Диана вернулась из очередной командировки усталая и злая. Было почти девять вечера. В этот раз её возил Садриев, личный водитель гендиректора, дурно воспитанный туповатый тип. Тот факт, что он возит «самого», наполнял Садриева чувством собственной значимости. На всех остальных, будь то главбух или, в данном случае, начальник пресс-службы, поглядывал с оттенком брезгливого недоумения. Вынужденный отправиться с Дианой в Ульяновскую область, он постоянно выказывал ей своё «фи». А под конец мелко напакостил: отказался «делать крюк» и довозить до дома. Высадил у остановки: «Тут два шага, добежите!»

Она не надела очки, потому что капли дождя попадали на стёкла, и разглядеть всё равно ничего не получалось. Разумеется, в темноте не заметила глубокую лужу и угодила прямиком в неё, черпнув ботинком ледяную воду.

Придя к себе, немного успокоилась. Она обожала свой дом, свою крепость. Каждая мелочь в квартире была сделана по её вкусу. Мебель, занавески, обои, ковры и коврики, посуда, часы, вазы, картины выбирались тщательно и с любовью. Ничего лишнего. Ничего, на что неприятно смотреть.

Её никто не встречал: жила одна, домашних животных не было.

Зато были лошади. Ночник-лошадка, с десяток статуэток-скакунов, картина «Табун на водопое». Диана никогда не пробовала ухаживать за лошадьми, не умела ездить верхом и всего дважды в жизни погладила живую лошадь. Но ей были по душе благородство и преданность этих невероятно красивых животных, восхищали их стремительная грация и умный добрый взгляд.

Родилась она в год Лошади под знаком Тельца. Так что всю жизнь пахала и, не жалуясь, везла свою тележку. Когда смотрела на своих игрушечных лошадок, это придавало сил.

Диана сняла промокшие, тяжёлые от воды ботинки, вымыла и поставила сушиться. Вроде говорят, что обувь мыть нельзя, но как ставить туфли и сапоги с комьями грязи в обувницу? Сняла с себя одежду и закинула в стиральную машину. Включила телевизор, хотя смотреть не собиралась. Пусть бормочет, создаёт эффект чьего-то присутствия. Многолетняя привычка одиноко живущего человека.

Она залезла под душ и принялась с наслаждением плескаться. Вышла из ванны ароматная, с покрасневшим лицом и вслух произнесла свою ритуальную фразу:

– Ну, вот! Теперь я человек!

Сейчас бы сигаретку… Но нельзя. Бросила два месяца назад. И почти уже не тянет. Чтобы в голову не полезли всякие глупости, взялась за ужин. Она любила и умела готовить, а ещё больше – есть приготовленное за красиво сервированным столом.

Диана открыла холодильник и выискала там вкусную колбаску. Порезала любимый хлеб со злаками, намазала майонезом, кинула сверху пару кружков колбасы, зелень и положила на красивое блюдце. Чудесная аппетитная «заедка». В качестве основного блюда предполагался приготовленный загодя плов из двух сортов мяса и пропаренного риса. А к чаю – маленькая шоколадка. По требованию диетологии, горькая. «Надо же и о фигуре подумать», – ухмыльнулась Диана.

Похудеть было её светлой мечтой. Она боролась с лишним весом упорно, но эпизодически. Вес позиций не сдавал, и пока победа была за ним. Но она не унывала: что это за мечта такая, если быстро сбывается? Мечте положено быть труднодосягаемой! Марк Твен писал, что бросить курить легко: он лично бросал много раз. Вот и она принималась худеть раз двести. Опробовала на себе различные диеты, потела в спортзалах, принимала капсулы. Худела на пять кэгэ, радовалась, начинала есть, что нравится, забывала про весы и дорогу в спортзал. Спустя некоторое время всё повторялось снова. Сейчас она находилась в завершающей фазе цикла, именуемого «Плевать на всё, один раз живём!», поэтому ела, что хотела.

Покончив с ужином и мытьём посуды, постелила кровать. Эх, завтра бы выспаться! Но не выйдет. К девяти на работу. Диана поставила будильник на семь утра. Пару секунд подумала и переставила на семь пятнадцать. Как же хочется в отпуск! Но до мая почти месяц…

Сегодня только седьмое апреля. «Весь апрель никому не верь!» – всплыло в памяти. Диана и в другие месяцы мало кому доверяла. Такой уж характер. Не сахарный, если честно. Она знала, что не очень женственна, слишком прямолинейна, резковата. Может, поэтому и одинока в сорок с хвостиком. Даже с хвостищем.

Была и другая причина. В восемнадцать лет она простудилась, искупавшись в холодной воде, попала в больницу с сильнейшим воспалением яичников. Боль, операция, осложнения… У неё больше не могло быть детей. Чтобы никому ничего не объяснять, она и поставила крест на семейной жизни.

Но самое главное заключалось в том, что тот, кто действительно пришёлся по душе, предложения ей так и не сделал. А идти в ЗАГС с кем попало ради статуса и стабильности, чтобы кто-то рядом сопел, храпел по ночам и шаркал тапочками… Нет уж, увольте!

Человек, с которым захотелось быть вместе, встретился ей всего однажды, и всегда смотрел на неё только как на друга. Долго смотрел, больше десяти лет. Пока в прошлом году не женился на другой.

Сколько раз она вот так лежала без сна и представляла, что он там, наверху, сейчас делает? Чем занимается? Фильм смотрит? Или книгу читает? А может, уроки с дочкой учит?

Его квартира была на одиннадцатом этаже, её – на десятом. Познакомились они с Наилем месяца через два после переезда. На собрании жильцов. Со всего подъезда пришли человек семь, в том числе Диана и Наиль. Она сразу обратила на него внимание – сложно было не обратить.

Интересный мужчина, но дело даже не в широких плечах и высоком росте. Не в голливудском подбородке и открытой улыбке. В нём была неуловимая, не поддающаяся определению, но безошибочно узнаваемая женщинами притягательность. Ты просто знаешь: это настоящий мужчина. Добрый без слащавости, сильный без грубости, надёжный без занудства.

Познакомились, разговорились, стали общаться.

Выяснилось, что он вдовец, один растит дочку. Вскоре Диана познакомилась и с Кариной, худенькой девочкой лет десяти. Молчаливая и застенчивая, со светлыми прозрачными глазами и тёмными косичками, она казалась не по годам взрослой. Были в ней недетская печаль и тревога.

Наиль обожал дочь и не стеснялся этого. Дочь отвечала ему огромной любовью. Росла совершенно не капризным, не избалованным ребёнком, тихим и спокойным. Ей и в голову не приходило тянуть с отца деньги, требовать наряды или дорогие побрякушки.

Диана смотрела на этих двоих и думала: замкнутая самодостаточная система. Никто им больше не нужен. Любила ли она его? Безусловно, это была сильная привязанность. Она могла бы перерасти в настоящую любовь, если дать этому чувству развиться. Но она не позволила. Задавила в зародыше. В этом отношении они с Наилем совсем не похожи. Он был человеком сильных чувств и ярких эмоций, а она чересчур рациональна, осторожна. Прочно стояла на земле обеими ногами, умела довольствоваться малым, поэтому и дружила с ним в последующие годы.

Она приехала в Казань из небольшого волжского городка Камышина. Жила там с мамой и бабушкой. Отца не знала, и по сей день не подозревала, жив ли человек, которому она обязана своим появлением на свет. Она была рослой крепкой девочкой с сильным характером и ясной головой. Всегда отлично училась и ставила перед собой высокие цели. Например, собиралась поступить в Казанский университет, потому что там учился Ленин. Сегодняшняя молодёжь, конечно, выбирает будущее, руководствуясь иными критериями.

Но в целом выбор оказался правильный. Училась охотно, с удовольствием. Вуз был со славной историей, традициями, великолепным преподавательским составом. И факультет по душе. В итоге Диана стала дипломированным журналистом, работала с огромным желанием. По распределению попала в Ульяновск, отработав три положенных года, уехала в Красноярск. На одном месте не сидела, объездила всю страну. В родной Камышин вернулась, когда исполнилось тридцать. Бабушка умерла, мама болела и звала дочь домой.

Диана вернулась, стала работать в местной газете, задыхаясь от отсутствия, как бы сейчас сказали, драйва. Вскоре мама умерла, и больше поводов оставаться в Камышине не было. Сокурсник Артур на свой страх и риск одним из первых в городе открыл информационно-развлекательное издание: глянцевый журнал о событиях и людях Казани. Выживать предполагал за счёт рекламных материалов. Диану, которую знал как человека умного, небесталанного и порядочного, позвал на должность директора рекламного отдела. Она подумала и решилась. Казань – прекрасный, почти родной город с огромными возможностями. Куда большими, чем Камышин.

Продала трёхкомнатную квартиру, шесть соток с домиком на берегу Волги и приехала в Татарстан. Вырученных от продажи денег хватило на однокомнатную «улучшенку» в новом доме. На ремонт уже не оставалось. Но Диана не грустила. Журнал «Город в лицах» быстро пошёл в гору. Она увлечённо осваивала новую профессию менеджера по рекламе. На первых порах, громко именуясь директором, работала в гордом одиночестве. Сама находила желающих разместить рекламу, собирала материал, писала и согласовывала статьи. У неё неожиданно обнаружилась деловая хватка, к тому же она отлично писала рекламные тексты.

Диана обрастала связями и постоянными клиентами, в записной книжке были сотни телефонов. Через пару лет под её началом трудились уже пять человек. Получала приличные деньги и все их тратила на обустройство своего жилища. По молодости намотавшись по городам и весям, она вдруг ощутила, какая это радость – иметь собственный дом.

Через несколько лет квартира стала такой, как ей хотелось. Она снесла стену между кухней и комнатой. Прихожей, комнаты и кухни больше не было – вместо этого получилось одно большое пространство, поделённое на различные зоны при помощи мебели, светильников и прочих дизайнерских уловок. Теперь в доме не было тёмных углов, межкомнатных перегородок и дверей – лишь простор, свет, панорамный вид из окон и много-много воздуха.

