И бита бомбу повстречала.

Обычно Доктора окружали сложные суждения. Или такие, что на первый взгляд – проще пареной репы, но стоит только задуматься над ними, как весь мир застывает.

Но вот в суждении «бита бомбу повстречала» было что-то от детской поговорки, что восхищало даже с учетом всех обстоятельств (особенно – с учетом их).

Бита бомбу повстречала, но Вселенная устояла.

Вселенной не пришел конец, и Доктор засмеялся, а Романа выдохнула. Ради таких моментов, по ее скромному мнению, стоило жить.

Великая и могучая Бомба Сверхновой шипела, как спущенный воздушный шарик.

И более – ничего.

Голограмма, вселявшая ужас, обрела пантомимический комизм. Криккит выронил биту и застыл. И окружавшие его роботы-убийцы – тоже застыли. Ничего не происходило.

Доктор вынул пальцы из ушей, хохоча. Его смех был настолько громким, что даже заглушил кудахтанье старейшины Нараси. Поняв, что преимущество утеряно, она замолкла и уставилась на конкурента.

– Так много времени прошло – и все равно вас постигла неудача! – Доктор порылся в карманах. Достав потертый выпуск «Бино», он всучил его Романе, и та заметила, что верхний уголок шестнадцатой страницы был замят. Оглядев журнал, она пожала плечами и уронила его на пол.

Доктор нашел наконец искомые чертежи Бомбы Сверхновой и развернул их, изучая.

– Не волнуйтесь, – сообщил он, – я просто копаюсь в ваших секретных документах. Проверяю кое-что, так сказать. Вы, наверное, злитесь, что я украл их, но, уверяю вас – у них давно уже нет авторских прав. Несколько миллиардов лет как.

Доктор развернул бумаги на полу парламента.

– Подходите поближе! – призвал он старейшин Криккита.

Никто не решился – все просто смотрели на него в гневе и ужасе. Порой их глаза устремлялись на «замерзшую» голограмму или внезапно ставший давящим небесный мрак за окном. Иногда Старейшина Грейц прерывал речь Доктора, требуя объяснений, и еще порой загадочно и очень неприятно усмехалась Старейшина Нараси. Но все равно в центре внимания оставались Доктор и Романа.

– Быть может, вам интересно, почему Вселенная все еще существует, и что с этим можно поделать. Лично мне – очень интересно. – Доктор подмигнул Романе. – Давным-давно, когда Бомба Сверхновой была изобретена, в ней был задуман изъян. Когда же вы начали работу по созданию ее аналога, ваш Бог, возможно, направил вас в нужное русло. Вот только вы закончили работу, когда были изолированы от его влияния – и повторили первоначальную ошибку! Криккитцы же не смогли исправить ее.

Старейшины уставились на Доктора.

– Ну вот, – добавила Романа. – Как интересно вышло: получив свободу воли, все вы лишились научного прогресса. И на бомбе – если эту штуку еще можно так называть, – это сказалось.

– Да, название «бенгальский огонь» подходит куда больше, – согласился Доктор. – И во сколько эта разработка вам обошлась? Держу пари, суммы астрономические.

Наступила тишина.

Доктор поднял свой шарф, связал его концами вместе и швырнул через голограмму – чтобы поймать снова.

– Вот и все, – сообщил он. – Конец парада. Самая долгоиграющая программа этого мира подошла к концу. У криккитцев больше нет инструкций. Они должны были взорвать бомбу, а бомба оказалась пшиком. Финита ля комедия! – Он повернулся к Романе. – Ты помнишь, я сказал, что Вселенная – коварная штучка, которой антиклимакс подавай? Так вот, кажется, этот самый антиклимакс я начинаю ценить.

– Знаете, – прошептал бледный, как кость, Старейшина Грейц, – воспринимать это все прямо так вот, с ходу, жутко тяжело.

Нараси все не унималась. Она хохотала и восторженно потрясала сухим старческим кулаком. Под самый конец жизни ее пробило на смех – и теперь она отыгрывалась за все минувшие годы. Старуха повернулась к Доктору с диким триумфом в глазах – подобный взгляд обычно становился первым шагом к нажатии красных кнопок и выкрикам в духе «и ничто в целом мире меня теперь не остановит».

– Криккитцам просто нужны новые приказы! – воскликнула она и прошла через весь парламентский зал, прямо на Доктора. – Отвратительный инопланетянин! – пролаяла она. – Ты утверждаешь, что нами манипулируют – но как ты можешь быть уверен, что то же самое не происходит и с тобой?

– Ну-ну, – усмехнулся Доктор, не глядя Романе в глаза. – Я же Повелитель Времени. Мы выше такого рода вещей. Ха-ха-ха…

Романа застонала. Этот фальшивый смех Доктора ничего хорошего не сулил – из-за него однажды обанкротилась и пришла в упадок целая планета-казино. Она надеялась, что выражение лица не выдало ее тревогу. Что, если криккитцы все еще контролируют ее? А что, если контролируют Доктора? Что, если они все – лишь часть чьего-то грандиозного плана?

