Нет ничего хуже, чем ждать и догонять. Это правда. Диана проснулась в начале шестого. Распахнула глаза и поняла, что больше уснуть не удастся. Сходила в ванную, позавтракала, почитала…

Минуты тащились медленно, как никогда. Она знала, что Азалия уходит на работу около восьми. Когда уходит Жан, понятия не имела. Действовать собиралась наверняка. Занять наблюдательный пост возле собственной двери, убедиться, что любовники убрались из квартиры. Подождать. Мало ли, вдруг один из них что-то забудет и вернётся.

Была мысль позвонить каждому из них на работу, чтобы точно удостовериться. Но потом она отказалась от этой затеи. Позже оба могли вспомнить «контрольный» звонок. Кто знает, вдруг у Азалии настолько обширные связи, что она сможет проследить, кто и откуда звонил? Диана точно не знала, есть ли такая техническая возможность. Может, это только её фантазии. Но рисковать опасно.

В половине восьмого она поставила возле двери табуретку, уселась и стала ждать. Жаль, что окна не во двор! Не пришлось бы тогда караулить.

На лестничной клетке – четыре двери. Кроме неё, здесь жили три семейных пары. Пожилая чета Галимовых сейчас очень кстати поправляла здоровье в санатории. Отлично, потому, что Галимова была не в меру любознательной особой. А лишний сунутый не в своё дело нос мог серьёзно навредить делу. Так что лечитесь, голуби, лечитесь!

В квартире напротив проживала молодая семья с четырёхлетним сыном. Около семи утра Диана слышала оглушительный рёв, легко и играючи пробивающийся сквозь дверь с шумоизоляцией: Алёшу поволокли в садик. Обычно Дима (отличный парень – вежливый, с юмором) развозил на своей «Мазде» жену и сына, как он выражался, «по местам прохождения службы», потом ехал на работу. Алёшины вопли послужили сигналом, что и из этой квартиры не выглянет в неподходящий момент ненужный свидетель.

Оставались Суворовы из тридцать восьмой – муж, жена, тёща и дочь-подросток. Они, вроде, тоже отбывали на работу-учёбу примерно в это время. Дома оставалась только тёща, но она зимой перенесла инсульт и с огромным трудом поднималась с кровати, так что с этой стороны Диана неожиданного вмешательства не опасалась.

Без четверти восемь громыхнула дверь у Суворовых. В сторону лифта быстро простучали каблуки.

– Сашка, лифт держи! – пробасил глава семьи.

– Ладно, – врастяжку ответила девочка.

Послышалась возня, загремели замки. Дзынькнул подъехавший лифт. Раздалось мягкое шипенье дверей, приглашающе разъехавшихся в стороны. Сашка зашла в лифт и нетерпеливо позвала оттуда:

– Вы там скоро?

– Идём, идём, – торопливо отозвался женский голос.

Снова звук шагов, кашель, недовольное Сашкино бормотание. Двери закрылись, и лифт, проглотив пассажиров, с довольным урчанием поехал вниз. Всё снова стихло. Диана облегчённо вздохнула: и эти отбыли!

Насчёт соседей с одиннадцатого этажа она не переживала. Одна из квартир, та, что прямо над её головой, сдавалась. Там вот уже несколько лет жил парень, который зарабатывал на жизнь компьютерной диагностикой и ремонтом. Погружённый в виртуальный мир, он имел обыкновение всю ночь сидеть в Сети, ковыряться в мудрёных программах и ложиться лишь под утро. Сейчас компьютерщик видел десятый сон и помешать не мог.

Большая трёхкомнатная квартира была выставлена на продажу: хозяева после Нового года переехали в загородный дом. Так что сюда лишь изредка прибегала взмыленная риелторша, чтобы продемонстрировать хоромы потенциальным покупателям. Квартиры в их доме и так-то были, мягко скажем, недешёвыми. Да вдобавок хозяева, желая рассчитаться с долгами за строительство, заломили за жилплощадь такую цену, что квартира грозила «провисеть» как минимум год. Вероятность того, что хозяева или риелторша нагрянут с утра пораньше, была ничтожно мала. Диана решила не принимать её в расчёт.

Некоторую проблему представляла «двушка». Её в прошлом году купил для своей возлюбленной богатый «папик». Целых четыре месяца шёл ремонт, а потом в квартиру заехала длинноногая цыпочка с фантастическим бюстом. Слишком фантастическим, чтобы быть натуральным. Предугадать цыпочкин распорядок дня не представлялось возможным, поскольку она не работала и не училась. Оставалось надеяться, что в такую рань надувная красотка спит. Да и «папик» вряд ли заявится к ней сейчас. Он, по идее, должен где-то трудиться, чтобы обеспечивать себе отдых в цыпочкиных объятиях.

Стараясь программировать задуманное на успех, Диана терпеливо оставалась на своём посту. Но Азалия и Жан по-прежнему не желали покидать своего убежища. Прошли ещё двадцать минут. Она начала терять терпение. Девятый час! Чего они тянут? Вдруг им вообще не надо на работу?

Она запоздало испугалась: может вдовица взяла отпуск? А Пожидаев и вовсе человек свободной профессии. Кто их, артистов, знает, во сколько они должны приезжать в театр?

В самый разгар терзаний одна из дверей над её головой открылась, и квартира исторгла из себя людей. Диана не успела задаться вопросом, та ли это дверь, как послышались тихие голоса – мужской и женский. Женский, несомненно, принадлежал Азалии! Через несколько мгновений, заперев квартиру, парочка села в лифт и уехала.

Она проворно поднялась с табуретки. Теперь пункт номер два. Накинула плащ, взяла ключи и выбежала из квартиры. Спустившись вниз, вышла из лифта и пересекла холл, подойдя к почтовым ящикам, расположенным возле окна. Отсюда была отлично видна стоянка.

Вот они! Красный, как пожарная машина, автомобиль Азалии невозможно не заметить. Когда она подошла, «Лексус» как раз выбирался со двора. За рулём – женщина. На пассажирском сиденье впереди – Жан.

Она перевела дух. Выждала, как и планировала, десять минут. Красная машина обратно не вернулась. Пора к Карине. Диана поднялась домой, взяла ключи от квартиры Наиля, натянула на руки тонкие резиновые медицинские перчатки (предосторожности излишними не бывают!) и поднялась на одиннадцатый этаж.

Остановившись у заветной двери, пыталась ни о чём не думать, просто делать то, что должна. Но у неё не получалось. В желудке повис противный холодок, ладони вспотели. «Что я делаю? Куда лезу? Это же незаконное проникновение! Статья!» На долю секунды ей ужасно захотелось, чтобы ключ не подошёл, и можно было бы умыть руки. Но ключ послушно повернулся в замочной скважине.

Торчать на пороге было небезопасно, вдруг кто-то из жильцов верхних этажей решит спуститься по лестнице пешком. Или кукла из соседней «двушки» высунется. Ни к чему тут отсвечивать! Диана быстро скользнула за порог и прикрыла дверь.

В квартире было душно и тихо. В прихожей на столике – слой пыли. Похоже, Азалия не утруждала себя уборкой. Тот же запах, правда, чуть менее интенсивный, чем в прошлый раз. Дверь в бывшую спальню Наиля и Азалии, которую вдова, судя по всему, теперь делила с молодым любовником, была распахнута настежь.

Или Халимов ошибался? Она, поколебавшись, зашла в комнату. Желала убедиться во всём своими глазами. И сразу поняла, что сторож был прав. Тут и там валялись бесстыдно выставленные напоказ подробности интимной жизни. Стесняться некого: гостей не ждали. Кровать не заправлена, бельё на постели скомкано. Чёрная кружевная комбинация Азалии соседствовала с мужскими трусами. На полу у кровати – вскрытая упаковка презервативов. И всюду – на подоконнике, тумбочках, на полу – свечи. Десятки свечей.

Шторы были плотно задёрнуты, окно закрыто, и воздух спёртый и такой густой, что его, кажется, можно потрогать руками. Доведись Диане провести ночь в такой духоте, поутру она проснулась бы с сильнейшей головной болью. Тут пахло не только уже знакомыми ей горьковато-сладкими благовониями. Это был аромат, который сочится из пор охваченных страстью людей, его невозможно спутать ни с чем другим.

Она прошла вглубь и увидела на прикроватном столике странный предмет. Приглядевшись близорукими глазами, брезгливо отпрянула: неизвестного назначения вещь оказалась фаллоимитатором. Диана почувствовала, что краснеет, развернулась и хотела уже выйти из комнаты, как вдруг её внимание привлёк комод, который стоял у стены напротив окна. Она не заметила его, когда вошла, хотя он был рядом, по правую руку.

Раньше она никогда не видела его в квартире Наиля. Несомненно, комод, как и многое другое, появился здесь с приходом новой хозяйки. Высокий и громоздкий, сделанный под старину (а, возможно, и в самом деле старинный), он смотрелся в этой комнате на удивление неуместно, был сделан из древесины чёрного цвета и накрыт большим куском кожи.

В центре на круглой подставке стояла очередная свеча – толстая и тоже чёрная, а рядом – большой красивый бокал. Точнее, кубок. Такие Диана видела только в музеях и фильмах про средневековье. Также на комоде было небольшое металлическое блюдце, а на нём – кожаный мешочек. Она хотела подойти ближе и рассмотреть всё получше, но передумала. Во-первых, это, очевидно, какие-то игрушки, приспособления для любовных утех. А во-вторых, следовало поторопиться: она пришла забрать Каришку, а вместо этого торчит тут и пялится на всякие мерзости! Злясь на своё неуместное любопытство, выскочила из спальни и направилась в комнату Карины.

Не мешкая, вошла и громко окликнула девушку по имени. Не столько в надежде, что та откликнется, сколько чтобы услышать свой голос.

Комната выглядела так же, как и в пятницу, когда она была тут в последний раз: сумрачная, запущенная, пропитанная неприятным запахом. Большое окно, в которое так любила смотреть Каринка, скрыто за плотно задёрнутыми шторами.

Кровать была пуста: девочка снова сидела в кресле, спиной к двери. «Неужели они даже прилечь ей не дают? Бедняжка! Спина, наверное, отнимается!» – Диана поспешно пересекла комнату.

Карина сидела в той же скрюченной позе. Правда, голова была откинута чуть назад, а глаза закрыты. На секунду у неё замерло сердце: ей показалось, что девушка не дышит.

– Кариша! Кариша, малышка! – Диана легонько тронула девушку за плечо. – Это я, Диана! Ты меня слышишь? Просыпайся! Мы уходим отсюда!

Она чуть сильнее сжала худое плечо, тонкое, как у ребёнка, погладила её по волосам. Коснулась ладони – та была холодная и чуть влажная.

Девушка открыла глаза так резко и неожиданно, что Диана испуганно дёрнулась. Почувствовала, как волоски на руках поднялись дыбом. «Спокойно, спокойно, всё в порядке», – сказала она сама себе, а вслух произнесла, стараясь говорить как можно убедительнее и ласковее:

– С добрым утром, Кариша! Узнаёшь меня?

Та продолжала безучастно смотреть перед собой.

– Сейчас мы с тобой встанем и уйдём отсюда, хорошо? Пойдём ко мне в гости, договорились?

Никакой реакции. Хорошо, попробуем иначе. Диана наклонилась и крепко ухватила Карину за предплечья. От девушки почти невыносимо пахло немытым телом, мочой, чем-то прогорклым. Она слегка отодвинулась, стараясь дышать не так глубоко. Настойчиво потянула на себя Карину, поднимая, вытягивая её из кресла.

Не особенно надеялась на успех, уже смирившись с мыслью, что придётся нести девушку на руках. Однако Карина покорно поднялась и вскоре уже стояла возле кресла, согнувшись крючком, как маленькая старушка. Диана едва не расплакалась, глядя на неё, но сдержалась: надо быстрее уходить отсюда. Не ровен час, Азалия или Жан вернутся!

Она обхватила девушку за плечи и повлекла за собой к выходу. Та переставляла ноги, как заводная игрушка, не делая ни малейшей попытки сопротивления. Она довольно быстро провела Карину через коридор и осторожно усадила на низкую тумбочку у входной двери. Прислонила к стене, чтобы она не упала, и сказала:

– Посиди минутку, хорошо? Нам надо кое-что забрать.

Карина никак не дала понять, что слышит, оставаясь такой же безразличной к происходящему. Диана подавила вздох и побежала назад в комнату.

На ходу вытащила из кармана плаща заранее приготовленный пакет. Быстро подошла к шкафу, распахнула створки и принялась проворно засовывать в пакет Каринины вещи. Отсортировывая ненужное, сложила в пакет нижнее бельё, носки, колготки, футболки, пару кофточек, свитер, джинсы. Из обувного отделения прихватила кроссовки. Всё, теперь осталось взять куртку – Диана видела её в прихожей.

На письменном столе валялась сумка. Диана, не задумываясь, повесила её на плечо. Оглянулась. Чуть не забыла! Документы! Она отлично знала, где Карина хранила их раньше. Будем надеяться, они и сейчас там. Поставила на пол пакет, пристроила рядом сумку, рывком выдвинула нижний ящик письменного стола и принялась шарить внутри, пытаясь найти допотопную картонную папку с тесёмками.