На новоселье позвала Наиля и Карину. Им ужасно понравилось, как она всё устроила. Это был чудесный вечер: весело, легко и по-семейному уютно. Они съели тонну вкусной еды, хохотали, рассматривали фотографии, играли в ассоциации, танцевали и даже пели. Ближе к полуночи девочка заснула прямо в кресле, и отец перенес её на диван, укутав пледом. А они вдвоём ещё часа два сидели за кухонным столом, пили лёгкое вино и разговаривали. Наиль был замечательным собеседником: одновременно талантливым рассказчиком и благодарным слушателем. Эта картина прочно врезалась в память: они сидят, склонив друг к другу головы. Кругом темно, только бисер ночных огней за окном да лимонный круг света от висящей над столом лампы.

Такие посиделки отлично сближают, и их братско-сестринские отношения ещё больше укрепились. Когда у Дианы что-то выходило из строя, Наиль брал ящик с инструментами и являлся чинить. Когда Карине требовалось подогнуть брюки или укоротить юбку, она точно знала, к кому обратиться. Они помогали друг другу в мелких и крупных бытовых вопросах, советовались, встречались за праздничным столом.

Речь о том, что они могли бы стать друг для друга кем-то большим, не зашла ни разу. Она давно свыклась с этим фактом и жила своей жизнью. Периодически завязывала необременительные отношения с мужчинами, покупала, что хотела, оставаясь страстной путешественницей, каждый год ездила отдыхать, открывая для себя новые интересные места.

А потом Диана вынуждена была уйти из журнала, где проработала десять лет: Артур продал бизнес и уехал с семьёй в Израиль. С новым хозяином сработаться не получилось.

В первый момент она испугалась перемен. Встал вопрос о поиске работы. Правда, ей тут же сделали несколько очень выгодных предложений: опытный руководитель рекламного отдела, да ещё с прикормленной клиентской базой, на вес золота.

Она давно не занималась журналисткой работой. Разрабатывала пиар-кампании, контролировала работу рекламных менеджеров, вела переговоры с заказчиками и продавала, продавала, продавала журнальные полосы. Это была нервная, бесконечная, напряжённая работа. Сдали один номер – на очереди другой. И так месяц за месяцем.

Прислушавшись к себе, Диана осознала, что вымоталась и больше не хочет заниматься всем этим. Её пригласили возглавить пресс-службу кондитерского холдинга, и она согласилась. Платили меньше, чем она привыкла зарабатывать, зато работа спокойная. Чего ещё надо, когда дело медленно, но верно идёт к пенсии? Правда, предполагались постоянные командировки, но это не пугало. Беспокоиться, пока она в отъезде, было не за кого.

Диана повернулась на правый бок. Глянула на часы. Полвторого! Устала до ужаса, а заснуть не удаётся. «Старею, – подумала она, – становлюсь как покойная бабушка. Та вечно по утрам жаловалась: «Лежу, сна нет, и думаю, думаю». Вот и я так. Только в каком месте от этих «думаний» прибавляется?»

Она встала, выпила воды. С трудом, но решительно отвергла мысль что-нибудь перекусить. Прошлёпала босыми ногами обратно в кровать, свернулась калачиком и плотно закрыла глаза. Спустя какое-то время она крепко спала.

Проснулась Диана сильно не в духе. Ночью спать не хотелось, а когда пришло время вставать, кажется, год жизни отдала бы за возможность поваляться пару часиков. Укладывая перед зеркалом короткие светлые волосы, придирчиво разглядывая слегка отёкшее за ночь лицо, вспомнила известную шутку про три возрастных этапа в жизни человека.

Первый – это когда можно всю ночь пить, гулять, чёрт знает, чем заниматься, а утром вид свежий и отдохнувший. Второй – когда всю ночь пьёшь, гуляешь, всякими глупостями занимаешься, и утром по тебе это видно. Ну, а на третьем ночью спишь, ни грамма спиртного в рот не берёшь, ничем вообще не занимаешься, а поутру физиономия такая, будто…ну, в общем, ясно.

Утро катилось по привычному многолетнему распорядку. Покончив с причёской, она слегка подкрасилась, выпила кофе со сливками, съела бутерброд, оделась, заперла дверь и вызвала лифт.

А потом случилось странное.

В подъехавшем лифте уже находился пассажир. В первое мгновение Диана не узнала этого человека, лишь отметила про себя, что лицо знакомое. Симпатичный парень. Даже красивый. Светлые волнистые волосы, крупные глаза чуть навыкате, капризный чувственный рот. Он повернул голову, и, глянув на его вздёрнутый нос, она тут же вспомнила: ну, конечно! Каринкина большая любовь! Как его звали? Жак? Нет… Жан! Да-да, Жан. Актёр.

Знакомы они не были, но Диана видела его, когда тот провожал девушку до дому. Он равнодушно чиркнул взглядом по её лицу и отвернулся. Она тоже отвела глаза, ничем не выдав, что знает этого человека.

Что он здесь делает? Ехал сверху. Наверняка возвращается от Карины. Ночевал у неё. Неужели снова с ним встречается? Вот дурёха. Про их роман она знала от Наиля. Тот с ума сходил, настолько противен ему был этот сахарный красавчик. Считал возлюбленного дочери совратителем и негодяем, расчётливым, испорченным и наглым типом. Впервые в жизни полюбившая девочка страдала с ним рядом – это было видно. Отец, терзаясь от сознания собственного бессилия, ничем не мог помочь дочери.

А потом отношения закончились. Как и почему, Диана не знала. Карина как-то вскользь заметила, что снова одна. С Наилем на эту тему тоже не говорила: к тому времени они практически перестали общаться. В его жизни воцарилась Азалия.

Наиль изменился до неузнаваемости, отдалился, и из близкого друга превратился в соседа. Это ранило гораздо больнее, чем она осмеливалась себе признаться, но изменить что-либо было невозможно.

Впервые она увидела Азалию на улице, возле подъезда. Была суббота, по-летнему тёплый майский день. Диана собралась на дачу к подруге. Шла по двору, а Наиль и Азалия выходили из машины. Радостно улыбаясь, она поздоровалась с ними. Но женщина на приветствие не ответила и, не повернув головы, прошествовала мимо. Самая обычная, на первый взгляд, тётка. Старше самой Дианы, невысокая, полная. Правда, одета хорошо, и видно, что тщательно за собой следит.

Она не показала, что её задело это подчёркнутое игнорирование. Сделала вид, что не обратила внимания. Они с Наилем минутку поговорили, и он умчался вслед за Азалией.

Недели через три у неё сломался выключатель. Она по привычке поднялась на один этаж и позвонила в знакомую дверь. Он открыл, выслушал и, не пригласив войти, убежал вглубь квартиры. До неё донеслись голоса: мужской, виновато объясняющий что-то, и женский – недовольный. Никогда прежде Диана не слышала у Наиля таких приниженно-умоляющих интонаций и не предполагала, что он умеет так говорить. Потом он вернулся, и они отправились к ней.

Она была настолько потрясена переменами в его поведении, что ей стоило больших усилий держаться как обычно. Быстро и молча починив выключатель, он, запинаясь и пряча глаза, попросил больше не приходить к нему. И не обращаться ни с какими просьбами. Он занятой человек, а не сантехник и не электрик. Оскорблённая, она ледяным тоном пообещала впредь не беспокоить его. С того дня они только сухо кивали друг другу при встрече.

Перестав общаться с Наилем, она продолжала поддерживать связь с Кариной, к которой относилась как к родной. Малышка выросла на её глазах, из робкой девочки превратилась в хорошенькую мечтательную девушку. Правда, в ней и сейчас была та же беззащитность, ранимость, что и в детстве. Диана видела, что творится с бывшим другом, и жалела Карину, которая вынуждена была жить под одной крышей с Азалией и потерявшим себя отцом. Они находили утешение в обществе друг друга, необыкновенно сблизившись в тот период. Однажды девушка сказала:

– Диана (она терпеть не могла этих «тёть», и потому Карина с малых лет привыкла звать её только по имени), я же вижу, папа тебе нравится. Почему вы не вместе? – И по-детски прибавила: – Тогда не было бы никакой Азалии.

Она промолчала. Что тут ответишь? Что привыкла быть одна? Что никогда не интересовала Наиля как женщина? И даже не пыталась заинтересовать, раз и навсегда примерив образ «своего парня»?

Впервые в жизни набралась храбрости, заглянула в свою душу и поняла, что совершила ошибку. Надо, надо было попробовать! Засунуть подальше старые комплексы, вечный страх быть отвергнутой, неуверенность в собственной привлекательности – и рискнуть. А вдруг бы он потянулся, понял, что им так хорошо и легко вместе, а это бывает нечасто?..

Но что сделано, то сделано. Точнее, не сделано. Отношений не случилось. Был друг, и того потеряла.

Вскоре дочь окончательно рассорилась с отцом и переехала. До самой смерти Наиля они с Кариной не виделись, лишь изредка созванивались. Диана погрузилась в свои заботы, и жизнь соседей сверху постепенно отходила на второй план.

А потом Наиль внезапно умер.

Они стали чужими друг другу, но она тяжело перенесла его смерть. Плакала, болела, почти не спала. Копалась в себе, в своих переживаниях, воспоминаниях и несбывшихся чувствах. Жалела, что так и не помирилась со старым другом: да, любовниками или супругами они не стали, но ведь дружили долгие годы! Она осознала, насколько ей не хватало общества Наиля. А осознав, впала в депрессию, из которой с трудом себя вытянула.

