Глава 8

Стэнли Ротберг сидел в кресле справа от мистера Милтона. Как только он вошел, Кевин сразу же быстро оценил его. Ротберг выглядел намного старше своих сорока лет. Преждевременную лысину на макушке он маскировал длинными прядями тонких светлых волос неопределенного цвета. Хотя он был довольно высоким, сутулые плечи делали его почти что горбуном. Мешки под глазами, глубокие морщины и черная щетина придавали ему вид ночного бармена.

Наверное, поэтому, несмотря на темно-синий блейзер и слаксы от Пьера Кардена, Ротберг выглядел довольно потасканно, и это сразу же насторожило Кевина. Сонный взгляд Ротберга не понравился ему еще больше. Он знал, что для присяжных такой вид равносилен признанию виновности, обмана и хитрости. Даже улыбаясь, этот человек оставался холодным. Один уголок рта выше другого – такая улыбка более походила на оскал.

Отец Кевина всегда учил его, что нельзя судить о книге по обложке. (Он вспоминал богатых клиентов своей бухгалтерской фирмы, которые выглядели и одевались, как нищие.) Однако когда Кевин окончил юридический факультет и отец снова повторил ему свою мудрость, он не согласился с ним.

– Я понимаю, что ты хочешь сказать, па, – сказал он. – Но если мне нужно будет представлять твоего клиента в суде, то я одену его так, чтобы он выглядел соответственно. Присяжные всегда судят о книге по обложке.

Первое впечатление слишком часто оказывается последним. А первое впечатление от Стэнли Ротберга было таким, что сам Кевин признал бы его виновным. Он вполне мог подтолкнуть жену к последней черте. Стэнли Ротберг выглядел пресыщенным, высокомерным хамом.

– Стэнли, – обратился к нему Джон Милтон, – это Кевин Тейлор.

– Здравствуйте, мистер Ротберг. – Кевин протянул клиенту руку. Ротберг какое-то мгновение смотрел на него, потом широко улыбнулся и пожал руку адвоката.

– Босс говорит, что ты – смышленый парень. Говорит, что мне не о чем беспокоиться, если моя жизнь окажется в твоих руках.

– Я сделаю все, что в моих силах, мистер Ротберг.

– Остается один вопрос, – быстро парировал Ротберг, – достаточно ли будет твоих сил?

Его улыбка исчезла.

Кевин посмотрел на мистера Милтона. Тот так пристально глядел на него, что Кевину показалось – этот взгляд прожигает его насквозь. Кевин выпрямился.

– Более чем достаточно, – произнес он довольно высокомерно. – А если вы мне поможете, то мы разнесем обвинения против вас в пух и прах. И ни у кого не останется сомнений в вашей невиновности.

Ротберг улыбнулся и кивнул.

– Что ж, неплохо. – Он повернулся к Джону Милтону. – Неплохо, – повторил он, указывая на Кевина.

– Я не поручил бы это дело Кевину, если бы не был абсолютно уверен в том, что он способен отвести все обвинения, Стэнли. Вы можете быть уверены, что все силы и возможности моей фирмы будут в полном вашем распоряжении.

– Кроме того, – добавил Милтон, – молодость Кевина сыграет в вашу пользу. Все ждут, что вы наймете более известного адвоката по уголовным делам, используете все свое богатство, чтобы купить себе оправдательный приговор. Вряд ли преступник рискнет воспользоваться услугами неопытного адвоката. Но вы уверены в своей невиновности, вам не нужен дорогой адвокат, которого хорошо знает пресса. Вам достаточно компетентного юриста, который сможет представить факты и опровергнуть улики, говорящие о вашей вине. Это произведет впечатление.

– Да, – кивнул Ротберг. – Да… Понимаю, что вы хотите сказать…

– Но они не знают, – улыбаясь, продолжал Джон Милтон, – что Кевин гораздо талантливее большинства известных в этом городе адвокатов. Он обладает природным чутьем и в зале суда чувствует себя как рыба в воде. – Он с восхищением посмотрел на Кевина. – Защищая своих клиентов, он может быть безжалостным и беспощадным. Если бы я сам оказался под судом, то хотел бы, чтобы меня защищал такой человек.

Хотя слова Милтона звучали довольно искренне, Кевин почувствовал себя неловко. Его будто поздравляли с тем, что он – хороший убийца. А вот на Ротберга подобная рекомендация произвела самое лучшее впечатление.

