Глава 10
Безымян

– Алло! Алло!.. Раз-два, раз-два…

– Запись пошла!

– Знаю!.. Алло! Раз-два…

– За батарейкой следите!

– Замолчи!.. Алло! Алло! Да!..

Времени у меня немного. Возможно, его у меня уже нет. Скорее всего сегодня ночью тело мое рассыплется на части, когда я буду блуждать по городу, и я не смогу выполнить до конца миссию, которая на меня возложена. Пожалуй, я ничем не отличаюсь от этого диктофона, который передал моему бедному родителю Барышнику неизвестный журналист. Времени у меня – как зарядки в нем, иссякну прежде времени.

Бедолага Хади, считать ли мне его отцом? Нет, он просто инструмент в руках моего настоящего, вышнего отца. Но надо рассказать и о моей матери, Илишу. Вот кто истинно несчастен! Сколько вокруг обиженных! Я – ответ на их мольбы. Я избавитель, они меня звали, ждали меня, надеялись на мое пришествие. Вот и заскрипел скрытый механизм, который, казалось, уже покрылся ржавчиной. Механизм Справедливости! Не всегда он срабатывает. Но на этот раз стоны жертв слились в один пронзительный вопль и привели в движение невидимые колесики, сама Тьма всколыхнулась и извергла меня из своего чрева! Я – воплощение Правосудия, я тот, кто накажет виновных!

С Божьей помощью я отомщу всем душегубам. Да будет восстановлена справедливость здесь, на земле! К чему это мучительно долгое ожидание расплаты на том свете!

Сумею ли я завершить начатое? Неизвестно. Я постараюсь. По крайней мере, покажу, что такое идеальная месть. Месть за тех, кто не в состоянии себя защитить и чьи души беспомощно мечутся, призывая смерть на головы своих обидчиков.

Не уверен, что люди вообще должны знать о моем существовании. Я не ищу славы, и мне не нужна известность. С другой стороны, я не хочу быть неправильно понятым, потом объясняться будет еще сложнее. Из меня сделали бандита и уголовника, приравняв к тем, с кем я должен расправиться. Это неправильно! Долг каждого – встать рядом со мной, чтобы справедливость восторжествовала в этом мире, раздираемом алчностью, ненасытностью, безумием власти и жаждой уничтожения, которая оборачивается реками и реками крови.

Я никого не призываю брать в руки оружие или мстить вместо меня. Я лишь прошу – не мешайте! Отойдите! Дайте дорогу! Не пугайтесь, когда встретите меня! Просто сердцем пожелайте, чтобы я смог все довести до конца. Пока мое тело… И…

– Смотрите, батарейка села.

– Чего перебиваешь?! Что такое?

– Батарейка села, мой повелитель!

– М-да… Но не проблема… Собирайся и без полного мешка батареек не возвращайся!

Сейчас я обитаю в недостроенном здании недалеко от ассирийского квартала южной окраины Багдада. Место это неспокойное, здесь то и дело происходят стычки между тремя силами – Национальной гвардией и американскими военными с одной стороны и суннитскими и шиитскими отрядами с двух других сторон. Тот дом, в котором я обосновался, можно назвать нулевой отметкой, поскольку ни он сам и ни одна постройка на километр вокруг ни дня не переходили полностью в подчинение какой-либо из сторон. Это полыхающее огнем поле боевых действий, здесь нет жизни. Оно брошено людьми, поэтому я его и выбрал.

У меня есть безопасные проходы между стенами полуразрушенных домов, которые я использую для ночных вылазок, по ним же возвращаюсь обратно, с содроганием ожидая того момента, когда столкнусь с вооруженными бойцами одной из группировок. И я, и они – все мы носимся по этому лабиринту развалин, который в ночное время становится еще запутаннее и страшнее, преследуем один другого, на самом деле больше всего на свете боясь встречи друг с другом.

За последние три месяца я обзавелся помощниками. Прежде всего это старик по прозвищу Маг. Раньше он жил в своей квартире в квартале Абу Нувас на другом берегу от аль-Батавин и, как утверждает, входил в команду экстрасенсов, служивших бывшему нашему лидеру. Он проводил такие сильные обряды, что американцы никак не могли закрепиться на подступах к Багдаду. Но те, чтобы взять город, кроме тяжелой артиллерии также прибегли к магии. Их армии джиннов наш волшебник не смог противостоять.

Когда я повстречал его, он совсем пал духом и все переживал свое личное поражение, крах режима был ему безразличен. Он провалил самое важное испытание своей жизни и думал, что его способности – совершенно не нужная теперь вещь.

