Мне придется вас просветить, ибо выражение ярмарка-от-всех практически неизвестно за пределами Нормандии. Этакий экзотический варваризм. В других областях Франции говорят чердачная или гаражная распродажа, блошиный рынок, барахолка, на худой конец… Эти ценные знания я приобрел в долгие дни каникул, которые проводил в разных концах страны и бродил вдоль столиков, палаток, подиумов, выставленных на улицах, площадях и набережных.

Скажу вам еще кое-что. Только одно занятие скучнее прогулки по подобной ярмарке – это участие в ней. Всю неделю разбирать вещи, опустошая дом, потом упаковать безделушки, игрушки, одежки, запихать все в багажник машины, распаковать и разложить на отрезке в три метра, предоставленном вам на стадионе или в актовом зале, и ждать, ждать, ждать, ибо все сделки совершаются в первые четверть часа. Это золотое правило ярмарок-от-всех: выставленные вещи уходят сразу… или никогда! К концу дня вырученная вами сумма едва окупает хот-дог с жареной картошкой, который вы купили и съели в полдень, пополнив кассу футбольного клуба или товарищества пожарных.

Хороша загадка, не правда ли? Зачем подыхать со скуки день-деньской в выходные и праздники, если теперь можно куда быстрее и выгоднее сбыть лишний хлам через интернет? Думаю, я нашел объяснение. Кризис – не более чем неуклюжее оправдание небывалого всплеска интереса к нормандским ярмаркам-от-всех и всем барахолкам планеты, а на самом деле успех легко объясняется четырьмя словами, не имеющими никакого отношения к деньгам: людей посмотреть, себя показать.

Замечательно! Но я-то не хочу ни на кого смотреть и никому себя показывать! Мне вообще интересны только жертвы и их убийцы, тоже давно умершие, только в своих постелях и безнаказанными. Это мое неотъемлемое право и, смею добавить, даже долг!

Я уже почти четверть часа околачиваюсь на футбольном поле, забитом гостями и участниками. Мы с Мюгеттой пришли пешком. До стадиона в Туфревиле-ла-Корбелин от нашего дома метров восемьсот. Машины стоят у обочины и вдоль насыпей аж до ближайших поселков Бур-Ноден, Мон-дю-Кюль, Маре. Вереница в несколько километров.

Людское море. Мне кажется, население Туфревиля увеличилось как минимум вчетверо.

Одно утешение: навстречу попадаются и другие примерные мужья. Они, как и я, бредут по газону (хотя предпочли бы бегать по траве за кожаным мячом), рассеянно поглядывают на диски, книги, одежду, игрушки. Стенды неотличимы один от другого.

А вот Мюгетта полна энергии и попусту не суетится. У нее своя стратегия: она всегда отправляется на ярмарку-от-всех, имея четкую цель, практически невыполнимую. Когда Флориан и Полина были маленькими, это могла быть редкая книга, второй велосипед, чтобы держать его у бабушки, недорогие видеокассеты, старый молочный кувшин для сада… Поиск любой вещи становится делом жизни, ради него не лень методично исходить вдоль и поперек все аллеи, а в случае неудачи отправиться на следующей неделе в соседнюю деревню.

На этот раз Мюгетта ищет скамеечку или маленькую лесенку, недорогую, чтобы можно было перекрасить и поставить у фасада нашего дома под цветочные горшки. Поди найди такую редкость, все лето придется искать.

Но нет, немыслимая удача!

Везучая Мюгетта нашла именно то, что искала. Хозяин стенда не верит собственному счастью: ему не только не придется нести в утиль трухлявую скамеечку, он будет избавлен от нее… за деньги! Чудо, да и только, сказал я себе, дело сладилось в два счета… Но тут Мюгетта принялась торговаться.

