Глава 11
Кто я теперь?

Утро застало меня в заброшенной хижине посреди леса. Вкусно пахло дымком, уютно потрескивал огонь в печурке. Живительное тепло согревало не только тело, но и душу. Кто-то похозяйничал здесь, пока я спал, или это я затопил печь, перед тем как упасть на кровать и провалиться в сон? Все еще не открывая глаз, я принялся вспоминать события минувшей ночи.

После побега с полуразрушенной фермы, я рванул куда глаза глядят, лишь бы оказаться подальше от выясняющих отношения чудовищ. То и дело сверкающие в ночном небе молнии помогали мне ориентироваться на местности, а льющаяся сверху вода лишила ловушек их главного преимущества – скрытности. Впрочем, я и без помощи дождя видел отливающие синим купола, красноватые вихри, золотистые столбы и радужные пузыри различных аномалий. Ну а деструктивы электрической природы и так выдавали себя яркими вспышками и треском разрядов.

К моменту, когда очередная молния осветила стонущий под порывами ветра лес, на мне сухого места не осталось. Я промок до последней нитки, устал как собака и был не прочь где-нибудь укрыться от ливня и отдохнуть. Как по заказу, та яркая вспышка небесного огня, вырвала из темноты приземистый домишко с маленькими окнами.

Халупа стояла под скрипучей сосной. Наверное, когда-то эта была охотничья сторожка или избушка лесника. Много лет назад она явно выглядела намного лучше, но годы, как известно, берут свое. Без должного ухода хибара сильно обветшала. Теперь ее покосившуюся крышу покрывал толстый слой рыжей хвои и старых шишек. Темные от времени бревна постройки облюбовали мхи и лишайники, а из трещин полусгнивших досок крыльца росли трава и поганки.

Главное – крыша присутствовала, как и стекла в оконных рамах со следами облупившейся краски на старом дереве. Дверь тоже уцелела, что гарантировало мне более-менее приемлемые условия для отдыха, а на большее я и не рассчитывал.

Поскальзываясь на мокрой траве, я рванул к халабуде и вскоре уже стоял на полусгнившем крыльце. Дверь со скрипом отворилась, когда я потянул ее на себя за прибитую ржавыми гвоздями ручку.

Снова сверкнула молния. Яркая до режущей глаза белизны вспышка выхватила из тьмы скромное убранство избушки: в стороне от двери – небольшая печка, в дальнем от нее углу – прижатая к стене односпальная железная кровать с матрасом на провисшей сетке, возле окна – небольшой стол, рядом с ним – простой деревянный стул с тремя тонкими палочками в спинке.

Короткая вспышка помогла не только разглядеть, что есть внутри, но и убедиться в безопасности избушки. В смысле, там не было ни аномалий, ни какой-нибудь гадости типа «струн», «мочала», ну или еще чего-нибудь в этом же роде. А главное, в хибаре было сухо. Несмотря на то что дом столько лет находился без должного присмотра, с крыши не капало, и на полу не блестели лужицы.

Под ворчливые раскаты грома я вошел внутрь. За спиной оглушительно грохнула дверь. Она захлопнулась под порывом ветра, словно отрезая меня от бушующего снаружи ненастья.

Несколько секунд я простоял на пороге. Молния ослепила меня, и потребовалось какое-то время, чтобы глаза привыкли. Наконец, когда предметы обстановки начали проступать из полутьмы, я выставил вперед руки. Щупая воздух перед собой, добрался до кровати и, обессиленный, рухнул на матрас, в чем был, не раздеваясь…

«Печь затопил не я!» – эта мысль пронзила меня током и буквально подкинула на заскрипевшей подо мной кровати.

Я мельком глянул на руки, опасаясь увидеть когтистые лапы, но страхи были напрасны. Обычные мужские руки с черной каймой под ногтями и въевшейся в папиллярные линии грязью. Я поднял глаза и увидел седовласого старика с пышными усами и окладистой бородой. Тот сидел на корточках перед раскрытой печной дверцей и кочергой шерудил в топке, поправляя горящие поленья. Отблески огня плясали на его сером балахоне и морщинистом лице.