Однако джинны, уцелевшие после битвы за аэропорт Багдада, не покинули Мага и продолжали ему являться, скрашивая его одиночество. Они открыли ему, что в действительности Магу еще предстоит решающая схватка, и дали описание того, кого ему необходимо найти. Они описали меня.

От него я узнал, что его выгнали из квартиры, обвинив в пособничестве преступлениям старого режима. Но этого было мало, его все равно преследовали и не давали спокойно жить, и даже джинны не могли тут ему помочь. Сейчас он практически не выходит из нашего укрытия среди руин. Его задача – подтверждать мне надежность проложенного маршрута в тот или иной квартал Багдада, а также давать гарантии безопасного возвращения. Он очень старается для меня, так как считает, что только через меня будет отомщен и те, кто сломал ему жизнь, получат по заслугам благодаря мне.

Следующий по важности из моих помощников – Софист, как он сам представился. Вот уж кто мастер придавать умным мыслям блеск и остроту, но такой же фокус может легко провернуть и с дурными идеями. Опасный человек, как динамит. Однако я благодарен ему за то, что он разъяснил смысл возложенной на меня миссии. Я всегда могу обратиться к нему, когда меня гложут сомнения по поводу тех или иных моих поступков. Только такой человек, как он, ни во что не верующий, может вселить в нас уверенность. Когда я наткнулся на него случайно однажды вечером, он сидел подвыпившим на тротуаре на улице ас-Саадун. Он сказал, что готов поверить в меня, хотя и не уважает веру как таковую. Сделает это назло остальным, которые не способны осмыслить даже факт моего существования.

Третий по значимости для меня человек – Недруг, так мы его прозвали, офицер Отдела по борьбе с терроризмом. Он живое воплощение врага для меня. Я могу его прощупать, понять его логику, предугадать реакцию, а значит, реакцию ему подобных. Кроме того, я, пользуясь его служебным положением, получаю ценную информацию, которая помогает мне передвигаться по городу, не чувствуя угрозы. А привели его ко мне высокие моральные принципы. После двух лет работы в аппарате государственной безопасности он убедился, что справедливости, которую он ищет, на земле нет. Теперь он служит мне, единственному, кто, по его мнению, вершит правосудие.

Остальные трое не такие весомые персоны, я дал им прозвища – Дурачок, Дурак и Дурачина. Дурачок – это тот, кто постоянно перебивал меня, когда я начал надиктовывать свои записи. Это его я послал в магазин за батарейками. Чтобы их достать, надо пройти пешком несколько километров и пересечь ряд улиц под перекрестным огнем. Дурачок верит, что я – образец идеального гражданина и патриота, которого иракское государство не могло создать ни при короле Фейсале Первом, ни за время американской оккупации. Я собран по частям, во мне есть понемногу от всех народностей Ирака, от всех племен и сословий, поэтому я, смесь невозможного, стал для него иракским гражданином номер один.

Дурак же смотрит на меня как на разрушителя всего и вся, за которым грядет Мессия. Его прихода ждут все конфессии, и я расчищу ему путь, уничтожив заблудших и падших.

Что касается Дурачины, то именно меня он принимает за Спасителя. Он думает, что мы оба творим историю, что история разделится на до меня и после и что его имя будет навеки высечено рядом с моим.

Когда я спросил о нем Софиста, он сказал, что последний из них действительно самый большой дурак, достигший высшей степени безумия, что он чистый лист, на котором может быть записана несусветная чушь, и что он сам не понимает того, что несет.

Я выбираюсь только по ночам, через час-два после захода солнца, проползаю под шквальным огнем, который ведется без перерыва с разных сторон, и иду по пустынным улицам, где мне не попадаются даже бездомные кошки и бродячие псы. Когда на минуту затихает рокот канонады, я слышу только свои одинокие шаги. Сейчас у меня есть все, что надо: несколько фальшивых паспортов, не отличишь от настоящих, меня снабдил ими Недруг, точная и, главное, надежная карта передвижений по кварталам, расчерченная для меня Магом. Только благодаря ему я избегаю неожиданного столкновения лоб в лоб с противником, который, к слову, так же сильно остерегается встречи со мной, как и я с ним.

Дураки, от мала до велика, предоставили мне целый чемодан одежды на выбор, чтобы я не особо выделялся среди жителей того или иного квартала, куда собираюсь. Шрамы и швы на лице я тщательно замазываю и маскирую гримом. Обычно мне помогает в этом Софист. В конце проделанной работы он подает мне зеркало полюбоваться собой перед выходом. Но когда иду на дело, меня уже никто не сопровождает.

Скоро моя миссия будет завершена. За пределами Багдада в Абу Грейб скрываются один из членов «аль-Каиды» и венесуэльский наемник, солдат частной армии. Думал, расправлюсь с ними и все будет кончено. Однако события стали развиваться не совсем так, как я ожидал.

