Глава 17
Взрыв

В половине шестого утра, пока Хади Барышник пребывал в глубоком сне, лежа под неработающим вентилятором, а призрачный Безымян с Набо дремали на грязном полу в доме Умм Даниэль, полковник Сурур Маджид боролся с назойливыми ночными видениями в своем кабинете в Отделе аналитики. В коридоре раздались гулкие шаги главного астролога. Он растормошил спящего у входа в кабинет охранника и обеими руками с силой заколотил в дверь.

Полковник вскочил и, увидев перед собой главного астролога с заостренной бородкой, как у мультяшного персонажа, сразу понял, что дело важное, не позволяющее подождать до рассвета. Астролог выложил перед ним розовый конверт. И прежде чем полковник смог предположить, что в нем, астролог сказал:

– Он здесь. В этом доме в аль-Батавин. Сейчас он спит, но вам надо торопиться, чтобы схватить его до того, как он проснется.

Полковник Сурур тотчас отдал приказ готовить машины к выезду и быстро засобирался. Поднимать группу захвата не было необходимости, он мог обойтись двумя офицерами в розовом. Полковник замечтался о том, как удачно сложится его судьба после того, как его фото с пойманным опасным преступником замелькает в СМИ. Вся страна тщетно искала, спецслужбам не удалось выйти на след, а вот полковник Сурур обезвредил его и доказал своим начальникам, что он способен на многое, что он достойнее остальных. И тогда кому-то, кто всегда припоминает ему службу старому режиму, придется прикусить язык. Возможно, его назначат министром внутренних дел или даже министром обороны, ну или дадут должность главы Службы национальной безопасности.

Так думал полковник, пока ехал в полноприводном автомобиле с затемненными стеклами. За ним по пустым в столь ранний час улицам Багдада неслись две машины поменьше. Пожилой астролог, числившийся в отделе в должности старшего предсказателя, сидел рядом с полковником на заднем сиденье. Казалось, он чем-то крайне озабочен. Ему не терпелось увидеть лицо этого опасного человека, имени которому нет, до того как при аресте его изуродуют до неузнаваемости молодчики Сурура. Он столько раз пытался представить его черты, но каждый раз они расплывались или менялись. Раньше ему всегда удавалось мысленно составить портрет того или иного человека на расстоянии, но на этот раз лицо преступника будто отворачивалось и ускользало от него. И это делало его еще более загадочным и жутким. Возможно, тот когда-то проходил мимо, но астролог не смог его распознать. Возможно, преступник знает, что астролог преследует его, хотя он не покидает Отдела. «Вышел ли я сегодня на встречу с этим бандитом, чтобы стать легкой добычей смерти?» – вот о чем размышлял астролог по дороге, пока они не доехали до улицы ас-Саадун и не увидели, какая суматоха там царит.

Полицейские машины и американские военные автомобили выстроились вдоль тротуара у мечети аль-Орфали и соседних с ней фотосалонов. После поворота у монумента Свободы полицейских нарядов стало еще больше. А когда они переезжали площадь ат-Таяран, поняли, что квартал аль-Батавин взят в кольцо. Что же случилось?

Искали заминированный автомобиль, который въехал в переулки. За рулем был один из главарей вооруженной группировки. Они должны были обезвредить его прежде, чем прогремит взрыв.

– Что тут происходит?! – вскричал разгневанный полковник Сурур. Он вышел из машины и направился к началу того переулка, который указал ему астролог.

Сурур переговорил со стоявшими там офицерами и предъявил им свое удостоверение, но они не разрешили ему пройти. Все дело было в новеньком белом «опеле», который припарковался прямо у дома Умм Даниэль.

Рассвело. Стрелки стояли почти на половине седьмого. Улицы оживали, и из-за расставленных всюду полицейских и армейских машин образовалась толчея. Астрологу стало не по себе, но он не вышел из автомобиля. Вид его мог вызвать подозрение: странная одежда с длинными рукавами, колпак с кисточкой, растрепанные волосы, густая начесанная борода с заостренным кончиком. По крайней мере, его засмеют. Или примут за актера с детского утренника. Поэтому он продолжал наблюдать через открытое окно, не зная, чем все закончится в точности.