– Понимаю… Что ж, неплохо, неплохо… Итак, что же я могу сделать, чтобы помочь себе?

– Вот это дело. – Мистер Милтон поднялся. – Оставляю вас в компетентных руках Кевина. Кевин, вы знаете, где меня найти, если я вам понадоблюсь. Удачи, Стэнли, – сказал он, глядя на Ротберга. – Но дело не только в удаче. Дело в опыте и навыке, и вы сейчас в руках настоящего мастера. – Он похлопал Кевина по плечу. – Продолжайте.

Кевин кивнул, сел и открыл кейс, чтобы сделать то самое, чего хотел от него Милтон – произвести впечатление на Ротберга знанием фактов. Сначала они обсудили болезнь Максины, потом он стал задавать вопросы о сиделке. Кевин заметил, что Ротберг отвечает кратко и осторожно. Он уже вел себя так, словно находился на перекрестном допросе в зале суда.

– Надеюсь, мистер Ротберг, вы понимаете…

– Называй меня просто Стэнли. Нам с тобой придется сродниться…

– Хорошо, Стэнли. Надеюсь, вы понимаете, что для меня не должно быть никаких сюрпризов – только так я смогу сделать свою работу.

– Сюрпризов?

– Вы не должны утаивать от меня того, что может знать или использовать окружной прокурор.

– Разумеется. Никаких проблем. Если я не могу быть честен с адвокатом, значит, я виновен, так?

– Люди умалчивают или говорят лишь половину правды не только по причине действительной виновности. Иногда человек боится, что его сочтут виновным, если какой-то факт станет известным. И он утаивает этот факт даже от собственного адвоката. Позвольте мне судить обо всем. Я сам решу, о чем можно говорить, а о чем не следует.

Ротберг кивнул. Он перестал презрительно щуриться, и Кевин почувствовал, что ему удалось произвести впечатление.

– Как давно вы с женой стали спать в разных комнатах?

– Когда Максина серьезно заболела. Я постарался обеспечить ей максимальный комфорт. Ее спальня превратилась в настоящую больничную палату, особенно когда ей ампутировали ногу, – лекарства, оборудование, больничная кровать. У нее даже была постоянная сиделка.

Кевин кивнул.

– Самое опасное для нас – то, что в вашей комнате тоже хранился инсулин и шприцы. Окружной прокурор может использовать этот факт против вас. – Кевин замолчал и заглянул в свои бумаги. – Инсулин хранился в нижнем ящике шкафа. Но ведь вам никогда не приходилось делать инъекции жене, верно? И она вас об этом не просила?

– Нет. Я даже не мог смотреть, как это делает сиделка.

– Тогда зачем вы хранили инсулин в своем шкафу? Почему не в комнате жены?

– Я не хранил его.

– Но вы же не отрицаете, что инсулин был там? Его нашли при обыске. Вы хотите сказать, что даже не знали, что он там лежит?

Ротберг ответил не сразу.

– Я действительно увидел ампулы за день до смерти Максины. Но я совершенно забыл об этом.

– Вы не клали его туда, но вы увидели его и забыли о нем? Вы не спрашивали у сиделки, почему там оказался инсулин?

– Мне о многом приходится помнить, Кевин. Я управляю большим отелем и большим бизнесом по выпечке булочек с изюмом. Мы собираемся выходить на канадский рынок, – с гордостью заявил Ротберг. – Я просто забыл.

– Они изучили рецепты. Судя по ним, в вашем шкафу недоставало определенного количества инсулина – достаточного, чтобы ввести смертельную дозу. Естественно, они будут утверждать, что смерть вашей жены наступила именно от этой дозы. Шприца с вашими отпечатками им найти не удалось, но если его найдут…

Ротберг остолбенел.

– В комнате вашей жены имелось достаточно инсулина. Не было причины заходить к вам в комнату и брать несколько ампул, – подчеркнул Кевин. – Вы понимаете, что это означает?

Ротберг кивнул.

– Как же вы это объясните, Стэнли? Мне нужна ваша помощь, – сухо добавил адвокат.

– Я должен кое в чем признаться, – в конце концов пробормотал Ротберг. – Я не хотел, чтобы это выяснилось во время суда, но, боюсь, скрыть это не удастся.

– Слушаю вас.

– Максина узнала обо мне и… она узнала, что я встречаюсь с девушкой, с Трейси Кейсвелл. Она работает в бухгалтерии отеля.