В ту ночь я вернулся насквозь прошитым пулями. Преследование было долгим, а схватка жесткой, мне насилу удалось дотянуться до шеи бандита, который поставляет всем вооруженным группировкам без разбору взрывчатку. Настоящий торговец смертью. Я настиг его с подельниками в центре Багдада, недалеко от рынка аш-Шаварджа.

Мои друзья Дураки извлекли из меня почти все пули, а Софист и Маг сумели сшить воедино рассеченные куски моего тела. Только фрагмент плеча был так сильно поврежден, что никак не вставлялся на место. Это мясо с давнишнего трупа совсем разложилось, и его нельзя было приделать обратно.

Когда я проснулся утром следующего дня, то обнаружил, что и некоторые другие мои органы отвалились. Они лежали рядом на земле, и от них шел отвратительный запах гниения. Никого из моих помощников рядом не было. Спасаясь от смрада, они взобрались на крышу здания.

Я перевязался широким платком и отправился на их поиски. Платок быстро пропитался в нескольких местах жидкостью, вытекающей из меня. Отыскав их на крыше, я, не приближаясь, спросил:

– Что происходит?.. Это конец?!

Маг обвел меня печальным взором. Остальные курили и напряженно следили из-за укрытия на крыше за тем, что творилось внизу на соседних улицах.

– Каждый раз, когда ты убиваешь, – обратился ко мне Маг, – жертва считается отомщенной, счет закрывается и орган исчезает, возвращаясь к прежнему владельцу. Похоже, время у тебя ограничено. После расправы с последним обидчиком ты превратишься в ничто.

– Что за бред! – произнес Софист, отбросив сигарету на землю. – Спаситель не может умереть. Ничто не исчезает совсем, ни один пук. Ты просто хочешь нас напугать.

Сказав это, он обернулся к Дурачине, который, по всей видимости, лучше других понимал, что Софист имеет в виду. Тот тут же поднял кулаки вверх и, потрясая ими, прокричал:

– Да! Спаситель не может умереть!

Пока они ссорились, остальные наблюдали за событиями внизу. Похоже, что между двумя группировками средь бела дня завязывалась яростная стычка. Оставаться на крыше даже в укрытии, если не хочешь нарваться на шальную пулю, было рискованно. Но все же любопытство брало верх над осторожностью.

Я расстелил платок и прилег обнаженным, подставившись солнечным лучам. Какая-то бесцветная липкая жидкость стекала капля за каплей из заштопанных ран в тех местах, где нити потрескались. Мне требовалось переложить швы, а также, что стало для меня совсем уж неожиданностью, полностью заменить некоторые органы на новые.

Вдруг послышался шум: автоматные очереди, дикие вопли – бой внизу начался. Я уже зажарился на солнце, поэтому поднялся, опять обернулся в грязный платок и подошел к краю. Противостояние было недолгим. Члены одной из банд побросали оружие и сбежали. Двоих из них схватили. Прикладами их оттеснили к полуразрушенной, испещренной отверстиями от пуль стене. У одного из пленников было серьезное ранение, и он громко стонал. Похоже было, что он умоляет о помощи или просит о пощаде. Второй стоял молча, гордо запрокинув голову, как герой, будто он знал, что сверху за ним наблюдают и о его подвиге будут с воодушевлением рассказывать… Медлить не стали. Поставили их вплотную к стенке, два или три раза прокричали «Аллах акбар!» и открыли огонь. Пленники тут же рухнули наземь. Стрелявшие ловко закинули автоматы на плечи, как крестьяне свои мотыги, и поспешно скрылись.

Я посмотрел на друзей – их лица были перекошены ужасом, у всех, кроме Мага, который о чем-то задумался.

– Жаль!.. А юноши хороши собой были, – сказал он, загадочно взглянув на меня. – Разве они не жертвы?

– Я не знаю, спроси у Софиста.

– Я полагаю, они оба определенно жертвы.

Через три часа у меня не стало большого пальца на правой руке и еще двух на левой. Нос таял на глазах. Плоть расползалась, и по всему телу образовывались дыры. Я почувствовал слабость, и меня стало клонить в сон. Все шестеро моих помощников собрались в зале аварийного дома, куда притащили мебель из соседних квартир, владельцы которых бежали, бросив пожитки. Они были крайне обеспокоены и держали совет, что делать со мной в таком состоянии.

