Месяц седьмой

Том резко проснулся, несколько раз моргнул, чтобы вычистить песок из глаз, потом медленно сел, подавив подкатившую тошноту. Он попытался вспомнить, какой сегодня день, но не смог. «Сейчас декабрь», – подумал Том. Он живет один уже несколько недель. Сегодня будний день или выходной? Том понятия не имел. Зато он точно знал, что находится в подвале.

Том посмотрел на себя: он в мятом, грязном костюме, ботинок только один. Ситуация не прояснилась, ведь он мог вернуться с работы сегодня, а мог и не переодеться со вчерашнего дня. Или с позавчерашнего.

Медленно, стараясь не потерять равновесия, Том поднялся, на дрожащих ногах подошел к хризалиде и несколько секунд смотрел на нее. Прощаться с ней по утрам становилось все тяжелее. Захотелось сунуть немного слизи в рот, но он знал, что накануне вечером проглотил слишком много. Последствия он до сих пор ощущал не только телом, но и разумом.

Том придвинул холодильник к стене, спрятав темную массу.

На кухне, озаренной слепящим утренним светом, Том схватил с разделочного стола телефон и глянул на дату: 18 декабря. Он просидел в подвале целую неделю, питаясь тем, что давала хризалида.

Неужели он сидел там безвылазно, даже не переодев костюма? Том понятия не имел.

За окном пели птицы и ярко светило солнце. Тому смутно вспомнилось, что на северо-востоке хозяйничал не по сезону теплый фронт. Он отложил телефон и, прищурившись, глянул в окно. Снег сошел полностью. Ветви голых деревьев танцевали на ветру, который почти просматривался; день окрашивали фантастические цвета, пульсировавшие в такт его пульсу. Когда пульс подскочил, цвета закружились быстрее.

Живот свело от резкой боли, и Тома вырвало в раковину чем-то, похожим на черную смолу. Его выворачивало снова и снова, из онемевшего рта выхлестало немыслимое количество матовой слизи. Густая масса утекала в сток, но мерзкий запах поднимался над раковиной.

Спазмы наконец прекратились, а Том все горбился у блестящего крана и пытался отдышаться. Солнечные зайчики скользили по его затылку, который быстро покрылся потом. Наконец Том выпрямился ровно настолько, чтобы схватить телефон, развернуться и сползти к основанию буфета, откуда не было видно ни солнца, ни слизи, вылившейся из его тела.

Том сосредоточился и стал рыться в телефоне.

Итак, сейчас утро понедельника, двадцать минут седьмого. Накопились десятки непрочитанных имейлов, пропущенные звонки, голосовые сообщения, эсэмэски. Том выбрал голосовые сообщения, поднес телефон к уху и, прижав голову к деревянной панели, уставился на открытую дверь подвала.

Первое сообщение пятидневной давности было от Дженни.

«Привет, Том! Как ты? Я несколько раз звонила, но сейчас решила оставить сообщение. Я даже не знаю, что сказать. Ну, кроме того, что я люблю тебя и не ставлю крест на наших отношениях. На прошлой неделе я ходила к доктору Миллер и проплакала весь прием, потому что тебя рядом не было. Доктору я сказала, что ты на работе, а слезы у меня из-за гормонов. Но сидеть там без тебя и одной смотреть на нашего прекрасного малыша было ужасно. На курсы подготовки к родам я еще не ходила. – Дженни горько засмеялась. – Одной совсем не хочется».

Том посмотрел на холодильник, но распечатка снимка УЗИ, которую они так любовно туда прикрепили, исчезла. Ее забрала Дженни? Или распечатка потерялась после ее ухода? Том понятия не имел и из-за этого чувствовал себя премерзко.

«Я скучаю по тебе, Том, – продолжала Дженни. – Сильно скучаю. Это не значит, что я разом прощу тебе все выходки, но я очень хочу поговорить с тобой. После вечеринки пролетело несколько недель, и я уже не так злюсь, а вот Виктория говорит, что это напрасно, и сама злится. В общем, я по-прежнему тренирую в спрингдейлской студии, но живу в Нью-Йорке. С Вик. Пока так. Кто мог подумать, что я буду ездить на работу в провинцию? – Дженни засмеялась, но опять с горечью. – Ты, это… Заходи как-нибудь в студию. Только предупреди, ладно? Мы выпьем кофе и поговорим. Странно, что я рядом, а мы не разговариваем и даже не видимся. Ну, ладно… Пока, Том. Береги себя».