Старец повернул голову на звук. Мутные бельма слепых глаз уставились на меня, и я, как в прошлую встречу с ним, почувствовал себя так, словно они прожигают насквозь, глядя мне прямо в душу.

– Проснулся, милай! – проскрипел Скиталец, закрыл дверцу печурки и, охнув, выпрямился, держась подрагивающей рукой за поясницу. – Это хорошо. Сейчас вот вода закипит, чай пить будем. Али ты сперва поести чего хошь? Так, это, звиняй, тушенки у меня нету, зато есть вчерашнее грибное рагу. Коли не побрезгуешь, можешь доесть, а я позжей новое себе приготовлю.

Говоря это, старик шагнул к стене, опираясь на кочергу, как на палку, повесил ее на торчащий из бревна крюк. Взял приставленный к стене посох. Стуча им по щелястому полу, прошел к столу и сел на скрипучий стул.

– Ну, что скажешь?

Я и в самом деле давно не ел. Отказываться от угощения было бессмысленно, да и желудок заурчал, как только речь зашла о еде.

– Понятно, – улыбнулся старик, – организм сам все за тебя сказал. Ты уж не обессудь, милок, но поставь кастрюльку сам на плиту, а то устал я чей-то за ночь, притомился, по лесу бродя.

Я удивился: «Ночью такая гроза была, а он сухой, будто дождь и не шел вовсе. – Правда, ничего по этому поводу я не сказал. – Захочет, сам объяснит, что к чему. Может, он переоделся, пока я спал. Вдруг у него этих балахонов целая куча, хоть я и не представляю, где он их хранит, ведь ни сундука, ни шкафа, ни комода в избушке нет, и на стенах ничего из одежды не висит».

Старец истолковал мое молчание по-своему – видимо, решил, что я соображаю, где взять кастрюлю с едой, и махнул посохом в сторону:

– Тама она, в углу, за печкой стоит.

Я сделал, как он просил, но, перед тем как поставить посудину на печную плиту, заглянул под крышку: вдруг он из мухоморов рагу сварил, все-таки слепой как-никак. Варево выглядело вполне съедобным, и даже холодное вкусно пахло.

– Ну как? – хмыкнул Скиталец. – Не отравишься?

Я чуть не выронил кастрюлину из рук. «Он и в самом деле, что ли, все видит сердцем, как говорил мне тогда в Ржавом Лесу?»

– Просто слух у меня хороший, а сердцем я вижу людские души, – сказал старик, словно прочитав мои мысли.

Закопченная посудина с едой заняла место на плите рядом с облупленным возле дна эмалированным чайником. Вода в нем уже шумела, закипая.

Теперь оставалось умыться и до ветру сходить, прежде чем садиться за стол.

– Все удобства на улице, – ответил старик на мой вопрос.

Я вышел на крыльцо. Порченные гнилью доски затрещали под моим весом. Подступающего к дому леса не было видно. Он исчез в густом тумане, только первый ряд деревьев смутно угадывался в ворочающейся косматым зверем белесой мгле. Серая клубящаяся завеса глухо вздыхала и ухала, влажно дышала в лицо теплом и лесной прелью.

Я спустился по скользким от ночного дождя и туманной влаги ступенькам, потопал за угол. Мокрая трава щедро стряхивала на ноги росу. Сверху то и дело доносился шум тронутых ветром веток, и обрушивалась капель, так что, когда я добрался до покосившейся набок дощатой будки с окошечком в виде сердечка вверху щелястой двери, комбинезон снова промок. На этот раз, правда, не так сильно.

После необходимых процедур я подошел к полной до краев замшелой бочке с кружащими на воде желтыми березовыми листочками. Смахнул их рукой, умылся и уже хотел вернуться в дом, как вдруг опять вспомнил ночные события. Сжав пальцы на склизких от зеленоватого налета краях бочки, я наклонился над зеркалом воды. В дрожащей поверхности отразилось мое лицо – искаженное падающими с мокрых волос каплями, тронутое печатью усталости. Все, как всегда, – и никакой звериной морды.