Романа всерьез задумалась – и поняла, что ее тревожит по-настоящему.

– Подожди-ка… – начала она.

И тут дверь распахнулась, и в парламентский зал влетела коляска.

Доктора спасало многое – но никогда прежде ему на выручку не приходила парочка голосящих младенцев в коляске, подгоняемой Сэром Роботом, причитавшим «тише-тише-тише». Следом за коляской вошла Джел с пушкой наперевес.

– Джел! – просиял Доктор. – Ты же должна лежать в постели, отдыхать!

– С этими двумя? – Джел бросила гордый, но усталый взгляд на новорожденных. – Эти ребята слишком шумные. Не веришь – подойди, встань рядом. Если не возражаешь оглохнуть.

– Среди моих друзей было немало почтенных крикунов, – сказал Доктор. Под ропот Старейшин он пересек парламентский зал и присел на корточки перед коляской. Весь мир для него перестал существовать – он смотрел на младенцев с глубоким восхищением, и интересовали его сейчас лишь они. Планета в экзистенциальном кризисе? Зловещий план возрастом в несколько миллионов лет? Грозное божество в облаке космического мусора и армия криккитцев? Доктор поставил все на паузу, чтобы показать деткам козу.

– Знаете ли вы, что несете с собой, о милые создания? Надежду, – произнес он – негромко, но все услышали его. – Так вот, не бойтесь ничего, маленькие негодники. Вы прекрасны – потому что вы первые дети, родившиеся после того, как замедленное время выпустило эту планету из своих когтей. Первые дети, не являющиеся частью плана свыше – что бы вы ни делали всю свою жизнь, это будет ваш выбор, ваша воля. Не забывай об этом, Джел – если увидишь, как они разрисовывают красками диван, помни: они делают это по своей воле. – Доктор широко улыбнулся, демонстрируя крепкие белые зубы. – Ведь никто на этой планете не хочет, чтобы в его жизнь вмешивались, верно? Никто. – Стоя ко всему парламенту Старейшин спиной, он поднял руку – не капитулируя, но благословляя тишину кругом себя. – Не думаю, что мне есть, что добавить…

И верно, молчание сохранялось.

– Нужно ли еще кого-нибудь спасать? – уточнил на всякий случай Сэр Робот.

– Нет, не думаю, – сказал Доктор. – Я просто высказал свою точку зрения, и теперь, думаю, мы с Романой можем со спокойной душой уйти.

Всеобщее молчание согласилось с ним.

А потом его нарушил сухой, как щелчок хлыста, выпад Старейшины Нараси:

– Нет.

– Нет? – Доктор развел руками. – Почему же? – Он пошаркал ногой. – Вы только что пытались уничтожить Вселенную и обнаружили существование Бога, так почему бы не сесть и не расслабиться? Самое главное – не делать громких заявлений…

– Убейте их! – завопила Старейшина Нараси.

– …вроде этого, да, – печально вздохнул Доктор.

– Погодите! – крикнул старейшина Грейц, перекрывая немногочисленные, но очень громкие крики в поддержку Нараси. – Это ведь ничего не даст, верно?

Его неуверенность сослужила ему плохую службу. Крики сделались еще громче. Те Старейшины, что еще минуту назад готовы были прислушаться к чьему-то мнению, кроме своего, вновь жаждали пролить инопланетную кровь.

На Роману накатили какие-то нежданные безысходность и грусть. Ведь правда – даже если их здесь четвертуют, это ни к чему не приведет, кроме необходимости отмыть пол. Похоже, ничто не способно заставить криккитов примириться с фактом иной жизни.

– У меня есть предложение. – Джел устало улыбнулась Доктору и Романе. – Вы двое хорошо бегаете?

– Бегаем? – Доктор и Романа переглянулись и усмехнулись.

Так Доктор и Романа спасли свои жизни, а заодно и коляску с детьми Джел.

Позади них Сэр Робот и лидерша мятежников сдерживали, как могли, шум и ярость Старейшин. Вообще, это было довольно просто – с учетом того, что последние не были ничем особым вооружены. Джел с радостью палила поверх голов, уродуя штукатурку на потолке парламентского зала. Шум стоял ужасный, но в подметки не годящийся плачу детей Джел.

– Какие горластые! Молодцы! – хвалил Доктор, остервенело толкая коляску перед собой.