Моя миссия должна была быть завершена сегодня ночью, когда я отплачу венесуэльскому наемнику, остановившемуся в одном из отелей аль-Каррады. Не исключено, что я попаду под обстрел прежде, чем доберусь до его глотки. Далее я рассчитывал скрыться с места на автомобиле спецслужб, который подгонит Недруг. На нем я отправлюсь в Абу Грейб, там в последний раз воздам по заслугам одному из лидеров «аль-Каиды», а потом покину ваш страшный, чудовищный мир.

Ближе к вечеру я впал в полуобморочное состояние. А когда открыл глаза, увидел, как мои Дураки, выпачканные кровью, склонились надо мной и омывают меня водой. Мы были в одной из квартир на третьем этаже нашего заброшенного дома.

После шумной перебранки они пришли наконец к единому решению. Дураки спустились, пересекли улицу и направились к площади, где днем казнили двух молодых людей. Они оттащили к нашему корпусу тело «героя», не тронув труп того, кто рыдал и умолял. На первом этаже они провели операцию, изъяли у «героя» необходимые мне органы и аккуратно поместили их в черный пластиковый пакет. То, что осталось от тела, они бросили среди руин соседнего дома, обрушившегося после прямого попадания американской ракеты.

Дурачина осторожно вынул мои разлагающиеся части, а двое других принялись пришивать мне новые на их место. Затем, взявшись все вместе, они отнесли меня в ванну на последнем этаже, отмыли мое тело от липкой крови и насухо вытерли. Недруг вручил мне американскую офицерскую форму и новое удостоверение личности. Софист толстым слоем наложил грим и подал зеркало. Я взглянул и не узнал сам себя. Мне пришлось в удивлении вздернуть брови и пошевелить губами, чтобы удостовериться, что это мое собственное отражение:

– Как так?!

– Мы тебя просто воскресили! – ответил за всех Маг. Он засунул в рот сигарету, с наслаждением затянулся, заложил руки за голову и откинулся на спинку дивана.

Маг был мозгом всего этого предприятия. Он убедил всех, что «герой» пал жертвой, что его дух требует мщения и что правильно будет разобрать его тело на запчасти, заменив его органами те, чьи владельцы уже удовлетворены жуткой смертью своих убийц.

Я приподнялся, испытывая совсем новые ощущения. Меня переполняла энергия, словно я очнулся после долгого сна. Они с недоумением на меня посмотрели. Я уже и забыл, что планировал с утра! Натянул шляпу, быстрым шагом вышел из здания и повернул на восток – в этом направлении скрылась банда, которая сегодня в полдень расстреляла двоих молодых солдат. Пальцы «героя» сами указывали мне дорогу, пока не привели туда, где члены шайки сидели на земле и пили чай. Дозор, выставленный на крыше соседнего здания, пропустил меня, даже не заметив, поэтому мое появление застало их врасплох. Они тут же схватились за автоматы, однако я был от них уже настолько близко, что смог вырвать оружие у них из рук и навязать им рукопашный бой. Раздались выстрелы, из здания выбежали еще несколько бандитов. Столько пуль просвистело и так неистово они орали, однако схватка решилась не в их пользу. На спине моей не было живого места, но я продолжал сворачивать им шеи одному за другим. Через полчаса из них остался целым лишь один. Он схоронился, забившись в угол комнаты. В слабом свете электрической лампы трудно было разглядеть черты его лица, но было очевидно, что он всхлипывал. Я приблизился к нему, он был похож на шедшего в страхе на заклание ягненка. Его трясло, он понимал, что тот, с кем они столкнулись сегодня, это не обычный враг. Это кара Божья! При плохом освещении в какой-то момент я все же поймал его наполненный ужасом взгляд, он осознал свой грех и совершил правосудие до того, как я успел до него дотронуться.

Потом я убил венесуэльского наемника, по легенде руководившего кампанией по обеспечению безопасности. На самом же деле они занимались вербовкой смертников. Их жертвами пали гражданские, ни в чем не повинные люди, в том числе охранник отеля Хасиб Мухаммед Джаафар. Своими руками я удушил одного из лидеров «аль-Каиды», который скрывался в Абу Грейб. Это он закладывал чудовищную бомбу, когда на площади ат-Таяран на воздух взлетел автомобиль и погибло большое количество случайных прохожих. Среди них был и тот человек, нос которого с тротуара подобрал и приставил мне Хади. Подготовка к этой вылазке, слежка и внедрение в их группу, которая пряталась от посторонних глаз, заняли у меня несколько недель. Да, много времени мне потребовалось, чтобы втереться к ним в доверие, но уж очень важную задачу я выполнял, очень надо было мне добраться до этого выродка.

Однако, после того как мне поставили новые органы, список разыскиваемых мною лиц пополнился. Когда плоть на мне стала расходиться и отпадать и мои помощники принесли мне куски тел других жертв, я понял, что счет никогда не будет закрыт.