Я жду. От нечего делать рассматриваю богатства ближайших продавцов. Должен признать, собравшиеся здесь семьи, расстающиеся с дорогими сердцу вещами, – зрелище довольно трогательное. Целые жизни выложены на продажу. Люди избавляются от воспоминаний, чтобы не мучиться сожалениями, когда придется умещать свою жизнь в десятиметровой комнатушке в доме престарелых. Или, чуть позже, на двух метрах в гробу.

Ну вот, я ударился в поэзию, а Мюгетта все еще торгуется.

Я топчусь на месте, задержав взгляд на стенде напротив. Наблюдаю. Философствую. Отмечаю еще одну константу ярмарок-от-всех: это же мусорные баки эпохи.

Все участники продают одни и те же вещи. Необходимые в каждом доме в одни годы. Вышедшие из моды через несколько лет.

Все. Без исключения.

Скосил глаза на ящик, разглядыаю диски и видеокассеты, мысленно заключая пари сам с собой насчет музыки и кино, которые там найду. Наверняка те же, что есть в каждой семье. Полный набор «Жандарма из Сен-Тропе», «Анжелики», Брюса Ли, «Звездного пути»… Старые виниловые пластинки – Селин Дион, Supertramp, Франс Галль, Pink Floyd. Подхожу ближе к коробкам с играми. «Клуэдо», «Четыре в ряд», головоломка «Мастермайнд». Разумеется, у Флориана и Полины были такие же.

Рядом куча фигурок, такие у нас тоже были – забытые звезды тысяч мультяшных шоу: «Телепузики» (Дипси), «Неугомонные детки» (Анжелика Корнишон), «Барбапапа» (Барбалала). Все-таки удивительно, что у меня когда-то были практически все вещи, выставленные на этом столе.

На коробке стоят две миниатюрные машинки – белый «Пежо 205 GTI» и желтый «Рено Спайдер», точно такие же наверняка нашлись бы в коллекции Флориана.

Поворачиваюсь направо, к детской секции.

Завороженно смотрю на лошадку-качалку, пеленальный столик, погремушки в виде сосок и зайчиков. Все покупали одно и то же, убеждаю я себя, но совпадения меня заинтриговали.

Все?

На меня накатывает дурнота.

Неужели в каждой семье была вот такая лошадка-качалка, которую моя мать подарила нам для Полины, когда та родилась? С красным седлом, полосатой гривой и серебряными копытами? И вот этот детский столик на толстых красных ножках со встроенным пианино на три клавиши и четырьмя лягушками, спрятавшимися в пластмассовых кувшинках? И эта бирюзово-голубая складная колясочка с откидным верхом, такая удобная, неотличимая от той, которую выбрали мы с Мюгеттой перед рождением Флориана двадцать пять лет назад?

Хозяйка стенда смотрит на меня и улыбается. Полноватая женщина примерно моих лет, одетая в широкое серое платье в мелкие маки. Я наверняка выгляжу хорошим клиентом. Мужчины покупают быстро и без капризов. Не торгуясь.

Я отвечаю на ее улыбку и продолжаю рассматривать стол, стараясь ничем не выдать охватившего меня волнения.

Рядом с игрушками – три пазла на сюжеты Уолта Диснея: «Мулан», «Король-Лев», «Покахонтас». Полина и Флориан когда-то получили в подарок такие же наборы, один в один!

Пытаюсь убедить себя, что это логично. Выбор поколения. Все дети одного возраста смотрели одни и те же фильмы. Играли в одни и те же игрушки, любили одних и тех же мишек и кукол. Вспоминаю, как Полина оккупировала гостиную со своей игрушечной посудой и колыбельками, как встречала меня вечером с рейса Париж – Руан, расположившись на диване в обществе всех своих кукол. Разве может папа, даже спустя годы, забыть их имена? Белокурая Шарлотта с длинными косами, лысый щекастый пупс Лора, большая кудрявая негритянка Имани и рыженькая Келли – младшая сестра Барби.

Боже мой!

Кажется, я выругался.

Они здесь! Все!