– Не думаю, что это такой уж большой секрет, как вам кажется. Вы должны понимать, что в глазах прокурора и, возможно, в глазах присяжных это явный мотив для убийства. Нам придется обсудить ваш роман и решить, что делать. Но какое отношение это имеет к инсулину, найденному в вашей комнате?

– Мы с Максиной поссорились. Это было ужасно. Я не хотел, чтобы она узнала о Трейси. Она и без того достаточно страдала. Это была даже не ссора. Она кричала, а я просто стоял и выслушивал все это. Знаете, она мне даже угрожала! Я думал, что она просто вспылила и ничего не сделает. Я не обратил внимания на ее слова. К тому времени она уже была очень больна, и болезнь сказалась на ее психике.

– И что?

– Она угрожала убить себя и сделать так, чтобы во всем обвинили меня. Похоже, она так и сделала.

Ротберг откинулся на спинку кресла, вполне довольный своим объяснением.

Кевин закончил разговор со Стэнли Ротбергом. Они пожали друг другу руки и расстались в приемной. И тут Кевин услышал в коридоре какой-то шум.

– Что случилось? – спросил он у Дианы.

– Это мистер Маккарти, – с сияющей улыбкой ответила секретарша. – Он добился полного снятия обвинений со своего клиента.

– Правда?

Кевин поспешил в кабинет Теда. Дейв, Пол и мистер Милтон уже были там. На столе Теда стояла открытая бутылка шампанского, все держали бокалы.

– Кевин, вы как раз вовремя, – сказал Джон Милтон. – Присоединяйтесь к нам. Мы всегда отмечаем успешное завершение дел. За Теда! – произнес он, поднимая бокал.

– И как все прошло? – спросил Кевин, делая глоток.

– Блатты отказались от обвинений в адрес Кроули. Когда они узнали, насколько распущенным было поведение их девочки, и поняли, что это вскроется в суде, они дали задний ход, – сказал Тед.

Дейв и Пол рассмеялись. Улыбка Милтона стала шире. Кевин подумал, что успех сделал его моложе – морщины на лице стали более тонкими и незаметными, глаза блестели. И вдруг выражение его лица изменилось.

– Это для нас урок, – совершенно трезвым голосом произнес он. – Не все юридические маневры ведутся в суде. – Он повернулся к Кевину. – Готовясь к любому процессу, представляйте себе двух боксеров, сражающихся за приз. Всегда есть способы вывести противника из равновесия, повлиять на него еще до схватки, чтобы он потерял веру в себя и свое дело. – Он снова улыбнулся и продолжил: – Кроме того, у нас есть еще один повод для праздника. Во-первых, мы должны отметить приход Кевина в нашу фирму. Во-вторых, успех Теда. Вечеринка состоится в пентхаусе в эти выходные. Этот день у всех свободен?

Кевин заметил, что лица всех адвокатов просияли от радости.

– У нас нет никаких дел, – быстро ответил Дейв.

– У нас тоже, – подхватил Тед.

– Отлично, – сказал Пол.

Все смотрели на Кевина.

– А почетные гости? Мне давно пора познакомиться с Мириам.

– Мы обязательно придем. Спасибо.

– Отлично, джентльмены. А теперь вернемся к работе.

Все еще раз поздравили Теда и отправились к себе. Дейв и Пол сразу же пошли в кабинеты. Судя по их виду, они были искренне рады успеху Теда и этому импровизированному празднику. В коридоре Джон Милтон приобнял Кевина за плечи.

– Мне не хотелось бы, чтобы вы решили, что я бросил вас на растерзание Ротбергу, Кевин. Я просто хотел, чтобы он сразу же понял – это ваше дело. Вы отвечаете за все.

– Все в порядке, никаких проблем. Спасибо за добрые слова в мой адрес.

– Я сказал то, что думал. Как прошла встреча с Ротбергом?

– Он утверждает, что его жена совершила самоубийство и обставила все так, чтобы виновным признали его. Она якобы узнала о его внебрачной связи и продумала план мести – покончила с собой, оставив ампулы инсулина в его комнате.

– Довольно жалкое объяснение, – поморщился Милтон. – Тоже мне защита: «Ад не знает такой ярости, на какую способна отвергнутая женщина».

Кевин взглянул на Милтона, чтобы понять его мысли. Тот не смог удержаться от усмешки.