Время было моим главным врагом, его бы мне все равно не хватило, чтобы завершить намеченное. Единственная надежда – что резня вокруг прекратится и мне не будут больше поставлять жертвы, тогда со мной тоже будет покончено и я расплавлюсь прямо на асфальте.

Но все дело в том, что это только начало. Так мне казалось, когда я смотрел на улицу с балкона нашего дома, в котором не оставалось уже ни одного целого окна, и так я думал, когда выходил наружу и мне приходилось буквально перешагивать, спотыкаясь, через убитых, валявшихся всюду, как мешки с мусором.

Чем больше было смертоубийств, тем длиннее планы нужно было выстраивать мне на будущее. Мои Дураки подбирали на улице оружие разного калибра и даже установили снайперские винтовки на крыше, направив их стволы во все четыре стороны. Затем они забаррикадировали вход в наш подъезд бетонными блоками и мешками с землей. Не знаю, откуда все это взялось. Они выкладывали заграждения несколько дней и даже привлекли каких-то мальчишек. Ближе к рассвету я обнаружил, что мы на казарменном положении, в укрепленном со всех сторон здании, и нас помимо всего прочего охраняют добровольцы. Один из помощников моих Дураков рассказал о моей миссии, как он ее представлял, своим, и люди, которым все уже опостылело и которые не видели света в конце туннеля, узрев спасение во мне, назвались моими последователями.

Дурачок занял весь первый этаж со стекающимися к нему со всех районов Багдада сторонниками, которые, как и он, верили, что я гражданин Ирака номер один. Позже я узнал, что и им он раздал порядковые номера. Сам он стал гражданином номер два, остальные же получили номера от трех до бесконечности, поскольку новички прибывали каждый день.

Дурак захватил несколько квартир на втором этаже. К нему примкнули те, кто убежден, что я темная сила, Азазель, которому Всевышний разрешает поглотить этот мир.

В двух помещениях на третьем этаже обосновался Дурачина. Своим сподвижникам, хотя у него их было меньше, чем у двух предыдущих, он диктовал священный текст, в котором утверждалось, что я – воплощение Бога на земле, а он – канал, через который эта сила проводится. Они смотрели на меня как на святыню. Когда я спускался по лестнице с третьего этажа и случайно сталкивался с кем-то из них на узкой площадке, они тут же падали ниц и, трепеща, прикрывались руками.

Маг был не рад тому, как все повернулось, и думал, что добром это не кончится, поскольку о нас узнали и мы стали слишком заметны.

– Сдается мне, что мы не от бомбы, угодившей в наше здание, погибнем… Но от нас все равно мало что останется, груда костей, – сказал он однажды и посмотрел на Софиста, чтобы тот подтвердил его слова, но тот промолчал.

Однако стоило Магу зайти в ванную комнату, Софист пересел ко мне поближе и, чтобы приободрить меня, шепнул:

– Завидует… Он хочет удержать над тобой свою власть, хочет, чтобы ты ему подчинялся… Не обращай внимания на его слова.

Софист недолюбливал Мага, поэтому его поступок я расценил как попытку занять почетное место Мага в моем окружении. Ему не давали покоя видения Мага, на основе которых он составлял для меня четкий маршрут, всегда оказывающийся безопасным.

Что касается Недруга, то он редко к нам наведывался, подолгу отсутствовал, но зато, если заезжал, привозил что-то дельное. Последний раз он передал нам мобильные телефоны и беспроводные камеры слежения, которые мы установили по периметру здания.

После этого он пропал, потом через несколько дней связался по телефону и взволнованным голосом сообщил, что он раскрыт и ведется внутреннее расследование, устанавливаются его последние перемещения. И самое плохое – американцы объявили его в розыск. Не исключено, что его обвинят в пособничестве какой-нибудь террористической организации.

Его и след простыл. Мы звонили ему по этому номеру, но он был вне зоны доступа.

Я понимаю, что дела идут не так, как надо. Поэтому и наговариваю эти записи, чтобы меня кто-нибудь услышал и пришел на помощь, чтобы я смог довести свою работу до конца и как можно скорее покинуть ваш мир. Я задержался здесь… Знаю, что у меня были предшественники, которые в разных уголках земли являлись в самое трудное для человечества время и, выполнив свою миссию, уходили. Я тоже не хочу здесь оставаться.

Я был предельно осторожен с органами, которые для меня добывали помощники на замену. Мне не нужно было «неправильное» мясо, я опасался заполучить плоть преступников.

– А как определить, кто из нас убийца, а на ком нет вины? – спросил меня как-то Маг.