Смертник сидел в белом «опеле», а переулок уже был перекрыт. Это видел Абу Салим со своего балкона с затейливыми резными ставнями, выходившего в переулок. Адская машина стояла прямо под ним вдоль стены дома Умм Даниэль. Оставаться тут было опасно. Абу Салим должен был спуститься, предупредить семью и покинуть дом как можно скорее. По крайней мере, отвести всех во внутренние комнаты дома. Нет сомнений, обломки обрушившегося здания погребут его под собой, если человек в машине приведет устройство в действие.

Абу Салим застыл, не находя в себе решимости что-либо предпринять. Его словно приковало к роскошной машине внизу, сверкающей белизной. От нее как будто не исходило никакой угрозы. Он не замечал сидящего в ней смертника. Абу Салим проснулся сегодня от криков в мегафоны, призывающих бандита выйти с поднятыми руками. Он взобрался вверх по лестнице, выглянул из окна балкона верхнего этажа и остолбенел, увидев машину прямо под собой. Вопреки всему из-за абсурдности происходящего он остался стоять на месте. Ничего другого он не мог сделать и даже не обратил внимания на то, что не обулся, чего раньше с ним не случалось.

А в это время Абу Анмар на своем новом внедорожнике покидал город. Он успел выехать до того, как аль-Батавин перекрыли силы безопасности. Фарадж аль-Далляль вышел из своего офиса и встал по-хозяйски перед гостиницей «аль-Уруба». Он сорвал вывеску с названием и стал раздавать приказы рабочим. Потом собрался было уже сделать несколько шагов по направлению к передвижной лавке с печкой, чтобы купить хлеба и тарелку сладкой сметаны, как прогремел взрыв.

Доска темного дерева с иудейской символикой вылетела из ниши. Хади-старьевщик наблюдал за ней доли секунды, пока она парила в воздухе. Он вспомнит потом, что видел, как деревянный семисвечник отделялся от фона того же цвета, на котором был изображен, а потом распадался в воздухе на мелкие кусочки. Или это все он придумал во время долгого пребывания в больнице?

Но в действительности могло быть и так. В его за мгновение обрушившейся от взрывной волны комнате смешалось все. Как оказалось, кроме пояса шахида на террористе, машина еще была дополнительно начинена взрывчаткой. И это самое страшное, что случилось в аль-Батавин за все время с момента его основания в начале прошлого века как образцового жилого квартала в центре Багдада. Даже упадок восьмидесятых – начала девяностых, когда здесь открылись дома терпимости и расцвели подпольные цеха по изготовлению алкоголя, когда отлавливали шайки, торгующие женщинами и детьми, а временами и человеческими органами, – даже этот упадок был не так чудовищен.

От взрыва сотрясся весь район. После журналисты, освещающие это ужасное происшествие, будут писать о трещине, которую в результате взрыва дал монумент Свободы, и предостерегать о скором обрушении памятника. Наиболее катастрофичными оказались последствия в домах тридцатых годов по Седьмой улице – их сровняло с землей.

Дом Умм Даниэль просел до основания, камня на камне от него не осталось. Именно по нему пришелся основной удар. Фарадж аль-Далляль, когда выйдет из больницы, узнает, что он существенно переоценил его крепость. И только благодаря чрезмерной заботе Умм Даниэль о своем жилище можно было подумать, что оно находится в хорошем состоянии. А на самом деле стены отсырели, основание подточено, словом, ветхое здание.

Не уцелела и захламленная комната, в которой жил Хади-старьевщик. Никто не знает, как от загоревшихся вещей в доме Умм Даниэль огонь перекинулся на деревянную мебель во дворе у Хади, а оттуда на матрасы, на которых спал он сам. О чудесном спасении Хади из огня еще долго будут судачить жители квартала, присовокупляя к этому всякие слухи о его неподвластности смерти ни после падения с высоты горы, ни после удара взрывной волны. «Хади смерть не берет!» – будут приговаривать соседи, навестившие его через несколько дней в госпитале аль-Кинди. Однако некоторые будут неуверенно пожимать плечами на вопрос, узнали ли они Хади в забинтованном с головы до ног неизвестном человеке, который лежал на кровати без сознания.