Вот она, родимая! Быстро выхватила папку, на которой Карининым почерком было аккуратно выведено «Мои документы!», рассыпав при этом какие-то тетрадки и альбомы, и, не теряя ни секунды, подхватила пузатый пакет, закинула на плечо сумку и вылетела из комнаты.

По её замыслу, Азалия и Жан должны решить, что девушка сбежала сама. Может, выплёвывала яд, которым её травили, может, ещё как-то умудрилась прийти в себя, но, в конечном счёте, выбралась. Отперла изнутри дверь, оделась, взяла документы, вещи и ушла. Если оставить в квартире обувь и куртку, они поймут, что Карина не выходила из здания. И тогда могут начать искать её здесь. А этого нельзя допустить.

Диана постаралась не оставлять следов своего пребывания в квартире, поэтому и надела перчатки. Надеялась, что ей удастся запутать аферистов, пустить по ложному следу и выиграть время.

Карина так же сидела, прислонившись к стене.

– А вот и я! – возвестила Диана.

В висках стучало, дыхание сбилось от волнения. Ей вдруг показалось, что дверь вот-вот откроется, и на пороге возникнет Азалия. Она почувствовала, что взмокла от страха. «Уже всё, уже почти всё!» – уговаривала она себя.

Дверь, конечно, не открылась. Азалия не появилась.

Диана осторожно вывела Карину на лестничную площадку. Запирать дверь не стала, лишь тихонько притворила. Она не знала наверняка, есть ли в сумке у Карины ключи от квартиры. Скорее всего, её комплект сейчас у Жана. А это означает, что запереть дверь беглянка не могла.

Продолжая одной рукой поддерживать девушку, в другой сжимая пакет, она приблизилась к лифту и нажала кнопку вызова. «По лестнице мы будем плестись слишком долго».

Лифт был этажом или двумя выше, поэтому приехал сразу же. Диана втащила Карину внутрь. Выйдя на своём этаже, они, так никем и не замеченные, доковыляли до квартиры и скрылись внутри.

Оказавшись на своей территории, запершись на все замки, она едва не разрыдалась от облегчения. План, безумный и авантюрный, отлично удался. Вся процедура заняла чуть меньше получаса.

Той ночью, оказавшись в постели и прислушиваясь к дыханию Карины, Диана впервые в жизни обратилась к Богу. Молитв она не знала. Как общаться с Всевышним, понятия не имела. Но это было неважно. Она разговаривала с ним, как говорила бы с мамой или бабушкой. Жаловалась, что страшно. Просила вылечить несчастную девочку. Умоляла помочь им обеим выбраться из этой ситуации. И у неё было ясное ощущение, что кто-то – возможно, Бог – слышит и сочувствует.

Этот странный день был одним из самых трудных и запутанных в её жизни. Но она твёрдо знала, что поступила правильно.

Приведя дочь Наиля к себе, развила бурную деятельность. Сняла плащ, стащила с рук перчатки и выбросила их в мусорное ведро. Поставила пакет с вещами Карины и её сумку в гардероб, а саму беглянку отвела в ванную.

Девушка была худенькая, совсем прозрачная. Позвонки торчали на тощей спине, как горная гряда. Она несколько раз намыливала и смывала грязь, пот, запах. Ей казалось, очищая кожу, открывая поры, она помогает ей сбросить с себя непонятную сонную апатию. Поначалу вода была серая, мутная, с хлопьями. И только когда стала чистой, она вытащила Карину из ванны. Высушила феном длинные волосы, расчесала и собрала на затылке в хвост. Надела трусики и футболку, закутала в свой махровый халат, натянула на ноги носки и усадила на диван. Аккуратно подстригла обломанные ногти с остатками маникюра.

Руки Карины потеплели, щёки порозовели, и Диана посчитала это хорошим знаком. Все свои действия она сопровождала словами. Говорила и говорила, стараясь не обращать внимания на каменную неподвижность своей гостьи. Надеялась, что рано или поздно её голос пробьётся в сознание девушки.

Грязную одежду, недели две или больше не стиранную, сунула в мусорный пакет. Позже, ненадолго оставив девушку одну, сходила и выбросила «улики» на помойку.

Покончив с банными процедурами, взялась за кормление. Быстренько приготовила омлет с сыром и зеленью: Карина его обожала. Помогла девушке подняться с дивана и повела за стол. Могла бы, конечно, принести еду на подносе, но не стала. Рассудила, что двигаться полезней.

Похоже, соблазнительный аромат любимого блюда пробудил что-то в Карине. Ноздри её дрогнули, по лицу пробежала неясная тень. Диана кормила девушку с ложечки, как ребёнка. Та ела сначала медленно, потом со всё большим аппетитом.

После пришёл черёд сна. Она постелила гостье на своём диване: самой придётся ночью устроиться на раскладушке. Других спальных мест в квартире нет.

Карина уснула почти сразу. Дышала ровно и глубоко, и во сне выглядела почти нормально. Разве что была бледнее и худее, чем обычно. Но это ничего. Румянец вернётся. Что до худобы, так были бы кости, мясо нарастёт. А поседевшие пряди можно закрасить.

Вечером, как и обещала, пришла Катерина. Долго осматривала больную, выслушивала её дыхание, мерила давление, изучала кожные покровы. Потом сделала экспресс-анализы крови и мочи. Вердикт был таков: физически Карина здорова. Истощена сверх меры, но это поправимо.

– Она выглядит и ведёт себя как человек, который находится в состоянии глубокого шока или транса. Будто спит наяву. Если честно, впервые такое вижу: я же не психиатр. Это они с таким сталкиваются. Думаю, тут что-то сродни депрессии. Может, показать её…

– Нет, Катюша, пока не надо, – перебила Диана. – Главное, она не больна, моча нормальная, кровь. У неё нет признаков отравления?

– Отравления? – удивилась докторша. – С чего ты взяла? Почему думаешь, что она отравилась?

– Нет-нет, – принялась выкручиваться она, – я так не думаю, просто на всякий случай спросила.

– По крайней мере, по результатам анализов ничего необычного. Если хочешь, можем обследовать её детально.

– Знаешь, я попробую недельку поухаживать за ней, а если состояние не улучшится, обследуем. И психиатру покажем.

– Как скажешь.

– Катюня, что мне делать, чтобы её… расшевелить немножко?

– Сложно сказать, я не специалист… Мне кажется, девушка перенесла сильное нервное потрясение. Возможно, была попытка суицида. – Она сделала паузу, ожидая, что подруга подтвердит или опровергнет её слова, но, так и не дождавшись, продолжила: – Больше общайся с ней. Говори, обращайся по имени, тормоши. Я напишу название витаминного комплекса и одного очень хорошего препарата. Он на травах, стабилизирует нервную систему. Правда, это дороговато…

– Деньги не проблема, – заверила Диана, – выписывай.

– Что ещё? Делай массаж рук, ног – сейчас покажу, как. Это очень полезно. Корми хорошенько – вон, кости торчат. Пусть не сидит на одном месте, выводи на прогулку.

«Это вряд ли. Гулять придётся по квартире».

– Спасибо, Катюш. Так выручила!

Катя ушла почти в десять, отказавшись от чая. Диана проводила её до машины. Мельком окинув взглядом стоянку, заметила алый джип. Значит, голубки дома. Что делают, обнаружив исчезновение пленницы? Она зябко повела плечами и постаралась не думать об этом.

Помахала Кате на прощание, забежала в круглосуточную аптеку, которая располагалась в соседнем доме. На её счастье, нужные препараты там имелись. Оставив в аптеке приличную сумму, бегом вернулась в квартиру.

Там всё было по-прежнему. Карина тихо сидела на диване. «А если останется такой на всю жизнь?» – подумала Диана и вздохнула. Сходила в душ, сделала своей пациентке массаж, дала лекарство и витамины, уложила спать. Сама пристроилась рядышком на раскладушке. Думала, ни за что не уснет на этой хлипкой конструкции, но вырубилась буквально за минуту и проспала до утра.

Вторник, среда и четверг прошли как под копирку.

Диана вертелась на кухне и ухаживала за Кариной. Выводила на балкон подышать воздухом, не давала долго сидеть – «выгуливала» по квартире. Кормила, мыла, причёсывала, делала массаж, давала лекарства. Раз в день отчитывалась Кате о её состоянии. Звонила на работу и умирающим голосом врала, как ей плохо.

Карина выглядела намного лучше. Щёки округлились, с лица сошла нездоровая желтизна. Она выпрямилась, ходила быстрее и увереннее. Диана постоянно беседовала с девушкой, читала ей вслух, включала для неё телевизор, пыталась вовлечь в разговор, заглядывала в глаза… Напрасно. Та смотрела мимо, не видела и не слышала.

– Ничего, Каришка, мы им покажем! Ты поправишься, даже не сомневайся! – периодически приговаривала она.

Подбадривала, конечно, больше себя. Потому что, если быть совершенно откровенной, состояние Карины пугало. Девушка здорова, хорошо ест и нормально спит, но всё так же отсутствует в собственном теле. Это самое тело крепло и хорошело с каждым днём, но было похоже на опустевший дом. В окнах не горел свет, там было мертво и пусто.

В четверг вечером Диана готовила ужин, а Карина сидела рядом. По телевизору шло ток-шоу, и из глубины комнаты доносились то истерические выкрики, то аплодисменты.

Она энергично разминала картошку: девочке нравилось пюре. На плите булькал гуляш.

– Минут пять, и сядем за стол. Сейчас молочка нальём… Так! Масла добавим – вкуснятина будет! Картошка попалась не очень удачная, вся в глазках. Полчаса выковыривала! Но вроде ничего, рассыпчатая, – оживлённо комментировала Диана каждое своё действие.

Произносить подобные монологи вошло за эти дни в привычку. Над смыслом сказанного она особо не задумывалась. Просто надеялась, что однажды Карина её услышит. Она деревянной ложкой помешала гуляш, попробовала, задумчиво почмокав губами, и отключила.

– Готово! Ты, наверное, голодная? Я лично – как волк. Хотя мне не надо бы есть на ночь.

Она открыла кухонный шкафчик и потянулась за тарелками. И в этот момент сиплый незнакомый голос за её спиной произнёс:

– Диана?

Выронив тарелку, насмерть перепуганная, она резко обернулась.

Карина сидела на стуле напротив неё. Левой рукой вцепилась в стол, правая прижата к горлу, и её взгляд… Он был живым! Девушка смотрела испуганно и удивлённо, Диана могла поклясться, что она видит. Наконец-то, впервые за эти дни по-настоящему видит всё вокруг себя!

Она бросилась к Карине и упала возле неё на колени.

– Кариша, девочка моя! Очнулась, маленькая! Слава Богу! – голос прерывался, она гладила её по волосам, обнимала за острые плечики, сама не замечая, что плачет и смеётся одновременно.

Та, растерянная и ничего не понимающая, обнимала Диану в ответ и робко улыбалась своей чуть застенчивой улыбкой.

Когда первое потрясение прошло, она поднялась с пола, умылась и вытерла лицо кухонным полотенцем. Потом пододвинула стул, устроившись напротив девушки, взяла её руки в свои и сказала:

– Всё, больше не буду реветь. Скажи мне, как ты себя чувствуешь? Поговори со мной.

Карина попробовала что-то сказать, но закашлялась. Диана метнулась к кувшину с водой, дала ей попить и снова села на место, пытливо вглядываясь девушке в лицо.

Следующая попытка оказалась удачной. Она говорила тихо, словно пробуя возможности голосовых связок, проверяя их после долгого перерыва. Но с каждым словом голос звучал увереннее и сильнее, она больше не хрипела и не кашляла.

– Как я оказалась здесь, у тебя? Почему?

Диана не знала, что ответить. Боялась навредить неосторожным словом. Вдруг девочка снова провалится туда, откуда ей с таким трудом удалось вернуться?

– Я тебе всё расскажу. Ты мне только ответь сначала: у тебя ничего не болит?

– Ничего. Нормально себя чувствую. Не волнуйся, пожалуйста. Скажи, почему я здесь, у тебя? – снова жалобно попросила Карина.

– Потому что я забрала тебя у Азалии. Нам с тобой надо о многом поговорить. Но ты, может, поесть сначала хочешь?

– Нет-нет, потом поем. Как это – «забрала»?

Она подробно пересказала ей всё, начиная с того дня, когда встретила в лифте Жана. Девушка слушала, не перебивая.

– Вот, собственно, и всё. Ты пришла в себя! – Она улыбнулась, но Карина не стала возвращать ей улыбку.

Вместо этого молча взяла Дианину руку, надолго прижалась к ней лицом, а потом поцеловала. Когда подняла лицо, оно было мокрым: девушка тихо плакала, не делая попытки вытереть слезы.

Диана растерялась, не зная, как на это реагировать. Открыла рот, чтобы произнести что-то успокаивающее, но не успела.

– Если бы не ты… Никто не поверил, все отвернулись, – задыхаясь, сбивчиво бормотала Карина, – а ты… Я тебе всем обязана. Все думали, что я сумасшедшая, никто и пальцем не пошевелил бы!