– Каждый из нас в чем-то преступен и где-то невинен. Сегодня он погиб и вроде как страдалец, но кто знает, может быть, лет десять назад он выгнал свою несчастную жену на улицу или сдал мать против ее воли в дом престарелых. А может, перерезал электричество в доме, где выхаживали больного малыша, и тот умер… Вот так-то… – рассуждал Маг, куря кальян.

Софист, как всегда, принял его речь в штыки. Не желая слушать их спор, я встал и направился на крышу, чтобы убедиться в том, что американцы, как мне доложили, убрались из района. Спиной я чувствовал, что Софист следует за мной. Он обогнал меня, сделал серьезное лицо и сказал:

– Не верь тому, что говорит Маг!.. Он себя имел в виду. Он сам преступник. Это он десять лет назад убил человека, выгнал жену, сдал мать в дом престарелых и вырубил электричество больному ребенку. У него у самого совесть нечиста, он злодей, ты не должен ему доверять!

Я отвел взгляд, поднес к глазам бинокль, который передал нам Недруг в свой последний приезд, и стал разглядывать дальний конец улицы, где раньше концентрировались американские танки «Абрамс». Их не было. А вместе с ними исчезли казармы, огневые точки и наблюдательные пункты на крышах домов. Они действительно вывели свои подразделения, что казалось тем не менее странным.

– Не твоя забота! Выброси Мага из головы, – ответил я Софисту. – Разве я не послушал тебя, когда выходил в город в прошлый раз, и не взял с собой пистолет, как ты мне советовал?

– Да.

– Тогда замолчи! Закроем тему.

Я опять стал присматриваться в бинокль, но мысли были заняты другим. У меня появились сомнения, что при последней операции они использовали части тела преступника. Возможно, они и не знали об этом, когда ставили мне органы какого-нибудь террориста. Поэтому самочувствие у меня было неважное, как будто я содеял нечто ужасное. Я смотрел в бинокль на улицы, переулки и крыши зданий, пока картинка не стала мутнеть, и я не смог ничего перед собой различить, все закрыла белая пелена. Убрав бинокль, я принялся тереть глаза и попросил Софиста помочь мне спуститься вниз.

Через час зрение ко мне вернулось. Я боялся, что причиной тому были глаза, которые требовали немедленной замены. Однако я перестал доверять своим помощникам. Неизвестно, что они мне поставят. Перед нашим домом было трудно пройти из-за лежавших на земле трупов, а к вечеру их вырастали целые горы. Почти все они принадлежали бандитам, убивавшим друг друга.

Когда мне удалось побеседовать с Магом наедине, он признался, что сейчас мое тело наполовину состоит из органов этих преступников.

– Как так?! – воскликнул я.

Он не ответил, принес только что заправленный табаком кальян и глубоко затянулся, чтобы разжечь в чаше угольки. Он выпустил кольцо дыма через рот и спросил, нахмурившись:

– А ты думаешь, тот парень-герой действительно был такой хороший?

– Что ты хочешь сказать?!

– Если он носил с собой оружие, он преступник, – ответил Маг и невозмутимо взял в рот трубку кальяна.

Вдруг я заметил, что все это время Софист стоял у двери и подслушивал наш разговор. В тот вечер я готовился к очередной вылазке и не мог допустить никому не нужного спора между ними. Поэтому я быстро поднялся и попросил Софиста помочь мне собраться. Моей задачей на сегодня было отыскать командира отряда самообороны в одном из бедных кварталов на востоке столицы. Софист достал форму, похожую на их, усадил меня на стул, как артиста, который преображается в гримерке к выходу на публику, и начал рисовать мне новое лицо. При этом он не забыл про Мага и, колдуя над моей внешностью, проговорил:

– Он убедил тебя в том, что ты наполовину преступник, что половина твоей плоти принадлежала убийцам, а завтра он скажет о трех четвертях, а потом вообще назовет тебя стопроцентным преступником, да не простым – суперпреступником, потому что ты взял самое плохое от них! Каково?! А?!

Он болтал, пока я не ушел. Я никак не отреагировал на его слова и оставил его кипеть от злости. К моему большому сожалению, они стали врагами.

За последние несколько дней очень многое изменилось на улицах. Предсказания Мага начали сбываться. Последователей у всех трех Дураков прибавилось настолько, что уже все квартиры в нашем доме их не вмещали. Не говоря уже о том, что всей этой толпе требовались спальные места, еда и вода. Не знаю, где они все это доставали.