Внезапный взрыв подбросил Фараджа аль-Далляля на несколько метров, нанеся ему страшную рану и многочисленные ушибы. Все стекла в дверях и старых окнах с металлическими рамами гостиницы «аль-Уруба» осыпались. Пострадала и большая часть соседней с домом Умм Даниэль типографии. Несмотря на то что дом Умм Даниэль послужил заслоном и принял на себя основной удар, это не спасло дом Умм Салим аль-Бейда. Фасад его исчез, а внутренние комнаты пошли трещинами. К счастью, семейство спало глубоко внутри, и им судьбой, видно, было уготовано остаться невредимыми. Что касается самого Абу Салима, который наблюдал за белой машиной в переулке прямо под своим балконом, то ему переломало ноги, левую руку, все тело и голову покрыли рваные раны, но он остался жив. Часть рухнувшего деревянного потолка закрыла его, образовав прямой угол, когда он летел вниз вместе с балконом, и защитила от камней. Его отвезли в тот же ближайший госпиталь. И там он стал нести бред перед журналистами, которые пришли сфотографировать раненых и взять у них интервью. Он трещал и трещал, как раз заведенный механизм, который не может остановиться. Он рассказывал обо всем, что видел за эти годы со своего балкона. Кто входил и выходил из тех шести домов, чьи двери были ему видны. О проститутках, которые наведывались в типографию, о ворах, карабкающихся по стенам. И его не смутило, что он продолжает вещать обо всем этом сам себе, когда все уже ушли. Он с трудом повернул голову, чтобы увидеть больного на соседней койке, обвел глазами просторную палату с многочисленными кроватями, но не нашел никого, кто был бы готов слушать и дальше его болтовню. Однако через неделю он удостоился удивительного визита. Пришел со вкусом одетый мужчина лет сорока, сел на стул рядом, от всей души приветствовал его и вытащил диктофон, попросив все рассказать.

– Кто вы? – спросил его Абу Салим.

– Я автор.

– Автор чего?

– Автор историй.

– О чем вы хотите, чтобы я вам рассказал?

– Рассказывайте все, я слушаю.

Главный астролог из полуоткрытого окна автомобиля увидел, как полковник Сурур прошел в квартал за выставленное со стороны улицы ас-Саадун оцепление, и им овладело беспокойство. Преодолевая смущение, так как его одеяния могли показаться окружающим чудными, он открыл дверь и вышел из машины. Теребя длинную бороду, он подошел вплотную к охранявшим въезд в квартал полицейским и окликнул полковника. Сурур оглянулся и увидел, что астролог машет ему, требуя немедленно вернуться:

– Что вы творите? Вы умереть вздумали сегодня?

– Я должен лично надеть на него наручники!

– Вы погибнете! Прошу вас тотчас вернуться! Вернитесь! Дайте я посмотрю карты еще раз!

Полковник подчинился. Главный астролог присел на землю, поджав под себя ноги, как он делал всегда даже в кабинете, достал большую колоду и начал тасовать карты, затем бросил одну из них прямо на тротуар и начал вытаскивать по одной, поднося их близко к глазам, как будто пытаясь в них что-то разглядеть. Полковник опустился рядом с ним. Стоявшие в оцеплении полицейские, не понимая, чем они заняты, уставились на них, позабыв о белой машине с террористом, и внимательно следили за манипуляциями странноватого бородача.

Всмотревшись в одну из карт, астролог произнес:

– Тот, которому нет имени, он не в доме.

– Как так?! А зачем же ты нас сюда привел? А где тогда этот бандит?

– Четверть часа тому назад он был там. Но он ушел по крышам. Не могу сказать точно, в каком направлении. Возможно, он еще в квартале. Но в доме его нет. Сто процентов.

– Я должен убедиться.

С этими словами полковник поднялся и посмотрел в сторону переулка, где был припаркован белый «опель».

– Это будет стоить вам жизни, – предупредил астролог, быстро собирая карты с земли и засовывая колоду в карман длинного балахона. – Еще есть нюанс. Этот заминированный автомобиль. Тут не обошлось без вмешательства с нашей стороны.

Услышав это, полковник развернулся к главному астрологу:

– Как так?!

– Нужно немедленно вернуться в Отдел. Мой помощник, младший астролог. Это он направил сюда смертника, чтобы тот подорвал себя вместе с бандитом, которого мы разыскиваем. Но преступника здесь уже нет. И теперь мужчина в «опеле», который сам не осознает, что здесь делает, пребывает в смятении, жать ли на кнопку на поясе или нет.

– Да что за бред!

– Мы сейчас же должны вернуться! – настаивал астролог, уже готовый запрыгнуть обратно в машину.