Она рыдала, продолжая благодарить подругу, снова и снова повторяя, что обязана ей спасением. Диана намеренно не пыталась её успокоить: пусть поревёт, это только на пользу. Да, ситуация отдаёт мелодрамой, но что ж поделать? Выплачет девочка всё плохое, тёмное – легче будет. Она терпеливо подождала, когда Карина успокоится. Потом отвела её в ванную и оставила одну.

Выключила телевизор, разложила по тарелкам пюре и мясо, достала вилки и хлеб. Её гостья пришла через несколько минут. Волосы возле лба были влажные, лицо покрылось красными пятнами, но его выражение Диане понравилось. Карина смущённо улыбнулась и сказала:

– Устроила тут истерику. Как настоящая психопатка. – Она подошла к Диане и крепко обняла её. – Но это правда: ты меня спасла, и я тебе на всю жизнь обязана.

Диана растрогалась и смутилась, но, постаравшись не показать этого, легонько отстранила от себя Карину и грубовато парировала:

– Вот уж что ты правда обязана, так это съесть всё, что у тебя в тарелке! Зря, что ли, я весь вечер у плиты прыгала?

Девушка тихонько засмеялась и послушно уселась за стол. Она смотрела на хлопочущую подругу и вспоминала, как впервые увидела её давным-давно. Она показалась Карине похожей на львицу из мультика. Густые волосы песочного цвета, большие светло-карие глаза, широкая переносица, чётко прорисованная линия рта. Возможно, это лицо не было красивым в общепринятом смысле, зато оно было… значительным. Человек с таким лицом не может быть пошлым, глупым и пустым. Ей пришло в голову, что в глубине души она всегда знала: эта женщина не просто так вошла когда-то в их с папой жизнь.

Еда была вкусная, но отдать ей должное не получилось. Картофельное пюре остывало, гуляш покрывался плёнкой, но Карина и Диана не обращали на это внимания, проглотив всего по паре ложек.

Теперь была очередь девушки рассказывать, и Диана услышала такое, во что раньше никогда бы не поверила. Однако за последнюю неделю её восприятие мира сильно изменилось. То, о чём говорила Карина, звучало чудовищно и казалось нереальным, но она ни на секунду не усомнилась, что это правда.

– Значит, последнее, что помнишь, – это укол в руку?

– Угу.

– И после – ничего.

– Ничего. Какое сегодня число?

– Четырнадцатое апреля.

– Почти месяц! – ужаснулась Карина.

Они помолчали. Диана включила лампу над столом, погасив верхний свет. «Как в тот раз, на новоселье. Только Наиля уже нет».

– Что ж, теперь ясно, что ты делала на кладбище, – сказала она, отгоняя ненужные воспоминания. – Всё встало на свои места. Азалия и Жан сговорились и подставили тебя. И как только она его отыскала?

– Это-то понятно, – рассеянно, продолжая думать о чём-то своём, произнесла Карина. – Я уверена, что она просто пришла к нему в театр. Папа много раз говорил, что они с милой Аличкой ничего друг от друга не скрывают. Он ей всё сам рассказал – и про меня, и про Жана. Облегчил задачу. – Она горько усмехнулась. – Азалия поняла, что Пожидаев – это то, что ей нужно. Он ведь в самом деле классный актёр.

– Я заметила.

– Вот и я тоже. Только не сразу. Даже там, в кафе, у меня возникла мысль, что… – Недоговорив, оборвала фразу и хлопнула ладонью по столу. – Ладно, это к делу не относится.

Диана поняла, что эта тема слишком болезненная, и поспешила перевести разговор в другое русло:

– Хотелось бы узнать, как Азалия ухитрялась вызывать у тебя галлюцинации? Тут у кого угодно крыша поедет с перепугу. Но ведь Катерина сказала, что никто тебя не травил.

Карина глянула исподлобья.

– Жанна предельно ясно изложила.

– Жанна? Ты веришь, что она экстрасенс? Понятно же…

– Конечно, понятно! – досадливо перебила девушка. – Эта Жанна, как пить дать, актриса из их театра. С которой Жан, ясное дело, спит. Или спал. И бедолага теперь на всё готова, чтобы он трахнул её ещё разок.

Диана подумала, что Карина никогда раньше не употребляла таких вульгарных выражений. Бедная, бедная девочка, которой довелось столкнуться с тем, о чём она сама, прожив почти полвека, и понятия не имеет. Ещё и не так заговоришь…

– Они подробно проинструктировали эту Жанну или как там её… Сказали, что нужно говорить, – возбуждённо продолжала Карина, – но почему это не может быть правдой?

– То есть ты считаешь, – с расстановкой произнесла Диана, – что Азалия – ведьма?

– Уверена, что да! Уверена! – выкрикнула Карина. – Сама подумай! Ты же узнала, что она нарочно осталась в нашем доме. Зачем? Она ненавидит меня, и ей есть, где жить. Но, видимо, только так она могла внушать мне эти видения. Азалии надо, чтобы я была поблизости – иначе она не сможет сводить меня с ума! А как она сумела погрузить меня в то состояние, в каком я оказалась? Скажи! Каким образом это можно сделать? Ты же и сама подозреваешь!

– Что-то тут нечисто, – вынуждена была признать она.

– Да что я! Вспомни папу… Бедный папа! А другие мужья? Все умирали, оставив её в шоколаде! А карьера её! Тебе тоже это показалось странным!

– Но я никак не связывала это с магией или чем-то таким, – сказала Диана и тут же поняла, что лукавит.

Рука нащупала на шее цепочку с крестом. Зачем же тогда она это надела? Но согласиться значило бы опрокинуть, растоптать весь тот рационализм, который всегда был опорой её существования. И она упрямо произнесла:

– Азалия, конечно, могла быть определённым образом причастна к его смерти, и даже к смертям всех этих людей, но…

– И не только их, – прервала Карина, – я уверена, что и дядю Альберта тоже она убила. А иначе откуда она узнала о его смерти?! Никто ей об этом не говорил! Она злилась на него: я сдуру рассказала ей о нашем с ним последнем разговоре. И решила отомстить, а заодно и мне больнее сделать. На папиных поминках, когда они увиделись, что-то такое с ним сотворила, чтобы он ночью умер!

Диана вскочила с места и начала по привычке мерить шагами комнату.

– Хорошо, допустим, мне и самой кажется, что это попахивает чем-то… магическим. Однако же…

– Погоди! – снова не дала ей договорить девушка. – Помнишь, я тебе говорила, что дядя Альберт и папа разговаривали накануне его смерти?

– Помню. И что?

– А то, что папа собирался написать дарственную на моё имя! Он мог в тот же вечер рассказать о своём намерении Азалии! Они могли поссориться, и… Она бы не допустила, чтобы он сделал это!

– Это только предположения, – устало произнесла она, не сдавая позиций.

– Но вполне правдоподобные предположения, согласись! – запальчиво проговорила Карина.

Диана ничего не ответила. Обхватила себя руками и отошла к окну. Голова шла кругом.

– Азалия – ведьма, настоящая чёрная ведьма! Мы должны остановить её, пока она ещё кого-то не извела! Жан с ней по доброй воле, и они могут найти другую жертву!

– Стоп! Остановись! – приказала она, предостерегающе выставив вперёд ладони. – Допустим, действительно ведьма. Допустим даже, что каким-то способом убила всех этих людей. Но тогда почему ты до сих пор жива? Зачем ей эта возня с твоими галлюцинациями и всё прочее? Хотя даже не так! Поначалу это было объяснимо: если бы ты умерла сразу вслед за отцом, это могло вызвать ненужные вопросы и подозрения. Он был немолод, но ты-то на здоровье не жаловалась. Поэтому Азалия решила изобразить, что ты психически больна, оформить над тобой опеку и завладеть всем имуществом. В этом я тоже не сомневаюсь. Но! Сейчас, когда она думает, что ты сбежала, что мешает ей убить тебя? Она поняла, что ты можешь нарушить её планы, но не предпринимает никаких мер! Если она колдунья, сделала бы какую-нибудь куклу, исколола её булавками или наколдовала бы по фотографии! Но она ничего не делает! Почему? Да потому что не может! Потому что не ведьма, а банальная преступница! Отравительница! Она подсыпала всем яд в еду или питьё. Вещество, которое не оставляет следов. Или… – Озарённая внезапной догадкой, Диана вскричала: – Она окуривала жертв дурманом – этот запах в вашем доме! Я и сама еле живая оттуда выползла! Смотри сама: ты сбежала – и вскоре пришла в себя! Смерть Альберта Асадова – простое совпадение. Азалия не умеет колдовать и, конечно, ничего не может сделать на расстоянии. Вот почему ты жива. Мы с тобой утром отправимся в полицию: пусть расследуют, чем она там травит людей! Её нужно выгнать из вашей квартиры и посадить в тюрьму!

Диана говорила громко, бурно жестикулируя, и не сразу заметила, что Карина смотрит на неё со странной жалостью. Когда она умолкла, девушка тихо произнесла:

– Нелли.

– Что – Нелли? – выдохнула она, хотя и сама уже поняла.

– Я жива благодаря тому, что есть тётя Нелли. Азалия умеет убивать на расстоянии. И, поверь, уничтожила бы меня, если бы это помогло ей заграбастать всё. Только если меня не станет, всё – моя машина, наша квартира и, главное, моя часть земли – достанется моей ближайшей родственнице. Родной тёте. Ближе у меня никого нет. Азалия меня не удочеряла. Она мне – никто. Получится, всё затевалось зря, она старалась ради тёти Нелли! Поэтому всё, что ей сейчас нужно – найти меня! Не убить, а именно найти и вернуть.

Повисла тишина. Как пишут в романах, гнетущая. Диана и в самом деле ощущала тяжкий гнёт. Контраргументов больше не находилось. Значит…

– Значит, мы обе в опасности, – Карина словно прочитала её мысли, – наш единственный шанс – опередить её. И в этом никакая полиция нам не поможет.

– Что ты имеешь в виду? – глухо спросила она.

– Лишить ведьму силы, – отчётливо выговорила девушка.

– Мы же не знаем, как это делается.

– Нужно узнать.

Диана почувствовала, что очень устала. Неужели это происходит по-настоящему? Ей не хотелось думать, что-то решать, узнавать. Все, о чём они говорили с Кариной, было слишком далеко от прежней нормальной, упорядоченной, размеренной жизни. Закрыть бы глаза, а потом открыть – и не увидеть никого в своей уютной квартирке. Она согласна была помочь, спасти, вылечить, поддержать. Но отнюдь не готова впутываться в средневековую ересь с ведьмами, магией, обрядами и прочим бредом.

Что бы ни говорила Карина, Диана упорно не верила. Вернее, не могла разрешить себе поверить.

Видимо, девушка почувствовала её состояние. Пристально посмотрела и сказала:

– Прости меня. Ты меня спасла, а я на тебя такое вешаю. Это только мои проблемы. Азалия убила папу и дядю Альберта, сломала мне жизнь. Я не могу доказать, но точно знаю, что это так. И не сумею жить, если она останется безнаказанной. Да мне и не дадут, наверное, – невесело усмехнулась она. – Но ты не должна помогать мне. Ты и так столько сделала, что я тебя вовек не отблагодарю.

Диане стало стыдно. Что это с ней, в самом деле? Разве она-то готова простить лживой двуличной стерве, кем бы она ни была, то, что та творила с людьми?

Ведьма или нет, но Азалия вмешалась и в её жизнь. Походя отняла близкого друга, грубо влезла туда, куда её не звали, и всё испортила. Хорошо бы, конечно, не знать всего того, что Диана узнала за последнее время, но уж коли это случилось… Трусливо жить с завязанными глазами, вздрагивать ночами от тоскливого предчувствия и мучиться совестью – нет уж!

– Хватит глупости болтать, – сердито буркнула она. – Мне решать, кому и что я должна.

Карина улыбнулась, подошла, обвила её руками и чмокнула в щёку.

– Ты просто чудо – знаешь?

– Догадываюсь. Может, спать пойдём? Полночь уже.

– Иди, спи. Мне не хочется: и без того целый месяц вроде как проспала. Посижу в Интернете. Попробую что-нибудь поискать.

За ночь Диана несколько раз просыпалась. И каждый раз заставала одну и ту же картину: Карина сидит за её письменным столом и, нахмурив брови, вглядывается в монитор. Однажды сквозь сон услышала шамкающее гудение принтера – девушка что-то распечатывала.

В восемь утра проснулась окончательно. Как ни странно, чувствовала себя вполне отдохнувшей. Возможно, потому, что впервые за последнее время спала на своём любимом диване, а не на шаткой раскладушке.

– Так и не ложилась? – спросила она Карину, выходя из ванной.

– Нет. Но спать совсем не хочется. Ты кофе будешь?

– Буду. И бутерброд. – Диана открыла холодильник, достала сыр, колбасу и масло. – Тебе сделать?

– Сделай, пожалуйста.

Глаза у девушки были слегка покрасневшие, но в целом она выглядела нормально. Бодрая, собранная, свежая. И аппетит отличный. Она нетерпеливо и немного робко поглядывала на Диану. Видно было: что-то интересное раскопала, не терпится поделиться своим открытием.