А после ссоры и драки между последователями Дураков им пришлось расселиться. Они освободили несколько помещений на первом этаже нашего здания, но расселились по всем соседним. Вечером того же дня меня напугало количество вооруженных молодых людей, которые преклонились передо мной, когда я вышел на улицу и прошел среди их рядов. Все они были убеждены, что я воплощение Бога на земле, согласно учению Дурачины, который напялил оранжевую чалму, отпустил бороду и стал пророком новой религии. Похожее творилось и в стане Дурака, только его приверженцы не были такими крикливыми и не разводили кипучей деятельности. При этом каждая из групп обвиняла оппонентов в отступлении от истинной веры и в ереси. Что касается «иракских граждан» Дурачка, то их число дошло до полутора сотен и они намеревались участвовать в предстоящих выборах.

Я покончил с главарем отряда самообороны, убив при этом еще пятнадцать человек, которые яростно его защищали. По совету Софиста я использовал пистолет. В загадочности смертей, бывшей поначалу моим фирменным знаком, уже нет особой необходимости. Я просто оставил тело главаря валяться во дворе его дома с пулями, застрявшими в кишках. Жена, мать и сестры в черных одеяниях окружили его бездыханное тело и от горя хлестали себя по щекам и колотили кулаками в грудь.

Чтобы вернуться, я взял один из его автомобилей. И когда был уже близко от своего логова, услышал выстрелы – группировки вступили в борьбу за клочок земли, с которого накануне отступили американские военные и армия Ирака. Я бросил машину и стал пробираться, прижимаясь к стенам, по маршруту, который подсказал мне Маг до выхода в город.

Белая пелена вновь заволокла мне глаза, и я перестал видеть перед собой. Я остановился и прислонился к стене. Простояв так несколько минут, протер глаза и нащупал правый глаз, который превратился в бесформенное тесто. Я осторожно потянул его, и он упал мне в ладонь. Если то же самое случится и с левым глазом, тогда совсем лишусь зрения. Я присел, прислушиваясь к перестрелке. Выстрелы раздавались со всех сторон. Провести эту ночь в эпицентре жаркого боя я не собирался. Через несколько тревожных минут левый глаз восстановился. Я просунулся в проем стены, образованный разорвавшимся снарядом, – улица была пуста, – поднялся, вышел из-за дома и стал поглядывать по обеим сторонам дороги. Издалека на меня надвигалась темная фигура. Я застыл и напряг зрение. Это был мужчина. Случайный луч скользнул по его лицу – на вид лет шестьдесят, грузный, с обвисшим животом, в рубашке с короткими рукавами и в парусиновых брюках. В руках он нес черные пакеты. Потом я узнал, что в одном из них был хлеб, в другом – фрукты. Появление его в этом месте стало для меня неожиданностью. Может, он заблудился? Откуда он взялся и куда направляется?

Я следовал за ним, пока он не свернул в один из узких переулков. Оказалось, он идет прямиком в то здание, где жил я. С той стороны все отчетливее доносилось, как боевики отвечали друг другу огнем. Неужели они окружили дом, где находятся сейчас Дураки?

Я следовал за мужчиной, держась на расстоянии, достаточном для того, чтобы он не обнаружил моего присутствия. Мне вспомнились слова Мага о том, что все в мире относительно, в том числе кто из нас злодей, а кто нет. Тут же пришли на ум возражения на этот счет Софиста. Но допустить, что могу лишиться зрения в любую минуту, не дойдя до дома, я не мог.

Грузный мужчина останавливался через каждые два-три шага, в страхе озираясь. У него было такое напряженное перекошенное лицо, будто он плакал, но слез не было. Что его влекло туда? Мне хотелось приблизиться к нему и задать этот вопрос, но я сдерживался. Он замер еще раз, услышав, как рядом с ним просвистели пули, прошившие стену соседнего строения. Расстояние между нами сократилось до двадцати метров. Если бы он, вжавший голову в плечи, обернулся, то увидел бы меня. Картинка справа опять стала мутнеть. Я почувствовал, что это конец, что сейчас глаз вытечет, поэтому вытащил пистолет и нацелил дуло в этого пожилого человека Он невинен в отличие от тех, чьи органы на замену мне приносят Дураки.

В ту секунду, когда у меня потемнело в глазах, я произвел одиночный выстрел. Наступила тишина. Боевики неожиданно прекратили перестрелку. Не было слышно ни звука – ни плача, ни даже дыхания. Ослепнув, я сделал несколько неловких шагов, наткнулся на что-то твердое, присел и нащупал еще теплое тело мужчины. Пуля пробила ему голову. Он дрожал и оглядывался в поисках источника опасности, но смерть пришла к нему не сверху, от боевиков на крышах, и не сбоку, из-за поворота, она настигла его сзади.

