16

Их называли «Четверо амигос». Об их подвигах слагали легенды – по крайней мере, их сверстники, а вот обитатели Семи Сосен, их родного города, и большинства окружающих селений, считали их сорвиголовами и обузой. Они пили. Попадали в передряги. Снова пили. Иногда у них бывали нелады с законом. Тогда они пили еще больше. Но, в общем, это были добросердечные подростки, которые любили немного поозорничать и плевали на последствия.

Самым младшим из них был Тобиас Финн. Друзья называли его «Тоби». Тоби был покладистым и соглашался практически со всем, что они предлагали, радуясь уже тому, что трое приняли его в свою компанию. Остальные иногда этим пользовались. Например, в тот раз, когда они убедили его в том, что лысые мужчины нравятся девушкам, и уговорили его сбрить все волосы на своем теле. Или в тот раз, когда они сказали, что Тоби слабó украсть семиконечную звезду прямо с лацкана шерифа Банди. За это Тоби провел ночь в тюрьме и заплатил крупный штраф.

Одним из них был Джейми Эдер. Он был самым старшим и поэтому считал себя их лидером. Обычно именно Джейми придумывал разные безумства, а другие либо соглашались их провернуть, либо нет, в зависимости от того, сколько они уже выпили и насколько беспечными они себя ощущали. Джейми, умный парнишка, смог бы хорошо учиться, если бы постарался, но он предпочитал думать о развлечениях, и вполне возможно, что для него это было полезнее, чем учить алгебру и продираться сквозь смертельно скучную классическую литературу Старой Земли.

Одной из них была Джинни, сестра Джейми – красавица с длинными пепельными волосами и симпатичным вздернутым носиком с россыпью веснушек, похожей на карту неизведанной звездной системы. Джинни была даже умнее, чем ее брат – если говорить о школьной успеваемости, – но при этом столь же необузданной, как и он. Джейми и Джинни, два необъезженных мустанга, которых невозможно укротить, приводили своих родителей в отчаяние. Мама и папа Эдеры мечтали, чтобы их потомки хоть чего-нибудь добились – возможно, покинули бы Тень, где возможности для карьеры, честно говоря, были ограничены, и переселились бы на одну из планет Ядра. Здесь, в этой глуши, на краю системы Джорджия, не было ничего, кроме ферм и ранчо, что неплохо само по себе, но могло не вполне подходить для людей умных и ненавидящих скуку. Существовали другие планеты, где юноша или девушка с высокими оценками и правильным настроем могли разбогатеть – и, быть может, отправить часть своих богатств домой, родителям.

Четвертым «амиго» был длинноволосый и чертовски самоуверенный красавчик. Ему едва исполнилось двадцать лет, но искорка в его глазах и самоуверенная ухмылка уже разбили сердца бесчисленному множеству женщин – и проложили ему путь в их постель. Не один раз – на самом деле, гораздо больше, чем один раз – этого неисправимого Ромео прогонял из комнаты какой-нибудь девушки ее разгневанный отец с дробовиком в руках. Доказательством тому могли служить многочисленные шрамы от дробин на его ягодицах.

Его звали Малькольм Рейнольдс, но он предпочитал имя «Мэл».

Отец Мэла давно умер, и фамильным ранчо, а также сорока работниками, управляла его мать. У нее было морщинистое, истощенное лицо человека, который если и не процветает, то по крайней мере выживает, несмотря на постоянно тяжелые условия. Ее глаза вечно щурились от постоянного вглядывания в прерии Тени. Время от времени она просила своего сына подковать лошадей, заклеймить скот, перегнать стадо, вспахать поле и так далее – и он ей помогал, но она понимала, что на него нельзя рассчитывать. И чем дальше, тем менее надежным он становился. Его занимало совсем другое – девушки и проказы. Казалось, что эта планета слишком мала для него; она не могла его удержать, и ноги сами тянули его в путь. Миссис Рейнольдс невольно думала о том, что успех ждет его где-то еще – в другой точке галактики. Ей очень не нравилась мысль о том, что он покинет Тень, но она знала, что рано или поздно этот день настанет. Вопрос заключался лишь в том, как скоро это произойдет.