– Доктор, не тот поворот! – Романа вдруг поняла, что у них весьма ограниченный опыт в гонках. Первое, что шло на ум в связи с гонками – это, конечно, Даврос, создатель далеков (тот еще тип), ну а потом – разве что поездка в супермаркет за ртутью. Вспомнив о том, как Доктор пытался починить колеса тележки, набитой емкостями с чрезвычайно опасным веществом, при помощи звуковой отвертки прямо на ходу, Романа содрогнулась. – Этим утром я проложила тут пространственный коридор – зачем же все усложнять? – Романа, покачав головой, опустила взгляд на плачущих младенцев – и задумалась вдруг, были ли они действительно надеждой на будущее, или же просто удобными символами этой самой надежды. Что ж, в любом случае что-то – лучше, чем ничего. А уж с грязными пеленками как-нибудь совладать можно.

– Постойте!

Их окликнула какая-то растрепанная фигура. Оказалось, то был Старейшина Грейц, в разорванных и окровавленных одеждах. Он попытался придать себе царственную осанку – но тут же сник в изнемождении, прислонившись к ближайшей колонне. – Если то, что вы говорите – правда, тогда отправляйтесь к нашему Богу. Нанесите ему визит. Сделайте все, что сможете. Я задержу погоню. Я дам вам столько времени, сколько смогу.

Романа сильно сомневалась, что Грейц протянет долго, но Доктор от души пожал ему руку. Старейшина хоть и дрогнул, но жест принял.

– Я ценю вашу отвагу, – сказал Доктор. – Ваш мир балансирует на краю пропасти, но я клянусь вернуть его на твердую почву.

Старейшина Грейц кивнул и развернулся, перекрывая своим телом проход бегущей к ним навстречу толпе.

Доктор и Романа побежали дальше.

В здании парламента взвыла сирена – не особо-то и сильный конкурент крикам детишек Джел.

– Ух, они хороши в просьбах! – Доктор склонился над коляской. – Ну-ка, попроси мира во всем мире! Уверен, с таким голосом тебе не откажут!

…Старейшина Грейц стоял твердо. Собственно, всю свою жизнь он только это и делал. Он не дрогнул в последние дни криккитской войны, не сдался перед ужасами суда и все пять лет отлучения выдержал стоически. Все невзгоды приготовлений Абсолютного Оружия в условиях интеллектуального застоя он перенес, чувствуя под ногами твердь, и прибытие криккитцев не пошатнуло его равновесие – что же сможет поколебать его ныне, когда весь знакомый ему уклад встал с ног на голову?

Старуха злобно оскалилась на него. Как же ее звали? Он не мог вспомнить.

– Нараси, – прошипела она, не удивленная, похоже, его невежеством. Грейц никогда не обращал на нее внимания, как и многие другие Старейшины. Ее отец когда-то считался важной персоной, а вот она – нет, ни разу за все время. Лишь ее изворотливый жестокий ум порой поминался в кулуарах – все сходились на том, что, раз уж целью у их общества стоит конец Вселенной, стоит держать при себе одну-другую горячую голову вроде нее. Крупиц смысла такая идея была не лишена.

Нараси усмехнулась. Ее сопровождали два робота-криккитца.

– Откуда они взялись? – подивился искренне Грейц.

Нараси пожала плечами.

– Меня не волнует, – сказала она ему. – Они подчиняются мне – вот что важно.

– Подчиняются? – Грейц хмыкнул. – Вообще-то, глава Старейшин – я. И подчинятся они должны мне.

– Ладно, как скажешь. – Нараси скрестила руки на груди. – Прикажи им что-нибудь.

– И прикажу! – Грейц ощущал легкое волнение. Он взглянул на роботов, уставился в алые недра их голов-шлемов. – Сложить оружие! – скомандовал он – впервые в жизни.

Криккитцы не шелохнулись.

– Моя очередь, – сказала Нараси, таращась на Грейца с такой мрачной решимостью, что у того пересохло во рту. – Убейте его, – приказала она.

Роботы послушались.

…Парламентский зал лежал в руинах. Старейшина Нараси, перешагивая через тела раненых и умирающих, прошла к креслу Главного Старейшины и уселась в него. Нараси смеялась. Она никогда не участвовала в битвах за власть, не искала ее – но в итоге власть досталась ей. Может, она и стара, но сейчас – самое время наверстать упущенное.

– Чтоб без задержек мне! – Нараси снова рассмеялась, и ее избитые и изможденные последователи задались вопросом, смогут ли когда-нибудь упросить ее не издавать этот жуткий неприятный звук при них. – Я отдала криккитцам приказ, и они уже выполняют его. Я приказала им начать войну. Всех несогласных, – она окинула взором взятых в плен мятежных Старейшин, – я устраню.

Стоя на плато, Романа смотрела в небо – извечно прекрасное.

– Я вижу звезды! – заметила она. – Удивительно!

Доктор с грустью покачал головой.

– Это не звезды. – Он вздохнул. – Это космические корабли боевого флота Криккита.

Огни ярко вспыхнули и исчезли.

– Кажется, они перешли к запасному плану. И цель его – очистить Вселенную по одной планете за раз.

Дети Джел снова заплакали, громко и горько.