В этот момент прогремел взрыв, и облако грязной пыли накрыло их обоих. Они вернулись в офис и собрали в кабинете всех экстрасенсов, гадателей и офицеров. Выяснилось, что сначала водитель «опеля» собирался въехать на территорию Полицейской академии и взорвать себя в толпе новобранцев. Но затем что-то заставило его поменять планы и привело именно на Седьмую улицу аль-Батавин. В стане гадателей начался разброд, они бросились обвинять в случившемся друг друга, позабыв о том, в каком солидном государственном учреждении они находятся. Не проявляя уважения даже к полковнику, пожалевшему, что дал им повод для перепалки, они обменивались ругательствами. Через час полковник убедился, что так они ни к чему не придут. Так и его ведомство могут наказать за вредительство. Поэтому полковник пресек галдеж гадателей, закрыл собрание и временно всех распустил.

Спустя две недели в Отдел наведалась группа офицеров из военной разведки и следователи в сопровождении американского связиста. Полковник догадался, что информация о том, что ниточка от взрыва в аль-Батавин ведет в его кабинет, каким-то образом утекла из ведомства в более высокие инстанции, причем с одной только целью – дискредитировать самого полковника и ослабить его позиции. И вот теперь он, мечтавший возглавить спецслужбы, скорее всего будет списан и отправлен в отставку раньше времени.

Махмуд ас-Савади и Зейна лежали в постели обнаженными, обнявшись, как вдруг их разбудил пугающий грохот. Махмуд открыл глаза – все стихло – и опять сомкнул веки. А в половине девятого утра, когда провожал Зейну из номера, узнал от служащего гостиницы о страшном происшествии. Махмуд сунул ему в руку двадцать пять тысяч динаров, чтобы тот молчал о его ночной гостье, и попросил рассказать подробнее, что же случилось сегодня утром.

– Там такая кутерьма из-за прорвавшейся канализации! Ас-Саадун затопило, в тоннеле Баб-аш-Шарки тоже вода стоит. Говорят, столько домов рухнуло от взрыва! Посреди Седьмой улицы осталась воронка – просто жуть! Кто-то якобы на дне разглядел там каменную стену. Представляете?! На дне!

Пока парень болтал, Махмуд думал об «аль-Урубе». Она, получается, оказалась в эпицентре. Не пострадал ли Хазем Аббуд? А Абу Анмар, что с ним? А остальные? Что можно сделать?! Махмуд позвонил Хазему и удостоверился, что тот сейчас не в Багдаде. Сопровождает подразделения союзников и снимает для американского новостного агентства. Абу Анмар тоже покинул город, продал бизнес и вернулся к родне в Кальат Суккяр.

«Это, конечно, все неожиданно, но главное, никто не умер», – подумал Махмуд, выходя на улицу, чтобы поймать такси до редакции.

За короткую поездку Махмуд прокрутил в голове все, за что срочно нужно было браться. Срок сдачи нового номера подходит, а материал не готов. И зарплату нескольким сотрудникам он не выплатил. Ас-Саиди не отправил ему денег. Его вечно смурной бухгалтер так и не появился, два дня, как не отвечает на звонки. Заботы опустили Махмуда, который пребывал в мечтаниях о Наваль аль-Вазир и ее двойнике одновременно, с небес на землю. Он припомнил также недавний разговор с Султаном, личным шофером ас-Саиди, последний свой телефонный звонок шефу и озадачился. Ас-Саиди должен в конце концов вернуться, только тогда Махмуд успокоится. При первой же возможности он скажет шефу, что требует перевода на прежнюю должность, будет опять работать рядовым редактором, такая нагрузка не для него.

Это был обычный день. Погода стояла хорошая, жара спадала. И если бы не новости о взрыве в аль-Батавин, все шло бы своим чередом. Над этим как раз и размышлял Махмуд, когда разглядывал улицу из такси. Люди торопятся по делам, торговцы выстраиваются вдоль тротуара с лотками, расхваливая фаляфель, девушки, направляющиеся на работу, ожидают маршрутки, а в чистом сияющем небе над головами прохожих проносятся птицы. Ничто не омрачало этот день, за исключением сожаления, которое Махмуд испытывал, вспоминая горячую ночь с Зейной: он так и остался наивным парнем из обшарпанной «аль-Урубы», который слушается во всем Хазема Аббуда и покупает любовь у проституток с Пятой улицы. Да, быстро он приобрел жизненный опыт. Но сколько сил это у него отняло! Последние месяцы он напрягался так, как иные за годы себя не утруждают. Даже круг его друзей полностью сменился. Тех, с кем он общался только год назад, уже не было на горизонте. Раньше он сам говорил, что это плата за успех. Кто не платит – остается в неудачниках. Те, кто за тобой не успевает, сами виноваты. Пусть страдают тогда от лености своей и глупости, пусть сгорают от зависти. Но сегодня он не знал, что на это и сказать. Махмуд уже начал сомневаться в тех красивых словах и остроумных выражениях, которыми блистал перед ним ас-Саиди.

