она сказала, что у них с Ником не было интрижки, мне показалось, что она не врет. И казалось, ее искренне потрясло то, что он увез Эмили. Я чувствовала искру женской солидарности между нами – удастся ли раздуть из нее пламя?

Вернувшись к маме, я набрала Джен. Пока я ждала ответа, мое сердце билось все быстрее.

– Наташа? – произнесла она, взяв трубку. – Я думала о тебе. Как ты?

– Плохо. Все еще никаких новостей от Ника.

Она цокнула языком.

– Это так несправедливо по отношению к тебе. И к малышке Эмили. Не понимаю, почему он так себя ведет.

– Да ладно тебе, Джен, – ответила я. – Мы обе знаем, какой он. Берет то, что хочет, и ему плевать, кого он ранит. Так он и с тобой обходился. Теперь я это понимаю, и мне очень совестно.

– Ну… Должна признать, я действительно тебя ненавидела долгое время, – она на мгновение замолчала, и я отметила, что ее голос слегка дрогнул. – Но ты была ребенком. Ты не понимала, с кем имеешь дело. В любом случае, что было, то было. Давай не будем об этом.

– И все-таки я хочу, чтоб ты знала, что мне очень жаль.

Она что-то невнятно пробормотала и сразу же сменила тему:

– Так что, тебе помог адрес Сэма? Удалось встретиться?

– Это был правильный адрес, но Сэма я там не нашла. Он уехал, – я решила не рассказывать об унизительной встрече с его женой и детьми.

– Какая жалость. Так что делать будешь? Сидеть дома, ждать и теряться в догадках?

Я рассказала, что Ник сменил замки и заблокировал все мои карточки.

– Что он сделал?! Да ты шутишь, – ее голос взлетел на несколько октав. – Вот сволочь, а! Хотя меня это совсем не удивляет. Поэтому-то я и не стала спорить, когда он захотел, чтобы я оставила ему дом. Знала, что, если буду сопротивляться, он сделает какую-нибудь гадость.

Я шумно вздохнула. Ну конечно, вот почему она съехала. Как я сразу не догадалась? С того самого дня, как я встретила Ника, я продвигалась вслепую, позволяла ему окрашивать определенным образом каждый эпизод, вместо того чтобы полагаться на собственное зрение. Я видела мир исключительно его глазами, верила каждому лживому слову.

Голос Джен прервал мои мысли:

– Так где ты живешь?

– У мамы. Она обо мне заботится.

– Да уж, тебе нужна забота, – она вздохнула. – Слушай, Наташа, если я могу что-нибудь сделать…

– Вообще-то, можешь, – заявила я, стараясь, чтобы голос прозвучал спокойно и уверенно.

– О’кей… выкладывай.

– Мне нужно поговорить с Ником лицом к лицу. Нашему браку конец, я это знаю. Мне ничего от него не нужно, только Эмили. Мы должны руководствоваться ее интересами, – сказала я, вспоминая слова адвоката.

– Совершенно с тобой согласна. Но я не понимаю, чем могу помочь.

Я перевела дыхание.

– Не можешь спросить Хейли, не знает ли она, где Ник?

– Хм-м-м… Она же говорила, что он специально ничего ей не сказал, помнишь?

– Знаю, но сейчас, возможно, уже сообщил. Мне она ни за что не скажет, но тебе скажет, я знаю… – Я почти слышала мысли Джен, в которых она решала, на чьей она стороне. – Пожалуйста! Не ради меня, ради Эмили.

– Хорошо, я попробую, но ничего не обещаю, поняла? И я не собираюсь врать Хейли. Если хочешь, буду вашим посредником. Объясню ей твое положение, и посмотрим, что она скажет. У нее самой есть дети, она должна понять.

– Спасибо, Джен, – сказала я, и меня затопила волна облегчения. – Я очень тебе благодарна.