– Нашла что-нибудь полезное?

– Нашла. То есть поначалу, конечно, перечитала кучу всякой туфты. Вроде того, что у ведьмы непременно куча родинок, косые глаза и рыжие волосы, что в её зрачках люди отражаются кверху ногами, а сама она до двенадцати раз за ночь может превращаться в разных животных. Представляешь?

– Ну и ну, – фыркнула Диана, – ценная информация.

– Везде на разные лады смакуется их животная сексуальность, при помощи которой они подчиняют себе мужчин… И всё прочее в этом духе. Я уже совсем отчаялась и решила, что зря теряю время, но потом! Случайно наткнулась на исследование, посвящённое нетрадиционным верованиям и ведьмовству. Диссертация или что-то типа неё. Автор постоянно ссылается на один источник – трактат иеромонаха Антония. Этот иеромонах всерьёз исследовал чёрную магию. Я тут кое-что распечатала, нам может пригодиться. В исследовании есть некоторые вещи, – Карина зашуршала листами, – сейчас… вот, зачитываю. «В ведьм и колдунов, которые отличаются от обычных людей, можно верить, можно не верить. Однако они существуют. Неведомый мир энергий и других существ – рядом с нами. Сегодня людей, которые обладают определёнными способностями, умеют видеть прошлое, заглядывать в будущее, диагностировать и лечить различные заболевания, называют экстрасенсами. Их способности и возможности изучают и исследуют». Тут сказано, что ведьмы бывают родовые и наученные. То есть одним колдовской дар достаётся по наследству, иногда помимо их воли. А наученные ведьмы, чувствуя в себе некие силы и возможности, сами хотят постичь все премудрости, учатся у кого-то или самостоятельно обращаются за помощью к тёмным силам. Есть ещё невольные ведьмы – эти получают дар случайно, например, присутствуя при кончине другой колдуньи. Та, умирая, передаёт свои способности. Обрати внимание: критический возраст для них – тридцать три года.

Диана поперхнулась, закашлялась и с грохотом поставила чашку на блюдце. Та жалобно звякнула, едва не разбившись.

– Да, именно! Многие люди, обладающие паранормальными способностями, живут себе и живут, не подозревая о своих возможностях. Но с годами у них возникает ощущение неудовлетворённости, недовольства жизнью, появляется мысль, что чего-то не хватает. И ближе к тридцати трём годам словно падает некая завеса. Меняется характер, пристрастия, интересы, появляются новые способности. В судьбе в этот период наступает резкий перелом.

– Резкий перелом, – автоматически повторила Диана.

– Слушай дальше. Одна из главных магических способностей настоящей ведьмы – дар гипнотизма. Цитирую иеромонаха: «Они могут напускать на человека морок, то есть сделать так, чтобы несчастный не мог узреть того, что есть, а видел то, чего вовсе нет и быть не может».

– Морок, – Диана почувствовала внезапную тяжесть в желудке. Бутерброд грозил вот-вот попроситься обратно.

Карина кивнула и криво усмехнулась.

– Знакомо, да? Обратила внимание, какой у Азалии необычный взгляд? Ускользающий, но в то же время пристальный. Немигающий. Дядя Альберт говорил: «Змеиный…» Ладно, ближе к фактам. Тут сказано про алтарь.

– Что про алтарь?

– Он непременно должен быть. Это чаще всего стол, тумба или даже просто камень чёрного, белого или зелёного цвета. Для совершения обрядов он накрывается тканью из натуральных материалов или куском кожи.

– Как ты сказала? – воскликнула Диана. – Куском кожи?

– Да. А что?

– Ничего, продолжай. Что там дальше?

– Я не распечатывала этот фрагмент, не думала, что пригодится, – расстроилась Карина. – Просто запомнила, что во время совершения обряда на алтаре должна быть свеча, кубок, пентаграмма, ритуальный нож и… ещё что-то.

Диана чуть не застонала. Неужели всё-таки правда?..

– Что с тобой?

– Ты видела комод в её комнате? Чёрный, под старину?

– Видела. Чудовище, – поморщилась Карина, – она говорила, бабушкин.

– Это и есть алтарь, я уверена! Когда пришла за тобой, то сначала зашла в спальню. Этот комод выглядел очень необычно. Был накрыт куском кожи! И на нём находились разные вещи… Толстая свеча на подставке с какими-то геометрическими узорами, я не разглядела, но теперь думаю, что это…

– Пентаграмма! – подсказала Карина.

– Мне так кажется. Большой старинный кубок, и кожаный мешочек… Я не подошла, не рассмотрела, потому что решила… решила, что это… – она сконфужено покосилась на девушку. – …Там рядом лежал… искусственный… В общем, я подумала…

– Понятно. Выходит, мы правы. Всё сходится.

– По крайней мере, ясно одно: сама Азалия верит, что она ведьма. В этом сомневаться не приходится, – проговорила Диана.

– Существуют способы, как в этом убедиться, – заметила Карина. – Как опознать ведьму. В трактате подробно о них сказано. Правда, они немного… необычные.

Диана, слегка помедлив, решительно заявила:

– Давай сюда эти способы. Мы должны убедиться на сто процентов.

Карина, бегло просматривая распечатанный текст, отложила в сторону несколько листов. Диана ждала, внимательно глядя на нее. Седину, конечно, можно будет закрасить. Но куда деть эти горестные складки возле рта? Это загнанное выражение глаз, затаённый страх? Она тихонько вздохнула и отвела взгляд, посмотрела в окно. Скоро и май наступит. Отпуск. Уехать бы куда подальше и забыть обо всём…

– Вот, нашла! Слушай. Читаю все способы подряд. Надо растолочь в ступке ладан и насыпать в любое спиртное. Колдун будет ходить по квартире, но не сможет найти двери.

– Оригинально, но пропускаем.

– Вот следующий. Надо прийти на службу в церковь с рябиновой веткой, и тогда ведьма не сможет стоять лицом к иконам и отвернётся.

– Сомневаюсь, что мы застанем её в церкви.

– Проходя мимо группы женщин, сложить дулю и засунуть эту руку под мышку, – читала Карина. – Ведьма обернётся и начнёт ругаться. Опять не то… Полить свеженадоенным молоком мусорную кучу во дворе. Ведьма тотчас прибежит, иначе заболеет. Чушь какая! Вроде видела где-то подходящий… Погоди, кажется, отыскалось. Можно пройти мимо ведьминой двери и плюнуть назад. Она выскочит на улицу!

– Детский сад какой-то, честное слово, – протянула Диана, – а посерьёзнее что-нибудь есть?

– Смотри, это подойдёт. В пятницу – сегодня как раз пятница! – надеть одежду «нитками наружу» – видимо, наизнанку. Взять деревянную ложку, перемешать в доме все блюда, которые готовятся к ужину. При этом весь день не молиться! Мы и не молились… После идти в церковь. Там ни к чему не прикасаться, даже к дверным ручкам, и тогда можно увидеть образ ведьмы, которую «желаешь узреть». Она будет стоять спиной к образам.

– Неужели это сработает?

«О чём мы тут рассуждаем? – подумала Диана. – Если так пойдёт и дальше, меня саму впору оформлять в палату номер шесть».

– Ещё потом и плюнем для верности.

– А больше никаких способов нет?

– Там ещё хуже. Ты же сама слышала.

– Хорошо, – сдалась она, – пойду, разумеется, я. Тебе из квартиры выходить опасно.

– Но…

– Никаких но! Это даже не обсуждается! – отрезала Диана, и Карина поняла, что возражать бесполезно. – Сейчас схожу, куплю кое-какие продукты. Холодильник пустой. Потом начну готовить. И мешать всё деревянной ложкой. А вечером схожу… нет, пешком нельзя. Как я пойду в плаще наизнанку? Ничего, ближе к делу разберёмся. А ты пока ложись и поспи. У тебя глаза какие-то ненормальные стали. Лихорадочные.

– Всё равно не засну, – попробовала протестовать Карина, но старшая подруга была непреклонна:

– Или ты ложишься, или я вечером никуда не иду!

– Ладно уж, шантажистка несчастная, твоя взяла, – проворчала девушка, притворно хмуря брови. Ощущать чью-то искреннюю заботу было давно забытой роскошью. Она улеглась на диван, закуталась в плед и через пять минут уже спала.

– «Не засну!» – с ласковой усмешкой передразнила Диана, глядя на спящую Карину. Поправила одеяло, взяла свою сумку и ушла.

Вернувшись через полтора часа, обнаружила Карину в той же позе. Маленькая, худенькая, настрадавшаяся девочка, которая собралась бросить вызов неведомой силе…

Она поставила сумки с покупками в угол и на цыпочках прошла в ванную. Оттуда – в кухню. Распечатанные листы так и лежали веером на столе. Диана взяла один из них, присела к столу и стала читать:

«То, чем занимаются ведьмы и колдуны, противоречит Божьим законам. Отвечать за содеянное придётся неминуемо. Как бы долго ни жили они за счёт сил и энергии других людей, занимающиеся чёрной магией всё же не бессмертны».

Последние слова были выделены синим маркером. Она перевернула страницу.

«Предсмертные муки ведьм и колдунов поистине мучительны. Умирают они долго, и в последние минуты жизни видят, что Небеса от них отказываются. Иллюзорное могущество, которое испытывали колдуны при жизни, рассеивается. Все слёзы, боль и страдания порченых, замороченных, убитых они теперь сами испытают на себе! Ведьма цепляется за жизнь, и часто не может умереть, пока не передаст свой дар. Отяжелевшая от грехов душа не способна покинуть тело и пробиться наверх. Поэтому у многих народов существует поверье: чтобы дать ведьме или колдуну умереть, надо открыть окна или разобрать потолок или крышу…»

Диана отбросила листы и встала. Они ведь не собираются убивать Азалию. Не хватало грех на душу брать. «Или Карина думает иначе?»

В комнате скрипнул диван. Девушка проснулась и села, смешно тараща заспанные глаза.

– Диана, – позвала она, – я, кажется, задремала.

– Мне тоже так кажется, – засмеялась та. – А кто-то ещё ложиться не хотел! Иди умывайся, перекусим, а потом займёмся ужином. Будем готовить плов.

– Плов так плов, – согласилась Карина и прошлёпала в ванную.

Через час они стояли плечом к плечу возле стола. Карина шинковала морковь и лук, Диана занималась мясом.

– Во сколько закрываются церкви? – спросила девушка, нарушив молчание.

– Наверное, после вечерней службы. Но я знаю, что есть церковь Святой Варвары, она круглосуточно открыта. Туда и поеду. На такси. Как всё закончим, сразу и вызову. – Она скорчила забавную гримасу и закатила глаза. – Поверить не могу, что вправду это сделаю.

Карина грустно улыбнулась и ничего не ответила.

К пяти часам плов, тщательно перемешанный деревянной ложкой, был готов. Диана нашинковала салат из свежих овощей, заправила его маслом и тоже долго мешала. Верила ли она в то, что делала? Скорее нет, чем да.

Такси удалось заказать только на восемнадцать десять. «В городе пробки, – объяснила диспетчер, – свободных машин немного».

– Может, к тому времени народу в церкви поубавится, – оптимистично заметила Диана, – и некому станет пялиться на мою одежду.

Ближе к шести вечера оделась. Вывернула наизнанку трусики, колготки, водолазку, юбку. Бюстгальтер застегнуть не удалось, и она не стала с ним связываться. Передумала надевать плащ, вместо него достала тёплый шерстяной свитер грубой вязки.

– Что скажешь? – спросила она, скептически разглядывая своё отражение в большом зеркале.

– Нормально, – бодро ответила Карина, – юбка чёрная, свитер вязаный – особо и не заметно, что шиворот-навыворот. Только если приглядеться.

– На обратном пути переоденусь.

Зазвонил телефон. Механический голос объявил, что машина подъехала, госномер такой-то.

– Я пошла, – стараясь не показывать своего волнения, проговорила Диана. – Никому дверь не открывай, на звонки не отвечай. Скоро вернусь.

Они обнялись. Карина прижалась к ней изо всех сил, поцеловала в щёку.

– Ты меня как на войну провожаешь! Всё будет отлично.

– Знаю, – девушка выдавила из себя улыбку. – Просто… Ты там осторожнее.

– Обязательно. Ладно, Кариша, мне пора.

Когда Диана вышла за дверь, Карина закрылась на все замки, погасила свет в квартире и уселась на диван. Обхватила руками маленькую декоративную подушку, уткнулась в неё подбородком, подогнула под себя ноги и стала смотреть в окно. В этой квартире все окна выходили на ту же сторону, что и в её комнате. Можно было представить, что она по-прежнему дома. А в соседней комнате – папа. И ничего из того, что случилось за последний год, никогда не было.

Когда Диана вернулась, был уже девятый час. Едва ключ повернулся в замке, девушка вскочила и подбежала к двери. Хозяйка быстро вошла и обессиленно прислонилась к стене.

– Как дела? – робко спросила Карина.

Та вместо ответа нажала на выключатель. Квартиру залил мягкий зеленоватый свет.

– Что в темноте-то сидишь? – непослушным глухим голосом тихо проговорила Диана.