– Либо мне все это приснилось, либо в коровнике была воздействующая на психику аномалия. Просто я ее сразу не заметил, и вот результат, – буркнул я и, ударив кулаком по воде, отправился к дому.

Старик сидел там же, где я его и оставил.

– Водичка уже закипела, да и рагу согрелось, – сказал он, когда я, скрипнув дверью, шагнул через порог. – Не стесняйся. Стаканы в шкафчике на стене, тарелки там же. Ложки в столе. Заварочный чайник на подоконнике.

Я звякнул стаканами, доставая их из шкафа, поставил на стол. Взял с подоконника заварочный чайник со сколотым на кончике носиком, посмотрел, не заросло ли его содержимое плесенью.

– Недавно заваривал, – проскрипел Скиталец, – не беспокойся.

– А я и не беспокоюсь, – сказал я, чувствуя, как горят уши. – Хотел проверить, сколько там заварки и достаточно ли она крепкая.

– Ну-ну, – усмехнулся старик.

Я разлил черный, как деготь, настой по стаканам, почти до краев наполнил их кипятком из чайника. Хотел подложить под него дощечку или какую-нибудь тряпицу, но заметил желтые подпалины на старых, в царапинах, досках и просто так поставил на стол.

Потом сходил к печке за кастрюлей с булькающим под крышкой варевом. Старец напомнил о посуде, но я буркнул: «Обойдусь без тарелки», – достал из ящика стола ложку и сел на кровать, благо она стояла недалеко.

Пока я уплетал рагу за обе щеки, старик молча попивал чай, но стоило мне заскрести остатки ложкой и поставить пустую посудину на стол, дед поднял на меня мутные глаза и тихо спросил:

– Знаешь, почему ты здесь?

– Ну да, – кивнул я, прихлебывая все еще горячий чай из стакана. – Меня Настя вместе с каким-то парнем спасла. Они прыгнули ко мне в портал и вытащили оттуда. Видимо, сфера не смогла удержать нас троих в себе.

Я замер с открытым ртом. Осознание невозможности всей этой ситуации пришло только сейчас. До этого я воспринимал ее как должное. «Подумаешь, человек ради своей половинки полез неизвестно куда, не зная, чем это для него кончится. Разве есть в этом нечто особенное? По мне так нет, потому что я сам ради моей Настеньки готов сунуться хоть в ад, хоть в рай. Только вот беда в том, что моя Настя погибла, умерла практически у меня на руках. А умерла ли?»

В памяти всплыл тот злополучный день, когда я вместе с ней и еще живыми Гиви и Бульбашом возвращался с задания. Проклятые зомби обстреляли нас из кустов. Мы с парнями покрошили мертвяков в капусту, не получив ни царапинки, а вот Насте не повезло: один из мертвоходов нашпиговал ее свинцом. До сих пор помню те пять окровавленных дырочек в ее груди.

Нам удалось доставить Настеньку еще живой в научный городок. Потом Семакин пытался спасти мою жену, а я ждал от него известий в будке КПП, отвечая на вопросы дежурного офицера. И дождался.

Мокрый от проливного дождя, в перепачканном кровью халате, профессор ввалился в каморку и сообщил мне о Настиной смерти. Я поверил ему. А как тут не поверить, когда моя девочка лежала на залитом холодным огнем люминесцентных ламп столе? Я сам держал ее за руку, не чувствуя биения пульса. Прижимался щекой к бледному лицу и не улавливал дыхания.

Тогда я еще доверял Семакину – как самому себе и даже больше. Это уже потом, когда я по его замыслу оказался пленником сферы, у меня было достаточно времени, чтобы многое понять и во многом разобраться. Ну а когда Семакин начал проводить опыты с порталом, пытаясь вернуть над ним (точнее, надо мной) контроль и заставить снова работать на него, мне стала понятна его гнусная роль во всей этой истории. Только вот одного я не понял тогда и осознал лишь сейчас: Настя все это время была жива.