– Вам не нравится версия Ротберга?

– Он утверждает, что видел инсулин в шкафу, куда его положила Максина, но забыл об этом, потому что был слишком занят управлением отелем и бизнесом. Даже когда жена пригрозила подставить его. Как-то трудно в это поверить…

– Вопрос не в том: сможете ли вы представить это объяснение так, чтобы в него поверили присяжные? Вы должны быть абсолютно уверены в своем деле, – предостерегающим тоном сказал Джон Милтон.

Кевину стало ясно: если сейчас он скажет что-то не то, Джон Милтон вполне может забрать у него дело и передать Теду – ведь тот освободился.

– Думаю, Ротберту лучше вообще не говорить об этом инсулине. Я все проверю. Скорее всего, лекарство доставили в отель, и за него расписалась сиделка. Я собираюсь побеседовать с сиделкой и выяснить, что она знала об отношениях Максины и Стэнли. Может быть, миссис Ротберг откровенничала с ней, говорила, как ей отвратителен поступок мужа. Возможно, сиделка слышала ссору между Стэнли и Максиной. Если она слышала, как Максина грозила убить себя и подставить мужа…

– Неплохо. Уверен, она скажет все, если вы намекнете, что в смерти Максины могут обвинить ее. Дайте ей понять, что вам известно о ее проблемах с алкоголем, – посоветовал Милтон. – Это сделает ее более сговорчивой. Вы выяснили, где находился Стэнли Ротберг в момент смертельной инъекции?

Кевин кивнул, но вид у него был самый несчастный – Милтон сразу все понял.

– Он был у любовницы?

– Для человека, который слишком занят, чтобы помнить об инсулине в собственном шкафу, у него оказалось чересчур много времени для развлечений.

– Думаю, нам нужно довериться вашему чутью, Кевин. Используйте честность. Пусть Ротберг признается в своем романе, вызовите его подружку, заставьте ее дать показания. Пусть присяжные мысленно осудят его за неверность, но не станут осуждать и наказывать его за убийство только потому, что он оказался неверным мужем. Нам вряд ли удастся представить жену мстительной мегерой, убившей себя, если мы не расскажем о неверности и не объясним ее мотивы.

– Думаю, мы сможем использовать ее врача, – сказал Кевин. – В своих отчетах он упоминает о ее депрессии.

– Да, да. – Лицо Милтона просветлело. – Это очень хорошо.

Кевина словно электричеством тряхнуло – так остро он ощутил эмоции босса.

– Разумеется, – добавил Милтон, останавливаясь перед кабинетом Кевина, – было бы неплохо, если бы он сожалел о своем поведении и винил себя, свои похождения в смерти жены. Он раскаивается?

– У меня не сложилось такого впечатления…

– Подумайте об этом, чтобы такое впечатление сложилось у присяжных.

Милтон снова улыбнулся, но на сей раз его улыбка была какой-то озорной, даже задорной. Сейчас он походил на подростка, который придумал отличный розыгрыш на Хэллоуин, а не на опытного адвоката, разрабатывающего стратегию защиты.

– Надеюсь, у меня получится. – Кевин произнес эти слова очень тихо, почти шепотом. Он не мог отвести взгляда от ярких глаз Джона Милтона.

Милтон похлопал Кевина по плечу.

– Вы справитесь, обязательно справитесь. Держите меня в курсе дел.

И он направился к своему кабинету. Кевин какое-то время смотрел ему вслед, а потом пошел к себе.

Усевшись за стол, он задумался над советом Джона Милтона. «Думаю, нам нужно довериться вашему чутью, Кевин. Используйте честность», – сказал он. Да, Кевин действительно размышлял об этом, но не мог припомнить, чтобы говорил Милтону нечто подобное. Он лишь подумал об этом. Кевин пожал плечами – наверное, он все же об этом упомянул. Разве может быть другое объяснение? Не телепат же Милтон?

Кевин достал свои записи и начал изучать свой разговор с Ротбергом. Тед и Дейв позвали его обедать, но Венди уже заказала для него сэндвич. Она даже вызвалась помочь ему в свой обеденный перерыв. Энтузиазм и преданность делу сотрудников «Джон Милтон и партнеры» вызывали у Кевина глубокое уважение. И он старался соответствовать этому уровню.