Диана брела к остановке, уйдя в воспоминания, на которые её натолкнула мимолётная встреча в лифте. Легко предугадать, как отреагировал бы Наиль, если бы узнал, что его дочь снова сошлась с этим Жаном! Как же бедную девочку угораздило второй раз наступить на одни и те же грабли? Конечно, не её это дело, с кем встречается Карина. Та уже вполне взрослая самостоятельная девушка. Может сама решать.

Она попыталась выкинуть всё из головы, переключиться на мысли о работе. Подошёл автобус. Диана забралась в салон и заняла место у окна. На душе было неспокойно. Не могла она не думать о Карине с её проклятущим Жаном, хоть ты тресни! Равнодушно смотреть, как девчонка себе жизнь ломает? Нет уж! Если она устранится в такой ситуации, то никогда себе не простит.

Диана достала из сумки телефон, нашла знакомый номер и нажала кнопку вызова. Абонент был недоступен. Она перезванивала каждый час в течение всего дня, но телефон девушки был отключён. Возможно, номер сменила. Но в этом случае обязательно дала бы новый…

Конечно, можно было бы позвонить на домашний. Но очень не хотелось натыкаться на Азалию. Что ж, попробуем тогда поймать её на работе. Диана посмотрела на часы: полчетвертого. Карина наверняка в институте. Номер телефона у неё есть: девочка дала на всякий случай. Вот случай и настал.

Она налила себе кофе, порылась в толстенной записной книжке и позвонила на кафедру.

– Кафедра культурологии и философии, старший преподаватель Звонцова, слушаю вас, – церемонно ответили на том конце.

– Добрый день, меня зовут Диана Харитонова. Могу я поговорить с Кариной Айвазовой? – в тон проговорила она.

Воцарилось молчание. Потом Звонцова спросила, слегка запнувшись:

– К сожалению, она не сможет вам ответить. А вы, простите, по какому вопросу? Могу я узнать?

– Конечно, – бодро ответила Диана и выдала обтекаемую полуправду: – Это её близкая подруга. Дело в том, что я только что вернулась из отпуска, звоню ей, а телефон отключен. Вот и подумала, что смогу застать Карину на работе. Она вышла куда-то?

Звонцова снова помолчала, обдумывая Татьянины слова. Потом, видимо, надумала и сказала:

– Понимаете, Диана… простите, как вас по отчеству?

– Можно без отчества, – нетерпеливо отмахнулась она.

– Так вот, Диана, Карина у нас больше не работает.

– Как это? Не может быть! Но ей же нравилось и… Карина диссертацию пишет.

– Не знаю, вправе ли я что-либо рассказывать. Наверное, лучше вам переговорить с её родственниками.

– У неё нет родственников, – отрезала Диана, – родители умерли. Только тётя в другом городе. Послушайте, я тогда сейчас к вам приеду и всё узнаю!

– Я имела в виду мачеху! – Звонцова была слегка обескуражена её напором. – Но вообще-то… если вы так близки…

Ей не слишком хотелось, чтобы Диана заявилась на кафедру. И, похоже, не терпелось поделиться информацией с благодарным слушателем.

– Понимаете, формально Карина находится в отпуске, но совершенно очевидно, что больше работать не сможет.

– Почему?

– По состоянию здоровья.

– Здоровья? – как попугай повторила Диана. – А что с ней? Она была совершенно здорова… – И тут же сообразила: – Авария, да? Боже мой, разбилась на машине…

– Нет, – прервала собеседница, – аварии никакой не было. Девушка очень больна. Я хочу сказать, она…

– Да говорите уже, не тяните резину! – не выдержала она и опомнилась: – Извините.

– Ничего страшного, – ответила Звонцова, – я вас понимаю. Когда с близким человеком беда, это лишает самообладания.

«Если эта мышь манерная немедленно мне не скажет, что с девочкой, я из неё душу вытрясу!»

– Карина больна психически, – выдала «мышь».

– Чего-чего? – Диана нервно хохотнула. – Вы что, издеваетесь?

– Мы тоже сначала не верили. Но пришлось! Мачеха, Азалия Каримовна, очень интеллигентная женщина, пришла на кафедру. Она так переживает! Такая привязанность к дочери мужа нечасто встречается, согласитесь! Карине повезло.

Да уж, сильнее некуда. Такую «любовь», и правда, не часто встретишь. А Звонцова между тем продолжала нести ахинею.

– Азалия Каримовна прямо-таки плакала, когда рассказывала, что давно замечала неладное с Кариночкой. Девочка трудно переживала смерть отца. Вы, очевидно, знаете, она была против его второго брака, пыталась помешать. Азалия Каримовна сказала, что Карина даже из дома ушла, чтобы добиться своего. А ведь он так любил дочь, один воспитывал… Но и от личного счастья не мог отказаться. Тем более дочь уже взрослая. Оказался между двух огней, страдал, вот сердце и не выдержало. Такая трагедия! – тараторила Звонцова. – Отца не стало, а у девочки появились навязчивые идеи, что она виновата в его смерти, или что он не умер, а вместо него похоронили другого человека! Представляете? Азалия Каримовна рассказывала, что и спать она перестала, и есть. Похудела как! Ну, это мы уж видели, а…

– Дальше-то что? – нетерпеливо прервала поток словоизлияний Диана.

– А то, что она пыталась выкопать отца из могилы! – возвестила Звонцова.

– Что? Да вы в своём уме?

– Я – да! А вот Карина!.. – от церемонно-витиеватого стиля речи и следа не осталось. Теперь собеседница говорила страстно, взахлёб, в голосе появились жадные интонации заядлой сплетницы. – Я сама лично её видела в магазине с лопатой в руках! Мы с ней там случайно встретились, в супермаркете «Галерея», рядом с кладбищем. Я за тортом зашла, смотрю – она! А в руках – лопата. Небольшая такая. «На могиле, – говорит, – папиной прибраться хочу!» Ага! Так я и поверила! Кто же в начале весны на могилу прибираться ходит? Нормальные люди дожидаются, пока подсохнет! Да если мне не верите, в полицию позвоните. Туда и полицию вызывали! Карина такую яму вырыла! Почти до трупа докопалась! Азалия Каримовна с врачом и директором кладбища вовремя успели. Остановили безобразие.

Запыхавшаяся Звонцова перевела дыхание.

– И что теперь? – еле выдавила Диана.

– Пока дома, под наблюдением врача. Но ей только хуже становится, Азалия Каримовна говорит. Доктора считают, если и дальше так будет, придётся в дурдом… то есть, в психиатрическую клинику класть. А Азалия Каримовна не хочет! Сама, говорит, буду ухаживать! Святая женщина! Другие со своими-то больными не возятся, а эта…

– У Карины ведь ещё родная тётя есть. Почему…

– Скажете тоже! Тётя! Считай, и нет. В Сибири где-то живёт. Или на Урале, не помню точно. У неё своя семья, дети. Азалия Каримовна говорит, эта тётушка прямо и не знает, как её благодарить за заботу о племяннице.

– Неужели Карина вот так, сразу, сошла с ума? И раньше никто ничего не замечал?

– Замечали, отчего же, – важно ответила Звонцова. – Ей стало плохо в деканате. Многие видели. Стояла-стояла, да вдруг как закричит! И в обморок. Припадок случился. А потом они с Ирочкой, тоже нашей сотрудницей, в кино ходили. Так она там такое устроила! Ужас! Вскочила, раскричалась, руками машет, тащит Иру к выходу… Привиделось ей что-то. Даже сеанс прервали. А вы говорите!

– Прошу вас, мне нужно поговорить с этой Ириной! Нельзя ли попросить её к телефону? Пожалуйста!

– К сожалению, это невозможно. У неё сегодня методический день, – интонации снова стали чопорными и размеренными.

– Вы не могли бы дать мне её сотовый? Или домашний?

– Мы не даём телефоны сотрудников, – категорично заявила Звонцова. – Извините.

Диана перешла в наступление. Минуты три улещивала, уговаривала, упрашивала и в итоге добилась своего.

Первый шок прошёл. Нужно срочно выяснить, что произошло с Кариной. В то, что она и вправду повредилась рассудком, верилось слабо. Но, с другой стороны, в рассказе Звонцовой были подробности, каких не выдумаешь…

Необходимо проверить информацию. Начнём с Ирины.

Та взяла трубку сразу, на первом же гудке. Как будто караулила возле телефона.

– Да-да, – скороговоркой проворковала она пришепётывающим голоском. Прозвучало как «та-та».

– Ирина, добрый день. Меня зовут Диана, я близкая знакомая Карины. Мы можем с вами поговорить?

– Здравствуйте. О чём? – мелодичность исчезла, голос стал строгим и вроде даже неприязненным. Похоже, девушка действительно ждала звонка, вот только не от Дианы.

Она добавила в тон доверительности.

– Ирочка, милая, вам лучше знать. Дело в том, что… – Она снова выдала легенду про вернувшуюся из затяжного отпуска подругу. – Видите, меня не было больше месяца, и тут я узнаю такое… Сложно поверить! Карина пыталась выкопать отца из могилы! Это правда?

– Правда, – вздохнула Ирина, слегка расслабившись, – её мачеха приходила в институт и рассказывала. И про полицию, и про всё… Каринка такая скрытная была, совершенно ничем не делилась! Бедная! Столько всего на неё свалилось! Мало того, что отец умер, так ещё и парень бросил, оказывается!

– Жан? – осторожно спросила Диана.

– Не знаю, как его зовут. Может, и Жан. Он ей сказал, что они не могут быть вместе, а она устроила скандал. Расплакалась, начала кричать, что ничего у неё не получается, она совсем одна… Что-то в таком духе. А-а… И ещё сказала, что в могилу закопали не отца, она, мол, не верит. Как-то так. Они в кафе сидели, Карина вскочила и убежала. Он взял и мачехе позвонил. Они вместе поехали на кладбище, а там…. Ну, вы знаете. А ведь я Каринке давно говорила: иди к врачу!

– Почему? Вы что-то заметили?