Выйдя из такси у здания редакции, он заметил несколько припаркованных тут же машин с номерами госструктур. Он и предположить не мог, что они приехали к нему в офис. Первое, что пришло в голову, – в соседний банк «аль-Ахли» нагрянула финансовая инспекция. Однако как только Махмуд переступил порог редакции, а двери ее были распахнуты настежь, убедился, что гости пришли по его душу. На входе его остановили люди в штатском с кобурой наперевес и попросили предъявить удостоверение личности. Когда выяснили, что перед ними главный редактор журнала, сразу пропустили. По пути в кабинет Махмуд не встретил ни одного сотрудника редакции, за исключением старика Абу Джони, который смотрел на него с недоумением. Старик, не сказав ни слова, продолжил вытирать пыль со столов, будто ничего не случилось и шел обычный рабочий день. Остальные, похоже, прознав о чем-то, что было неизвестно Махмуду, сбежали из редакции, бросив свои рабочие места. Открыв дверь кабинета, Махмуд обнаружил, что его ждут четверо бородатых мужчин в костюмах. Они были приблизительно одного возраста с ас-Саиди. Махмуд поздоровался, представился. Его пригласили сесть и сообщили, что журнал будет закрыт, а его имущество конфисковано.

– А что происходит?!

– Да все то же, что по всей стране. Борьба с коррупцией за чистую совесть, – ответил один из бородачей визгливым голосом.

В животе у Махмуда забурлило. Один из них, с пышными усами, поднял вверх указательный палец прямо перед его лицом:

– Твой приятель украл тринадцать миллионов долларов американской гуманитарной помощи!

– Тринадцать миллионов? Да это ж фантастическая сумма! Как ее можно украсть? Он же писатель! Известная личность!

– Сам его спросишь! А сейчас давай ключи!

Мужчины деловито приступили к работе. Двое из них направились в другие помещения редакции, где на втором этаже хранился архив номеров. На глазах у Махмуда они, куда-то торопясь, перевернули все вверх дном – сдвинули шкафы и комоды в поисках тайников, куда ас-Саиди мог бы спрятать деньги, заглянули даже под ковер в зале.

Махмуд открыл им сейф, где хранились документы и договоры журнала. Денег там не оказалось, ас-Саиди никогда и не держал их в редакции, но они изъяли все бумаги подчистую.

«Как он мог такое провернуть?! Невообразимо!» – беспрестанно повторял про себя Махмуд. Все было как во сне, казалось, произошла какая-то нелепая ошибка и эти грозного вида мужчины рано или поздно ее обнаружат и принесут свои извинения.

Человек с пышными усами, который, по всей видимости, был у них главным, попросил Махмуда связаться с ас-Саиди. Махмуд поспешил набрать его номер, заранее зная, что шеф вне доступа, но механически выполняя эти бессмысленные действия, движимый страхом. Он позвонил ас-Саиди и с другого телефона, но также безрезультатно. Махмуд сказал им, что он искренне сожалеет, но усатый взглянул на него с недоверием.

Через сорок пять минут все уже закончилось. Абу Джони взял свою швабру с намотанной влажной тряпкой и покинул редакцию, пройдя мимо Махмуда и даже не повернув головы в его сторону. Старик направился к себе домой в соседний переулок, решив, что с этого момента он свободен. Но как быть Махмуду? Он ждал задержанное жалованье, чтобы расплатиться за гостиницу, поэтому продолжал названивать бухгалтеру ас-Саиди, его друзьям и знакомым. Кто-то из них не брал трубку, другие извинялись, что здесь они ничем помочь не могут. От отчаяния Махмуд обратился к усачу, который, похлопав его по плечу, ответил:

– На очной ставке встретитесь!

– На очной ставке?!

– Ага! Так что не переживай!