– Ты бы не спешил с выводами, сынок, – покачал головой старик, опять легко прочитав мои мысли. – Вряд ли она жила все эти годы. Впрочем, сейчас и ты, и она, и твой сын…

– Мой кто?! – грубо перебил я старца. – Сын?!

– Ну да, – кивнул Скиталец. – Чему ты удивляешься? Разве ты не знал, что Настя была беременна?

– Знал, и даже больше того, я ждал этого ребенка.

– Ну вот и дождался, – хмыкнул дед. – Он вытащил тебя вместе с матерью из портала. Вишь, какой герой из него вырос.

– Это ж сколько времени я пробыл внутри сферы? – прошептал я, с ужасом осознавая масштаб катастрофы. По сути, вся жизнь прошла мимо, раз сын уже встал на ноги, заматерел. Пока мой мальчик постепенно превращался в мужчину, я плавал внутри портала и не видел, как он взрослеет!

В три больших глотка я допил чай и поставил стакан с плавающими на дне чаинками на стол. К тому времени крепкий и черный напиток уже поостыл, так что обошлось без лишних проблем, но язык я все-таки немного обжег. Последнее обстоятельство, кстати, помогло мне переключиться с сожалений об утраченном времени на обдумывание кое-какой идеи.

За эти двадцать лет (ну или сколько их там пролетело?) Настя практически не изменилась, что, в принципе, неправильно. Годы не щадят никого, но на женщинах время сказывается в первую очередь. Они прекрасны, как бабочки, только вот женская красота, свежесть и молодость так же мимолетны, как жизнь этих насекомых. Недаром ведь говорят: бабий век короткий. Если бремя прожитых лет не оставило на лице Насти четкий отпечаток, значит, либо она нашла эликсир молодости, либо я пробыл в плену портала не так и долго.

– И пяти лет не прошло, – подтвердил мои умозаключения старик.

– Но как такое возможно?! Моему мальчику должно быть сейчас четыре года, а он уже взрослый парень.

– Зона и не на такое способна. Тебе ли это не знать, – усмехнулся Скиталец, поглаживая седую бороду. – Твой друг профессор…

– Он мне не друг! – рявкнул я и так стукнул кулаком по столу, что звякнула ложка в кастрюле и подпрыгнула крышка чайника. Мой стакан с остатками чая опрокинулся набок. Темная лужица с черными лепестками чаинок расплылась по столу. Я поискал взглядом, чем бы ее вытереть, не нашел ничего подходящего и провел по столешнице рукой.

Старец никак не отреагировал на мое замечание и продолжил ровным голосом:

– Семакин использовал малыша в своих опытах. Он хотел установить между тобой и сыном устойчивую связь, мечтал с вашей помощью перекачивать аномальную энергию из Зоны в родную реальность, чтобы сделать из нее еще одну территорию отчуждения. Во время очередного эксперимента твой сын исчез из лабораторного кресла, а между Зоной и реальностью Семакина оборвался связующий их мост. Правда, он очень быстро восстановился, только вот в Зоне за это время прошло почти двадцать лет.

Скиталец вздохнул и положил руку на мою ладонь: мол, крепись, брат, и прими этот факт как данность.

– Зона ничего не делает просто так, – сказал он, но я его уже не слушал. Перед глазами вдруг всплыло перепуганное лицо Семакина, и я заново переживал тот момент, когда высунул руку из ставшего снова проницаемым портала и затащил в него профессора. Подчиняясь моей воле, портал тогда образовал вокруг ученого локальный хронопласт, в разы ускорив течение времени. За считаные секунды в этом пузыре пролетели тысячелетия. Мой некогда лучший друг, оказавшийся на деле злейшим врагом, мгновенно состарился и умер, превратился в высохшую мумию и рассыпался в пыль.