Палец Тома скользнул к «Удалить сообщение», но в итоге он выбрал «Сохранить».

Следующие два сообщения оказались спамом, и Том их стер. Последнее три дня назад оставил Кевин.

«Том, это Кев. Надеюсь, отдых идет хорошо. Я знаю, что эта неделя была очень тебе нужна. Прости, что звоню сегодня. Я в курсе, что на календаре пятница и формально ты в отпуске. Но тебе ведь хотелось бы узнать про договор, который ты умудрился заключить неделю назад, перед самым отпуском? Ну, тот, с «Бессекером»? Судя по твоим расчетам и нашим прикидкам, прибыль будет бешеная. Кролл умирает от счастья. Сейчас ты у него самый любимый любимчик. Нам бы только пару моментов прояснить. Давай пересечемся в понедельник? Или через неделю на корпоративе поболтаем? Знаю, сейчас тебе нелегко… Проблемы с Дженни и все такое – могу только представить, каково тебе. Кстати, у меня… Я в понедельник позвоню, лады? Такое чувство, что мы с тобой целую вечность по душам не говорили. Ну, до связи».

Том удалил сообщение и посмотрел на часы. Почти половина седьмого. Времени с лихвой хватало, чтобы сполоснуться под душем, переодеться в чистый костюм, сесть на поезд и с блеском вернуться в офис. Условий договора с «Бессекером» он не помнил, что уже не удивляло: в памяти образовались огромные зияющие бреши. Ощущения – как на качелях: то полный контроль, то полная чужеродность собственного тела. В результате не только события, но и свои действия Том наблюдал словно через далекую кривую призму. Он понимал, что приближается к хаосу, но совершенно из-за этого не переживал.

Том не без труда поднялся на ноги и несколько долгих минут простоял, парализованный нерешительностью. Наконец он вернул телефон на разделочный стол, поправил галстук и сделал глубокий вдох. Входная дверь невероятно далеко, через всю кухню и столовую. В итоге Том решительно направился к подвальной лестнице, прикрыл за собой дверь и легко перескочил через сломанную ступень, не удосужившись зажечь старую голую лампу.

– Кев, спасибо, что пришел!

Дженни обняла Кевина крепко, отчаянно, судорожно. Если ему было неловко, Кевин виду не подал – он прижал ее к себе, дожидаясь, когда она отстранится.

Наконец это произошло, и Дженни смущенно улыбнулась.

– Извини! – пробормотала она.

– Ты шутишь? Я обожаю обниматься. У нас в семье все такие. Мы обнимаемся, а не малодушно по спине хлопаем.

Дженни засмеялась, и главный официант жестом пригласил их к столику.

Когда Кевин предложил индийский ресторан, Дженни моментально согласилась. Тому однажды стало плохо после индийской еды. Он списал это на отравление и категорически отказывался пробовать снова. У Дженни в последнее время аппетита не было, но сегодня он вдруг проснулся. Возможно, она так радовалась встрече с другом Тома, что даже самочувствие улучшилось.

Пахло в ресторане восхитительно даже для Дженни, которая в последнее время ела через силу, хотя понимала, что это плохо и для нее, и для малыша. Виктория неустанно готовила разные вкусности или приносила домой ресторанные деликатесы, отчаянно стараясь соблазнить Дженни едой. Та непременно съедала пару кусочков, чтобы успокоить сестру, но они вставали в горле комом. Сейчас ее тошнило больше, чем в первый триместр. Галлюцинации тоже усилились, а ведь ни в одном пособии для беременных не говорилось, что это нормально.

Молодой официант налил им воды. Кевин протянул Дженни меню и поинтересовался:

– Что ты обычно заказываешь в индийских ресторанах?

Дженни разглядывала обложку меню, на которой красовались название и логотип ресторана. Потрясенная до глубины души, она даже открыть его не решалась. Перед глазами плыло.

– Я… не знаю…

Подняв голову, Дженни прочла во взгляде Кевина сочувствие. Ясно. Такой он прежде ее не видел.

– Давай… давай я закажу для нас обоих? Я здесь частенько бываю.

– Да, пожалуйста, – отозвалась Дженни. – Я сейчас ни на чем сосредоточиться не могу.

Кевин расплылся в улыбке, а когда вернулся официант, протянул ему меню и объявил:

– Мы готовы заказать.

