3
Я распечатал все фотографии и разложил их на столе в гостиной. Внимательно рассмотрев каждую, Мюгетта высказывается, не пытаясь скрыть насмешливые нотки в голосе:
– Ну ты даешь, Габи! Ни за что не поверю, что у этой женщины были сын и дочка ровесники нашим детям, и она возила их в такой складной коляске, покупала девочке этих кукол, а мальчику мультяшных героев и машинки. И что он, когда подрос, слушал рок и хеви-метал.
Я не обижаюсь. Я сержусь на себя. За то, что не подвел вчера Мюгетту к тому стенду. На месте она бы узнала и кукол, и коляску, и лошадку, и диски. Наверняка вспомнила бы подробности: погнутое колесико, карандашную линию на коробке с игрой, царапину на фигурке… А я не решился. Мюгетта не умеет хранить чужие секреты.
Я не сдаюсь, указываю на укрупненный снимок с куклами:
– Да ты присмотрись. Узнаешь Полининых любимых кукол в полном составе? Шарлотта, Лора, Имани и Келли… Беленькая, лысенькая, черненькая и рыженькая. Ее знаменитые четверняшки. Все вместе!
На лице Мюгетты появляется противная улыбочка. Так бывает всякий раз, когда я пытаюсь изложить ей свою гипотезу очередного нераскрытого преступления.
– Брось, Габи, когда дети были маленькими, всем нам бросали в почтовые ящики одни и те же каталоги. По телевизору крутили одну и ту же рекламу. Все девочки просили на день рождения и Новый год одних и тех же кукол.
– Ладно бы только куклы… – Я нервным жестом откладываю фотографию. – Но сумма совпадений просто невероятна! Все наши игрушки, все диски, все вещи лежали, стояли и сидели на этом столе… как будто… – Я ищу слова. – Как будто эта женщина выставила на стенде нашу жизнь!
– Милый, мы с тобой покупали массу вещей, которых у нее не было.
– Ты права… но все, что она продавала, было у нас.
– Как и у миллионов других родителей… Что ты хочешь доказать, Габи?
– Ничего… абсолютно ничего. Ты затащила меня на ярмарку… Я просто говорю, что это поразительно!
Мюгетта уже не слушает. Расположилась на диване и уткнулась в нового Жиля Легардинье. Детективы, тайны, расследования моя жена терпеть не может.
Я не унимаюсь, беру другую фотографию:
– А лошадка-качалка? Моя мать подарила ее Полине, когда та родилась. Вспомни, это штучная вещица, сделана на заказ ее знакомым столяром. Такую нельзя было купить в супермаркете.
Мюгетта покорно поднимает глаза от книги – так ведут себя с не в меру надоедливым ребенком.
– Да, милый, но эта лошадка почти сгнила на чердаке. Когда мы затеяли генеральную уборку, ты пустил ее на дрова.
– Уверена?
– Абсолютно. Ты аккуратно отвинтил все, что не горит, остальное распилил, а уж куда потом все делось, тебе видней.
Теперь я смутно припоминаю этот эпизод. Но ни за что не признаюсь Мюгетте, разве что попутно выдвину гипотезу: кто-то мог стибрить части лошадки и собрать ее заново.
Я продолжаю рассматривать снимки в поисках новых доводов. Мюгетта тихонько закрывает книгу и роняет фразу, которая меня добивает:
– Боюсь, коктейль из уголовной хроники ударил тебе в голову.
Нет, Мюгетта!
Только не этот аргумент!
Не подлый удар ниже пояса!
Мюгетта в очередной раз пеняет на мою страсть. Напоминает, до какой степени я изменился. Самоизолировался от реального мира. Этот наш единственный и вечный повод для ссор.
Хотите пример? Я знаю, нет ничего хуже, чем оказаться меж двух огней, когда ссорятся двое близких людей, но хочу, чтобы вы поняли. Через месяц у нас серебряный юбилей, двадцать пять лет совместной жизни. Мюгетта хотела поехать на неделю в Венецию, где мы были в свадебном путешествии, но на мне висит окаянный второй том нормандских тайн.
«Поедем позже, милая, – пообещал я однажды вечером. – Сразу как закончу книгу. Мы с тобой прожили двадцать пять лет, что изменят три месяца?» Компромиссное решение? Но Мюгетта хлопнула дверью и закрылась в кухне, а я ушел к себе в кабинет.
На сей раз я остался в гостиной. Переживаю. Пережевываю. Мюгетта валит все в одну кучу. Каким боком это совпадение касается моих расследований почти забытых преступлений? Просто-напросто, если рассуждать здраво, напрашивается однозначный вывод: вероятность того, что одни и те же вещи могли оказаться в двух разных домах, равна нулю.
Я встаю и заявляю победным тоном:
– Придется с этим разобраться!
Мюгетта хохочет, но ее рассмешил не я – Легардинье.
– Большинство этих вещей мы не выбрасывали. Достаточно их найти, и все станет ясно, – добавляю я решительно.
Комментарий Мюгетты
До чего же ты хорош, когда кипятишься, милый. Ссориться в тысячу раз лучше, чем дуться и молчать, каждый в своем углу. Я предпочту хлопающую дверь двери закрытой. Периодические грозы – вечно умеренному климату.
Я прекрасно знаю, что гондолы и Гранд-канале никуда не денутся и в сентябре. Но ты бы обиделся, не прояви я нетерпения, правда?
Что до всего остального, повторю твои слова, дорогой: пиши жалобу на себя!