Совсем поникший духом, Махмуд сел с ними в машину, утешая себя тем, что его хотя бы не подвергли унижениям. До сих пор его и пальцем не тронули, а между тем он помнил, как ас-Саиди с полковником Суруром шутили, что встреча с правоохранительными органами Ирака вредна для здоровья. «Все пропало!» – стал убиваться Махмуд. Он будто летел в пропасть, теряя связь с реальностью и готовясь рассказать им все, абсолютно все, о чем бы они ни спросили, даже о Зейне, с которой он провел минувшую ночь. Он расскажет все, опишет все позы, в которых они занимались любовью. Он ничего не скроет! Он докажет свою невиновность!

– Тринадцать миллионов долларов! – сам не веря, твердил он про себя, пока автомобиль с номерами государственной службы увозил его на бешеной скорости в неизвестном направлении.

Расследование в отношении полковника Сурура еще не было завершено. Следственной группе из офицеров иракских спецслужб и представителей американской военной полиции требовались неоспоримые вещественные доказательства, чтобы предъявить ему обвинение. Пока еще можно было избежать катастрофы, полковник действовал. Его звонки друзьям в генеральских погонах помогли затянуть расследование. Но этого было недостаточно! Они обязаны принять во внимание то, какую неоценимую помощь он оказал государству в борьбе с терроризмом, как его чествовали, как прикалывали на грудь медали. Они должны все это вспомнить, прежде чем поднять на него руку.

Полковник был сильно расстроен из-за происшествия в квартале аль-Батавин, поэтому срочно собрал у себя в кабинете весь штат астрологов, включая ученика, но не для того, чтобы выслушать их предсказания и получить советы, а чтобы объявить свое окончательное решение. В погоне за преступником они заставили его совсем потерять голову, сбили с верного пути и запутали в мире метафизики. Что между ними самими идет подковерная борьба, которая уже вышла из-под контроля, он вовремя не раскрыл. И вот из-за них у него самого неприятности. Его отправят в отставку и, может, даже предадут суду вместо разыскиваемого ими бандита, на поимку которого они бездарно потратили несколько месяцев.

– Вы все уволены! – прокричал полковник, ожидая, что лица у них вытянутся.

Однако реакции не последовало.

– Нечего сказать?! Вы не удивлены?! – вскричал он на главного астролога.

– А я это предвидел! Это все из-за моего горе-помощника. Он меня люто ненавидит. Вы, мой господин, ни при чем. Вашей вины в провале операции нет.

Ответ застал полковника врасплох. Конечно, прежде чем явиться к нему в кабинет, они раскинули свои карты, посмотрели в зеркала и погадали на четках из фасолин. Они знали, что он им сообщит об увольнении. Но он-то рассчитывал на другое их поведение, что они станут оправдываться, просить его простить их и дать шанс загладить свою вину тем, что бросят все силы на решение его проблем. В глубине души он действительно лелеял надежду на то, что они мановением волшебной палочки избавят его от неприятностей, которые на него свалились. Но идти на попятную и забирать свои слова об их отстранении обратно он уже не мог. Иначе на него будут смотреть как на тряпку! Да и решить его проблемы не так-то просто! Ведомство его разваливалось на глазах, и поддерживать дисциплину полковник был не в силах. Приказ об увольнении его сотрудников стал логичным концом работы Отдела. Теперь он остался один…

Главный астролог вернулся в свою комнату и принялся не спеша складывать вещи в сумку. Он зашел в ванную, смочил бороду мыльной водой, достал ножницы, отрезал половину ее длины и подровнял то, что осталось. Теперь, в новом образе, он был похож на обывателя с аккуратной бородкой.

Он снял с себя балахон и бросил его в корзину для отходов, будто артист, отыгравший на сегодня роль сказочника в детском спектакле. Астролог надел хлопковую рубашку в нежно-голубую полоску, брюки из темного сукна и сандалии, взялся за ручку сумки и уже собирался навсегда покинуть стены этого учреждения и вернуться к себе в квартал аз-Заафранийя на южной окраине Багдада, как заметил на полу тонкую полоску из красного песка. А когда искал кожаный чехол от мобильного, обнаружил, что красноватые крупицы были буквально везде, даже в его постели. Не успел он выйти из комнаты, как туда зашел младший астролог. Неслыханная дерзость с его стороны! Он, похоже, желал присутствовать при его сборах, чтобы продемонстрировать, кто остается за хозяина. Ну, по крайней мере, он будет последним, кого отсюда выгонят. Главный астролог, за которым наблюдал ученик, еле сдерживался, чтобы не крикнуть ему в лицо: «Дурак! Все пропало из-за тебя!» – и не кинуться душить его. Но это было бы бессмысленно. Он отомстит ему при других обстоятельствах. Он может чувствовать человека на расстоянии, всюду мысленно следовать за ним и забрать его жизнь в любой момент. Просто раньше не доводилось прибегать к этому способу.