Одержав победу, Тед возвращался домой в приподнятом настроении. Кевин заметил, что Пол и Дейв радовались успеху Теда не меньше, чем он сам. Действительно, они больше напоминали семью, нежели адвокатов, работающих в одной фирме. Позже Кевин пожалел о том, что своим мрачным настроением испортил им праздник, но ему хотелось сравнить реакцию Теда на успех с собственными чувствами после удачного завершения дела Лоис Уилсон.

– А вы верите в то, что Кроули виновен, Тед? Я понимаю, девочка не отличалась примерным поведением. Но вдруг он действительно ее изнасиловал?

Улыбки исчезли, и атмосфера в лимузине стала напряженной.

– Я не заставлял Блаттов отзывать обвинение. Это было их решение, – защищаясь, ответил Тед.

– Окружной прокурор должен был убедить их продолжить дело, – добавил Пол.

– Тед просто сделал то, за что ему заплатили и что он должен был сделать, – укоризненно произнес Дейв. – Вы же сделали то же самое в деле Лоис Уилсон.

– Нет-нет, я не собирался никого ни в чем упрекать. Мне лишь было любопытно, как вы относились к своему подзащитному, Тед.

– Мы должны забывать о своих чувствах, ценностях и морали, когда защищаем обвиняемых, Кевин. Это был первый урок, который я усвоил у мистера Милтона. И мне это очень помогает.

– Всем нам, – кивнул Пол.

– Мы – словно врачи, которые лечат пациента, – подхватил Дейв. – Мистер Милтон использовал эту аналогию, когда я только начал у него работать. Врач не оценивает мораль, политические взгляды и образ жизни своего пациента. Он лечит болезнь, анализирует симптомы и действует. Чтобы успешно защищать обвиняемого, вы должны отделять клиента от дела. Анализируйте обвинения, собирайте факты и действуйте. Если вы будете защищать только тех, кто вам нравится и кому вы верите, придется голодать.

Тед и Пол рассмеялись. Кевин кивнул – примерно то же самое он сказал Мириам, когда та упрекнула его в столь ярой защите Лоис Уилсон.

– Если это для вас проблема, вам нужно работать у окружного прокурора, – добавил Пол, а потом улыбнулся. – Но вы знаете, что творят эти парни.

Все снова рассмеялись, даже Кевин. Пол смешал всем по коктейлю, и в машине вновь воцарились мир и согласие.

– Кстати, – спросил Кевин, – а как мистер Милтон ездит на работу?

– В лимузине. Этот человек трудоголик. Он приезжает намного раньше нас всех и часто задерживается по вечерам, – ответил Пол. – Харон привозит ему ужин. Но видели бы вы его квартиру! Вот подождите, вы увидите этот пентхаус – настоящая роскошь и гедонизм.

– Три ванные комнаты – и в каждой джакузи! – добавил Дейв.

– А вид какой! – вздохнул Тед. – Чувствуешь себя на вершине мира…

– Чувствуешь себя богом, – произнес Пол.

– Точно, – мечтательно улыбнулся Тед. – Помню, как попал туда впервые. Милтон обнял меня за плечи, мы смотрели на город, и он сказал: «Тед, ты не просто стоишь надо всем этим – все это будет твоим». Я был так взволнован, что не мог и слова произнести, но он понял. Он все понял…

Кевин заметил, что Пол и Дейв синхронно кивнули с одинаково торжественными лицами.

В этом было нечто особенное, что-то странное и абсолютно уникальное. Возможно, они и правда достигнут вершины мира. Неожиданно он понял, что все трое пристально смотрят на него.

– Думаете, мы преувеличиваем? – спросил Дейв. – Обожествляем этого человека?

Кевин пожал плечами.

– Он явно выдающийся человек. Я и сам немного преувеличил, когда рассказывал о нем и о его фирме Мириам.

– Такой человек один на миллион, – сказал Пол. – Нам повезло работать с ним.

– Точно! – воскликнул Тед и поднял бокал. – За мистера Милтона!

– За мистера Милтона! – подхватили Дейв и Пол и посмотрели на Кевина.

– За мистера Милтона! – произнес он, и все выпили.

Кевин не мог избавиться от ощущения, что принял участие в некоем ритуале.

– Значит, он планирует грандиозную вечеринку, верно? – спросил он.

– Придут секретарши, – сказал Дейв, – и множество интересных людей. Вы с Мириам прекрасно проведете время. У него всегда бывает так здорово, что не замечаешь, как быстро течет время.