– Все замечали, не я одна! То в деканате в обморок свалилась. Ни с того ни с сего. То в кино… Я никому ничего не говорила, пока про кладбище не выяснилось. Но ведь нормальный человек так себя не ведёт!

– А что она сделала, Ирочка?

– Что сделала! Такое учудила! Сидела, смотрела… Потом вдруг как вскочит, начала высматривать что-то внизу. Мы с ней на галёрке сидели, ближе билетов не было. Я поначалу значения не придала, да и кино интересное было, смешное. Тут она как давай орать! Трясётся вся, несёт чушь какую-то, тащит меня, не знаю, куда. «Мы ещё, – кричит, – можем спастись!» Ой, даже вспоминать этот позор не хочу. Еле-еле сбежали оттуда, администратор чуть не оштрафовала.

– Ира, так она вас не послушалась? Не сходила к врачу? – продолжала расспрашивать Диана, переложив трубку из левой руки в правую.

– Нет, по-моему. Карина на работу пришла, писать заявление: дни хотела взять. Ну, и я опять сказала ей, чтобы проверилась. Вы бы её видели в тот день! Это же… – Девушка замолчала, подбирая слова.

– Что с ней было не так?

– Да всё! – выпалила Ира. – Худая, страшная… Руки трясутся. Голова седая!

– Как вы сказали? Седая? – Диана почувствовала, как по спине побежали мурашки.

– Ну, не совсем вся голова… Я, может, не так выразилась, – поправилась Ирина, – но полным-полно седых прядей. За один день поседеть – это же надо!

– Большое спасибо вам, Ирочка, вы мне очень помогли. – Она почувствовала, что пора сворачивать разговор. Дальше будут сплошные сопли-вопли.

– Погодите-ка, женщина, а вы почему у меня-то всё выспрашивали? Почему к ней не пойдёте, не спросите у этой… как её, я забыла… ну, у мачехи? – подозрительно спросила Ира.

«Надо же! Опомнилась», – усмехнулась про себя Диана.

– И туда обязательно схожу, а как же! Мне просто надо было морально подготовиться, узнать, что меня ждёт. Чтобы лишний раз людей не травмировать своей реакцией. Вот и решила поговорить с её близкой подругой. Кариночка мне часто говорила, какой вы очень хороший человек, как её поддерживаете! – не моргнув глазом, соврала она.

Ирина должна поверить: по всему судя, барышня она недалёкая, зато чувствительная. Та и поверила. Голос смягчился, и она сказала:

– Вы ей привет от меня передайте. Никогда у неё не была, даже адреса не знаю, и… – она замялась, – неудобно идти.

Диана всё отлично поняла. Адрес узнать – дело нехитрое. Просто не больно-то хочется обременять себя чужими проблемами. Одно дело – пить вместе чаёк, и совсем другое – навещать больную. Тем более, больную психически. Но и терять лицо перед посторонними тоже не желаем.

– Конечно, милая, передам. Зачем вам туда ходить? Только беспокоить понапрасну. Вы ведь всё равно ничем не сможете помочь, – великодушно пришла она ей на помощь.

– Вот именно, – в голосе прозвучало облегчение.

– Что ж, спасибо вам ещё раз, и всего доброго.

Попрощалась и положила трубку. С минуту посидела, постукивая пальцами по столу. Так-так. История становится всё более интересной. Вот и душка-Жан на горизонте нарисовался, не сотрёшь.

Диана вылезла из-за стола и стала расхаживать по кабинету: на ходу ей всегда думалось лучше.

Что мы имеем? Нормальный, адекватный человек за один месяц слетел с катушек. Может, у девочки всегда было какое-то психическое заболевание, и сейчас оно проявилось? Обострилось? Но Наиль обязательно рассказал бы ей, будь у его дочки диагноз! Допустим, он и сам не знал… Возможно ли это? Болезнь непременно обнаружилась бы за столько лет! Были бы заметны странности в поведении или что-то другое. Нет-нет, это исключено.

Куда более вероятно, что с Кариной произошло нечто нехорошее. Просто так люди в одночасье не седеют. Тем более, если им нет двадцати пяти.

Случаи, про которые в один голос рассказывают институтские дамы, безусловно, имели место. Какой смысл им обманывать? Да и свидетели есть.

Положим, про кино Ира могла и выдумать на волне всеобщей истерии по поводу сдвига подружки… Могла, но не выдумала. Эта девица, кажется, не способна так буйно фантазировать. Не тот типаж. И потом, её история при желании тоже легко проверяется. Так что примем как данность: она не врёт, Карина действительно устроила сцену в кинотеатре.

Двигаемся дальше. Совершенно непонятно, каким боком во всём этом замешан Жан. Почему ночует в доме Наиля?

Ира сказала, Кариша расстроилась, что тот её бросил. Слишком уж запоздалая реакция! Диана-то, в отличие от Ирины, точно знала: огорчаться по этому поводу ей следовало год назад! Именно тогда закончились её отношения с красавцем-актёром. Так откуда он опять взялся? И главное, почему они с Азалией на пару соврали? Опять неясно…

Проснулся давно забытый и похороненный журналистский инстинкт. Она должна докопаться до истины! И ради несчастной девочки, и в память о Наиле, и для себя самой. Разве она сможет теперь спокойно спать?

Самый оптимальный вариант, конечно, поговорить с Кариной. Прекраснодушная Азалия, растрезвонив по всему свету, что падчерица – полоумная истеричка, почему-то преданно за ней ухаживает. Но допустит ли интриганка, чтобы они поговорили?

Дверь в кабинет открылась, и в проёме показалась прилизанная женская голова. Вслед за головой выдвинулась и её обладательница, Лиля Валеева, сотрудница Дианиного отдела. Тридцать два, разведена, воспитывает сына, редкостного балбеса и двоечника. Характер отнюдь не нордический.

– Ты чего это тут бродишь? – зычно прогремела Лиля.

Китайские церемонии в их отделе не были заведены. Все три сотрудницы – Диана, начальница, и Лиля с Соней, которая сейчас сидела на больничном с бронхитом, – общались на равных. Выручали, всячески поддерживали друг друга, дружили. Сидели они в смежных кабинетах. Как в хрущёвской «двушке»: сначала попадаешь в кабинет Сони и Лили, а через него проходишь к Диане.

У Лильки своеобразная внешность. На первый взгляд, слегка пугающая. Высоченный рост, необъятный бюст, мощные бёдра, ноги-колонны. Венчала всё это изобилие маленькая голова, которая казалась меньше из-за вечно собранных в пучок волос. Лиля обладала трубным голосом африканского слона и нездоровой привычкой вываливать в лицо собеседнику всё, что пришло на ум.

– Думаю, – коротко бросила Диана. – Подготовила заметку?

Ежедневно вывешивать на корпоративный сайт новости компании было одной из обязанностей пресс-службы. И не важно, если новостей не было. Приходилось проявлять смекалку и находить. Лилька трудилась над злополучной заметкой с самого утра. Обычно этим занимались Диана или Соня, ей же доставалась техническая сторона работы: она администрировала сайт, занималась вёрсткой газеты «Наши будни», которая издавалась вот уже тридцать лет.

Однако сегодня Сони не было, а на Диане висела обзорная статья по материалам недавней командировки и отчёт. Так что Лиле пришлось ваять «нетленку» самой.

– Вот, родила, наконец! Почитай! – прогудела она и сунула начальнице листок.

Диана взяла и стала на ходу проглядывать текст. Написано скучно, скулы сводит. Но официально, чинно, добротно.

– Чё? Как? – осведомилась Лилька, впихивая своё грузное тело в кресло. – Байда?

– Ещё какая. Но для нас сойдёт. В любом случае читать никто не будет. Только второй и четвёртый абзац местами поменяй, а то концовка оборванная.

– Как скажешь, босс! – Лилька посветлела лицом. – Уже без двадцати. Вывешу на сайт – и домой. За квартиру ещё заплатить надо. Вчера платёжку принесли: охренеть, сколько за свет набежало! Мой за компьютером чертей гоняет и свет в туалете вечно забывает погасить. Приходишь домой – иллюминация! А мать плати!

Точно – платёжка! Начало месяца, а это значит, им начнут приходить счета! План созрел моментально. Теперь у неё есть железный повод попасть в квартиру к Азалии, а там уж по обстоятельствам.

– Лилька! Ты гений! – воскликнула Диана.

– А то! – немедленно отозвалась та и вышла.

До дома Диана добралась быстро. Вошла в подъезд и прямиком направилась к почтовым ящикам. Отлично: пришли счета за газ и телефон. Открыть соседский ящичек удалось без труда. Ещё в самом начале их дружбы они с Наилем обменялись ключами: мало ли какие обстоятельства могут возникнуть? Однажды маленькая Каришка захлопнула дверь, а ключи дома оставила – соседка открыла. И когда в отъезде, есть кому за квартирой присмотреть.

После ссоры Диана получила свои ключи назад – Карина вернула. А свои забирать не стала. Сам Наиль, похоже, забыл о связке, на которой, в числе прочих, висел и ключ от почтового ящика.

Она схватила счёт за газ, сунула остальное обратно, быстро захлопнула ящик и зашагала к лифту. Всё прошло как по маслу. «Держись, девочка, я иду!»

Диана поужинала, подождала, когда стрелки часов подползут к восьми часам, и направилась к соседке. Будем надеяться, Азалия дома.

Так и вышло. Вдова открыла дверь, закутанная в длинный, отороченный светлым искусственным мехом халат.

– Добрый вечер! – во весь рот улыбнулась Диана. – Мне в ящик по ошибке положили вашу платёжку за газ. Вот она.

– Здравствуйте. Спасибо большое, – ответила Азалия и хотела закрыть дверь, но в Дианины планы это не входило.

– Я ваша соседка снизу, из тридцать девятой. Меня Дианой зовут, – быстро проговорила она, вынуждая женщину вступить в диалог.