Замечаю, что дрожат руки. Шарлотта, Лора, Имани и Келли, вот они, передо мной. Сидят на доске. Пять евро за куклу. С одежками – десять евро. Улыбаются, как будто узнали старого знакомого.

Меня!

Я почти напуган и, кажется, готов окликнуть их. Вдруг отзовутся… Дурацкая мысль возвращает меня на землю. Чтобы унять дрожь в ногах, повторяю себе: все ровесницы Полины играли в детстве с одинаковыми куклами, а то, что они оказались на этом столе, – обычное совпадение.

Хозяйка в «маковом» платье не спускает с меня глаз.

Смутившись, я перемещаюсь к ящику с дисками. Подобно многим ровесникам, я слушаю только французские песни и рок, вкусы семьи продавца посвежее… и с уклоном в хард-рок. Примерно как у Флориана, моего взрослого сына-бунтаря, которому все же удалось в бытность свою подростком привить мне любовь к хеви-метал, гитарным переборам и рефренам-воплям, где не поймешь ни слова.

Вынимаю из ящика диски, один за другим.

– Два евро за диск, за семь – десять евро, – уточняет маковая мадам.

Флориан больше всего любил…

Nevermindгруппы «Нирвана».

Я перебираю диски, будто листаю страницы книги. Триллера. Быстро-быстро. Как я и подозревал, маленький пловецздесь. Ничего удивительного. Хотя дрожь уже охватила мои локти и колени.

Надо успокоиться. Успокоиться.

Еще Флориан слушал нон-стоп The Black Album группы «Металлика». Как старую знакомую, я приветствую устрашающую змею на черной обложке, все правильно…

Ладно, попробуем поискать что-нибудь более редкое. Флориан обожал еще и пластинку Ten группы «Перл Джем».

Есть! Его я тоже нахожу между альбомами «Эй-си/Ди-си» и «Рэдиохэд».

Ныряю в глубины памяти, все еще не веря. Вспоминаю Blue Lines группы «Мэссив Аттак».

Боже правый, и этот диск здесь!

Почти не дыша, я все глубже погружаюсь в прошлое, чувствую, что ставки высоки, на карте мое душевное здоровье, и вспоминается, что Флориан буквально боготворил альбом Act III. Однажды ночью, часа в три, он разбудил весь дом, врубив его на полную громкость на своем музыкальном центре, в наушниках… которые забыл подключить. Не может быть, чтобы и эта коллекционная вещица оказалась здесь!

Я судорожно роюсь в ящике с дисками. Как загипнотизированный. Еще три диска – и в мозгу взрывается бомба.

Есть!

Я с первого взгляда узнаю алый занавес на обложке Act III, сразу за салатово-зеленой обложкой «Алан Парсон Проджект».

Все любимые альбомы Флориана, даже самые заветные!

Я опираюсь рукой о деревянный стол, сделав вид, что закружилась голова, и заставляю себя рассуждать здраво. Какова вероятность, что все эти знакомые мне предметы кто-то собрал вместе и разместил на двух квадратных метрах?

Констатирую – вероятность нулевая. Шансы один к миллиарду.

Маковая хозяйка больше не смотрит на меня, она уже убирает коробки в трейлер, стоящий за ее стендом.

Надо ловить момент. Попятившись, я достаю телефон и стремительно – никогда бы не подумал, что способен развить такую скорость, – делаю с десяток снимков: детская полка, одежда, игрушки, куклы, диски.

Хочу доказать себе, что не спятил, и показать их Мюгетте. Память у жены всегда была лучше моей. Она точно вспомнит. И прояснит эту тайну.

Мюгетта между тем все еще торгуется. Подойдя, я слышу, как она говорит продавцу скамеечки, который по ходу дела уже вдвое сбросил цену:

– Нет, все-таки я ее не возьму. Мне нужна лесенка на пять ступенек. Пожалуй, попытаю счастья на той неделе на ярмарке-от-всех в Ла-Фоллетьере.