– Жаль, невозможно убить Семакина еще раз, – прошептал я и, скрипнув зубами, с хрустом сжал кулаки.

– Как знать, – пожал плечами Скиталец.

– Тебе что-то известно?! – Я с подозрением покосился на собеседника: не скрывает ли он чего от меня.

– Нет, – тряхнул седыми волосами старик. – Просто я хорошо знаю, что жизнь полна сюрпризов, как и Зона во всех ее ипостасях. Возьмем хотя бы тебя. Ты так не хотел окончательно утратить все человеческое в тебе и стать мутантом, что отказался от использования уникальных способностей своего организма. И как? Помогло?

– Конечно, – кивнул я. – Ведь я все еще человек, а не зверь.

– Разве? – усмехнулся старик, глядя на меня мутными бельмами глаз. – Ты так в этом уверен?

Память услужливо подкинула картинку из недавнего прошлого. (Или все-таки это была насланная пси-аномалией галлюцинация?) Я снова оказался в окружении монстров и смотрел в лужу на полу коровника, откуда на меня пялилась звериная морда. Сам того не осознавая, я машинально глянул на руки, покрутил их перед собой, ожидая, что те в любой момент превратятся в когтистые лапы. Минуло несколько секунд, но с руками так ничего и не произошло. Я рассердился на старика, при этом больше злясь на себя, что повелся на его глупую шутку, и резко бросил:

– Уверен!

– Зря, ведь ты сильно изменился, когда взял «зеркало» в руки.

Я насторожился. Откуда Скиталец мог знать, что происходило в кабинете коменданта? Опять же, интуиция не зря в тот раз предупреждала меня, что с этим артефактом что-то не так. Не случайно ведь я не хотел прикасаться к нему.

Тем временем старец продолжал:

– Артефакт неспроста называется «зеркалом». Да, он блестит, и в нем можно увидеть собственное отражение, но его суть не в этом и даже не в том, что говорил тебе о нем комендант. Он обманул тебя, утверждая, что «зеркало» помогает увидеть краски этого мира. Монохромное зрение – это всего лишь побочный эффект перехода между мирами. От него не остается и следа через несколько часов пребывания здесь.

– Может, ты и прав, – сказал я, не до конца веря старику, – но Смайл, помимо прочего, обещал мне вернуть память с помощью «зеркала». Так все и вышло. Стоило мне взять артефакт в руки, как я вспомнил, кто я такой, как меня зовут и почему попал сюда.

– Артефакт здесь ни при чем. Не мудрено забыть, как тебя зовут и кто ты есть, когда аномалия постоянно воздействует на тебя. Как только ты избавился от излучения портала, память стала постепенно возвращаться к тебе. Просто так совпало, что ты многое вспомнил, когда артефакт попал тебе в руки. Гораздо важнее другое. Например, то, что ты мгновенно оказался в другом месте. Верно?

– Да, – кивнул я, чувствуя, как у меня пересохло в горле. Я потянулся к заварочному чайнику, плеснул в стакан заварки. Потом предложил старику. Тот согласился. Я налил и ему, добавил воды из чайника. Температура готового напитка оставляла желать лучшего, но мне было не до пустяков. Я залпом выпил теплый чай и потребовал от Скитальца рассказать все, что ему известно об этой странной телепортации из кабинета в лес.

Слепец неторопливо осушил стакан. Стукнув донышком, поставил его на стол.

– Ну! – подстегнул я деда.

– Ты куда-то спешишь? – Скиталец вытер ладонью усы. Его мутные глаза по-прежнему смотрели сквозь меня, в то же время как будто заглядывая в самую душу.

– Да! Настя в беде, и я чувствую это. Мне надо ей помочь, а я вместо этого с тобой здесь сижу.

– Думаешь, она узнает тебя?