Тем временем похождения «Четырех амигос» становились всё более скандальными. Кульминации их карьера достигла одним особенно жарким и пыльным летом, когда Мортимер Понтичелли угнал несколько голов скота с земель Хендриксонов и отвел в свой корраль. Понтичелли даже решил стереть с коров чужое клеймо с помощью дермальных заживителей и заменить их своим собственным.

Это было чистой воды воровство, и все знали, что он виновен, однако доказательств не было – по крайней мере, с точки зрения шерифа Банди. К тому же Морт Понтичелли и шериф Банди были закадычными приятелями – более того, Банди женился на одной из многочисленных дочек старого хрыча, – поэтому мысль о следствии – не говоря уж о судебном процессе – казалась смехотворной.

– Давайте вмешаемся в это дело, – предложил Джейми Эдер однажды вечером, когда они сидели в салуне «Серебряное стремя», единственном питейном заведении Семи Сосен. – Старик Понтичелли тысячу лет проворачивает такие аферы, и его пора призвать к ответу.

– И сделать это должны мы? – спросил Мэл.

– Точно. Шериф Банди у него в кармане, так что никто другой и пальцем не пошевелит.

– В кармане? – откликнулась Джинни Эдер. – Да шериф Банди так рьяно целует Понтичелли в задницу, что у него вечно болячки на губах.

– Но что, что мы можем сделать? – спросил Тоби Финн.

– Вернуть этих коров, – ответил Джейми. – Просто пойдем туда сегодня ночью и заберем их.

На лице Тоби отразилось сомнение.

– Морт Понтичелли застрелит тебя и глазом не моргнет. Не знаю, как вы, парни, а мне моя жизнь дорога. Я моложе вас, мне жить осталось больше.

– Он нас не убьет, – возразил Джейми. – Не посмеет. Кража – это одно, но от убийства его даже шериф Банди не отмажет. Морт прекрасно понимает, что за такое его повесят.

– Я не знаю…

– Ой, да ладно, Тоби, – сказала Джинни и похлопала его по щеке. – Не бойся, я за тобой присмотрю.

Джинни всегда была с ним приветлива, и от ее прикосновения он расцвел. Хотя Тоби был младше ее на три года, все видели, что он без ума от нее. Он любил ее с тех пор, как пошел в пятый класс, а она – в восьмой. Теперь, когда он наконец повзрослел настолько, чтобы разница в возрасте не казалась непреодолимой пропастью, он собирался признаться ей в своих чувствах – это был просто вопрос времени. Об этом он по секрету сообщил Мэлу. В ответ Мэл посоветовал ему подождать хотя бы еще немного. Нельзя просто так признаваться девушкам в любви, учил он Тоби. Только в том случае, если ты абсолютно уверен, что она для тебя – единственная, можно сказать ей, что любишь ее всей душой, а не просто испытываешь плотское влечение. А пока что – посоветовал Мэл Тоби – нужно приударять за всеми подряд, как, собственно, и делал сам Мэл. Сначала пару раз прокатись на карусели, а потом уж тянись за латунным кольцом. Иначе промахнешься и упустишь свой шанс – и, может быть, навсегда.

Причина, по которой Мэл дал Тоби этот совет, была вполне благородной. Хотя он действительно волочился за всеми подряд и много раз катался на этой метафорической карусели, была одна девушка, которую он ставил выше всех остальных. Девушка, которая пленила его, девушка, которая всегда приводила его в трепет, девушка, которую он в назначенный срок сделает своей. И ее звали Джинни Эдер.

И теперь, когда Джинни испытывала свои чары на Тоби, парнишка мог лишь смущенно краснеть и кивать.

– Разве Джейми когда-нибудь советовал нам что-то плохое? – добавила Джинни.

– Я бы посчитал на пальцах, но у меня рук не хватит, – ответил Тоби и почесал голову. – Волосы у меня отросли, но они уже не те.

– Верно, – усмехнулся Джейми. – Но на этот раз, дружище Тоби, это не просто какой-то розыгрыш, а серьезное дело. Никто, кроме нас, не призовет Понтичелли к ответу. Этот гад уже много лет тут самоуправствует. Покажем ему, чтó мы об этом думаем. Если всё сделать правильно, он и не догадается, что это сделали мы.

Спустя несколько кружек пива план – какой-никакой – обрел свой окончательный вид.