Карина прижала руки ко рту. Вид подруги её испугал. Лицо было бледным, осунувшимся и постаревшим. Морщины стали заметнее, глаза казались неправдоподобно огромными. Одежда на ней была всё также надета наизнанку.

Она приблизилась к ней.

– Ты… видела, – Карина шумно сглотнула, – её?

Диана долго смотрела на девушку, словно не узнавая. Потом тряхнула головой и коротко сказала:

– Да. Видела.

Сбросила обувь, стянула через голову свитер, сняла юбку. Внезапно накатил приступ тошноты. Зажимая рот рукой, она бросилась в ванную.

Через несколько минут появилась на пороге кухни, ослабевшая, закутанная в халат. Села за стол. Её продолжало слегка подташнивать, голова звенела от боли. Ломило затылок, в правый глаз будто с силой воткнули отвёртку.

– Чаю налить? С лимоном? Или водички?

– Нет, не надо ничего. Всё так запуталось… Боже мой, неужели это на самом деле? – в который уже раз за последние сутки простонала Диана. Язык казался распухшим, словно бы с трудом помещался во рту. Но ей хотелось выговориться, выдавить этот чирей. Вдруг будет меньше болеть? – До самого последнего момента не верила, будто могу что-то там увидеть. До конца не верила! Ехала – и беспокоилась за свой дурацкий вид. Переживала, кретинка, как бы на посмешище себя не выставить. Забилась в машину и думаю: «Хорошо, что никто из соседей меня не увидел!» Ехали минут сорок, во всех пробках постояли. Я водителя попросила подождать, пошла. Смотрю – церковь открыта, дверь нараспашку. Захожу. Хотела платок надеть, там сбоку лежат, целая куча, а потом вспомнила, что трогать ничего нельзя. Народу мало, человека четыре. Лавки закрыты. Женщина-служительница возле свечек перед большой иконой что-то протирает… Думаю, постою минутку и пойду. Потом откуда-то из закутка священник вышел. У него борода такая чёрная, густая, и хвостик на затылке. К священнику девушка подошла, совсем молоденькая, вся заплаканная. Заговорили вполголоса. И тут… – Она потёрла лицо руками, прижала ко рту кулак. – Тут появилось… это. Я сначала не сообразила, откуда она взялась. Прямо передо мной, в нескольких метрах. Стояла и смотрела на меня. Мне кажется, она меня видела!

– Азалия? – беззвучно проговорила Карина.

Диана кивнула.

– Она почему-то показалась мне… – ей никак не удавалось подобрать нужное слово, – прекрасной, царственной, что ли, величественной. От неё шла сила – притягательная, мощная… Невозможно сопротивляться, понимаешь? Мне было так страшно, но при этом хотелось смотреть и смотреть, не отрываясь! Такой странный, дикий восторг… Не могу передать! В общем, она стояла лицом ко мне, глядела прямо в глаза, а потом улыбнулась. Хотелось закричать, но я не могла ни крикнуть, ни пошевелиться. Дышать стало трудно, голова разболелась. И как у меня в этот момент сердце не отказало? Она была так реальна, казалось, все должны видеть! Но никто ничего не замечал… А потом священник перекрестил ту девушку, повернулся и прошёл… сквозь Азалию! Прямо по тому месту, где она стояла! На какое-то мгновение их лица и тела слились в одно, священник будто растворился в ней. После он дальше пошёл, а она исчезла. Сама не помню, как оказалась в машине… Кариша, достань, пожалуйста, аппарат. Давление померяю. Вон там, на полке, посмотри.

Девушка засуетилась, достала тонометр, принялась мерить давление. 170/110.

– Такое высокое! – испуганно вскрикнула она. – Надо срочно лекарство…

– Ничего, ничего, успокойся. Подай аптечку, там есть… – проговорила Диана, не подавая виду, что тоже шокирована. Никогда в жизни не было такого давления! Только однажды поднялось до ста тридцати, и то казалось, что она попала под асфальтный каток. С перепугу тогда купила таблетки для снижения давления, но с тех пор ни разу не принимала.

Карина принесла аптечку, и она приняла таблетку от давления и две – от головной боли. Девушка уложила её на диван.

– Так и будем друг друга по очереди выхаживать, – слабым голосом пошутила Диана.

Карина положила ей на лоб влажную салфетку. Она очень беспокоилась, но при этом, к стыду своему, чувствовала и что-то похожее на удовлетворение. Теперь ей точно верят! Если раньше могли оставаться сомнения, то сейчас их нет.

– В жизни бы не поверила, что такое может быть, – вторя её мыслям, через некоторое время сказала Диана. Голос её заметно окреп. – А сюда приехала, на наш этаж, и вдруг меня как дёрнуло что-то! Пешком поднялась на одиннадцатый. Крадусь, к стене прижимаюсь. Подошла к вашей квартире, повернулась к двери спиной, да и плюнула через левое плечо. И бегом вниз! Бегу и думаю: поймает! Так страшно стало. Уже на своём этаже была, как ваша дверь открылась…

– Она вышла?!

– Вышла! Дверь открылась, она – шасть в коридор. А я домой боюсь идти: замком загремлю, она услышит! Стою и едва дышать могу от ужаса. Азалия там, прямо надо мной! Вдыхает так шумно, принюхивается, как собака! У меня волосы на голове зашевелились. Если бы она вниз спустилась, увидела меня… Стою и твержу про себя: «Господи! Помоги, пусть не заметит!» Раз десять сказала, а потом она убралась к себе. Наверное, если бы я хоть чуточку пошевелилась, она бы нашла… Азалия уже давно ушла, а я стою, шелохнуться боюсь. Потом лифт приехал – девица со своим спонсором. Она хихикает, он что-то мурчит… Топают, ключами гремят, треплются. Я под шумок домой пробралась.

– Мне страшно, – сказала Карина, непроизвольно понижая голос. – Так и кажется, что она сейчас торчит под дверью и принюхивается.

– Мне тоже. – Диана нашарила на груди крестик. – Плохо, что у тебя нет ничего такого при себе… Погоди! У меня в сумочке иконка лежит! Соня привезла из монастыря, с экскурсии, подарила.

Девушка кинулась в прихожую, схватила сумку, принесла Диане. Та порылась в боковом кармашке, достала образок и протянула Карине.

– Держи при себе. Ты не крещёная, но Бог один.

– Спасибо. Можно крест на двери нарисовать. Читала, что это останавливает ведьму. У тебя есть мел?

– Нет, мела нет. Рисуй карандашом.

Карина заметалась по комнате, нашла в одном из ящиков стола карандаш и принялась чертить крест.

Диана следила за её действиями слепым взглядом.

Никогда в жизни не испытывала того, что испытала сегодня. Чувствовала, что не поддающийся никакой логике, животный, смертный ужас туманит мозг. Не отпускало ощущение полной, абсолютной беспомощности перед лицом чего-то, чему нет и не может быть объяснения. Вся прочая жизнь отошла на задний план, перестала иметь значение. Возможно, впервые за прожитые годы ей предстояло по-настоящему бороться за свою жизнь.

Они долго сидели в полной тишине. Точнее, сидела Карина, а Диана полулежала на диване. Голова перестала болеть, больше не тошнило, лишь ощущалась небольшая дурнота и головокружение. Собственное тело казалось невесомым, прозрачным.

– По-моему, нам надо поторопиться, – нарушила она молчание, – Азалия поняла: её кто-то выслеживает.

– Если она догадается, что это мы… – девушка запнулась и поёжилась.

– Ты знаешь, что нам делать? Там, – она кивнула в сторону кухонного стола, на котором лежала стопка распечатанных листов, – об этом сказано?

– Есть кое-что, но… – Карина поднялась и сходила за своими бумагами, на ходу просматривая их. – Слушай: «Если ударить колдуна или ведьму наотмашь левой рукой и уйти, больше не глянув в его сторону и не оборачиваясь, что бы ни слышалось за спиной, то маг лишится своего дара».

Диана невесело усмехнулась.

– Сама идея съездить этой твари по морде, конечно, заманчивая, но как-то слишком просто, что ли. Не больно-то впечатляет.

– Подробно описывается ещё один ритуал, но он с важной оговоркой.

– Что за оговорка? – Она приподнялась и взбила подушку под спиной.

– Тот, кто собрался его выполнить, должен обладать большей силой, чем ведьма. В общем, не про нашу честь.

– Каришка, не томи. Я же чувствую, к чему ты клонишь! Нашла то, что нам подходит, но идёшь от противного. И то нельзя, и это… Видать, то, что можно, слишком трудное?

– Угадала. И… – Карина замялась, – страшно. Вдруг не сработает?

– Остальное, что ты оттуда выуживала, сработало? Будем надеяться, и это тоже.

– Если ничего не выйдет, она уже точно будет знать, что я у тебя, и мы обе про неё знаем. Поэтому… сама понимаешь…

– Мы уже по уши во всём. Обратной дороги нет. Со временем, так или иначе, Азалия догадается, где ты. Бросить всё и сбежать не получится. Нам остаётся только попытаться, – как можно спокойнее проговорила Диана.

Она видела, что девочка напугана, от её боевого духа мало что осталось. Несчастному ребёнку хотелось удрать на край земли и забыть обо всём. Но это было невозможно: они прошли точку невозврата.

– Ты права, конечно, – согласилась Карина после недолгой паузы. – Никакого другого варианта нет. В общем, суть такая. Нам нужно выманить её дух из тела, заставить покинуть его.

– Как это? – опешила Диана.

– Ведьмы умеют это делать, – учительским тоном объяснила девушка. – По некоторым источникам, на всем известные шабаши отправляется только душа ведьмы, которая отделяется от тела. Передвижения на метле по воздуху – это из области фантастики. А вот ввести себя в состояние транса и воспарить душой человек с экстрасенсорным даром способен.

– Кажется, йоги тоже умеют… И я читала, что во время сна душа может покинуть тело.

– Наверное, но нам сейчас важно, что можно заставить дух покинуть тело при помощи определённого обряда.

– Что за обряд?

– Для него нужна фотография или какая-либо вещь ведьмы, свечи и кровь её жертвы. Думаю, моя вполне подойдёт.

– А где нам взять снимок Азалии? Или вещь?

– У меня в сумке болтается флэшка, на ней – куча всего. В том числе и фотографии с папиной свадьбы. Так что без проблем. Надо только распечатать.

– Прекрасно, – произнесла Диана, словно речь шла о вполне естественных вещах. – Предположим, мы выманили дух. Что дальше?

– Потом одной из нас нужно будет удерживать дух Азалии в этой квартире.

Диана содрогнулась при мысли о такой гостье. Интересно, сумеет ли она после всего этого остаться тут жить?

– А вторая в это время, – продолжила Карина, – должна пойти в мою квартиру, найти её тело и развернуть. Изменить его положение, чтобы дух не смог найти дорогу обратно.

– Он что – потом так и будет блуждать? Или, чего доброго, застрянет здесь?

– Если дух не соединится с телом на протяжении шестидесяти шести минут и шести секунд – ведьме конец. Можно вернуть тело в прежнее положение: дух в него вернётся, но силы у колдуньи уже не будет. И она не сможет вспомнить ничего из того, что с ней произошло.

– Сильно, что и говорить… Только как задержать её здесь? – с сомнением спросила Диана.

– Человек, который пытается удержать дух ведьмы, должен беспрерывно творить молитвы.

– Прямо гоголевский «Вий»!

– Ну… может быть. Но этого мало. Помнишь, я говорила про толчёный ладан?

– Его ещё в водку требовалось наливать?

– Неважно – в водку или вино. Хоть в пиво. Главное, в спиртное. Ведьма будет метаться по комнате, искать выход. Но не сможет найти. Вроде бы…

– Как это «вроде бы»? – переспросила Диана.

– Сказано, что этот способ не даст найти выход из помещения, когда ведьма вполне материальна. А вот насчёт её духа ничего не написано.

– Понятно. А больше…

– Ничего другого я не нашла.

– Остаётся верить, что поможет. По-моему, если остальное получится, и дух Азалии окажется здесь, то велика вероятность, что и это удастся.

– Логично, – тускло произнесла Карина.

– Не получится – дальше будем думать. В целом-то ничего особенно сложного, – хладнокровно проговорила Диана. – Завтра вечер субботы, выходной. Наверное, Азалия будет дома. Ключи есть, в квартиру попасть не проблема. Главное, чтобы Жан там не ко времени не появился.

– Я позвоню ему и назначу встречу. Скажу, у меня к нему разговор, – помешкав, проговорила девушка. – И пусть приходит один. Им же надо, чтобы я оказалась у них, так что клюнут, никуда не денутся.

– Шестьдесят шесть минут – это чуть больше часа.

– Пока он едет туда, пока обратно, пока ждёт… Должны успеть.

– Встречу назначим на кладбище! – осенило Диану. – Во-первых, драматично, они решат, что это в твоём стиле. Во-вторых, достоверно. Место, подходящее для такого дела: ты можешь спрятаться и спокойно наблюдать за ним. А в-третьих, отсюда до кладбища на машине не меньше получаса.