Я насторожился. Вопрос почти один в один повторял тот же, что задала мне Арина этой ночью. «Неужели со мной и в самом деле что-то не так? – похолодел я. – Но ведь я для себя уже все решил. Будь ночной кошмар правдой, в бочке с водой отразилось бы не мое лицо, а мохнатая морда с круглыми глазами, плоским носом и крупными остроконечными ушами». Я в очередной раз посмотрел на себя сверху-вниз и, не заметив ничего странного, спросил:

– А что со мной не так? Вроде бы все в порядке: руки, ноги на месте, голова тоже.

– То, что произошло с тобой ночью, – не сон и не галлюцинация. Ты на самом деле теперь выглядишь как зверь, и виной всему «зеркало». Артефакт «расщепляет» человека на телесную оболочку и душу. – Старик направил на меня артритный палец: – Вот поэтому ты и оказался в лесу. Вернее, твоя душа вселилась в бродящего по лесу мутанта, а тело осталось в лагере и служит бездумной марионеткой в умелых руках.

– Чьих руках?

Старик пожал плечами, опустив голову, словно ему было стыдно передо мной. С минуту он сидел так, беззвучно шевеля губами, словно проговаривал что-то про себя. Наконец он поднял на меня слепые глаза и сказал:

– А вот это мне неведомо. Я хоть и являюсь одним из Хранителей Зоны и могу перемещаться между ее вариациями в разных мирах, многое для меня остается тайным. Честно скажу, я неоднократно пытался узнать, кто за этим стоит и дергает за невидимые ниточки, но так ничего и не добился. Помоги мне, Колдун, выйти на лиходея, а я взамен подскажу тебе, как вернуться в прежнее тело.

Я был так ошарашен последней новостью, что не сразу понял, что слова Скитальца не согласуются с моим отражением в бочке воды. Когда же это до меня дошло, я хитро улыбнулся и поводил пальцем перед ним, забыв, что он ни черта не видит:

– Хорошо говоришь, старик, но я видел сегодня свое отражение в воде. Ничего не изменилось: мое тело, как и моя душа, при мне.

– Ошибаешься, – хмыкнул в бороду Скиталец. – Помнишь, я подарил тебе «третий глаз»? Это он так на тебя действует. И ночью ты видел людей, а не монстров, пока один из них не схватил тебя за руку, тем самым нарушив действие артефакта.

Я растянул губы в кривой ухмылке:

– Опять неувязочка. Я вживил «глаз» в свое тело в пещерах Ржавого Леса. Раз моя душа теперь в другой оболочке, почему он до сих пор действует? И последнее, самое интересное: артефакт разрушился, пока я парил внутри портала. Нет его теперь, он исчез.

– А вот тут ты ошибаешься. Ничего не проходит бесследно, и артефакт не исчез. Он стал частью тебя, причем частью не только твоего прежнего тела, но и души. Этим и объясняется то, что ты видишь себя прежним, а не тем, кто ты есть сейчас. – Скиталец вздохнул и устремил на меня мутные бельма глаз: – Не хочу огорчать, Колдун, но, как только ты увидишь свой истинный облик, у тебя останется не так много времени, чтобы вернуться в прежнее тело. Я уже предложил тебе свою помощь, а потому спрашиваю еще раз. Ты со мной?

– Прости, старик. – Я цикнул зубом и развел руки в стороны. – Ты сам сказал, у меня нет на это времени.

Я встал с кровати и направился к выходу. Стоя возле двери, повернулся к хозяину избушки. Тот по-прежнему сидел за столом, глядя на то место, где я был совсем недавно.

– Спасибо за кров и еду, но мне пора. Я и так тут с тобой задержался. Боюсь, даже если мне суждено остаться мутантом, я себе никогда не прощу, если с Настей опять что-нибудь случится.

Старик покивал, пожевывая губами и громко сопя носом.

– Хорошо, Колдун. – Он с кряхтением поднялся со стула, взял приставленный к стене посох и поковылял ко мне, стуча деревяшкой по доскам пола. – Я понимаю тебя и ни в чем не виню. Наверное, будь я на твоем месте, я бы поступил точно так же. Пусть ты и отказался от моего предложения, позволь все же помочь тебе.