Молодой человек засуетился – вытащил ручку и блокнот, а меню зажал под мышкой. Дженни улыбнулась, наблюдая за нервозностью парня, и заметила, что Кевин тоже улыбнулся, краем глаза наверняка углядев ее реакцию.

– Слушаю, – проговорил официант. Он держал ручку наготове и выжидающе смотрел на Кевина.

– Нам порцию самос , одну курицу тикка масала, один сааг панир  и наан . Побольше наана. В подарок от заведения.

– И пиво, пожалуйста, – добавила Дженни смущенно, чуть ли не шепотом.

Кевин удивленно вскинул брови и сказал:

– Две порции. Два восхитительных индийских пива, пожалуйста.

Официант кивнул и отправился на кухню.

– Мне доктор разрешила! – выпалила Дженни. – В смысле, пиво разрешила. Главное, не злоупотреблять. Это если у тебя вопросы возникли.

– Я не осуждаю тебя. – Кевин поднял руки в знак капитуляции. – Я рад, что появился предлог заказать пиво себе.

– Спасибо, что согласился встретиться со мной в обеденный перерыв. – Дженни улыбнулась. – За все спасибо.

– Не за что. Я ведь и впрямь ничего не сделал. Просто я беспокоюсь о тебе. Как ты себя чувствуешь?

– Ты знаешь, отлично, если не считать сильной изжоги, боли в спине и… геморроя, как же без него.

Кевин удивленно наморщил лоб.

– Боже, Кевин, прости-прости. Это новый рекорд в словоблудии. Ох, я так устала, что порой болтаю невесть что.

– Ничего страшного, Дженни. Я старший из четверых детей, помогаю ухаживать за старыми дедом и бабушкой, так что повидал немало. Ты просто застала меня врасплох. – Кевин глотнул воды, потом его вдруг осенило. – Ой, черт, ты ведь про изжогу говорила? Индийскую еду при изжоге нельзя. Давай пойдем в другое место.

Дженни снова улыбнулась и полезла в сумку.

– Нет, все в порядке. У меня есть таблетки от изжоги, которые принимают до еды. – Она засмеялась, вытащила таблетку и отправила в рот. – Ты посмотри на меня. Будущая мать – сама предусмотрительность, да?

На миг за столом воцарилась тишина, глаза Дженни вдруг наполнились слезами. Кевин протянул ей салфетку, но Дженни покачала головой и вытерла влагу рукавом. Судя по выражению лица, она справилась с эмоциями.

– Я обещала себе, что сегодня плакать не стану. Слишком много было слез в последнее время.

– Как дела в фитнес-студии? – спросил Кевин, которому было явно не по себе.

Дженни знала: Кевин – старший из четверых братьев и разговаривать (то есть по-настоящему разговаривать) с женщинами ему нелегко. Смущение он частенько маскировал уверенностью и обаянием.

– Замечательно! – чуть ли не прокричала Дженни и слегка покраснела. – Даже удивительно… Я думала, чем больше срок, тем меньше у меня будет клиентов, а получилось наоборот. Сарафанное радио неудержимо. В основном у меня женщины, матери, которым неприятны качки в больших клубах, хотя мужчины тоже есть. Студия здорово отвлекает… от всего остального.

Оба снова замолчали, увиливая от вопроса, который хотелось обсудить на самом деле. Дженни уже открыла рот, чтобы поднять тему, когда вернулся официант с подносом в руках. Неловко, с лишним шумом он поставил на стол тарелку с самосами, потом две запотевшие бутылки пива и стаканы. «Мальчик так забавно нервничает», – подумала Дженни, вспомнила себя в юности, когда нелепейшие проблемы казались непреодолимыми, и в душе посмеялась над собой: сейчас бы ей такие беды! Думая о Дженни-подростке, она улыбалась.

– Налить вам пиво? – предложил официант.

– Не-ет, – ответили Дженни с Кевином хором и с одинаковой интонацией, засмеялись и чокнулись бутылками.

– За твоего малыша! – проговорил Кевин.

– За… моего малыша, – тихо повторила Дженни.

Пиво оказалось ледяным, совершенно восхитительным. Дженни едва сдержалась, чтоб не выпить все залпом. Вместо этого она подцепила вилкой самосу.

– Пирожки кажутся дико классными.

– Я мог бы питаться только ими, – заявил Кевин и положил один себе на тарелку.