– А ведь в субботу у Жана, вполне возможно, спектакль. Это можно узнать. Если он играет, то не придётся огород городить, затевать эту канитель со звонками…

– Лучше не рисковать, – подумав, возразила Диана. – Кто знает, что у него там за роль? Возьмёт и освободится через пару минут после начала. И заявится! Нет, дождёмся, что оба окажутся дома, и тогда выманим Жана.

Карина кивнула и ничего не ответила.

– Есть там ещё что-то важное? – она с трудом подавила зевок. Её неожиданно стало клонить в сон. Наверное, реакция на стресс. Да и давление то скакнуло вверх, то резко упало. Она глянула на часы – почти полночь.

– Больше ничего особенного. Вроде всё рассказала. Только детали обряда.

– Детали на завтра отложим. Целый день впереди – успеем изучить. Не могу, уже вконец вымоталась.

Раскладушку доставать не стали. Даже не обсуждая этот вопрос, легли вдвоём на диване. И на всю ночь оставили гореть ночник, хотя ни та, ни другая никогда не засыпали при свете. Но сейчас темнота таила если не прямую опасность, то скрытую угрозу. И подпускать темень близко, а уж тем более погружаться в неё, было боязно.

Утро и день прошли в суете. Запрещая себе думать о том, что им предстоит ближе к ночи, они просто делали то, что запланировали. Старались вести себя спокойно, даже поели на завтрак плов, к которому не притронулись накануне.

Карина вышла на сайт театра, где играл Жан, и выяснила, что в сегодняшнем вечернем спектакле он не занят. Только в тех, что начинаются в одиннадцать часов утра и в два часа дня. Но, конечно, ближе к вечеру надо будет перезвонить, уточнить. Девушка переписала с сайта телефон администратора. Она то и дело озабоченно поглядывала на подругу, но та выглядела отдохнувшей и здоровой. И давление было в норме, и бледность сошла с лица.

Диана снова наведалась в церковь, но уже в другую, ту, что неподалёку от дома. Купила Карине освящённый крест на витой серебряной цепочке, молитвослов, свечи и ладан. Несколько свечей зажгла и поставила к иконам, остальные взяла с собой. Подумала, что девочку следовало бы окрестить. Однако выходить из дому ей слишком опасно. Она надеялась, что Бог услышит их, всё поймёт и поможет – ведь он же Бог. И видит, что они не хотят ничего плохого, только обезопаситься от ведьмы и спастись.

Ей всегда нравился фильм «От заката до рассвета». Видела его много раз, хотя никаких других фильмов подобного жанра не смотрела. Но здесь были стиль, глубина, хорошие актёры, мастерская съёмка и идея. Герой Джорджа Клуни говорит священнику, потерявшему веру, примерно такую фразу: «Если существует Ад, который порождает таких тварей, то где-то там, на небесах, обязательно должен быть и Рай».

Диана ни за что не поверила бы, что тоже станет искать дорогу к Богу как бы от противного. Изначально поверив не в Его силу и любовь, а в мощь тёмного, потустороннего. По правде сказать, не произойди с ней всего, что случилось, она и вовсе не стала бы искать эту дорогу…

Выйдя из церкви, где она долго стояла на коленях и молилась, как умела, не обращая внимания на косые взгляды окружающих, зашла в хозяйственный магазин, купила ступку и пестик.

Погода была типично апрельская, переменчивая. Только что вовсю припекало солнце, и вот – здравствуйте, пожалуйста! Небо нахмурилось, начал накрапывать мелкий колючий дождик. А она даже зонт не взяла! «Не сахарная, не растаю», – подумала Диана и вышла из магазина. Хорошо бы к вечеру посильнее зарядил: в плохую погоду больше вероятности, что Азалия и Жан окажутся дома.

Она направилась в фотосалон и распечатала фотографии, которые они с Кариной отобрали сегодня утром. Проходя по двору, обратила внимание на красный «Лексус». Он стоял неподалёку от подъезда, похожий на большое сильное животное.

Дома Диана застала Карину возле компьютера: та пыталась найти ещё что-то полезное.

– Ну, как? – с порога спросила она.

– Да никак, – девушка встала из-за стола и потянулась. Позвонки слегка хрустнули. – Ничего нового. Будет действовать, как задумали.

План был согласован утром. Вызывать дух Азалии они будут вдвоём в квартире Дианы. Потом, когда это (будем надеяться!) получится, Карина должна бежать в свою квартиру, а она останется здесь.

Вопрос, кто что будет делать, решился быстро. Первое. Если кто из соседей случайно увидит Карину, входящую в свою квартиру, это не вызовет подозрений. Второе. Читать молитвы должна именно Диана – она хотя бы крещёная. И, наконец, третье, не высказанное ею вслух. Она приготовилась принять удар, потому что была куда больше уверена в себе, чем в девочке: неизвестно, как скажется на состоянии её хрупкой психики целый час наедине с духом ведьмы.

Как только Карина выйдет за дверь, Диана высыплет в бокал с красным вином толчёный ладан и начнёт читать молитвы из молитвослова. Все подряд. Тем временем девушка повернёт тело Азалии и закроет её духу дорогу обратно.

Старясь не думать о том, насколько эфемерным и непроверенным был их смелый замысел, они принялись проговаривать детали.

Было почти три часа дня.

Страшно было настолько, что ближе к вечеру это чувство стало казаться обеим совершенно естественным. Почти перестало отчётливо восприниматься.

Диана ощущала лишь лихорадочное возбуждение, сродни тому, что испытываешь перед экзаменом или собеседованием при приёме на работу. Карина замкнулась в себе и замолчала.

Без десяти семь, как и договаривались, Диана позвонила в театр. Если Жана и вызвали по какому-то случаю в театр, он уже должен быть там. Спектакль через несколько минут.

Томно хихикая, она жеманным голоском осведомилась, во сколько сегодня постановка с участием Пожидаева. Карина в себе актёрских способностей не чувствовала, поэтому роль глуповатой почитательницы таланта красавца-актёра пришлось исполнять Диане.

Женщина на том конце провода понимающе ухмыльнулась и ехидно промолвила:

– Опоздали, барышня! Он сегодня только в дневных спектаклях играл.

– Как так – в дневных? – огорчилась «поклонница».

– Да вот как-то так! – непринуждённо отозвалась трубка. – В одиннадцать и четырнадцать.

– Получается, его сейчас там нет? И сегодня не будет? – почти прорыдала Диана.

– Да с чего ему быть-то? – рассердилась женщина. – Я вам русским языком объясняю: в вечернем спектакле Пожидаев не занят! Всё, у меня люди!

В трубке запикали короткие гудки.

– В театре его нет. Пойду, проверю, дома ли голубки.

– Угу, – Карина сжала кулаки и со свистом втянула воздух. – Дианочка…

– Не психуй, – не дала она ей договорить, – всё будет хорошо. Я чувствую.

Хотя даже отдалённо ничего такого не чувствовала. Наоборот, никогда не была меньше уверена в том, что всё делает правильно. Вышла из квартиры и спустилась на первый этаж. Нужно было проверить, на стоянке ли красный «Лексус». Если автомобиль там, это почти со стопроцентной вероятностью означает, что Жан и Азалия дома.

К счастью или нет, джип стоял на том самом месте, что и утром. Диана поспешно вернулась домой. Карина караулила у порога, и даже спрашивать не стала: поняла по лицу подруги. Включила свой телефон, который уже с конца марта не подавал признаков жизни и лежал на дне сумочки, прихваченной Дианой. Вчера вечером она поставила его на зарядку: Дианин зарядник подошёл и к её трубке.

Номер Жана был одним из последних в списке вызовов. Карина сразу нашла его, но никак не могла решиться набрать.

Диана подошла к девушке и обняла за плечи. Взяла её ладонь в свои руки. Ладошка была ледяная и влажная.

– Ты умница, ты сможешь. Не бойся, я с тобой, – ободряюще проговорила она.

Карина натянуто улыбнулась, и быстро, не давая себе времени на колебания, нажала кнопку вызова. Во время этого короткого разговора голос её дрожал и срывался, но это только придавало правдоподобия.

– Алло! – взволнованно отозвался Жан. – Кто говорит?

Диана не сомневалась, что Азалия в этот момент так же прильнула к плечу любовника, как она сама – к Карининому, пытаясь услышать всё своими ушами.

– Я. Узнаёшь?

– Узнаю, – помедлив, ответил Пожидаев. – Ты где, Манюня?

– Не смей называть меня так! – вырвалось у Карины. – Тебя не касается, где я! Вам, конечно, хотелось бы, чтобы меня и вовсе не было!

– Что ты такое говоришь? – возмутился Жан.

«Ясное дело, – усмехнулась про себя Диана, – это вам не на руку!»

– Ты меня предал, сговорился с этой…

– Послушай, мы только заботились о тебе, ты неправильно поняла…

– Я, может, излишне доверчивая, но не клиническая идиотка! – отрезала Карина. – Так что лучше заткнись. Мне нужно с тобой поговорить. Это важно. И в твоих же интересах.

– О чём поговорить?

– Не по телефону. Я много чего знаю про тебя и Азалию.

– Давай увидимся! Приезжай домой… – начал было Жан, но то ли сам понял, что несёт чушь, то ли Азалия ткнула его в бок, и поправился: – Где мы сможем увидеться?

– Приезжай на кладбище. К могиле моих родителей. Ты знаешь, где это. Точнее, стой на аллее номер два, возле поворота к их могилам. Я тебя увижу и подойду. Сейчас почти шесть часов. Буду ждать в семь. Понял?

– Понял, но…

– Да, чуть не забыла. Упаси тебя Бог притащить с собой эту дрянь. Имей в виду: я буду следить, и если увижу её рядом, не подойду. И больше на контакт не выйду. Но жизнь вам обоим испорчу, можешь не сомневаться.

– Нет, нет, приду один, – засуетился Жан, – и мы…

Карина выключила телефон.

– Здорово! Отлично держалась, Каришка!

– Надеюсь, не запеленгуют звонок, – медленно, чуть заторможено проговорила девушка: не отошла от разговора, который высосал из неё все силы.

– Это будет уже чересчур! Надеюсь, они поверят. По идее, Азалия должна сейчас прыгать от радости: ты нашлась и ищешь встречи. Скорее всего, она в эту самую минуту подробно инструктирует своего подельника, как затащить тебя обратно в их логово. Они и не сомневаются в успехе: у тебя вон ручки-ножки, как у воробья колено. Так что она будет готовиться к встрече и за ним вряд ли потащится.

– Ой, что же мы стоим! – вскинулась Карина.

– Успеем! Мальчику одеться надо, указания выслушать, – сказала Диана, но к двери подошла. – У нас всё готово?

– Готово.

– Лучше перепроверь. Я сама буду слушать. И вниз схожу.

Она слегка приоткрыла входную дверь и заняла ставшую привычной позицию. «Радистка Кэт на старости лет! – подумалось в рифму. – Кино и немцы!»

Карина послушно отошла вглубь комнаты. Плотно задёрнула шторы и замерла у стола, на котором они разложили то, что им сегодня понадобится.

Минут через десять наверху хлопнула дверь. По лестнице вниз загрохотали шаги. Спешит, даже лифт ждать не стал. А вдруг это не Жан? Хотя, вероятнее всего, он. Переждав некоторое время, Диана выскользнула из квартиры и, в отличие от Жана, воспользовавшись лифтом, спустилась на первый этаж. Когда подошла к почтовым ящикам, алого джипа уже не было. Что ж, пока всё идёт по плану.

Она двинулась назад к лифтам. Уже зашла внутрь, когда в кабину, с трудом протиснувшись в закрывающиеся двери, нырнул полный немолодой мужчина. Он жил в их доме, но Диана не помнила его имени.

– Ох, успел! Мне восьмой, – пытаясь отдышаться, выговорил толстяк.

Она нажала на кнопки. Мужчина принялся возмущаться:

– Летают, как оглашенные! Ещё сантиметр – и в бок мне въехал бы!

– Да что вы говорите! – изобразила она интерес. – Безобразие!

– Вот именно, – подхватил толстяк, – думает, крутой!

– Это, случайно, не молодой парень на красном «Лексусе»?

– Он, он! Вас тоже чуть не сбил? Это же надо…

Лифт остановился на восьмом этаже, и избежавший аварии автовладелец вынужден был прервать страстный монолог.

– До свидания, – попрощалась Диана.

– Всего доброго, – с энтузиазмом выкрикнул толстяк и покатился к своей квартире.

«Торопится, значит. Это правильно. И мы поспешим».

Она вбежала в квартиру, закрыла, но не заперла дверь и прокричала:

– Всё! Уехал! Начинаем!

Карина сжалась, ахнула, но взяла себя в руки и даже храбро улыбнулась. «Молодец!» – порадовалась Диана.

– Ключи от квартиры у тебя? – уточнила она.

Девушка беззвучно вытащила из кармана джинсов связку и убрала обратно. В светлой футболке и узеньких брючках, которые всё равно были ей велики, она выглядела тоненькой и слабой. По силам ли ей то, что они собирались сделать? Диана проглотила ком в горле и бодро сказала:

– Отлично. Приступаем.

Притушила везде свет, оставив только лампу над столом.

