Глава одиннадцатая

Через три дня после уничтожения часов и миссис Изард, Джонатан, Льюис и миссис Циммерманн сидели у костра на подъездной дорожке перед домом номер 100 по Хай-стрит. Стоял прохладный вечер, в небе светили холодные звезды, а горячий костер играл оранжевыми языками пламени. Рядом с миссис Циммерманн испускал пар керамический чайник с горячим какао. Она не убирала его от костра, чтобы напиток не остыл. Джонатан и Льюис смотрели в огонь и потягивали какао из кружек. Было вкусно.

На коленях у Джонатана лежала стопка старых пыльных бумаг, оставшихся после Айзека Изарда. Время от времени он брал листок и кидал его в огонь. Льюис смотрел, как пламя лижет края страницы, которые сначала темнеют, а потом скукоживаются в маленькие черные комки пепла.

Посидев немного молча, Льюис произнес:

– Дядя Джонатан?

– Что, Льюис?

– А миссис Изард правда хотела устроить Конец света?

– Насколько я могу судить, да, – ответил Джонатан. – И если бы ты не подправил за нее эти часы, она бы своего добилась. Расскажи-ка мне вот что, Льюис. Почему ты не повернулся к ней вместе с нами?

Льюис широко улыбнулся:

– Я посмотрел на стеклянную дверцу часов и в отражении заметил у нее амулет из руки мертвеца и корня мандрагоры. Я прочитал про него в книге Джона Стоддарда.

– Рада, что так вышло, – сказала миссис Циммерманн. – Один взгляд на эту руку, и ты стоял бы там каменной статуей, как и мы. И с твоей стороны было очень смело убежать в тоннель и разбить часы. В конце концов, ты же не знал, что случится, если ты это сделаешь.

Льюис помолчал. Он всегда думал, что смелость – это когда проезжаешь на велосипеде сквозь костер или повисаешь на дереве, удерживаясь на ветке одними коленями.

Миссис Циммерманн взяла тарелку печенья с шоколадной крошкой и передала ее дяде с племянником. Джонатан взял два печенья, а Льюис захватил побольше. Снова воцарилась тишина, нарушаемая только звуками поглощения печенья и какао. Джонатан бросил в огонь еще несколько листов.

Льюис немного развернулся и посмотрел на темный дом через дорогу.

– Как думаете, миссис Изард может… вернуться снова? – голос его сорвался.

– Нет, – ответил Джонатан, качая головой. – Мне кажется, когда ты разбил часы, ты уничтожил все силы, которые она может высосать из мира. А чтобы наверняка, я отнес то, что от нее осталось обратно в склеп и запер двери новым блестящим замком. И наложил на него заклинания. Это должно ее задержать.

– А что с Хэтчеттами? – спросил Льюис. – Они когда-нибудь вернутся?

Джонатан поразмыслил, прежде чем ответить. Он снова щелкал скрепкой от часов.

– Думаю, вернутся, – наконец сказал он. – Но перед этим нужно провести кое-какие ритуалы. После того, как в доме поживет нечистый дух, там остается плохая аура.

– Кстати, о нечистых и плохой ауре, – вспомнила миссис Циммерманн. – А куда подевался Молотобой?

Джонатан на минутку нахмурился. У него была пара догадок о судьбе Молотобоя, но он ими ни с кем не делился. Вспомнить хотя бы, что для амулета Селенне Изард нужна была кровь висельника.

– Понятия не имею, – покачал он головой. – Он как будто сквозь землю провалился.

Льюис опять не мог усидеть на месте и постоянно елозил. Казалось, он вот-вот что-то расскажет.

– Дядя… Джонатан, – горло у мальчика напрочь пересохло.

– Да, Льюис. Что такое?

– Я… Это я выпустил миссис Изард из могилы.

Джонатан спокойно улыбнулся.

– Я знаю.

У Льюиса от удивления отвисла челюсть.

– Откуда?

– Ты забыл на кладбище свой фонарик. Я нашел его в ворохе листьев, когда относил останки миссис Изард.

– Ты теперь отправишь меня в арестный дом? – сдавленно спросил Льюис.

– Куда отправлю? – Джонатан удивленно уставился на племянника. – Я тебе что, людоед какой? К тому же, – добавил он, внезапно улыбнувшись, – Не наказывать же тебя за то, что я сам пытался сделать, когда был в твоем возрасте! Меня тоже с малолетства влекла магия. У нас это семейное. Наверное. Я пытался понравиться девочке. А ты хотел дружить с Тарби, так ведь?

Льюис печально кивнул.

– Кстати, Льюис, – спросила миссис Циммерманн, – А как там ваша дружба с Тарби?

– Не очень, – ответил мальчик. – Вряд ли нам суждено было стать друзьями. Мы слишком разные. Но это неважно.

– Неважно? – возмутился Джонатан. – Еще как важно! Если он такой узколобый мелкий… – Он остановился на полуслове, заметив лукавую улыбку на лице Льюиса.

Джонатан нахмурил брови, и теперь они походили на две золотистые гусеницы в брачный период.

– Льюис Барнавельт, уж не скрываешь ли ты от меня чего? – сурово вопросил дядя.

Льюис старался не засмеяться.

– Нет, ничего такого, – ответил он. – Просто у меня есть новый друг.

– Что-о-о? Кто? – одновременно спросили Джонатан и миссис Циммерманн.

– Ее зовут Роза Рита Поттингер, она живет на Мэншн-стрит. Она знает столько разных видов пушек! Хочешь расскажу? Есть фальконет, пищаль, кулеврина, «Широкий сокол», полукулеврина…

– А-а-а-а! – закричал Джонатан и бросил в костер столько листов бумаги, сколько уместилось в его сжатой ладони. – Я понял, ты нашел эксперта по артиллерии времен Елизаветы. Можешь мне кое-что пообещать?

– Что?

– Если вы с подружкой решите открыть у нас в подвале пушечную мастерскую, предупредите нас с миссис Циммерманн, мы уедем проведать родню в Оси-Файв-Хиллс, хорошо?

Льюис хохотнул и пообещал:

– Конечно, дядя, обязательно предупрежу.

Джонатан помахал над костром своей трубкой. Листья беспокойно зашевелились и собрались в большой черный ком. Костер превратился в фонарь из тыквы. Теперь Льюис с дядей и миссис Циммерманн соревновались, кто больше каштанов закинет в глаза, рот и нос недовольного фонаря. Бум! Бум! Бум! Каштаны свистели в воздухе, будто это палят из мушкетов.

Джонатан, Льюис и миссис Циммерманн сидели и разговаривали, пока хмурое лицо тыквы не схлопнулось со звуком, похожим на выдох. Они поднялись, размяли затекшие ноги и, уставшие, отправились спать.