Продолжая уклоняться от главного, Дженни спросила:

– Как дела у вас с… Фелисити, ведь да?

– Она попросила звать ее Лис, мол, ей так больше нравится, – усмехнулся Кевин. – Сразу она не сказала мне об этом, потому что все первое свидание я трындел о том, как мне нравится ее имя. Дела у нас с ней… ну… хороши до странного. До подозрительного. Кажется, это мой рекорд по продолжительности отношений.

– Так это же здорово, да? – спросила Дженни, впиваясь в самосу, которая на вкус была столь же фантастической, как на запах.

– Да, это очень здорово. А ведь большого опыта в отношениях с женщинами у меня нет. Жду, когда появится мистер Хайд и все испортит. – Кевин раскусил самосу пополам. – Черт, с каждым разом пирожки здесь все лучше и лучше.

С минуту они жевали молча.

– Итак… – начал Кевин.

– Ага, – кивнула Дженни, понимая, что время пришло. Игнорировать истинную причину этой встречи больше было нельзя. – Как у него дела?

Внятного ответа у Кевина не нашлось.

– Ну… На работе – очень даже неплохо. Даже на удивление хорошо, с учетом…

– С учетом чего?

– С учетом происходящего между вами, разумеется. Твой рассказ о его поведении на вечеринке осмыслить очень трудно. Сильнейший стресс налицо, но дело не только в этом. По-моему, у Тома сейчас только два режима – активный и спящий. Он либо на телефоне, заключает договоры с новыми компаниями, либо ведет себя как чертов зомби. Ни со мной, ни с другими коллегами он больше не разговаривает. По телефону он буквально прессует потенциальных клиентов, но крупные сделки заключать умудряется. Он даже в офис не каждый день приезжает, но продажи у него фантастические, и на прогулы закрывают глаза. А еще Том стал скрытным и условия новых договоров не раскрывает никому, даже мне. Может, боится, что я клиентов уведу? Даже не знаю…

– Ему… грозит увольнение?

– Ничего подобного. Кроллу плевать и на его поведение, и на безумные прогулы, и на мою злость. Интересует его только прибыль, и вопрос он задает всегда один – «Сколько денег принес?». Остальное ему глубоко параллельно, а то, что Том заключает договоры… Это радует, так ведь?

– Боже… – пролепетала Дженни.

– Да уж. Мне Кролл не нравится. То есть он кретин, а уж в свете происходящего с Томом… Плевать ему на то, что у одного из его лучших работников, возможно, нервный срыв. – Кевин снова принялся жевать самосу. – А ты… давно разговаривала с Томом?

Дженни закусила губу, глядя на вторую самосу, которую положила себе на тарелку. Аппетит пропал.

– После той вечеринки не говорила. Я оставила ему сообщение, но он не перезвонил. Меня так и подмывает просто зайти домой, поговорить с Томом, убедиться, что он в порядке, но я не могу себя заставить. Я по-прежнему сбита с толку и злюсь. Я понятия не имею, что с ним. Думаю, дело в наркотиках. Других правдоподобных объяснений у меня нет.

– Я тоже так думал, но его поведение… Симптомы не сходятся. Может, Том на кокаине… Но перемены настроения слишком резкие, да и в туалете он не запирается. Он никогда не запирается. Я пытался его растормошить, но он либо игнорирует меня, либо делает вид, что мы не знакомы. Прямо руки опускаются…

– Можешь не рассказывать, – буркнула Дженни.

– Извини, – сказал Кевин.

– Извинить? Кев, тебе не за что извиняться.

– Я лучший друг Тома! Я почти всю жизнь его знаю. Я должен был предвидеть такое. Я должен был не гнать его на эту работу, а больше слушать, когда он рассказал, что у вас будет ребенок. Я должен был убедиться, что у него все в порядке… Не знаю, но мне кажется, что я сильно его подвел.

– Никто из нас его не подвел, – возразила Дженни. – Здесь что-то другое. Не пойму, что именно, только Том, который выбил у меня из рук бокал вина, и Том, который тебя игнорирует, – это не тот человек, с которым вырос ты и в которого влюбилась я.

– Да. Похоже, ты права. Но что делать, я не представляю.

– А он сегодня в офисе? – взволнованно спросила Дженни. Если так, значит, Том рядом. Она очень соскучилась!