Ученик тоже переоделся, но в пижаму. Он готовился ко сну. Сегодня съезжать отсюда он и не думал. Младший астролог с вызовом взглянул на учителя и застыл, желая, чтобы этот момент, когда главный астролог летел вниз со своего пьедестала, превращаясь в обычного человека, длился бесконечно.

Вслух ни один не произнес ни слова, но каждый про себя прокручивал воображаемый диалог, сверкая глазами. Чуть не задыхаясь от обиды, главный астролог перекинул через плечо сумку и захлопнул за собой дверь.

Остальные собирались не так поспешно, решив уехать завтра с утра, ведь многие были родом из дальних провинций. Никто не видел, как главный астролог вышел из здания. Им ни до кого не было дела, ведь каждый из них считал себя самым могущественным экстрасенсом, заслуживающим звания главного. Полковник Сурур и не догадывался, что между его сотрудниками то и дело вспыхивали ссоры. Благодаря своей интуиции он принял единственно правильное, хотя и смелое решение – прогнать их всех.

О разладе среди гадателей сокрушался и главный астролог, когда ловил такси. Он остановил машину, назвал старику водителю адрес, договорился о цене и забросил сумку на заднее сиденье. Сам же сел рядом с таксистом, который, увидев, как одет его пассажир, пустился в рассуждения о религии. Когда старик коснулся вопроса конфессий и заговорил о политических партиях, астролог, позабыв, что он не на работе и с Отделом уже покончено, не выдержал:

– Для Аллаха нет конфессий и нет никаких партий!

Водитель замолк, и через несколько минут астролог заметил, что они едут по совершенно пустой дороге. Машина замедлила ход, как будто до водителя только-только дошло, что они заблудились. Сначала он вглядывался через толстые стекла очков вперед, потом резко повернул голову назад. Сглотнув слюну, он обратился к астрологу:

– Кажись, заплутали!

Он собрался уже сдать назад и вернуться туда, откуда приехал, как дорогу ему преградили американцы. Солдаты, светя мощным фонарем им в лицо, потребовали отъехать в переулок, освободив улицу. А там водитель совсем уж растерялся, не зная, куда теперь сворачивать:

– Прости, брат! Я тут недалеко живу… Сейчас на дорогах такая ситуация непростая… Благослови тебя Аллах! Тебе лучше поймать другую машину… Я не поеду…

Астролог попробовал воздействовать на него уговорами, но старик уперся и ни в какую не хотел везти его дальше. Он высадил пассажира и поспешно уехал. Астролог встал на обочине, ожидая, что мимо проедет такси. Но через две минуты он понял, что лучше пройти немного вперед и выйти на широкую улицу, где есть хоть какое-то движение. Путь оказался не короток, переулок уходил куда-то вдаль. Темнело, а фонари освещения почему-то не зажигали. Астролог был не из робкого десятка. Он привык полагать, что контролирует происходящее, даже если не знал, как будут дальше развиваться события. Он убеждал сам себя, что все идет так, как он вообразил, и именно так часто и получалось. Поэтому он уже не отдавал себе отчета, насколько объективно судит о том, чем чреваты те или иные его поступки.

Он знал, или по крайней мере обманывал себя, что ему известно, что за события ждут его сегодняшним вечером. И эти события его не страшили, хотя раньше ничего подобного он не испытывал – не пробовал вкуса смерти.

От жужжащего роя мыслей в голове он почувствовал усталость и вспомнил, что не пообедал сегодня в Отделе, а между тем приближалось время ужина, что немаловажно для человека в его возрасте. При его хрупком телосложении даже эта сумка тянула плечо тяжелой ношей. Он шел по темной улице, пока на полдороге через круглые очки, единственный оставленный им аксессуар от феерического образа колдуна в балахоне, он не разглядел силуэт мужчины. Силуэт не шевелился, мужчина не двигался ни в ту ни в другую сторону. Он просто стоял лицом к астрологу, будто ждал, пока тот подойдет к нему сам.