В комнате был полумрак, в углах затаились тени, но это выглядело не уютно, как обычно, а зловеще. Женщина обвела взглядом свою квартиру, где знала каждую пылинку, и на минуту ей показалось, что она в чужом доме. Это место готовилось принять нечто такое, о чём нельзя говорить на ночь. Да и днём желательно не упоминать.

Диана постаралась выбросить из головы ненужные мысли и сконцентрироваться на том, что им предстояло.

Они замерли возле стола, на котором лежала свадебная фотография Азалии. Лицо крупным планом: улыбается, обнажив мелкие острые зубы и верхнюю десну. Неужели Наиль не замечал, какая неприятная у неё улыбка?..

– Начинай, – негромко проговорила Диана.

Ритуал должна была произвести Карина. Жертва. От девочки потребуется немалое мужество, но она верила, что та не струсит и не бросит всё в последний момент.

Подрагивающей рукой девушка зажгла пять толстых белых свечей, расположенных вокруг снимка. На их вершинах тотчас заплясали крошечные огоньки. Карина шумно перевела дух, и пламя опасно задрожало. Взяла в правую руку серебряный нож.

Этот нож и серебряные же вилку и ложку Диане давно подарили на очередной день рождения. Кто – она уж и не помнила. Нежданно-негаданно подарок пригодился. Быть может, на свете действительно не бывает случайностей?

Карина чуть помедлила, а потом резким жестом полоснула себя по подушечкам пальцев левой руки. На указательном, среднем и безымянном появились порезы. Она сжала челюсти, но не произнесла ни звука, и Диана восхитилась её самообладанием. Слава Богу, ни она, ни Карина не из тех людей, которые падают в обморок при виде крови.

Девушка вытянула руку над снимком и трижды громко произнесла:

– Силы небесные, силы земные, кровью своей невинной заклинаю: призовите сюда чёрную душу ведьмы! Аминь!

Пальцы пульсировали и ныли. Кровь капала на лицо Азалии, которая продолжала хищно улыбаться с фотографии. Но больше ничего не происходило.

Диане показалось: ещё минута – и она завизжит и выскочит из квартиры. «Как мы не учли такую важную вещь! Если нам и удастся вызвать её сюда, где гарантия, что это случится скоро? Вдруг Жан успеет вернуться раньше, чем мы закончим?!» – в отчаянии подумала она.

Всё произошло как в кино, в лучших традициях фильмов ужасов: началось в кульминационный момент, когда режиссёр решил, что уже достаточно потрепал зрителям нервы.

Сначала замигала и погасла лампа. Сердце Дианы превратилось в маленький холодный камешек и ухнуло вниз. Резко стемнело: мрак набросился на комнату, как большое злое животное. Одновременно затрещали и зачадили все пять свечей. Она с испугом ждала, что свечки тоже погаснут, и тогда они окажутся в полной темноте. Но танцующие огоньки упрямо подрагивали и не желали сдаваться.

Тени в углах сгустились, и ей снова показалось, что она находится в чужом доме, только теперь это ощущение многократно усилилось. Всё стало неузнаваемым и враждебным.

Потом появился запах. Тот же, что и в квартире Азалии. Он неспешно выползал из стен, сочился, как гной из раны, обволакивал, не давал глубоко вдохнуть. Стало душно, Диана почувствовала, что на лбу выступили капли пота.

Карина приникла к её плечу, тихонько всхлипывая от страха.

– Держись, я с тобой, – прошептала она. – Пожалуйста, только держись, маленькая!

Девушка задышала ровнее. В этот момент раздались шаги. Шаркающие, неуверенные, будто идущий был стар или тяжко болен. Диана лихорадочно обводила взглядом комнату: невозможно было понять, откуда они доносятся. Звук шёл сразу отовсюду, был тихим, но при этом явственным. Внезапно она скорее ощутила, чем разглядела движение справа от себя, в углу. Плотная тьма там стала живой и подвижной, ещё более чёрной. Что-то влажно переливалось, постепенно приобретая чёткие очертания. Она резко повернулась в ту сторону.

Диана была внутренне готова, что если Азалия и явится, это будет малоприятно. Страшно. Но то, что испытала в тот момент, когда увидела, как ведьма приближается к ним, невозможно было сравнить ни с чем, что она прежде испытывала в жизни. Так слепо, до холодного пота, тряской дрожи и оцепенения, человек боится в своих ночных кошмарах. Горло сводит, язык прилипает к гортани: крикнуть бы – но вопль умирает в груди. Голосовые связки становятся безжизненными тряпочками, отказываются повиноваться. Руки делаются неподъёмными, ноги слабеют и перестают держать обмякающее тело…

Ведьма вынырнула из тьмы, породившей её, и сразу оказалась очень близко, прямо перед ними. Её силуэт казался расплывчатым, дрожал и колебался в неверном отблеске свечей, но был вполне реален. Это не было игрой воображения: Азалия каким-то образом действительно оказалась здесь. Они выманили её из телесной оболочки.

«Господи, только бы не упасть в обморок!» – взмолилась Диана и с силой сжала руки в кулаки, впившись ногтями в ладони. Боль помогла прийти в чувство. Она локтём толкнула Карину вбок, почувствовав при этом лёгкий укол совести. Но девушку надо было срочно заставить действовать.

– Иди! – прошептала она. – Иди же! Пора!

Карина бросилась к выходу. Дверь за ней захлопнулась с такой силой, что едва не слетела с петель.

Теперь она осталась с ведьмой один на один. Краем сознания поняла, что Азалия не замечает её, обшаривая блуждающим взглядом место, в котором оказалась. Молниеносным движением схватила толчёный ладан и опрокинула его в бокал. Стараясь не смотреть перед собой, чтобы не видеть жуткий лоснящийся силуэт, открыла книгу и принялась тонким, слабым от ужаса голосом читать молитвы.

Спустя какое-то время раздался знакомый голос. Диана не поняла, слышала она его наяву или же он звучал только внутри её головы. Скорее, второе. Она вскинула голову и увидела, что ведьма смотрит на неё. «Всё, теперь она знает».

– Так вот кто меня позвал, – проговорила Азалия. – Что ж, рада встрече.

Карина выскочила из квартиры и сначала просто стояла, жадно вдыхая свежий, нормальный воздух. На лестничной клетке было светло, в соседней квартире играла музыка, смутно слышались чьи-то голоса. Жизнь продолжалась, и для огромного большинства людей текла в привычных рамках. Страх разжал когтистые лапы, и она немного успокоилась.

«Я тут отдыхаю, а Диана одна, с ней, рискует из-за меня!» – огнём полыхнула мысль. Она оттолкнулась от стены и взлетела по лестнице, чудом не переломав ноги. Привычным движением вставила ключ в скважину и повернула. Дверь оказалась запертой всего на один замок. Карина потянула её на себя и переступила порог.

В прихожей горел свет. Она почувствовала знакомый удушливый запах, но решила не обращать на него внимания. Быстро огляделась по сторонам – ей вдруг почудилось, что вот-вот покажутся Азалия или Жан. Но никто не вышел из ванны, не выглянул из гостиной. Кругом тихо, буднично и обычно, как в сотнях других домов. Как и в этом доме на протяжении многих лет. Правда, сейчас здесь куда более неряшливо, чем раньше.

«Грязнуля», – брезгливо подумала она, заметив серую бахрому пыли на полу, разводы и муть на зеркале, небрежно брошенную грязную обувь, раскиданные повсюду вещи, одежду, журналы. Пока они жили в квартире вдвоём с Азалией, Карина старалась поддерживать чистоту. Но у мачехи с Жаном, очевидно, имелись дела поважнее.

Свет горел и на кухне, и в спальне, и в гостиной. Решая, куда пойти в первую очередь, она ничуть не сомневалась, что тело Азалии должно находиться в спальне. Возле алтаря. Скользнула вперёд и распахнула дверь, с удивлением обнаружив, что всё ещё сжимает в руке серебряный нож. Что ж, это хорошо. Может, он пригодится.

Мачеха лежала поперёк кровати, раскинув руки в стороны. На ней было платье лимонного цвета с крупным чёрным узором по подолу. Она часто надевала его, когда папа был жив. Платье доходило до середины икры, но сейчас задралось, обнажив полные колени с ямочками. Одна нога была обута в домашнюю туфельку на каблуке, кокетливо отороченную пушистым серебристым мехом, другая – босая. Вторая туфля валялась на полу возле кровати. Ступни у Азалии оказались крошечные и на удивление изящные.

Карина осторожно приблизилась к кровати, стараясь не смотреть на разбросанную по всей комнате мужскую одежду. Сквозь вонь, которая пропитывала всю квартиру, пробивался едва заметный аромат любимой туалетной воды Жана.

Как обычно, повсюду были свечи. На прикроватном столике стояла обожаемая Азалией безобразная «модерновая» ваза. А в ней – большой букет жёлтых роз. Как мило: петушок балует свою курочку! Точнее, племенной бык свою корову. Она почувствовала, как её захлёстывает ненависть. Отлично: ярость затмевает страх.

Ведьма казалась похожей на восковую куклу – неподвижную, омертвевшую копию человека. Глаза плотно прикрыты, грудь едва заметно вздымается. Карина вздохнула свободнее. Задача выглядела не слишком трудной. Нужно взять Азалию за ноги и развернуть головой к дверям. Самым сложным представлялось то, что у них разные весовые категории, однако Карина была уверена, что справится.

Она подошла ближе и склонилась над мачехой, протянув к ней руку. В этот момент послышался пронзительный, высокий звук. Уши заложило, обожгло оглушительной болью. Девушка с криком отпрянула, ей показалось, что она нырнула на приличную глубину: голову сдавило, в уши залилась вода. В панике обхватила голову руками, задыхаясь от пронизывающей боли и внезапной глухоты. На глазах выступили слёзы, она почти ничего не видела и не соображала.

Уже через пару минут боль отступила, слух вернулся. Карина сглотнула, вытерла слёзы, растерянно произнесла вслух:

– Что такое? – и услышала свой голос.

Обошла кровать с другой стороны и снова, уже с опаской, потянулась к ведьме. На этот раз, видимо, потому, что наклон был плавным, осторожным, она «погрузилась» не так глубоко, и боль не была настолько сильной. Холодея от ужаса, и уже догадываясь, в чём дело, попробовала пробиться к Азалии ещё с нескольких точек. Напрасно.

Она беспомощно опустилась на стоящий возле кровати пуф и заплакала от бессилия и разочарования. Гнусная тварь защитила своё богомерзкое тело какими-то чарами! Ей не удастся даже прикоснуться к ведьме, не то что развернуть!

Получается, всё бесполезно. Только теперь станет хуже: ведьма знает, что они решили бороться с ней. И пойдёт на всё, чтобы их уничтожить. От страха и жалости к себе Карина буквально завыла. А Диана? Ни в чём не повинная, добрая, славная Диана! Она-то за что пострадает?

Девушка вскочила на ноги и закружила по комнате, натыкаясь взглядом на мебель, безделушки, вазы, свечи. Неожиданно замерла, как охотничья собака, которая почуяла дичь. Решение пришло молниеносно, и теперь Карина знала, что делать. Получится или нет, неизвестно, но это был хоть какой-то шанс.

– Мы тебя уничтожим! – Диана старалась говорить твёрдо и спокойно.

Ведьма продолжала буравить её взглядом. Потом разомкнула губы и негромко вымолвила:

– Ты боишься, жалкая дрянь. Ах, как же тебе страшно! Воздух здесь пропитан твоим ужасом, я чувствую его. И знаешь что? Твой страх придаёт мне сил!

Она хотела возразить, но не смогла произнести ни слова. Против воли глядя в глаза ведьмы, ощущала себя слабой и жалкой. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как начался ритуал. О чём они только думали, когда влезали во всё это! Чёрная магия, колдовство, ворожба – Азалия тут как рыба в воде, а они…

Как можно было надеяться, что им удастся переиграть это чудовище! Нужно было идти в церковь. Попросить помощи у Бога, совета у священника. А теперь – что? «Нельзя, нельзя показывать ей, что я боюсь!» Она невероятным усилием воли отвела взгляд от лица ведьмы. Это помогло собраться с силами и выговорить:

– Мы смогли вычислить тебя, вызвать сюда, и сумеем лишить силы.

Диана вновь взялась за молитвослов – нужно было читать молитвы. Вот только будет ли толк? Она непослушными губами произнесла несколько фраз, не вникая в смысл, но чувствуя, как понемногу крепнет голос.

Азалия больше ничего не говорила. Может быть, удалось её напугать? Диана глянула на неё, и тут же пожалела об этом, сообразив, что снова вырваться из-под власти пронзительного взора будет почти невозможно. Ведьма смотрела пристально, чуть склонив голову. От неё исходила та же мрачная, властная сила, которую почти физически ощутила она тогда, в церкви. Снова вернулась противная слабость, закружилась и заболела голова.

– Я чуяла, что кто-то пытается меня узнать, – снова задумчиво заговорила ведьма.