– Да, – ответил Кевин после небольшой паузы, – Том приехал незадолго до того, как я отправился на встречу с тобой.

– Не попробуешь снова с ним поговорить? Например, сегодня? А потом расскажешь, как все прошло. Если Том не против, мы с ним могли бы вместе пообедать в Спрингдейле. Или хоть кофе попить. Необязательно устраивать что-то грандиозное. Нам бы просто поговорить. Не хочу потерять его… потерять наши отношения.

– Да, – отозвался Кевин, лицо которого посуровело, а глаза наполнились слезами. – Конечно. На хер я мялся-жался, эту тему не хотел поднимать? Ой, прости…

– Ничего страшного, Кев! – засмеялась Дженни. – Я и не такое слышала. Я же на сраных инвестбанкиров работала, не забывай.

Кевин улыбнулся, а тем временем вернулся официант и стал расставлять перед ними тарелки с едой.

– Сегодня после обеда у нас рождественский корпоратив. До начала пьянки я потолкую с Томом, хочет он этого или нет.

Дженни подалась вперед и обняла его. Получилось неловко: живот уперся в стол, а официант отпрянул, словно никогда прежде не видел физического контакта мужчины и женщины.

– Спасибо, Кевин! – шепнула Дженни, лбом касаясь его лба. – Я так тебе благодарна. И я люблю тебя, Кев.

– А я люблю тебя, Дженни. И Тома люблю. Я помогу вам все наладить.

Прошлогодний корпоратив, первый для Кевина на этом месте, получился унылым. Наспех повешенная гирлянда, жалкие бутылки вина, скучные сотрудники, мечтающие поскорее смыться.

В этом году все было иначе. Когда Кевин вернулся в офис после долгого ланча с Дженни, большой свет уже не горел, вовсю гремела музыка. Диджей устроил вполне приличное светошоу с красным, зеленым и желтым прожекторами. Людей собралось куда больше, чем ожидал Кевин. Половину он вообще не знал, хотя некоторые казались смутно знакомыми.

Офис выглядел и воспринимался иначе, после тишины ресторана басы и ослепительный свет вспарывали Кевину мозг. Поговорить с Дженни было здорово – почти так же, как с Томом, пока все не пошло наперекосяк. Кевин сильно скучал по своему лучшему другу.

Кстати, о нем… Где Том? И неужели Кролл заплатил за все это? Дух Рождества и он – понятия несовместимые.

Стоило вспомнить босса, и он возник перед Кевином с двумя стаканами в руках.

– Кевин Дженкинс! – крикнул он, протягивая стакан.

– Привет, Пит. Вечеринка… просто вау! Совсем не то, что год назад.

– Да? – Кролл пьяно улыбнулся. Кевин ни разу не видел, чтобы он даже нюхал спиртное, а уж набравшимся… В чем дело, черт подери?! – У соседней фирмы тоже сегодня корпоратив, поэтому они предложили объединиться и добро свое принесли. Даже выпивку! Они какие-то хипстерские кеды продают. За совместную вечеринку они в прыжке ухватились. В прыжке! Ты понял? Продавцы кед!

Кевин кивнул. Понял он, понял!

– Я понимаю, что праздники, но… что случилось? Вы кажетесь… ну, очень счастливым, – сказал Кевин, пробуя напиток из стакана, который дал ему босс. Какая-то сладкая фруктовая бурда с водкой. Отвратительно… Кевин с трудом проглотил один глоточек.

– Что случилось? – повторил Кролл, хлопая Кевина по спине. Одной рукой он обнял своего высокого коллегу, другую вытянул, словно показывая машины в автоцентре. Половина его коктейля выплеснулась на пол. – Посмотри по сторонам, Дженкинс! Продажи растут… Как на дрожжах растут! Нас ждет лучший год с момента основания фирмы. А все благодаря тебе!

– Мне?

– Ну, не совсем тебе. Благодаря Декеру. Но привел его ты. Декер – зверь. Людей он скорее бесит, чем очаровывает, но слова «нет» не знает в принципе. И клиентов цепляет жирных. Твой дружок Декер… – Кролл ткнул Кевина в грудь, – твой дружок стал говнюком, каких я в жизни не видывал. Но говнюки управляют компаниями. И говнюки притягивают других говнюков. – Кролл прыснул от смеха. Сдерживая желание ударить босса, Кевин снова хлебнул приторный коктейль. Вкус лучше не показался, но без алкоголя Кевин бы не обошелся. Без алкоголя счастливого пьяного Кролла не вытерпеть. – Жду не дождусь, когда контракты валом повалят! Оформляются они целую вечность, но Декер твердит, что дело идет! Вот тогда и отметим по-настоящему. Идем!