В горле у астролога пересохло, и он пожалел, что не захватил бутылку минеральной воды из холодильника в комнате. Он остановился в двух метрах от мужчины, фигура которого словно была окутана дымкой. Ну что, настало время обратиться к нему? Может, есть шанс молча пройти мимо? Астролог не был так наивен. Он понимал, что это именно та встреча, которую он много раз представлял. И главное, не дать слабину и не показать, что он боится. Он прожил жизнь достойно и сейчас, перед своим палачом, не унизится до роли потерявшей волю жертвы.

– За этой стеной, уходящей вдаль, две школы для девочек – начальная и средняя. А вон там жмутся лавки торговцев и мелкие автомастерские. Над ними – офисы. За час до захода солнца служащие покидают их и расходятся по домам. В это время улица пуста. Возможно, конечно, машина проедет, нарушив тишину, а может, и не проедет.

– Ты думаешь, я боюсь и решу позвать кого-то на помощь? – ответил старый астролог мужчине, чьи черты лица были погружены во тьму.

Астролог разжал руку, и сумка, выскользнув, мягко упала на асфальт. Он хотел, чтобы во время разговора с призраком опасного преступника, встретиться с которым он жаждал уже несколько дней и ради которого он и отправился на Седьмую улицу квартала аль-Батавин, его руки оставались свободны. Он не знал, как долго призрак будет с ним разговаривать, но все равно хотел до того момента, когда всему придет конец, увидеть его лицо. Почему он никак не мог нарисовать в воображении его лица? Почему даже сейчас он стоит, развернувшись спиной к тусклому свету, идущему с соседней улицы?

– Прежде чем ты что-либо сделаешь со мной, ты должен знать, что все это спланировано моим учеником, младшим астрологом. Ему не удалось уничтожить тебя с помощью смертника на «опеле», а сейчас он использует тебя, чтобы убить меня. Это битва между нами, мной и моим учеником. Ты просто инструмент в его руках.

– Ты хочешь сказать, что спас меня в то утро?

– Нет, врать не буду… Я хотел, чтобы тебя поймали. Хотел как минимум посмотреть тебе в лицо. Хочу знать, как ты выглядишь.

– А я хотел бы заиметь игральные карты, которые в твоих ловких руках указывали тебе, где я нахожусь.

– Я выбросил их в мусорку. Я не охочусь за тобой. Я больше этим не занимаюсь.

– Да… Дело не в картах, а в руках, которые их держат!

– Позволь мне взглянуть на твое лицо.

– Зачем? Оно всегда разное. У меня нет своего лица.

– Дай взглянуть!

– Хорошо.

Он сделал резкий шаг вперед, схватил астролога за руки и надавил на кисти с такой силой, что тот, потеряв равновесие, встал без сил на колени. Безымян упорно продолжал давить ему руки.

– Это не твоя битва!.. Ты ничего не смыслишь!.. Это не твоя битва! – проговорил астролог дрожащим голосом, будто взмолился, позабыв о том, что решил держаться достойно до конца.

В конце переулка развернулся автомобиль, и свет его фар ударил по ним. Астролог напряг зрение, хотя и был в очках. Перед ним в ярком свете предстало лицо Безымяна. Это в сущности тот конец его наполненной драматическими событиями жизни, который он желал и в который не верил до конца, несмотря на то что говорили ему карты. Внутренний голос твердил ему, что он прожил жизнь во лжи, заморочив себя чудесами и мистификациями, и чем глубже он увязал в этом обмане, тем больше сам в него верил, стирая грань между реальностью и выдумкой.

Это лицо, которое он видел первый и последний раз, показалось ему странным образом знакомым, напоминающим кого-то из прошлого. Если бы ему дали больше времени, он вспомнил бы, кого именно. Кто же это?! Кто, боже мой?!

Когда уже в пустынном переулке он медленно опускался на асфальт, до него дошло, что это лицо вобрало в себя черты многих людей, которых он раньше видел. Это лицо его прошлого. Прошлого, которое, как он думал, не имело своего лица. И сейчас, пусть и считаные секунды, за которые автомобиль в начале переулка разворачивался, оно смотрело в упор на него.

Водитель машины передумал въезжать в темный переулок, заметив, что в нем происходит нечто страшное – один человек, склонившись над другим, распростертым на земле, вытащил сверкающее широкое лезвие и одним резким взмахом отрубил ему кисти.