– Звучит соблазнительно, – улыбнулся Кевин.

Тед, Дейв и Пол посмотрели на него. Удивительно, насколько одинаковыми были их улыбки! Они были так похожи, что, казалось, все трое надели одинаковые маски.

Когда Харон остановил лимузин перед домом и открыл дверцу, в автомобиле уже царила веселая, расслабленная атмосфера. Дейв рассказал анекдот, которым с ним поделился помощник окружного прокурора Боб Маккензи, и все рассмеялись. Они продолжали смеяться и в вестибюле, где Дейв повторил анекдот для охранника.

Кевину нравилось ощущение товарищества. Они вместе вошли в лифт, подшучивая друг над другом и вспоминая студенческие годы. Шутки не прекращались, пока они не подошли к дверям своих квартир. Кевин вошел и сразу увидел Норму и Джин – они стояли у спинета и слушали игру Мириам. Они увидили Кевина и сделали знак, чтобы он не прерывал жену. Мириам настолько глубоко погрузилась в музыку, что не заметила его появления. Она играла Бетховена. Девушки слушали ее с восторгом. Кевин на цыпочках прошел к дивану и уселся. Когда Мириам закончила, он зааплодировал вместе с Нормой и Джин. Мириам обернулась к нему и просияла.

– О, Кев, я даже не слышала, как ты вошел. Ты давно здесь?

– Тактов двадцать.

– Она замечательная! – воскликнула Норма. – Я говорила ей, что в пентхаусе мистера Милтона есть прекрасный рояль. И когда он устроит вечеринку…

– Вечеринка будет в субботу.

– Отлично! Отлично! – обрадовалась Джин. – Ты сможешь сыграть для всех!

– Я не настолько хорошо играю… – смутилась Мириам.

– Не нужно ложной скромности, – резко произнесла Норма. – Ты играешь отлично и знаешь это. – Она повернулась к Кевину. – Завтра мы собираемся на концерт в Линкольн-центр – Вторая симфония Малера «Воскресение».

– Представляешь, Кев? Я наконец-то нашла людей, которые тоже любят классическую музыку!

– И рок-музыку тоже, – добавила Джин.

– А также кантри и вестерн, – сказала Норма.

Женщины рассмеялись. Норма и Джин собрались уходить и стали обниматься на прощание. Кевин подумал, что они выглядят так, словно дружили всю жизнь. Мириам была по-настоящему счастлива. Как все замечательно!

– Мне пора поторапливаться, – подхватилась Норма. – Кевин уже дома, значит, и Дейв тоже.

– И Тед.

– Сегодня Тед будет в прекрасном настроении, Джин, – сказал Кевин. – Он устроил противнику нокаут, даже не вступая в бой.

– Не поняла? – Джин скорчила гримаску, словно Кевин собирался рассказать ей нечто ужасное, а вовсе не приятную новость. Кевин быстро взглянул на Мириам, та отрицательно покачала головой.

– Я говорю про его дело. Но, думаю, пусть лучше он сам вам все расскажет.

– Нет, Тед никогда не посвящает меня в эти скучные детали. Он знает, что я просто ненавижу подобные рассказы. Я даже никогда не читаю газет, где о нем пишут.

– Я тоже, – поддержала подругу Норма. – Лучше оставлять все неприятные события мира за порогом. Мы же вытираем ноги, когда входим в дом? – Она повернулась к Джин. – И мистер Милтон так всегда говорит?

– Точно.

Улыбающиеся красотки отвернулись от него. Кевин был озадачен, но быстро взял себя в руки:

– Вы правы, дамы.

– Пока, Мириам, – пропела Джин. – Поболтаем позже.

– И со мной тоже!

Девушки ушли.

Кевин какое-то время смотрел на закрывшуюся за ними дверь, а потом повернулся к Мириам.

– Мы так чудесно провели день! – затараторила Мириам, не давая ему сказать и слова. – Сначала мы пошли в Музей современного искусства. Там такая замечательная выставка картин из Москвы – их никогда еще не вывозили на Запад! А потом мы отправились в Виллидж обедать. Норма отвела нас в чудесный ресторанчик, где готовят восхитительный киш. А оттуда мы снова отправились в центр и посмотрели тот австралийский фильм, от которого все с ума сходят. Там был такой чудесный саундтрек, Бетховен… Мы вернулись, и я немного поиграла для них…

Она спохватилась, вспомнив, что Кевин вернулся с работы.