Офис показался огромным: музыка, свет и переставленные столы каким-то образом удлинили тени и создали эффект лабиринта. Как жаль, что еще нет Лис! Она обещала появиться, и Кевин ждал с нетерпением, как ни странно, опасаясь, что больше ее не увидит. Он наконец встретил «ту самую», а сейчас потная стариковская рука толкает его в глубины темного офиса. Интуиция буквально кричала, что это ошибка.

Нет, это абсурд! Кевин покачал головой, чтобы избавиться от предчувствия. Он слишком много выпил за ланчем, потом еще этот мерзкий коктейль от Кролла. Кевин нервничал, совсем как в детстве, когда его братья терялись в людных местах, а он винил себя и чувствовал, что его накажут.

Кролл тащил его прочь с вечеринки.

– Куда мы идем? – спросил Кевин, не зная, услышал ли его босс сквозь гомон, но тот засмеялся.

– Проведать говнюка! – объявил старик.

Обескураженному Кевину хотелось стряхнуть руку Кролла и уйти. Хотелось разыскать Лис, где бы она ни была, увезти ее домой и сюда больше не возвращаться.

Впереди замаячила сгорбленная фигура. В самый дальний, темный угол отодвинули стол. За ним кто-то скрючился, прижав к уху телефонную трубку. Шнур паразитирующим щупальцем тянулся во мрак. Неяркий свет монитора падал на сидящего, отчего тот казался существом сверхъестественным – ни живым, ни мертвым.

Это Том или призрак Тома? Кевин определить не мог.

– Вот он, мой говнюк! – закричал Кролл. Сидящий не шелохнулся.

– Том? – хрипло позвал Кевин. Вечеринка с ее музыкой исчезла где-то позади. Нахлынули детские воспоминания. Том на год старше; они не обсуждали этого никогда, хотя Кевина коробило, что в школе Том на класс впереди. Когда Том примкнул к мажорам-крутышам, Кевин прикидывался, что его это не коробит, а сам ночами тихо плакал в подушку, пряча слезы от братьев и от деда с бабушкой.

Повзрослев, Том без оглядки сбежал из города. Он возвращался когда вздумается и хотел тусить вместе, будто ничего и не было. Кевин снова прикидывался, что его это не коробит, хотя, разумеется, коробило, тем более история повторялась из раза в раз. Теперь Кевин боялся, что Том снова его бросает, только разве нынешние Томовы подачки ему нужны?

– Том! – шепотом позвал Кевин.

Том не шевелился, безучастно глядя на экран. Кевин с Кроллом подошли к столу, и Кевин посмотрел на монитор. К своему удивлению, ни учетных записей, ни электронных таблиц он не увидел – только пустой, чуть дрожащий экран. Подобное встречалось Кевину впервые: экраны неработающих компьютеров обычно темные, они не сияют холодным голубым светом.

Расплескивая коктейль, Кролл протиснулся к Тому и сильно хлопнул его по спине. Том не шелохнулся, даже глазом не моргнул.

– Вот мой гребаный гений продаж! – завопил Кролл и вгляделся в непонятный монитор – Э-э-э… трудишься в поте лица, да, Декер? – Он захохотал, снова хлопнул Тома по спине, потом сказал Кевину: – Твой дружок пьян либо вконец свихнулся. И знаешь что? Пока он клиентов ловит, меня это не колышет! – Хохоча, Кролл зашагал прочь и крикнул через плечо: – Не сбавляй оборотов, Томми!

Впервые за несколько недель Кевин присмотрелся к Тому и испытал шок. Его лучший друг казался белее мела, особенно в странном сиянии компьютерного монитора. Костюм у Тома хороший, по фигуре, но волосы – дикая грива, да и борода выросла. Он впрямь седеет или дело снова в свете? Седой или нет, Том напоминал измученного, сморщенного старика, шелуху человека, которого Кевин знал почти всю жизнь.

– Том! – позвал он не слишком громко, но так, чтобы друг расслышал сквозь рев музыки. – Не знаю, что за хрень с тобой творится, но всему есть предел. Парень, ты меня пугаешь.