Они поехали к Понтичелли верхом и привязали своих лошадей к деревьям в миле от его ранчо, а оставшийся путь прошли пешком. Первым шел Мэл, которого все они считали лучшим знатоком равнин. Округ он знал как свои пять пальцев, ведь его изучению он посвятил почти всё свое детство. Мэл рос без отца, а мать была слишком занята, чтобы уделять ему много времени, поэтому он рос вольной птицей. Его посещаемость в школе стремилась к нулю: природа неизменно влекла его к себе сильнее, чем знания.

Ночь выдалась безлунная, но звезды светили ярко, когда Мэл повел «Четырех амигос» кружным путем по узкому ущелью и через русло пересохшей реки. Они обогнули ферму Морта Понтичелли и осторожно подошли к ней сзади, прячась в зарослях высоких кустов и за узловатыми кактусами. Когда до фермы оставалось совсем немного, коровы-лонгхорны в корале встревоженно замычали.

– Какие коровы его, а какие – Хендриксонов? – прошептал Тоби.

– Тут не поймешь, – ответил Джейми. – Но это вообще без разницы. Он увел дюжину, и мы заберем дюжину. Всё по-честному.

Мэл, Джейми и Джинни перелезли через забор кораля, а Тоби остался сторожить. В окнах дома свет не горел, и лишь на задней веранде мигала одинокая лампа.

Принесенными с собою веревками они принялись осторожно вязать петли и надевать на шеи коровам, объединяя их попарно.

Затем Джейми отпер ворота кораля и медленно открыл их, а остальные стали выводить коров, словно новые Нои, у которых совершенно конкретные представления о том, какие виды животных они хотят погрузить на свой ковчег.

Всё шло гладко, пока бычку в последней паре не пришло в голову пожаловаться. Он замычал – коротко, икающе, – заявляя о своем беспокойстве. Из этого Мэл мог сделать только один вывод – что это бычок не Хендриксонов, а самого Понтичелли. Он родился и вырос на этой земле, и ему не нравилось, что его отсюда уводят.

Джинни положила руку на нос бычка и что-то зашептала ему в ухо, успокаивая. Она умела обращаться со скотиной. Животные, похоже, поддавались на ее чары так же легко, как и мужчины. Бычок наклонил голову, словно прося прощения за то, что поднял шум.

Мэл встревоженно бросил взгляд на дом. Свет не зажегся. Никто не закричал. Они вышли сухими из воды.

А потом оказалось, что это не так.

Дверь дома распахнулась, и на веранду вышел сам Морт Понтичелли. Он включил фонарь в тысячу люменов и направил его луч на кораль. Фонарь светил ярко, словно солнце; он ослепил своим сиянием Четырех амигос, и они застыли на месте.

– Ах вы, грязные крысы! – завопил Понтичелли. – Я вас вижу! А ну стойте. У меня винтовка, и я не побоюсь пустить ее в ход.

Чтобы подчеркнуть свои слова, он выстрелил. Он целился не в них, а выше – но ненамного. Пуля пролетела всего в нескольких футах у них над головами, жужжа, словно сердитая и смертельно опасная оса.

– Предупредительный выстрел, – сказал Понтичелли. – Следующая пуля полетит в одного из вас.

Все они посмотрели на Джейми.

– Что будем делать? – спросил Тоби.

Джейми сжал зубы.

– То, зачем пришли.

С этими словами он хлестнул по заду одну из коров, которые не были связаны в пары. Она издала резкий, протестующий рев и бросилась к распахнутым воротам. Другие коровы в коррале решили, что это повод устроить панику. Внезапно всё стадо, почти сто голов, устремилось к воротам. Связанные парами коровы побежали впереди. Свобода позвала их, и всем им захотелось воспользоваться подвернувшейся возможностью.

Начался настоящий хаос. Понтичелли усилил его, открыв огонь по четырем похитителям скота. Пригнувшись, Мэл схватил Джинни за руку и потащил к изгороди, прячась за коровами, как за щитом. Они перепрыгнули через изгородь и помчались дальше, теперь уже вместе с Тоби. Вокруг них свистели пули. Одна из них попала в корову, которая была совсем рядом с Мэлом, и та покатилась кубарем, размахивая ногами. Ему пришлось броситься в сторону, чтобы туша весом в полторы тысячи фунтов его не расплющила.