От этого «чуяла» стало вдвойне хуже. Она вспомнила, как стояла вчера на лестничной клетке, задыхаясь от страха, в то время как Азалия этажом выше пыталась её «учуять». Почти увидела, как та озирается по сторонам, тянет в себя воздух, ощупывает руками пространство вокруг, стараясь дотянуться до неё…

– Не поняла только, кто. Времени не хватило. Всё пыталась разыскать эту тупую сучку, силы понапрасну тратила. Теперь пеняйте на себя. Накажу! – Ведьма вдруг ухмыльнулась и погрозила пальцем. Этот невинный жест выглядел настолько зловещим, что Диана едва сдержала вопль.

– Ты не сможешь… Я не позволю тебе вернуться, – из последних сил прошептала она. «Молитвы! Надо читать молитвы!» Но вместо этого стояла и смотрела на Азалию.

– Честно? – издевательски протянула ведьма. – Не позволишь? Ай-ай-ай! Боюсь-боюсь! И как же это? Дай подумать! Что там обычно пишут в этих глупых смешных книжонках? Вспомнила! Неужели вы поставили у порога метлу или веник прутьями кверху? Или насыпали в вино ладан! Угадала?

Диане казалось, она вот-вот тронется умом. Хоть бы Карине удалось развернуть тело ведьмы! Возможно, тогда у них появится надежда на спасение. Словно прочитав её мысли, Азалия произнесла:

– Она не сумеет прикоснуться ко мне! Неужто вы обе считали, что я покину своё тело просто так? Оставив его без защиты? Тогда вы даже глупее, чем кажетесь! Девка скорее сдохнет, чем тронет меня хоть пальцем! – Голос ведьмы завибрировал от ярости. – Обе сдохнете! Обе! Я разорву твоё трусливое сердце в клочья, будешь лежать в своей конуре и гнить, пока кто-нибудь не найдёт! А девчонку заберу! Понравились ей мои картинки? Это только начало! Такое будет мерещиться, что её убогий мозг не выдержит и лопнет!

Она поняла, что сейчас умрёт, но внезапно страх пропал. Диана ничего уже не ощущала: чувства словно умерли раньше неё самой. Осталась только бесконечная усталость.

Секунды бежали, однако ничего не происходило. Вдруг ведьма взвыла и захрипела, запрокинув голову под невозможным углом. Диана смотрела на неё, не понимая, что видит. Комната завибрировала, воздух пошёл волнами. Корчащийся силуэт ведьмы, который только что был прямо перед ней, оказался намного ближе к двери. Прямо в центре груди Азалии появилась огромная дыра – и её словно бы засасывало в эту воронку, втягивало внутрь себя самой.

«Она возвращается в своё тело!»

Заворожённая, Диана смотрела на то, как ведьма становилась меньше, выворачивалась наизнанку, таяла… Пока всё вдруг не прекратилось так же внезапно, как и началось.

Азалия сгинула. Она снова оказалась одна. И зажёгся свет.

– Карина! – в голос завопила Диана и кинулась к двери.

Карина выскочила из комнаты, сжимая в руке свой нож, бегом промчалась в кухню, раскрыла шкафчик и выхватила самую большую кастрюлю. Несколько ковшей, тазиков и кастрюль, свалившись с полки, с грохотом покатились по полу, но она даже не оглянулась: уже неслась назад в спальню. Пока ведьма не может ей помешать, нужно хотя бы уничтожить её гадкие колдовские причиндалы! Разгромить жертвенник!

Она вбежала в комнату, поставила на пол кастрюлю и принялась громить алтарь. С острым наслаждением с размаху разбила о стену над чёрным комодом старинный кубок. Тот мелодично звякнул и рассыпался на сотни осколков.

Девушка стремительным движением вонзила свой нож в толстую чёрную свечу, и кромсала до тех пор, пока не превратила в кучу ошмётков. Сметя их в кастрюлю вместе с обломками кубка, взяла в руки подставку для свечи. На металлическом круге была выгравирована пентаграмма. Карина несколько раз ткнула её ножом, но успеха не добилась. Нож внезапно разломился пополам. Она вскрикнула («Это же серебро!»). Но удивляться было некогда. С досадой швырнула подставку в кастрюлю.

Сломанному ножу быстро нашлась замена: девушка схватила лежащий тут же на комоде ритуальный нож Азалии. У него было острое блестящее лезвие и украшенная непонятными знаками и узорами костяная ручка. Нож мягко и удобно улёгся в руку, словно заискивая, соблазняя, предлагая себя. Уговаривая прекратить, не безобразничать, подумать о перспективах…

Эти мысли не принадлежали ей. Они были чужими, но такими успокаивающими! Нежно стучались в виски, гладили череп изнутри. Карина гортанно крикнула, тряхнула головой, отгоняя то, что просилось внутрь, и принялась резать на части кусок кожи, которым был накрыт алтарь. Не могла понять, каким образом, но не сомневалась, что ему больно.

«Неужели это человеческая кожа?» Она постаралась не думать об этом, потому что точно знала ответ.

Судорожно стряхивая искромсанные куски кожи в кастрюлю, уронила на пол предмет, который поначалу не заметила. Он был сделан из той же кожи коричневого цвета. Небольшой мешочек, про который говорила Диана. Сжав его в руке, Карина подумала, что займётся им чуть позже, пока же нужно разжечь огонь. На одном из подсвечников она раньше приметила спичечный коробок.

Скользнула к туалетному столику, взяла спички, покосившись на лежащую Азалию. Та была по-прежнему безучастна к происходящему в комнате.

Огонь загорелся сразу же и принялся пожирать всё, что Карина кинула ему на потребу. Непонятно, как, но то что было в кастрюле, поддавалось пламени чересчур легко и быстро, словно было ненастоящим. Скукожилась, сморщилась и быстро истаяла кожа. Растопился, пузырясь, как кислота, чёрный воск свечи. Оплавилась и почернела подставка-пентаграмма. Весело, как сухие ветки, сгорели осколки кубка.

Она следила за смертоносной работой огня не более минуты. Интуитивно, необъяснимо, но совершенно определённо знала: самое важное сейчас сжимает в ладони. Преодолевая смутное отвращение, развязала тесёмки и заглянула внутрь. Озадаченно нахмурилась и сунула руку в мешочек.

В этот момент ведьма на кровати конвульсивно дёрнулась и вздохнула. Карина замерла, но больше ничего не произошло. Решив, что она верном пути, девушка быстро вытащила что-то из мешочка.

Азалия больше не напоминала каменное изваяние: глаза её оставались закрытыми, но руки непроизвольно сгибались в локтях, вскидывались за голову, кулаки сжимались и разжимались. Дыхание стало шумным, ноги судорожно вздрагивали.

Стараясь не смотреть на ведьму, она постаралась сосредоточиться на том, что оказалось в её руках. Это были нанизанные на суровую нитку чёрные и красные крупные бусины, тонкая верёвка с завязанными на ней узлами, скрученные спиралью огарки тонких церковных свечей. Разглядев, что ещё лежит на ладони, Карина вскрикнула: перед ней были скрученные в комки волосы, ногти и зубы. Она высыпала жуткое содержимое обратно. В мешочке находилось много предметов, и это нечто хрустело и позвякивало, перекатываясь внутри.

Поначалу ей показалось, что нужно швырнуть отвратительный мешок в огонь. Но в следующую секунду она передумала. Как будто знала, как и что надо делать. Что-то вело её, направляло уже не впервые за этот вечер. И она послушалась. Покрепче перехватила рукоятку и со всего маху вонзила в мешочек ритуальный нож.

Воздух покрылся рябью, сместился, задвигался. Возникло ощущение, что комната находится под водой. Контуры предметов стали размытыми, очертания – неясными. Кожу покалывало иголочками, как если бы Карина попала под напряжение. По потолку поползли тени, пол перестал быть твёрдой опорой и ускользал из-под ног. Пытаясь удержаться, она сделала несколько неверных шагов, и оказалась возле кровати.

Ведьма теперь не лежала. Сидела, вытянувшись в струну, и хватала ртом воздух. Глаза были широко распахнуты и вращались в глазницах, то и дело закатываясь, так что оказывались видны белки. На груди расплывалось большое красное пятно.

С ужасом, смешанным с жгучим первобытным восторгом, Карина сообразила, что непостижимым образом нанесла ведьме рану. А сообразив, с мстительным удовольствием принялась втыкать нож в мешок снова и снова.

– Это тебе за папу! И за меня! И за Диану! И за всех!

С каждым ударом дыра в теле Азалии делалась шире, кровь бурлила и кипела, выливаясь из раны. Ведьма беспомощно размахивала руками, пытаясь прикрыть прореху в теле, но это было бесполезно.

В комнату вбежала Диана.

– Что здесь… – закричала она, но подавилась словами, уставившись на агонию.

Карина, искромсав мешочек так, что находящиеся в нём предметы стали высыпаться, зашвырнула и его, и нож в огонь. Костёр лениво тлел в кастрюле, но получив новую порцию пищи, радостно заурчал.

Азалия откинулась на кровать и затихла, неловко раскинув руки и ноги. Рана на груди бесследно исчезла. Жёлтая ткань оказалась нетронутой.

Не сговариваясь, они приблизились к ведьме. Воздух казался таким же наэлектризованным, даже слегка потрескивал, но больше ничего необычного не было.

– Она… умерла? – шепнула Диана.

Будто отвечая на её вопрос, Азалия открыла глаза и нашла взглядом Карину. Та испуганно отшатнулась, наткнулась на Диану, стоявшую чуть сзади. Но, встретившись взглядом с ведьмой, не смогла отвернуться.

Азалия силилась вдохнуть глубже и, похоже, не могла. Губы кривились, по лицу волнами прокатывалось страдание. Она казалась невероятно старой. Дело было не в морщинах или цвете лица: её глаза выглядели по-настоящему древними, доисторическими. Похожими на черепашьи. Словно она жила долго-долго, и слишком многое видела. Многое из того, что ни одному человеку знать и видеть не полагалось. В этих невероятных глазах жило горячее, живое чувство. Какое – Карина никак не могла понять.

– Как мне больно, – беззубо прошамкала Азалия.

Потом случилось что-то, и девушка оказалась совсем близко к ведьме. И вот тогда пришло понимание: в том пристальном взгляде были ожидание и предвкушение.

Диана, потрясённая происходящим – сгорающие в кастрюле вещи, разгромленный алтарь, корчащаяся ведьма – стояла за спиной Карины. Смотрела, как девушка склоняется ниже и ниже над ложем Азалии, проваливаясь куда-то.

Ведьма, вроде бы, совершенно ослабла и не могла пошевелиться. Тем неожиданнее оказался молниеносный, змеиный жест: она выбросила вперёд скрюченную руку и цепко ухватила Карину за тонкое запястье. Рванула девушку на себя с такой силой, что та, не удержавшись, упала ей на грудь. Забарахталась, пытаясь подняться и отодвинуться, но ничего не выходило.

Странное оцепенение овладело Дианой. Она будто наблюдала за происходящим на экране, смотрела фильм. И не могла вмешаться.

На кровати натужно хрипела и бормотала на диковинном щёлкающем наречии ведьма. Карина продолжала отбиваться, но с каждым мгновением всё менее энергично и яростно. Словно по инерции, без истинного желания оторваться.

Вдруг Диана ощутила резкую боль и вскрикнула, прижав руки к груди. Рванула блузку, пуговицы с весёлым перестуком полетели на пол. Она увидела, что в том месте, где соприкасалась с распятием, кожа вздулась и покраснела.

От боли и неожиданности очнулась и с ужасом осознала, что происходит на её глазах. Перед мысленным взором замелькали прочитанные недавно строчки: «Предсмертные муки ведьм и колдунов мучительны…», «Ведьма цепляется за жизнь, и не может умереть, пока не передаст свой дар…», «Отяжелевшая от грехов душа не может покинуть тело…», «Чтобы дать ведьме умереть, надо открыть окна или разобрать потолок или крышу…»

Она попыталась оттащить девушку от кровати, но ничего не получалось. Хрупкое тело налилось каменной тяжестью. Казалось, что теперь они поменялись ролями: не Азалия прижимает к себе Карину, а та придавила ведьму к кровати, выжимая из неё… что?

Подвывая от страха, понимая, что счёт идёт буквально на секунды, Диана пыталась сообразить, что ей делать. Напоролась взглядом на уродливую вазу с цветами, подскочила к ней, выхватила цветы и, прежде чем сделать то, что собиралась, кинула взгляд на Карину. Возможно, ей показалось. Позже Диане почти всегда удавалось убедить себя в этом.

И только в ночных кошмарах иногда виделось выражение, которое застыло на лице девушки в тот момент, когда Диана стояла над ней, держа в одной руке вазу, как гранату, а в другой – розы, как чеку. На полудетском личике было написано безудержное, неистовое, сумасшедшее торжество. Триумф.

«Успела? Опоздала?»

Она заорала, размахнулась и изо всех сил швырнула вазу в окно. «Может, правильнее было опустить её на голову Азалии», – запоздало обеспокоилась Диана. Но рассуждать было поздно.

Послышался звук удара, градом посыпались осколки, в комнату ворвался свежий весенний ветер. А наружу вырвалось нечто противоположное понятию «свежий». Что-то слишком старое, успевшее протухнуть и сгнить, много раз умереть, истлеть и разложиться в десятках могил.

Диана осела на пол и потеряла сознание.