Повисла тишина. Том по-прежнему не то что глазами не хлопал, а казалось, не дышал. Кевин обернулся. Рождественская вечеринка гремела, словно в другой реальности – люди веселились, пели, танцевали, обжимались в полумраке. Темный угол, в котором затаились Кевин и Том, напоминал кусочек ада.

– Ну, пожалуйста! – взмолился Кевин, осторожно положив руку Тому на плечо. Тот подскочил, словно его током ударило, и отлаженным до автоматизма движением положил трубку на базу.

– Убери свою гребаную руку.

У Кевина аж челюсть отвисла. Судя по голосу, того, кто стоял перед ним, насильно вытащили из могилы.

– Что?.. – только и пролепетал Кевин.

– Дженкинс, ты трахаешь мою жену?

Кевин решил, что ослышался. Том едва шевелил губами, голос казался чужим.

– Не прикидывайся глухим. На тебе ее запах. Кев, ты трахаешь Дженни? Знаю, тебе всегда хотелось.

Кевин почувствовал, как внутри что-то окаменело, а мысли вернулись к моменту, когда он поволок Тома вниз по сбитым ступенькам крыльца. Порой невероятно, как быстро друг превращается во врага.

Кевин сделал глубокий вдох, стараясь унять нарастающий гнев.

– Знаю, тебе сейчас солоно, но… придержи свой поганый язык. Дженни за тебя волнуется.

Поворот головы получился у Тома неестественным, как у робота, копирующего человеческие движения; взгляд сфокусировался на коллеге. Декер поднялся с той же механической отточенностью, оказавшись в дюймах от Кевина, которого так и подмывало отступить. Роста они были почти одинакового, стояли вплотную друг к другу.

– Неужели, – проговорил Том металлическим голосом, совершенно без интонации.

– Том… Я тоже о тебе беспокоюсь.

В глазах у Декера мелькнуло узнавание. Кевину захотелось обнять его или встряхнуть, но что-то удержало.

И глаза у Тома потухли. Он подался вперед, обдавая Кевина зловонным дыханием.

– О себе беспокойся, грязная, нищая сирота!

Не успев подумать, Кевин ударил Тома по губам. Он вечно комплексовал из-за бедного детства, из-за поcтоянно отсутствующих родителей, которые потом разбились на машине. Кевин, в ту пору совсем маленький, чувствовал себя ответственным за трех младших братьев, ущемленным суровыми дедом и бабушкой и беспросветной нуждой. Том знал это. Он знал это лучше, чем кто-либо.

Мальчишкой во время многочисленных ночевок у Тома Кевин, рыдая, делился своими бедами и тревогами. Том обещал никому не говорить, никогда не смеяться и не шутить над его чувствами. Слово он держал. Вплоть до сегодняшнего дня.

Удар повалил Тома на стол. Монитор опрокинулся на пол, но продолжал светить, теперь под каким-то нелепым углом, словно безумный прожектор.

Кевин посмотрел на темную кучу, которую считал лучшим другом. За спиной не стихали музыка и радостные крики. Никто даже не заметил их стычку.

Том поднялся на ноги, похожий в свете монитора на призрак. Он улыбнулся, и кровь из разбитых десен потекла на бороду. Рванув вперед, Том схватил Кевина, у того сбилось дыхание, перед глазами замерцали звезды. Вспомнился борцовский поединок в колледже, когда его в последний раз оторвали от земли.

В старших классах Кевин боролся на уровне штата и урвал частичную стипендию в маленький колледж третьего дивизиона. Так он стал первым в семье, кому выпал шанс получить высшее образование. Когда пришло письмо о зачислении, бабушка рыдала горючими слезами.

Непобедимый в старших классах, Кевин начал первый поединок в колледже как возвращающийся чемпион, а не как зеленый первокурсник, которым он на самом деле был. Соперник внешне не впечатлял, и товарищи по команде хлопали Кевина по спине, предвкушая, что школьный вундеркинд разнесет того дистрофика. Однако через несколько секунд после свистка судьи Кевин оказался в воздухе, пропустив болезненный прием, о котором прежде не слышал. Он лежал на спине и недоуменно хлопал глазами, пока судья медленно считал до трех. Товарищи по команде отводили взгляд, хотя Кевин смотрел на них, умоляя о поддержке, которую так и не получил.