– Проклятье! – заорал Понтичелли с веранды, очень расстроенный тем, что убил одну из своих коров. – Вы за это заплатите, подонки!

Когда Мэл встал, то увидел, что на него, опустив голову, несется еще одна корова. Он был просто препятствием на ее пути, и она, похоже, приготовилась без сожалений его растоптать.

Мэла спасла Джинни: она схватила его за шиворот и отдернула в сторону. Они оба покатились по земле, а корова с топотом пробежала мимо них. Мэл и Джинни мигом вскочили, но теперь у Понтичелли уже было время прицелиться. Следующая пуля пролетела так близко, что пригладила волосы на голове Мэла. Он с Джинни помчался за Джейми и Тоби, стараясь убраться как можно дальше от дома, но еще одна пуля воткнулась в землю прямо у их ног, подняв фонтанчик пыли. Мэл был уверен, что в следующий раз Понтичелли не промахнется.

Он огляделся, отчаянно пытаясь найти укрытие. Вокруг ничего не было, только кусты, но до них оставалось еще ярдов пятьдесят. Вдруг ему в голову пришла мысль.

К ним бежала еще одна корова. Мэл схватил ее за рога и забрался ей на спину. При других обстоятельствах он бы никогда не решился на подобный трюк, и, возможно, даже при всём желании никогда бы не смог его повторить.

– Джинни, скорее!

Он протянул ей руку. Она догнала корову, а Мэл подхватил ее и усадил позади себя. Корова вприпрыжку помчалась дальше – даже два седока почти ее не замедлили. Более того, Понтичелли – как и надеялся Мэл – не стал стрелять в них, чтобы случайно не попасть в еще одну из своих элитных коров. Сохранить свой скот он, очевидно, хотел больше, чем посчитаться со злоумышленниками. Его бессильные вопли неслись вслед за ними, постепенно затихая.

Мэл и Джинни проехали верхом на корове около полумили, после чего паника немного улеглась. Оглядевшись по сторонам, они увидели, что Джейми и Тоби последовали их примеру и тоже оседлали коров. Они ухмыльнулись друг другу от радости и облегчения.

– Это самая безумная выходка в мире – скакать верхом на быке, – сказал Джейми Мэлу. – Ни за что бы в это не поверил, если бы не увидел собственными глазами. Но я подумал так: «Если Мэл Рейнольдс так может, то я тоже».

– Я дважды свалился, – сказал Тоби. – Синяки на жопе, наверное, за неделю не сойдут. Но дело того стоило. У нас всё получилось! Нам всё сошло с рук!

Они спешились, собрали вместе коров и повели их туда, где оставили лошадей. Оставшиеся коровы могли делать всё, что им заблагорассудится – а это означало, что рано или поздно они вернутся домой. Коровы были домоседками.

До фермы Хендриксонов оставалось совсем недалеко. Уже занималась заря, когда Четверо амигос подогнали скотину к главному входу, ожидая, что их встретят, как героев.

Вместо этого из дома навстречу им вышел Андерс Хендриксон в компании шерифа Банди. Хендриксон выглядел встревоженным и даже напуганным. Банди встал на крыльце, засунув большие пальцы за пояс, затянутый под раздутым животом.

– Слезайте с лошадей, – приказал он.

Они подчинились. У них не было оружия, а шериф держал руку рядом с пистолетом в кобуре.

– Нужно было догадаться, что это устроили вы четверо, – сказал он, печально качая головой. – Думаете, Морт Понтичелли не позвонил мне сразу же, как только у него похитили скот? Думаете, я не догадался, куда его могут пригнать? Я сразу же заглянул к Андерсу, и он заявил, что он тут ни при чем.

– Так и есть, – подтвердил Хендриксон. – Богом клянусь.

– Значит, не ты подбил парней на это дело?

– Нет, шериф.

– И я готов ему поверить, – сказал Банди, – ведь такую штуку способны провернуть именно вы четверо, и даже без чьих-то просьб. Особенно мне стыдно за вас, Джейми и Джинни Эдер. Вы двое могли бы добиться успеха, а вместо этого размениваетесь по мелочам. Тоби – желторотик, еще ничего не смыслит, а Мэл Рейнольдс был дурным примером для всех с самого рождения и, скорее всего, им и останется до самой смерти, которая – если учесть выбранное им направление – уже не за горами.