Мы вместе вышли на улицу. Туман все еще клубился над землей, но был уже не такой густой как раньше.

Отойдя на несколько шагов от затерянной в лесу избушки, Скиталец, как и в прошлый раз, порылся в складках балахона, вынул оттуда нечто похожее на обмотанную фольгированным серпантином друзу горного хрусталя и протянул мне.

– Что это? – Я взял подарок в руки, с интересом разглядывая его со всех сторон.

– Мой маленький секрет, – улыбнулся в бороду старик. – Спарка кое-каких артефактов. Я часто пользуюсь подобными штуковинами, когда необходимо быстро попасть из одной точки в другую. Надо всего лишь подумать о месте, где ты хочешь оказаться, как следует швырнуть спарку на землю и шагнуть в портал.

Я подумал, что история повторяется, и громко хмыкнул. Слепец истолковал это по-своему и обиженно насупил кустистые брови:

– Ты мне не веришь?

– Нет, что ты! Просто все это напомнило мне давние события. Я тогда таким же способом добрался до Ржавого Леса, только в тот раз бросал артефакт в аномалию.

– Понятно. – Скиталец замахнулся, собираясь швырнуть спарку на землю, но я схватил его за руку:

– Подожди! Я же не знаю, где сейчас находится Настя!

– Насчет этого не волнуйся. Вот уж что-что, а это для меня не тайна.

Скиталец размахнулся и бросил будто склеенные вместе артефакты в паре метров от меня. Я ожидал вспышки или взрыва, но ничего подобного не случилось. На том месте, куда упала спарка, с тихим потрескиванием развернулся переливающийся лунным серебром высокий овал.

Спереди портал напоминал уходящий вглубь туннель. Мне стало интересно, как он выглядит со всех сторон, и я кругом обошел «кротовину». Сбоку пространственный переход был незаметен. Толщиной с человеческий волос, он сливался с окружающей местностью, тогда как сзади его легко можно было определить по искажающейся фигуре Скитальца.

Я вернулся к тихо гудящему, словно работающий трансформатор, телепорту и только хотел шагнуть в него, как вдруг старик схватил меня за плечо:

– Знаешь, почему те твари атаковали блокпост?

– Их гнали на штурм тоскующие по прежним оболочкам души? – усмехнулся я.

– Верно, – кивнул старец, не обращая внимания на нотки сарказма в моем голосе. – Душа помнит, что послужило причиной ее мытарств, и хочет вернуть все на круги своя. Только вот «зеркало» тут не поможет. Оно способно лишь изгнать душу из тела. Вернуть ее обратно под силу только «витализатору». Я знаю, где взять этот артефакт.

Я заподозрил подвох и отступил на шаг от мерцающего портала. «Мало ли с какой целью потребовался Скитальцу этот артефакт, сам он добыть его не может, вот и поездил мне по ушам».

– А ты, часом, не туда меня решил направить?

– Нет, – помотал головой старик. – Пока ты сам не захочешь заполучить этот арт, ты его не найдешь, какая бы точная карта ни была у тебя на руках. Иди, спаси Настю, и ты поймешь, что я говорил правду насчет тебя.

– И что потом? Допустим, ты прав. Думаешь, она обрадуется, что я оказался в теле мутанта?

– Вряд ли. Хотя кто их, женщин, поймет, – усмехнулся Скиталец. – На твоем месте я бы нашел тех, кто оказался в схожей ситуации. Расскажи им, что узнал от меня, и уговори пойти с тобой к заброшенной воинской части.

– Зачем?

– Там и надо искать «витализатор», но в одиночку тебе не справиться.

– Почему ты мне все рассказал? Ты же обещал открыть секрет взамен на помощь в твоих поисках.

Скиталец пожал плечами:

– Не знаю. Может, потому, что я не сомневаюсь в тебе и знаю, что ты не останешься в долгу? – улыбнулся он и неожиданно толкнул меня в портал.