Воспоминание мигом исчезло, когда Кевин с Томом ввалились в импровизированную диджейку. От столкновения с аппаратурой цифровая музыка сбилась. Диджей закричал и отскочил в сторону. Потом они налетели на рождественскую гирлянду, запутались в ней, а гости вечеринки в недоумении попятились.

Кевин попытался оторваться от Тома, но не сумел из-за опутавшей их гирлянды. Чем не рождественское настроение в гротескной форме! Впрочем, благодаря многочасовым занятиям в спортзале Кевин поднялся почти мгновенно. Том, к его удивлению, тоже.

– Слушай, Том… Я не хотел…

Удар кулаком сотряс Кевину щеку. Услышав треск костей, он едва удержал равновесие, от удара в живот перехватило дыхание. Кевин согнулся пополам, жадно глотая воздух, а Том коленом двинул ему по лицу. Кевин чуть сознание не потерял. Острая боль говорила, что нос ломан. Рот наполнился кровью, и Кевин стал отплевываться, чудом увернувшись от удара в голову.

Гости вечеринки бездумно окружили их, большинство слишком шокированные, чтобы позвать на помощь, тем более оказать ее. Хотя Кевин заметил, что кое-кто снимает драку на телефон.

– Прекрати! – заорал Кевин и сильным апперкотом ударил Тома в подбородок. Голова у Тома резко запрокинулась, по лицу побежал кровавый ручеек. Том отшатнулся, вытер окровавленный рот рукавом дорогой белой рубашки и, к удивлению Кевина, захохотал. Один взгляд на пятно, пузырящееся на рукаве, и Том размазал кровь по лицу. Ухмыляясь, он медленно зашагал к Кевину.

– Нет, Том, нет…

Тело разрывалось от боли, но Кевин сумел двинуть Тому в левый глаз, который мгновенно начал опухать и синеть. Том все хохотал. Обливаясь слезами, Кевин двинул Тому в другой глаз, на что тот ответил – схватил гирлянду, которая их опутывала, и обернул Кевину вокруг горла.

Попытка удушения заставила гостей вечеринки действовать. Под предводительством Кролла они рванули вперед. Задыхаясь, Кевин выпучил глаза и замолотил руками. Они снова дети? События последних двадцати лет – необъяснимый бросок в будущее или осуществление его подсознательных желаний? Неужели он спал в комнате Тома? Неужели отключился на полу, в спальном мешке, после многочасовых видеоигр, чтения комиксов и болтовни о симпатичных девчонках?

Нет, он не сдастся! Внезапный прилив сил помог резко опустить голову и сломать Тому нос. Раздался премерзкий треск, по лицу Тома потекла кровь, но он продолжал хохотать. Зато удавка из гирлянды ослабла, и Кевин отстранился.

– Я любил тебя, парень, любил. – Голос Кевина напоминал скрип старой двери. Вокруг все гремела недомузыка и мерцали огоньки, окрашивая их изувеченные лица в разные цвета. – Но нашей дружбе конец. Слышал? Конец нашей гребаной дружбе. – Кевин стряхнул гирлянду, сплюнул на пол окровавленную слизь, с опаской поглядывая на Тома. Тот все ухмылялся, хихикал и смотрел на Кевина так, словно глазами хотел прожечь в нем дыру.

– Извините, – сказал Кроллу Кевин, пошатываясь. – Виноват я. Затеял драку я, ущерб возмещу тоже я. Но если после праздников этот говнюк будет здесь работать, то я уволюсь, зуб даю.

Хромая, Кевин вышел из офиса, в котором воцарилась тишина, нарушаемая лишь странной, запинающейся музыкой. Даже Том перестал смеяться. Склонив голову набок, как озадаченное животное, он смотрел вслед человеку, еще недавно считавшемуся его лучшим другом, пока за тем не закрылась дверь.

«Музыкальную паузу» прервал чей-то кашель, который вывел Тома из ступора. Он огляделся по сторонам, будто только попал на вечеринку, затем стряхнул оставшуюся гирлянду. Том поправил свой костюм, разгладил галстук. Несколько человек отшатнулись, не зная, что этот перемазанный кровью безумец выкинет дальше.

Из внутреннего кармана пиджака Том достал «Зиппо» и пачку сигарет. Вытряхнул одну и закурил, держа ее дрожащими пальцами. Том глубоко затянулся, выпустил облачко дыма и расплылся в улыбке.

– Ну, че застыли, рохли несчастные? – проорал он. – Давайте веселиться!