– Прости, дорогой, я не успела приготовить ужин. Когда мы поняли, что времени у нас совсем не осталось, мы заглянули в замечательную кулинарию, и я купила салат с лобстером, французский хлеб и бутылку шардоне. Нормально?

– Замечательно. – Кевин покачал головой.

– Ты расстроился?

– Что ты, – рассмеялся он. – Я просто… Я так счастлив, что ты счастлива.

– А у тебя был хороший день?

– Да.

– Отлично, – быстро проговорила Мириам. – Девушки научили меня, как с тобой обращаться. Ты должен оставлять рабочие проблемы за порогом, а дома полностью расслабляться. Так что… прими душ, устройся поудобнее. А я подам ужин и включу какую-нибудь музыку.

Мириам убежала на кухню, прежде чем Кевин успел хоть что-то сказать. Он так и остался на диване. На губах его играла смущенная улыбка.

Он был рад, что она так быстро ко всему привыкла. Но в поведении Мириам появилось что-то такое, что его тревожило. Он ощутил резкий болезненный укол в груди. Может быть, ему показалось… Может быть, он все еще думает о деле… А вдруг это тревожное предчувствие?

Он пожал плечами, отмахнулся от неприятных мыслей и отправился в душ.

Выходные еще не наступили, а в «Джон Милтон и партнеры» появился новый повод для праздника. Дейв Котейн сумел убедить судью не принимать признание Карла Обермейстера на основании того, что полицейские, проводившие арест, и помощник окружного прокурора не дали ему возможность связаться с адвокатом, прежде чем он признал свою вину. Судья не позволил окружному прокурору использовать улики, обнаруженные в квартире обвиняемого, поскольку обыск проводился без ордера и до предъявления обвинений.

А без признания и без улик, обнаруженных в квартире, окружному прокурору следовало серьезно задуматься, стоит ли выносить дело в суд. Мистер Милтон считал, что к понедельнику все обвинения с Обермейстера будут сняты.

– Когда это произойдет, Обермейстер уедет отсюда, – сказал Дейв.

– Но, Дейв, – спросил Кевин, когда совещание закончилось, – а ты не думаешь, что он сможет совершить такое же преступление снова?

– Кевин, ты же не собираешься отправляться на улицу и арестовывать всех, кто потенциально может совершить преступление – по твоему мнению, конечно? В наших тюрьмах и места не хватит. Кроме того, я покончу с Обермейстером. А чувство вины оставим Бобу Маккензи – пусть он с ним живет.

Кевин кивнул. Он прекрасно понимал Дейва. То же самое он говорил Мириам, когда она упрекала его за то, как он провел дело Лоис Уилсон. Это дело стало более тяжким грузом на его совести, чем он готов был признать. Но, ощутив чувство вины, он сразу вспомнил слова мистера Милтона о законе и об ответственности адвоката перед законом и своим клиентом. Когда речь заходила о законе, совесть оказывалась лишней. Он всегда работал в этом убеждении, так следовало делать и впредь.

Однако действительно ли он верил в это? Кевин отчаянно старался не задумываться над этим. Слишком многое оказалось на кону. Он хотел добиться успеха в Нью-Йорке и оправдать ожидания мистера Милтона. Сейчас не время задумываться над философскими вопросами и раскисать. У него есть серьезное дело, и процесс нужно выиграть.

Кроме того, Мириам с каждым днем все больше влюблялась в ту жизнь, которую они для себя выбрали. Всякий день, возвращаясь домой, он видел жену счастливой, восторженной, полной энергии. Она редко вспоминала о Блисдейле, своих старых подругах и прежней жизни. Она перестала им звонить и писать письма. Все былые сожаления исчезли без следа. Может быть, это еще медовый месяц, но с того момента, как они переехали в Нью-Йорк, между супругами не возникло ни одного конфликта.

И все же он был изумлен, услышав, как Мириам разговаривает по телефону с матерью. Она резко защищала сделанный ими выбор, называла аргументы матери глупым предубеждением. Она даже назвала мать ограниченной мещанкой! А когда в четверг ее родители приехали на ужин, она поразила их потрясающей трапезой из самых изысканных блюд (Норма поделилась с ней рецептами шефа из «Времен года»). А потом она стала рассказывать, на каких спектаклях и концертах побывала с подругами с момента переезда в город. Она без умолку болтала о походах по музеям, о замечательных ресторанах, о людях, с которыми смогла познакомиться. Мириам постоянно упоминала о Джин и Норме, а вот о Хелен Сколфилд лишь мельком.