Я достал скальпель и приступил к делу. Что на это теперь скажет Маг? Новые глаза я вырезал себе у не совершившего никакого злодеяния человека. Значит, моя плоть не станет завтра еще более преступной, как он предсказывал. Это невинная жертва. Но как ему об этом сказать?

Софист непременно отметит, что ожидания Мага оправдались и что я сам стал отпетым негодяем, так как убил человека ни за что. Он заявит, что к такому концу меня подтолкнул Маг, ведь им овладели джинны. Они же заморочили разум и мне. Он именно так и скажет. На что Маг со спокойным видом возразит, что совершить убийство меня заставила плоть преступников, из которой по большей части сегодня состоит мое тело. И чтобы дальше не поддаться темным силам, мне нужно избавиться от этих органов. Иначе злая плоть подавит мое естество и все кончится для меня плачевно. Ох, я совсем запутался!

Мне удалось вставить новые глаза, и я вновь видел, что происходит вокруг. В первую очередь я рассмотрел тело убитого мною человека. Я думал только о том, что это высшие силы направили его ко мне и что сегодняшней ночью ему на роду было написано быть принесенным в жертву. Ему оставалось жить не более получаса, он не ушел бы от пули одной из воюющих сторон и смерть бы все равно настигла его, а тело затерялось бы среди горы трупов настоящих бандитов, и ни один из моих Дураков и их последователей не смог бы его потом отыскать.

Все, что я сделал, – только ускорил его кончину. Он и так был живой труп, ведь выбранная им в эту ночь дорога настолько опасна, что вела к неминуемой смерти.

Новые глаза нужно было закрепить еще нитями. Этим займутся мои помощники, когда я вернусь. А пока я не добрался до дома, надо постараться не смотреть вниз, чтобы яблоки не выкатились из глазниц. Для этого я воспользовался очками, которые нашел у убитого в кармане рубашки. Теперь глаза не выпрыгнут при ходьбе.

Вот и переулок, который заканчивался баррикадами из мешков с землей, выложенными моими сторонниками вокруг занятого ими и превращенного в казарму здания. Меня тяготили собственные мысли, но я до последнего придерживался того, что просто приблизил час смерти этого человека, что я не был убийцей невинного и способствовал тому, чему и так суждено было сбыться, – первым сорвал плод, который не сегодня завтра должен был упасть сам.

Стрельба в округе стихла. Но мне все равно было как-то тревожно. Отряды самообороны не открывали огонь, когда их не атаковала иракская армия или американцы. Значит, по логике, стрелять могли лишь последователи Дураков. А это самое ужасное, что я мог себе представить. Именно об этом предупреждал меня Маг, когда первый из моих шестерых помощников привел последователя. К сожалению, с того дня у меня не было удобного случая поговорить с Магом о его предсказаниях. Он удалился от меня и все время дремал прямо на груде сложенных в кучу камней у входа в наш подъезд. Когда я наконец решился сам подойти к нему, обнаружил входное пулевое отверстие у него во лбу.

Я влетел впопыхах к себе в квартиру на третьем этаже, но она оказалась пуста. Вещи в комнатах были разбросаны, мебель поломана. Похоже, здесь произошла драка. Я выглянул с балкона – тело Мага лежало ровно под ним – и догадался, что уже мертвого его сбросили отсюда. Интуиция подсказывала мне, что это сделал Софист. Но где он сейчас?

Наутро я отправился посмотреть, что творится вокруг. Всюду валялись трупы – на проезжей части, на тротуаре, некоторые будто сидели, прислонившись к стене дома, другие свешивались с балконов, третьи лежали в обнимку на порогах квартир. В живых не осталось никого, кроме Дурачка, который в самом деле потерял остатки разума. Я притащил его за шкирку к себе на третий этаж, чтобы обо всем расспросить. Он рассказал, что началась страшная резня, настолько кровавая, что те, кто уцелел и убежал, вряд ли вернутся обратно. Дурак и Дурачина погибли. Мага убил Софист, а сам исчез.

Дурачок был бледен как полотно и с трудом выговаривал слова. Казалось, в любой момент с ним может случиться обморок. Когда я смотрел на него глазами того невинного – убитого мною мужчины, он представлялся мне злодеем, который остался жив только потому, что был самым ужасным преступником среди остальных…

– Батарейка сейчас сядет, мой повелитель!

– Знаю.

– Это последняя. Больше нет.

– Знаю. Больше и не нужно… Заканчиваю запись. Все!

– Все?! И что же мы будем делать дальше?

– Что-что… Вот что…

– Нет, господин… Нет, повелитель… Я твой раб… Я служу тебе… Не надо!.. Нет, гос-по…

– Раз-два, раз-два… Так вот…

Как же надолго я здесь застрял! Как все затянулось! Все из-за вас! Проклятье!