– Очень приятно. – Приятно ей точно не было, но не выгонять же человека, который оказал тебе любезность?

– Вы ведь Азалия? Как мы были рады, что Наиль Тагирович устроил свою жизнь. Мы – в смысле, соседи! И женщина такая приличная, хорошо такую соседку иметь, – продолжала тараторить Диана, разыгрывая из себя недалёкую любопытную бабёнку, которой приспичило почесать языком. Про то, кто она такая на самом деле, какие отношения связывали её с Наилем и Кариной, Азалия не знает. Он ей не рассказывал, а уж Карина – тем более.

Вдова криво улыбнулась. Диана всеми порами, каждой клеткой чувствовала, как ей не терпится выпроводить назойливую тётку. Но портить отношения с соседями не резон.

– Спасибо, – повторила она.

– Ой, вам, конечно, тяжело об этом говорить, – «опомнилась» Диана. – Простите. Я вас очень хорошо понимаю! Такое горе! Молодой, сильный мужчина, на здоровье не жаловался… Вы держитесь, дорогая. Что поделать, надо терпеть. Дочка-то у него как? Отошла? – И вся сжалась, ожидая ответа.

Азалия колебалась. Либо она сейчас скажет, что всё в порядке, спасибо. Либо решит, что лишний свидетель не помешает. Что бы она ни задумала, одно несомненно: женщина пытается привлечь внимание общественности к состоянию и поведению Карины. А сующая свой нос в чужие дела глуповатая соседка, которая мигом разнесёт сплетню по всему дому – идеальный вариант.

«Ну же, кобра, решайся!»

Расчёт оказался верен. Азалия состроила трагическую мину и сказала, шире открывая дверь:

– Что мы в дверях-то стоим! Вы проходите, проходите… Дианочка!

Тщательно стараясь скрыть своё торжество, она шагнула за порог и огляделась. С тех пор, как была здесь в последний раз, прошло около года. Правда, она заходила в день похорон, но мало что сумела разглядеть – не до того было. Теперь же увидела, насколько всё изменилось. Что конкретно ей не понравилось, чётко сформулировать не смогла бы. Дизайнер, который занимался отделкой, несомненно, был человеком со вкусом. Но она его вкусов не разделяла.

И ещё здесь был запах. Не запах, а ЗАПАХ. Удушающе сладкий, напоминающий дешёвые духи советского производства, но с неуловимой примесью. С горчинкой.

Азалия провела гостью в гостиную. Диана уселась в кресло и скрестила ноги.

– Может быть, чаю?

«В доме врага не ем!»

– Благодарю, дорогая. Но я после шести – ни-ни. Расплываюсь мигом! И так-то не тростинка! – Она похлопала себя по бёдрам и изобразила сконфуженный взгляд.

– Ох, и не говорите! Я и сама никак не сброшу!

Очевидно, сочтя, что доверие установлено, вдова устроилась напротив и заговорила:

– Вы, Дианочка, вижу, женщина умная и понимающая.

Она в ответ «польщённо» улыбнулась.

– Я здесь живу не так давно, и мне просто необходимо посоветоваться с кем-то вроде вас. С тех пор, как Наиля не стало… извините… – сдавленным голосом произнесла Азалия, извлекла на свет кружевной платочек и промокнула глаза. Диана могла бы поклясться, что в них действительно стояли слёзы! – Так вот, Карина… стала очень странной. Мы с девочкой всегда не очень ладили. Она была против нашего брака. Возможно, вы знаете, даже ушла из дому, чтобы шантажом заставить его отказаться жениться. Но он не мог! Понимаете, мы так любили друг друга, это было просто благословение Божье, в нашем-то возрасте… – Тут она уже открыто разрыдалась.

Диана, в соответствии со сценарием, кинулась утешать несчастную, про себя поражаясь умению подавать информацию в выгодном свете. Азалия, между тем, продолжая икать и всхлипывать, гнула свою линию:

– Они так и не помирились. У него было слабое сердце, он очень страдал! А когда Наиль так внезапно ушёл от нас… Карина стала винить себя в его смерти. Понимаете?

– Понимаю, – страстно заверила Диана. – Довела отца до могилы, негодяйка!

– Что вы, Дианочка, что вы! Бедная девочка, мне её так жаль, – великодушно молвила Азалия, притушив победный блеск в глазах. Как ловко удалось вложить нужные мысли в пустую соседкину голову!

– Как я старалась сблизиться с ней, ведь у нас общее горе! Но она… Сторонилась, не разговаривала. Запрётся в своей комнате и сидит сиднем. Не ела, похудела вся, как палочка. Спать перестала – постоянно на таблетках. Горстями их пила! Потом ей мерещиться стало… всякое. Посреди ночи проснусь – криком кричит! И на работе люди замечали, что она изменилась. Я туда ходила, мне её коллеги рассказали: стала падать в обмороки, припадки начались. Однажды в кино с подружкой пошла, скандал устроила. Привиделось ей что-то такое, жуткое… Даже сеанс из-за её выходки прервали.

– Кошмар! – Она старательно выпучила глаза и прижала руки к щекам.

– Вот именно! Но это ещё что! В итоге попыталась… не знаю даже, как сказать… отца из могилы выкопать! – выпалила Азалия и пронзительно глянула гостье в лицо. Ждала реакции.

– Боже мой! Выкопать! Из могилы! – не подвела Диана. – Не может быть!

– Врач, полиция, работники кладбищенские – все видели!

– И что же… неужто откопала?

– Слава Богу, не успела. Мы вовремя вмешались.

Она принялась охать и ахать, а сама напряжённо думала: «Ну, давай дальше! Это всё я уже слышала. Но ведь чего-то тебе от меня надо!»

Убедившись, что соседка целиком и полностью на её стороне, вдова перешла к следующему этапу обработки.

– Теперь вот ухаживаю за Кариночкой.

– Сердце у вас золотое! – вставила Диана.

– А как же иначе, дорогая? Разве можно оставить дочь любимого человека в такой беде? Она совершенно недееспособна, никого у неё нет. Правда, в Екатеринбурге, на Урале, живёт тётя, родная сестра Наиля, но у той свои заботы. Доктора говорят, Карину нужно поместить в клинику. Но я пока хочу попробовать поставить девочку на ноги сама. Делаю всё, что советуют врачи, даю необходимые препараты.

– И как она?

– Сдвигов, к сожалению, нет.

– Она… буянит?

– Наоборот, апатия полнейшая. Не желает общаться с внешним миром, смотрит в одну точку. Бьюсь, бьюсь, и ничего, никаких результатов… Рано или поздно придётся положить её в больницу. По всей видимости, нужно будет оформить над ней опеку, – горестно проговорила Азалия.

«Вот оно! Прозвучали нужные слова: «недееспособна» и «опека». Ясно, чего ты добиваешься, дрянь! Полиция, кладбищенские, институтские работники, соседи – все мы должны будем свидетельствовать в суде!» Она изо всех сил старалась скрыть эмоции и удержать на физиономии сочувствующую одобрительную мину.

В этот момент хлопнула входная дверь, и молодой мужской голос громко произнёс:

– Я пришёл!

Вдова недовольно поморщилась. Диана сделала вид, что не придала значения фамильярному тону.

– Добрый вечер, Ванечка! Проходи, пожалуйста! А у меня гости, – подчёркнуто сказала хозяйка, шустро вскочила с кресла и устремилась в прихожую.

«Те же и Жан! Вечер перестаёт быть томным».

Через пару минут красавчик предстал на пороге комнаты. Азалия семенила следом.

– Дианочка, хочу вас познакомить. Это Иван Пожидаев, хотя он настаивает, чтобы его называли Жаном. Он артист, работает в театре. Они с Кариночкой раньше встречались. Сейчас расстались, но он продолжает приходить, помогает мне за ней ухаживать.

Ага. Просто парад милосердия какой-то.

Жан тем временем скромно потупил взор и вежливо поздоровался.

Она быстро соображала, что делать, как себя вести. Пожалуй, не стоит притворяться, что впервые его видит. Он мог запомнить её в лифте. Да и раньше, когда сталкивались в подъезде…

– А мы с вами встречались, молодой человек. И на днях в лифте – тоже. Но вас давно не было видно. А вчера утром, когда мы вместе ехали, я подумала: откуда мне ваше лицо знакомо? Теперь ясно: вы Кариночкин кавалер!

На чело Азалии набежала тень.

– Ванечка иногда остаётся здесь ночевать. Я стелю ему в гостиной, места у нас хватает. У Кариночки случаются приступы, а он с ней так хорошо справляется.

Диана понимающе закивала головой и закудахтала:

– Надо же! Вы просто молодец, Жан! Ведь какая сейчас молодёжь? Эгоисты! А вы не оставляете девочку! Кстати! Можно мне взглянуть, как она? Если это неудобно, вы скажите, но, может, я тоже смогу помочь!

Парень застыл, вопросительно глядя на Азалию. Диана ждала, что та примется искать отговорки, но, к её удивлению, она спокойно проговорила:

– Если у вас крепкие нервы, почему бы и нет? Только предупреждаю – Карина сильно изменилась.

– Конечно, конечно, – мелко затрясла головой Диана, – буду держать себя в руках!

– Пойдёмте. – Женщина сделала приглашающий жест. Все втроём они двинулись по коридору, остановились возле комнаты Карины. Помедлив секунду, Азалия распахнула дверь и пропустила гостью вперёд.

Первое, на что она обратила внимание, был запах. Она начала привыкать к специфическому аромату, но здесь он усилился до такой степени, что заломило в висках.

В комнате было сумрачно и жарко. Кровать разобрана, но пуста. У окна – кресло, повёрнутое спинкой к входу.

Диана замерла на пороге. Неожиданно стало страшно, захотелось бежать прочь, пока не поздно. «Не лезь в это дело!» – умоляюще попросил внутренний голос.