Кевин удивился, что Мириам не стала рассказывать родителям о причинах депрессии Хелен. Она упомянула лишь о том, что бедняжка не может иметь детей.

– Вот почему мы до сих пор держим эту ужасную картину на стене. Это Кевин предложил повесить ее, чтобы не обидеть несчастную женщину. – Мириам повернулась к мужу. – Ну разве он не чудо? Такой внимательный и чуткий… И я обожаю его за это!

– Действительно, Кевин, ты такой внимательный, – сказала мать Мириам. – Но все же картина ужасна. Я смотреть на нее не могу без содрогания. У меня прямо мурашки по коже.

– Не думай об этом. – Мириам поднялась и сняла картину со стены. – Пусть стоит на полу лицом к стене, пока вы здесь. Папа, хочешь я сыграю тебе?

Она подошла к спинету и заиграла. Кевин никогда не слышал, чтобы она играла так хорошо и с таким чувством. Взглянув на родителей, он заметил, что и они тоже изумлены.

Когда родители Мириам собирались уходить, теща отозвала Кевина в сторону, пока Мириам прощалась с отцом.

– Она действительно счастлива здесь, Кевин. Когда я только узнала о ваших планах, то думала, что ей будет здесь плохо. Но, похоже, вы приняли правильное решение. Я так рада за вас обоих.

– Спасибо, мама.

– Я позвоню твоим родителям и все им расскажу, – шепнула она.

– Они собираются приехать на следующей неделе, но я уверен, что мама с нетерпением ждет ваших рассказов.

– Конечно! Еще раз поздравляю, – добавила она и расцеловала зятя.

Когда они уехали, Мириам отправилась на кухню убирать, а Кевин вернулся в гостиную. Его взгляд скользнул по картине Хелен Сколфилд, которая все еще стояла на полу. Он поднял ее и повесил на стену, а потом отошел подальше. Он долго смотрел на картину. Что-то необъяснимое притягивало его взгляд к лицу женщины. Он почти слышал ее рыдания на краю кипящего кровавого моря. Постепенно черты лица прояснялись, приобретали форму, и на мгновение ему показалось, что он смотрит в лицо Мириам. Кевина бросило в жар, потом по спине побежали мурашки. Он закрыл глаза. Когда же он снова их открыл, картина была такой же, как прежде – совершенно абстрактной. Лицо Мириам исчезло, но эта иллюзия, пусть даже мимолетная, глубоко его поразила.

Кевин отправился на кухню. Он обнял Мириам, развернул ее к себе и поцеловал, словно в последний раз.

– Кев, – удивленно спросила она, переведя дух, – что с тобой?

– Ничего… Ты приготовила замечательный ужин. Вечер удался, и я хотел, чтобы ты почувствовала, как я тебя люблю. Я готов сделать все что угодно, лишь бы ты была счастлива, Мириам.

– О, Кев, я это знаю! Посмотри, как много ты уже сделал. Я не прочь вручить свое будущее в твои руки.

Мириам поцеловала его в щеку и вернулась к посуде и приборам. Он какое-то время смотрел на нее, а потом вышел на террасу. Ноябрьский вечер выдался довольно холодным, но он все же подошел к парапету и посмотрел вниз. Окружающий мир казался нереальным. Он пытался представить, каково это – упасть с такой высоты.

Только ли трагическая смерть жены заставила Ричарда Джеффи сделать этот роковой шаг? Почему он не подумал о своем маленьком сыне, об ответственности за него?

Неожиданно терраса осветилась. Он заслонил глаза рукой и посмотрел вверх. Кевин понял, что вернулся Джон Милтон – он зажег свет на крыше и на террасе. Маленькие светильники располагались так, что их свет был направлен вниз, заливая все здание сверху донизу. И казалось, что этот свет окутывает и защищает партнеров и их жен.

Или зачаровывает, подумал Кевин. Он впервые подумал о чем-то подобном. Впрочем, он быстро приписал эти мысли своей меланхолии – терраса и самоубийство Ричарда Джеффи не располагали к веселью. Холодный ночной воздух пробрал его до костей. Он слышал, как Мириам поет на кухне. Ее голос и теплая квартира окончательно избавили его от мрачных мыслей.