– Мне сложно уважать власть, – ответил Мэл, – особенно если вышеупомянутая власть – жирный, продажный законник, у которого проблемы с личной гигиеной и лицо, которым можно лосей пугать.

Банди спустился по лестнице и встал нос к носу с Мэлом.

– А ну повтори, – прорычал он.

– Про запах изо рта я говорил? – спросил Мэл. – Шериф, я серьезно. Мятные пастилки вам не повредят.

Мощный удар по лицу тыльной стороной ладони сбил Мэла с ног.

Прижав одну руку к лицу и стиснув в кулак вторую, Мэл вскочил. Пистолет Банди со взведенным курком, направленный прямо ему в лицо, остановил его.

– Только попробуй, Рейнольдс. Давай, попробуй, ты, непокорный кусок фэй у. Я без сожалений вышибу тебе мозги. Я даже с удовольствием пойду и сообщу твоей мамаше о том, что я сделал и почему. Интересно, зарыдает ли она? Или пожмет плечами, словно знала, что рано или поздно ты получишь по заслугам?

Мэл стиснул зубы. Джинни заметила, что он готовится ударить Банди – а дальше будь что будет, – и положила руку ему на грудь.

– Не надо, – сказала она. – Не давай ему повод.

Мэл неохотно отступил. Возможно, он бы не послушал совета, если бы его дал кто-то другой, а не Джинни.

– Простите нас, шериф, – сказал Джейми. – Мы просто веселились, вот и всё, а зла никому не желали. Мы вернем старику Понтичелли его скот.

– Да уж конечно. И еще компенсацию ему заплатите.

– Почему? – спросил Мэл.

– Потому что я так сказал! – рявкнул Банди. Он назвал сумму, равную месячному заработку обычного работника, прекрасно зная, что она – гораздо больше того, что могут наскрести Четверо амигос. – Завтра до заката деньги должны быть у него, иначе вы отправитесь в окружную тюрьму. И я лично прослежу, чтобы вас кормили половинными пайками и выдали самые завшивленные одеяла, которые у нас есть.

Деньги для них раздобыл Тоби. По местным меркам его семья считалась зажиточной, ведь Лиам Финн был геодезистом, а Марла Финн – адвокатом. Он умолял родителей выдать ему нужную сумму, и они, хотя и неохотно, выполнили его просьбу. Каждая лишняя монета, которую Четырем амигос удалось заработать за следующие несколько недель, шла в уплату долга.

Оглядываясь назад, можно было сказать, что им удалась чертовски смелая проделка, но прошло месяца два, прежде чем Четверо амигос смогли вспоминать о ней со смехом, и еще два месяца, прежде чем они набрались смелости провернуть нечто столь же рискованное. За это время Тоби обрел немного уверенности и даже словно стал немного выше. Поскольку именно он их выручил – да, с родительской помощью, но всё-таки, – он, похоже, решил, это повысило его статус в группе. Он уже не был просто мелким парнишкой, который таскается за всеми хвостом. Он стал равным любому из них.

Очевидно, это создало у Тоби впечатление, что теперь у него больше шансов с Джинни, и поэтому он с новыми силами приступил к кампании по завоеванию ее сердца.

И к великому неудовольствию Мэла это, похоже, сработало. Джинни по крайней мере перестала относиться к Тоби как к младшему брату; она больше не похлопывала его по плечу и не улыбалась ему с нотой снисходительности, но стала его уважать – почти так же, как и он стал уважать сам себя. Теперь они делились друг с другом секретами. Иногда Мэл заставал их в такие моменты, когда они, сблизившись друг с другом, болтали о чем-то или смеялись.

Мэла это бесило. И всё же он не мог бросить Тоби вызов, не мог вступить с ним в борьбу за расположение Джинни. Только не сейчас. Сейчас это было бы неправильно. Они же Четверо амигос, закадычные друзья, не разлей вода, их объединила любовь к авантюрам, которая прославила их, создала им скандальную репутацию. Мэл не мог допустить, чтобы ревность всё это разрушила.

Не мог, верно?