Азалия подтолкнула её в спину:

– Входите, Дианочка! Не бойтесь.

И ей ничего не оставалось, как зайти внутрь.

– Карина! – дрогнувшим голосом произнесла она. – Добрый вечер. Я пришла тебя навестить.

Фигура в кресле не шелохнулась. Помимо воли, она растерянно оглянулась на Азалию. Та многозначительно подняла брови.

– Я же говорила. Думаю, она вас не слышит. Ни на что не реагирует. Сидит как истукан. Вечером укладываю её спать. А утром помогаю перебраться обратно в кресло.

– А поесть? Или в туалет? Она сама выходит?

Та отрицательно покачала головой.

– Если не накормить насильно, то и не вспомнит, что нужно кушать. Кормлю, как ребёнка. Так же и в туалет… – Она снова зарыдала. Жан за её спиной сдвинул брови и скроил горестную мину.

Диана, превозмогая внутреннее сопротивление, быстро пересекла комнату и обошла кресло.

То, что она увидела, повергло её в ступор. Хотелось вскрикнуть, но в горле что-то сжалось, и оно оказалось способно выдать лишь сдавленный писк. Она тупо смотрела на сидящую в кресле, и не могла поверить, что это дочь Наиля.

Разумеется, она настроилась увидеть нечто плохое, и постаралась подготовить себя. Но такого не ожидала. В голове не укладывалось, что человек за короткое время способен настолько измениться. Из очаровательной девушки превратиться… в это.

Карина сидела, нелепо скособочившись, вывернув корпус. На появление Дианы не отреагировала, да и вряд ли вообще замечала что-либо. Светлые глаза совсем выцвели, как это бывает у глубоких стариков. Взгляд устремлён в пустоту. В таких случаях говорят – обращён в себя.

Девушка всегда была хрупкого сложения, но сейчас совсем высохла и сжалась, напоминая бабочку, наколотую на булавку. Одна рука вцепилась в подлокотник, другая сжала ворот халата, накинутого поверх ночнушки. Колени сведены вместе и плотно сжаты. Маленькое бледное лицо безжизненно застыло. На нём раскинулась сетка морщин, губы истончились, нос выдался вперёд. В грязных нечёсаных волосах – «Господи, неужели я всё это вижу!» – тут и там серебрилась седина. Карина выглядела не просто старше своих лет, она казалась старше самой Дианы!

Смотреть на это было невозможно, и она отвернулась, еле сдерживая слёзы. Сознавала, что для обычной соседки, постороннего человека, такая реакция являлась чрезмерной, но не могла с собой совладать.

Однако Азалия, похоже, была довольна произведённым эффектом. Взяла посетительницу под локоть и увлекла за собой, приговаривая:

– Теперь вы видите, дорогая? Пойдёмте, пойдёмте!

– Да, – прохрипела Диана, послушно следуя за ней и стараясь обуздать эмоции, чтобы не сказать и не сделать чего-нибудь лишнего. – Она выглядит очень… больной.

– И я о том же, – промурлыкала Азалия. – Девочка больна, ей необходим уход. Я вынуждена буду оформить опекунство, чтобы заботиться о ней… – Она на мгновение запнулась и договорила: – В полной мере.

Диане захотелось её ударить. Вместо этого она согласно кивнула, промолчала и направилась к выходу. Смертельно захотелось убраться отсюда, из-под прицела испытывающих взглядов. Вдохнуть полной грудью, умыться. Выпить. Кажется, дома есть красное вино.

В этом доме творилось что-то очень, очень плохое. Казалось, сам воздух пробирался под кожу, давил на неё. Запах стал просто невыносимым, и она испугалась, что её сейчас вырвет. Решив, что лучше всего говорить правду, постаралась как можно простодушнее взглянуть на Азалию и прерывисто проговорила:

– Пойду, пожалуй. Вы уж извините, но… Прямо не ожидала такой страсти.

– Понимаю. С непривычки это пугает.

Кажется, ничего не заподозрила.

– Да-да, вот именно – пугает! Девочка совершенно не в себе. Дай вам Бог терпения. И спокойствия.

– Дианочка, если что, я могу рассчитывать на вашу поддержку? – вкрадчиво проговорила Азалия.

– Безусловно, дорогая!

Вдова удовлетворённо кивнула. Жан, тенью маячивший на заднем плане, улыбнулся лисьей улыбкой. Диана попрощалась и выскочила на лестничную клетку. Дверь за ней тут же захлопнулась.

Она почти бегом спустилась на свой этаж и более-менее пришла в себя, только когда закрыла за собой все замки. И накинула цепочку, которой раньше никогда не пользовалась.

Диана долго отмокала в ванной и стояла под мощной струёй душа, стараясь смыть с себя запах, взгляды, слова – все ощущения той квартиры. Она больше не могла про себя называть её «Наилиной», как раньше. Потому что там не осталось никаких следов ушедшего друга. Сама не подозревая, она думала, как Карина: это место осквернено.

После ванны, закутавшись в тёплый махровый халат, прошла в комнату. Её била дрожь, хотя в квартире было жарко. Она надела шерстяные носки, открыла бар и достала бутылку вина. Налила себе полный бокал и выпила почти залпом. Прислушалась к себе, долила и снова выпила, уже медленнее. Стало чуть легче.

– Не знаю, что там происходит, но я это выясню! – вслух сказала Диана.

Выяснять и действовать следовало как можно скорее: Карина там долго не протянет. Удачно, что завтра суббота, можно спокойно заняться этим вопросом.

А сейчас – спать. Выкинуть всё из головы и постараться заснуть. Хотя с этим проблем быть не должно: спиртное всегда действовало на неё как снотворное. Веки тяжелели, ноги слабели, тело расслаблялось и стремилось принять горизонтальное положение.

Однако, постелив себе и забравшись в постель, она вдруг открыла глаза и вскочила, одним махом отбросив одеяло в сторону. Не давая себе задуматься и проанализировать свои действия, подошла к туалетному столику и залезла в шкатулку с украшениями. Большую часть того, что там лежало, она никогда не носила.

Порывшись в недрах шкатулки, достала маленький серебряный крест на прочной цепочке. Мама была противницей религиозных представлений и обрядов, считала себя атеисткой, и так же воспитывала дочь, но бабушка потихоньку крестила внучку, когда той исполнилось три года. Диана была в церкви всего несколько раз в жизни – на похоронах, крестинах и венчаниях. Распятия на груди, естественно, тоже не носила. Но сейчас, подержав крест в руках, решительно надела на шею и прижала ладонью к груди.

Она вернулась в кровать, закуталась поплотнее и крепко проспала до утра.

В половине десятого, умытая и позавтракавшая, сидела за компьютером. Спасибо тому, кто придумал Интернет, за возможность собирать информацию, не выходя из дома!

Начнём с главных персонажей. Неизвестно, что это даст, но сведения лишними не будут. «Жан Иван Пожидаев» – набрала в поисковике Диана. На экране возникли несколько ссылок. Так, посмотрим, что тут у нас. Сайт Института культуры и искусств. Список выпускников трёхлетней давности. Мимо. Она и без того знала, что Жан с Кариной учились в одном вузе с разницей в несколько лет.

Что ещё? Следующим открылся сайт Молодёжного театра. Пожидаев – в числе актёров. Фотография, список спектаклей. В течение двух лет Пожидаев играл в основном второстепенные роли. Самой большой удачей молодого актёра на сегодняшний день стала роль второго жениха в лирической комедии «Невеста из Иванова» по пьесе некоего Ф. Пряжникова.

Следующие несколько интернет-страниц содержали отклики на различные спектакли. Отзывы были противоречивы: иногда критики в пух и прах разносили и сам театр, режиссёра и актёрский состав, но встречались и рецензии, где стиль постановок именовался новаторским и смелым, а режиссёр – почти гениальным. Интересно, что имя актёра второго ряда Жана Пожидаева упоминали и те, и другие. Признавая – кто сдержанно, а кто и не скрывая восторга – его яркий талант и способность убедительно играть разноплановых персонажей. Да уж, такому ничего не стоит изобразить благородного юношу, готового кинуться на помощь бывшей возлюбленной…

«Похоже, о Жане мы ещё услышим. Странно, что пока не получает главных ролей. То-то бесится, наверное», – подумала Диана. Больше ничего полезного о нём в Сети не было.

На очереди – главная героиня. Азалия Каримовна Айвазова. Кажется, она взяла фамилию Наиля. Секунду подумав, компьютер выдал несколько ссылок. Но лишь в одной из них совпадение имени, отчества и фамилии было стопроцентным. Диана попала на сайт холдинга «Татнефтегазхимпродукт», где та возглавляла юридический отдел.

Биографии руководящего состава были представлены достаточно подробно, так что спустя пару минут она узнала, что безутешной вдове сорок восемь, она окончила Казанский государственный университет и последние двадцать лет трудится в холдинге, который в разные годы именовался по-разному. До этого работала юрисконсультом на предприятии с невыразительным названием ПО «Весна». Чем занималась эта «Весна», неясно, да и какая разница?

Придя в холдинг в возрасте двадцати восьми лет, Азалия почти целую пятилетку тихо и мирно служила всё тем же скромным юрисконсультом. Но достигнув тридцатитрёхлетия, резко рванула вверх по карьерной лестнице. Сначала стала старшим юристом, потом – заместителем начальника, и вот уже одиннадцать лет руководила отделом, в котором сегодня работали четырнадцать человек.

Больше никакой информации. Диана обречённо вздохнула. Выхода нет, придётся идти на поклон к Оле Архиповой. Они были знакомы лет семь и почти дружили. «Почти» – это потому, что Оля считала Диану подругой, и Диана Олю – нет.

Архипова, телефон которой она сейчас набирала, по профессии учитель математики, а по призванию – сутяжница. Главное дело её жизни – бегать по судам. Она всюду ищет и умело находит всевозможные поводы для исков, увлечённо собирает документы и участвует в бесконечных запутанных процессах. Вопросы наследства, дачные и трудовые споры, конфликты с банками – поводов для разбирательств миллион. В районный суд Архипова ходит как на работу.

В остальном же Оля вполне обыкновенный человек. Как ни странно, вообще-то она необидчивая, способная на сопереживание и неглупая. Просто увлечение такое, что поделать!

– Алё! – отозвалась Архипова.

– Привет, Оль. Не разбудила?

– Нет, уже встала. Привет. У меня в понедельник суд («А как иначе!»), подготовиться надо. Бумаги просмотреть.

Подавив глубокий вздох, Диана спросила:

– С кем судишься? – И приготовилась выслушать долгий и подробный рассказ.

Повествование заняло десять минут. Она изображала увлечённость, интерес и, где надо, возмущение, совершенно не вникая в суть драмы. Ни к чему засорять мозги. Однако не спросить-то нельзя. Всем известно: ты к человеку с душой, и он к тебе – соответственно. А у неё к Оле была большая просьба.

– Ясно, – протянула Диана, сочтя, что долг вежливости отдан. – Желаю успеха.

– Спасибочко, пригодится! Как сама?

– Нормально. Слушай, Оль, у тебя база данных ментовская жива? – Архиповой однажды скачали её по знакомству. При Олином увлечении без такой базы – как без рук.

– Жива. Но с зимы не обновлялась.

– Ничего страшного. Ты можешь там для меня одного человека посмотреть?

– Могу, конечно. Давай ФИО и возраст.

Диана продиктовала.

– Кто такая? – полюбопытствовала Оля.

Она была готова к этому вопросу.

– Мужика у меня увела.

– Вот жаба косорылая! – с чувством припечатала Архипова. – Стреляла бы таких! А кто он? Чего молчала-то? Давно у вас с ним?

– Ты его не знаешь, – уклончиво ответила Диана, – и вообще, не хочу об этом, Оль… Так поищешь?

– Поищу, поищу. Это правильно – врага нужно знать в лицо! Минут через тридцать позвоню. – И швырнула трубку.

В ожидании звонка она встала, размяла затёкшую спину, сходила за кофе с печеньем и сидела, лениво проглядывая новости. Ровно через полчаса затрезвонил телефон. Архипова отличалась обязательностью и пунктуальностью.

– Ну и лярва! Повезло твоему, ничего не скажешь! – без предисловий проорала Оля.

– Что там? – подалась вперёд Диана, чуть не расплескав кофе.

– Четыре мужа было! Прикинь! Это только официальных! А любовников сколько? И чем только берёт? Наверное, одно место золотое! Последнего мужа в феврале похоронила! А уже глянь – к твоему подбирается! Ты ему скажи, что до него через эти ворота целая футбольная команда прошла!

– Скажу, скажу, – нетерпеливо отмахнулась Диана, – подробнее можешь?

– Могу и подробнее! Девичья фамилия – Халиуллина. Родом из… сейчас… вот, нашла, из деревни Челбасово. Не сиделось в своей дыре – в Казань примотала! Лимитчица хренова! – Похоже, Оля приняла Дианино несчастье чересчур близко к сердцу. – Детей нет. Я тут посчитала, она до тридцати трёх лет сидела в старых девах. Готовилась, зараза! А потом понеслось! Первый раз брак зарегистрирован…

– Мужья! Что происходило с мужьями? – перебила Диана севшим голосом.

– Умерли! Все! Четырежды вдовела! Самый выносливый второй мужик оказался: три года с ней прожил. Данька, это же настоящая чёрная вдова!

Она с трудом переваривала новости. Получается, Азалия нагло врала. Напела Наилю, что была замужем лишь однажды, обожала своего мужа и похоронила его восемь лет назад.

– Её подозревали в чём-то криминальном?

– Подозревали, потому она по базе и проходит. Первый муж умер от рака, второй погиб в ДТП. А третий полез зачем-то на крышу своего двухэтажного дачного дома, свалился и сломал шею. Естественно, стали расследовать. Баба эта попала под подозрение: на даче они были вдвоём. Но потом прекратили за отсутствием состава: экспертиза показала, что падал он уже мёртвым. Умер от инфаркта миокарда. Четвёртый, кстати, тоже от этого помер. Заметь, она каждый раз выгоду получала, – с энтузиазмом продолжила Архипова. – Я по данным Госреестра кое-что уточнила. У меня есть… Ладно, не важно. До первого замужества была прописана на улице Октября. Я смотрела по карте в Интернете – общага задрипанная. А сейчас у неё три квартиры, две двухкомнатные, одна – трёх. Не хило? Плюс «Лексус», дачный дом площадью 175 квадратов с участком двадцать соток. Но самое главное! Вместе с последним мужем они приобрели шикарный земельный участок под застройку. Место – отличное! Сдавай в аренду – озолотишься. Площадь участка…

Ольга увлечённо сыпала цифрами, а у Дианы голова шла кругом. С «Лексусом» ясно – это подарок Наиля на свадьбу. Но земля! Дача! Квартиры! Карина говорила, что «двушка» Азалии сдана до мая, поэтому она вынуждена жить в квартире покойного мужа. Про всё остальное никто и не подозревал!

Наиль, однозначно, был её самым ценным приобретением. Эта земля! Выходит, он купил её (и где только такую прорву денег взял?) – и записал на них с Азалией! Наивный влюблённый дурак!

С трудом прервав поток Олиных рассуждений и советов, Диана поблагодарила её и заверила, что с неё – «поляна» в ближайшие выходные. Надо будет пригласить Архипову в ресторан японской кухни: она обожает роллы.

Повесив трубку и тут же выкинув Олю вместе с роллами из головы, она забегала по комнате, размышляя, что делать дальше. Азалия – обманщица и аферистка, это ясно. Приманивает мужиков и наживается за их счёт. Это гадко, но в тюрьму за это не сажают. Мужчины ведь связывались с ней сами, никто не заставлял. Как говорится, колхоз – дело добровольное.

Подозрительно другое. Череда смертей. Четверо мужей – и все умирают, не прожив с ней и пяти лет. Совпадение? Роковое невезение? Или тщательно спланированные убийства? Хотя вроде бы каждый раз имелись объяснимые причины…

Хорошо, а то, что сейчас творится с Кариной, – тоже «объяснимо»? На первый взгляд, да. Всё логично: потеряла отца, впала в депрессию, винит себя в его смерти и постепенно сходит с ума. И полиция, и врачи, и коллеги – все вокруг могут это подтвердить. Наверное, только она и видит: вокруг девушки сплетена тонкая, незаметная, но прочная паутина. Явная ложь, полуправда, небольшое отклонение от истины…

– Что же она с ней делала-то?!

Диана вылила кофе в раковину и ополоснула чашку. На ум приходило только одно: травила. Травила чем-то, что не оставляет следов.

И всё же она чувствовала: дело не только в банальном отравлении. Что-то не так во всей этой истории. Что за рубеж такой – тридцать три года? Как объяснить, почему до этого возраста Азалия была обычной неудачницей, приехавшей из глубинки, застрявшей в общежитии и на скучной должности, а в тридцать три, как по волшебству, на неё посыпались блага: и карьера, и мужчины, и деньги?

Но главное: что со всеми этими сведениями делать? Как они могут помочь Карине?

Если честно, вывод просится один: от Азалии стоит держаться подальше. С такими дамочками, определённо, лучше не ссориться. Может, оставить всё как есть? Пусть идёт, как идёт. Карина всего лишь соседка, дочь человека, с которым она рассорилась год назад! Зачем лезть, куда не просят? Лучше одеться и сходить в суши-бар с Архиповой.

Диана и в самом деле быстро оделась и вышла из дома. Но вместо того, чтобы прислушаться к совету внутреннего голоса, отправилась на кладбище. Нужно найти свидетелей случившегося. Может статься, это что-то прояснит.

Пока она слышала только версию Азалии, которую та преподнесла в институте. И этих сведений для полноты картины не хватает. Но не в полицию же идти за информацией. Остаются работники кладбища.

Будем надеяться, не откажутся с ней поговорить. Для налаживания контакта Диана достала из бара и прихватила с собой бутылку дорогой водки.

Однако водка не пригодилась. Её собеседник, Халимов, оказался человеком вынужденно непьющим: не так давно перенёс инфаркт. Но разговор состоялся. Да такой, на какой Диана и не рассчитывала.

Ей повезло: Халимов как раз сегодня заступил на смену. Не приди она сейчас, пришлось бы ждать до среды: он работал сутки через трое. Был сторожем, подрабатывал могильщиком, за отдельную плату мог и на могиле прибрать.

Диана пришла в недавно отстроенное здание администрации кладбища и быстро выяснила, кто работал в день, когда была сделана попытка разграбления захоронения. Случай был из ряда вон – и его, конечно, запомнили. Свидетелем попытки вандализма был директор, к которому обратилась за помощью вдова, и сторож. Ей объяснили, как его найти, и уже через пять минут она сидела в небольшой комнатке напротив крепкого, нестарого ещё мужчины с седым «ёжиком» на голове.

У Халимова был мясистый вислый нос и крупные руки с большими квадратными ногтями. На вопросы он отвечал односложно и неохотно, недоверчиво поглядывая из-под брежневских бровей на назойливую «корреспондентку». Поначалу Диана представилась именно так. Но потом увидела, что разговорить сторожа, соблазнив упоминанием в газетной публикации, не удаётся, и решила сказать правду.

– Вы меня извините, но я вам соврала, – рубанула Диана. – Вижу, вы человек неболтливый, поэтому скажу как есть.

Во взгляде мужчины зажёгся огонёк интереса, и она, ободрённая успехом, продолжила:

– На самом деле я близкая подруга покойного, Наиля. Мы жили в соседних квартирах и много лет дружили. Первая жена его умерла совсем молодой. Карина выросла у меня на глазах. Он был очень хороший человек, они с дочкой отлично ладили. Такое редко бывает, – Диана внезапно почувствовала, что вот-вот разревётся. – А потом Наиль познакомился с Азалией. Той женщиной, вы знаете. Полюбил, женился. Но… понимаете, как бы сказать… мне кажется, она не очень… порядочная… Наиль стал болеть и быстро умер. Даже года со свадьбы не прошло. Карина так переживала! Она чудесная девочка, институт окончила, в аспирантуре училась. А теперь все кругом говорят – сумасшедшая! Истерики устраивала, припадки случались, отца пыталась откопать. А я не верю! Разобраться хочу!

Обычно Диана ясно излагала свои мысли. Но сейчас говорила бессвязно, отрывисто, и сама чувствовала, что разобраться в этом потоке сознания сложно. Однако Халимов её понял.

– Дрянная баба. Я сразу понял. Девчонка-то, видать, ни при чём!

– Что? – Она замерла, боясь упустить хоть слово.

– Я в бухгалтерию зашёл, за деньгами. А бухгалтерша обождать велела. Ну, вышел покурить. Стою, а эти прикатили, баба с красавчиком. Они-то меня не видели, а я их видел! Думаю, надо же, молоденького отхватила!

– В каком смысле «отхватила»? – переспросила Диана.

– В каком! В том самом! – Халимов стукнул кулаком по колену. – Чё смотришь? Не веришь? А я видал, как она его в губы, пока в машине сидели… А потом идут, и парень её, извиняюсь, за задницу щупает! Я в двух шагах стоял! Тьфу, срамотища, в матери ему годится, – сплюнул Халимов.

Она сидела как громом поражённая. Хотя, конечно, следовало предположить что-то в этом роде. Просто не верилось.

– Перекурил, захожу обратно – Максимыч зовёт, директор. Могилу, говорит, хотят разграбить. Вот, граждане обратились. Смотрю – ба! Эти двое! Она ревёт, он рядом, успокаивает. А Максимыч говорит: отец у девчонки помер, это мать или, может, мачеха, я тогда не разобрал, а это – жених! Я ещё подумал: ни фига себе – жених! И с дочкой, и с мамашей!

– Вы ничего не сказали?

Халимов посмотрел на неё, как на блаженную.

– Да вы чё, женщина? С чего мне говорить? Моё дело маленькое.

– Вы правы, – поспешно согласилась Диана и постаралась вернуть рассказ в нужное русло: – Так все пошли на могилу…

– В том-то и дело, что не пошли! Доктора стали ждать! Она говорит: я доктора вызвала! И всё талдычила про мен… про полицейских.

– А что про полицейских?

– Что вызвать надо! Я ещё подумал: разве нормальный человек будет их приплетать? Доктор – куда ни шло. И этих-то… И откуда она знала, что девчонка будет копать?

– А она об этом говорила?

– Сказала, девчонка встречалась утром с женихом, а тот её бросил! И она расстроилась. На кладбище помчалась. Припадок, что ли, у ней случился, не верила, что отец умер… Я толком не разобрал. А красавчик этой бабе позвонил, и они вместе сюда припылили. Ещё и доктора вызвали. И ментов хотели…

– Кто вызвал полицию?

– Я. Максимыч велел. Он тоже не хотел, но она прямо вцепилась: надо и всё тут! Я и вызвал. Они после приехали, мы уж сами справились. Они только свои протоколы, – Халимов произнёс это слово с ударением на первую «о», – составили.

– Карина в самом деле выкапывала… тело? – тихо произнесла Диана.

– Да кто её знает! Кричала, что нет. Но яму вырыла. У самого изголовья, где столбик. Большую. Я потом закапывал.

– А вы не запомнили, случайно, что она кричала? Она как-нибудь объяснила, зачем копала?

– Да кто её поймёт, как она объяснила, – задумчиво произнёс Халимов. – Там такая куча-мала была! Пока доктор её не уколол, девчонка прямо бесновалась, рвалась от нас. Все орут, мамаша ревёт. Разве разберёшь, чего она там кричала? Ведьмой обзывала бабу – это я запомнил. Так она ведьма и есть! С дочериным женихом-то! Какова? А! Вот ещё! Красавчику этому в рожу плюнула! Сначала-то всё просила: «Скажи им!» А он отговаривался – не знаю, мол, ничё. Она и плюнула.

Халимов перевёл дух, извлёк из кармана не первой свежести платок и гулко высморкался. Похоже, больше он ничего не знал. Но и того, что Диана услышала, было более чем достаточно.

– Спасибо. Вы мне так помогли… – Она замялась и неловко, боком извлекла из пакета водку, от которой Халимов отказался в самом начале разговора. – Может, возьмёте? Что же я, обратно потащу? Она хорошая, дорогая. Вдруг понадобится…

– А и понадобится! – неожиданно согласился мужчина и взял большую квадратную бутыль. – Я тут задолжал… одному. Вернуть надо. Вот и верну.

Всю дорогу от кладбища до дома Диана разрабатывала план. То, что Карину нельзя оставлять в той квартире, она теперь знала точно. Азалия что-то задумала – это очевидно. Скорее всего, постоянно подсыпала девочке какую-то гадость в еду. Для этого и осталась жить в их доме после смерти Наиля. Каринка стала падать в обмороки, плохо спать. Может, на этой почве нервы и расстроились.

А потом эти мерзавцы каким-то способом заманили её на кладбище, подстроили сцену у могилы, притащили кучу свидетелей – и всё для того чтобы оформить опекунство! Впоследствии, вероятно, Карину упекут в психушку, а любовнички приберут к рукам имущество.

Вот что интересно: негодяйка может хоть сейчас избавиться от падчерицы – в таком состоянии её легко примут в клинику. Но она продолжает держать девушку дома. Зачем? Ответ прост: девочка должна находиться в пределах досягаемости, потому что её продолжают травить! Когда Азалия сочтёт, что доза достаточная, и больше Карина ей не помеха, она спокойно сдаст её врачам. Пусть умрет не у неё на руках!

Диана была уверена, что всё обстоит так или примерно так. В деталях разберёмся потом. Сейчас надо забрать девочку, привести в чувство, а уж и потом заняться сладкой парочкой.

Её колотило от негодования: Азалия должна получить по заслугам! Можно и в полицию обратиться – пусть поинтересуются, что это у неё мужья мрут, как мухи. Жан тоже не должен остаться в стороне. Прав был Наиль, гадкий тип.

«Действовать надо осторожно, – размышляла она. – Карина пока поживёт у меня. Никто не должен знать, где она… А вдруг паршивка заявит в полицию о пропаже человека? Ладно, об этом после. Девочка перестанет принимать яд, придёт в себя и, если что, скажет, что никто её не похищал».

Первая часть плана не представлялась особенно сложной, учитывая тот факт, что ключи от квартиры у неё имелись. Сделав ремонт в квартире, дверь Айвазовы не поменяли. Будем надеяться, замки тоже. Так что ключи подойдут. Диана просто пойдёт туда утром, когда Азалия и Жан уйдут на работу, откроет дверь и заберёт Карину с собой. Куда сложнее будет привести её в прежнее, нормальное состояние.

…А если она ошибается, и девочка в самом деле психически не здорова?

«Хватит! – сердито оборвала себя Диана, – что толку гадать? Её нельзя там оставлять, это ясно. Будем решать проблемы по мере их поступления».

Весь следующий день она была как на иголках. В воскресенье любовники, вероятнее всего, дома. Соваться туда до понедельника глупо. Следовало заняться подготовкой.

Для начала Диана позвонила своей старой знакомой. Катерина была врачом, да не простым, а начмедом, и могла помочь с больничным. Одно из преимуществ работы журналистом состоит в том, что ты по характеру деятельности сталкиваешься с огромным количеством разных людей. И с некоторыми из них завязываются приятельские отношения.

Не вдаваясь в подробности, она попросила Катерину выдать ей больничный лист. Дней на десять, если можно. Подруга заверила, что можно, и спросила, в чём дело: никогда раньше фальшивые больничные не требовались. Поколебавшись, она сказала, что ей нужно присмотреть за больной родственницей. А до отпуска – почти месяц. Катерина, добрая душа, предложила свою консультацию.

Диана, которая изначально не собиралась впутывать посторонних, обрадовалась этому предложению. Мало ли, в каком состоянии окажется к понедельнику Карина. Да и как она разберётся самостоятельно, что с ней делать? А Катя, мало того, что отличный профессионал, так ещё и не болтушка. На неё можно положиться.

– Катюша, спасибо! Неудобно тебя беспокоить….

– Перестань ты! Я на машине, приеду и гляну! Сколько лет родственнице? Сильно пожилая?

– Двадцать три. Или двадцать четыре.

– Да? – удивилась Катерина. – А я решила… Неважно. Что с ней такое?

– У неё… как бы тебе… что-то вроде депрессии. Она сирота, мать в детстве умерла, отец недавно, и у девочки какой-то ступор. Молчит, в одну точку смотрит. Короче, не буду тебе голову морочить, сама увидишь.

– Когда она у тебя появится? Завтра? Часиков в семь загляну. Заодно больничный привезу. Всё заполним, как надо.

Рассыпавшись в благодарностях, Диана повесила трубку. Что ж, одной заботой меньше. Даже двумя. На работу идти не надо, и врач осмотрит Карину.

Она позвонила Соне и выяснила, что та завтра собирается идти выписываться. Отлично: можно со спокойной душой «поболеть». Диана предупредила, что с завтрашнего дня не выйдет. По официальной версии, у неё приключилось очередное обострение хронического пиелонефрита. Про то, что у Дианы больные почки, знали всё, так что вопросов не возникло. Только сочувствие и пожелания выздоровления.

Теперь можно немного отдохнуть. Завтра будет трудный день. Да и последующие наверняка не легче. Она постаралась не думать о плохом и сосредоточиться на домашних делах.