Глава 4
Японцев удивило, что монголы не открыли огонь. Они посчитали, что станковый пулемет не дает пограничникам высунуться из укрытий, метров с тридцати забросали их гранатами, тут же начали обстреливать вершины сопок. Диверсанты устремились на склоны, поднялись до половины, опять начали бросать гранаты.
Вскоре они вышли на высоты и заняли монгольские пулеметные позиции. Только теперь японцы поняли, что противника тут и не было.
Этот факт сильно озадачил заместителя командира отряда капитана Одзаву. Он послал солдата на наблюдательный пункт майора Куроки.
— Господин майор, капитан Одзава передает, что на высотах никого не было, — доложил тот.
— Что значит не было? Неужели монголы провели нас? Это невозможно! Их начальник не додумался бы до отвода отделений с господствующих высот. Русский советник, будь он проклят! Ну что ж, они оставили позиции, мы их заняли. Это тоже неплохо. — Куроки повернулся к рядовому второго класса и приказал: — Командира пулеметного расчета ко мне, быстро!
— Слушаюсь.
Вскоре явился капрал Комаду.
— Сколько патронов истрачено? — спросил майор.
— Две ленты по двести сорок девять патронов.
— Сколько осталось?
— Ровно столько же.
— Хорошо. Переносите пулемет на вторую высоту справа отсюда. Действуйте так же, как и прежде, но с большей осторожностью. Русский советник может просчитать этот маневр, и тогда вы окажетесь под плотным огнем.
— Но по заставе будут стрелять наши штурмовые группы.
Куроки почувствовал, что уверенность покидает его, и повысил голос:
— Капрал, я приказал действовать максимально осторожно и быстро, собрать установку на склоне и с ней, готовой к бою, выйти на вершину. Там окопы, соединенные траншеей. Оттуда увидите, где удобнее установить пулемет, чтобы в секторе обстрела была вся территория заставы, в том числе и развалины крепости. Вопросы, капрал?
— Вопросов нет, господин майор!
— Огонь только по моему сигналу. Вперед!
Командир расчета ушел, и вскоре пулеметчики потащили свое громоздкое оружие к западной сопке.
— Мы тоже пойдем туда, господин майор? — спросил Юко.
— Конечно, на третью справа высоту. Отсюда невозможно руководить боем.
— Понял.
— А понял, бери оружие и за мной.
— Здесь еще санинструктор.
— Ему идти с нами.
— Слушаюсь!
Майор Куроки, рядовой второго класса Юко Ясида и санинструктор сержант Яно перебежали открытый участок и поднялись на высоту.
Там их встретил командир третьей штурмовой группы старшина второго класса Дзиро Ито и доложил:
— Господин майор, пограничники рассредоточились в развалинах крепости. У монголов пять отделений, два неполных. Основная линия обороны проходит по рубежу ближнего дугообразного края развалин. В глубине у палаток находится резерв. Пулеметчики расположились между отделениями переднего рубежа. Офицеры на южном фланге. Каменные остатки крепости надежно закрывают противника.
— Эти развалины находились тут и вчера, что не помешало нашим метателям гранат и стрелкам уничтожить до половины пограничников. Сегодня мы перебьем всех монголов. Приказываю в офицеров не стрелять. Мы будем брать их живыми.
— Если они сдадутся.
Майор явно находился не в своей тарелке.
— Выполнять приказ, старшина! — прорычал он.
— Слушаюсь!
Куроки направил бинокль на соседнюю заставу и увидел, что позиции обороны там удерживали от силы полтора отделения. Остальные пограничники занимались своими товарищами, ранеными и убитыми в результате воздушного налета.
«Вот теперь и надо было бы брать эту заставу, — подумал он. — С ней, да и с третьей, где положение наверняка точно такое же, мы справились бы без проблем. Но нам приказано занять плацдарм именно здесь, в районе этой проклятой старой крепости, от которой остались одно название и развалины».
Он перевел оптику на заставу капитана Гандорига и проговорил:
— Монголы укрепились неплохо, но это их не спасет. Что со станковым пулеметом?
— Расчет выходит на вершину, — доложил рядовой второго класса.
— Смотри за его действиями.
— Слушаюсь!
Раздались разрывы гранат. Пулеметный огонь не прекращался.
Капитан Гандориг повернулся к Шагаеву и сказал:
— Ты оказался прав. Наши пулеметчики наверняка погибли бы.
— Смотри, что дальше будет.
Станковый пулемет японцев начал бить по вершинам сопок. Длинные очереди нещадно кромсали их одну за другой.
— Да, мы и здесь не смогли бы сдерживать противника, — заявил Гандориг. — Извини, Алтан. Все же опыт великое дело. Я обрек бы на смерть два отделения и потерял бы пулеметы.
Русский советник похлопал его по плечу и произнес:
— Ничего, Амгалон. Мы сохранили силы для решающего боя.
— Это да.
— Стрелки для работы по станковому пулемету готовы?
— Посмотри сам. Они за тыловой плитой, которая стоит ребром слева от нас.
Шагаев увидел бойцов, специально выделенных для уничтожения расчета станкового пулемета японцев, которые вышли на вершины сопок, заняли траншеи и окопы.
— Вторая высота! — крикнул заместитель начальника заставы.
— Что там?
— Пулемет!
— Стрелки, огонь! — дал команду капитан Гандориг.
Бойцы сделали пару выстрелов и замолчали.
— В чем дело? — спросил начальник заставы.
Старший группы стрелков ответил:
— Японцы втащили пулемет в траншею. Мы не успели подстрелить расчет.
— Черт побери, я вас под трибунал отдам!
Шагаев положил руку на плечо монгольского капитана и произнес:
— Не горячись. Командир японцев просчитал ситуацию, понял, что главной нашей целью при их выходе на сопки будет пулемет. Поэтому он предупредил расчет о необходимости быстрого броска в укрытие. Наши бойцы действительно не имели возможности подстрелить расчет. Да еще в дыму и гари от разрывов гранат.
— Но теперь этот расчет устроит нам веселую жизнь.
— Для того чтобы пулемет вел эффективный прицельный огонь, а не бил по площадям, как при выходе японцев на сопки, расчет должен выставить станок перед траншеей, если смотреть отсюда. Тогда он откроется, и стрелкам удастся поразить его.
— Не знаю, посмотрим.
— Да, до начала основного штурма осталось недолго.
— Не понимаю я этих японцев. Рядом другая застава, практически разбитая, а они уперлись в нас. Дались им эти развалины, — сказал заместитель начальника заставы старший лейтенант Бержингин.
— Значит, она им нужна, — заявил советник. Вялая перестрелка затянулась. Японские штурмовые группы находились на вершинах трех сопок, но ничего не предпринимали.
— Ты можешь сказать, в чем дело, Алтан? — спросил Гандориг.
— Думаю, командир японского подразделения еще не вышел на сопку, откуда удобнее всего командовать своими людьми. Его штурмовые группы и ждут.
— Но пулемет японцы могли бы и выставить.
— Пусть подождут. Это будет нам на руку. Скоро должны подойти бронеавтомобили.
— Как бы они не попали под огонь станкового пулемета.
— Японцы начнут раньше их подхода. Надеюсь, мы успеем ликвидировать угрозу.
— Эй, боец, предельное внимание! — крикнул Гандориг старшему группы стрелков. — Скоро японцы вытащат пулемет и тут же откроют огонь из него. Их штурмовые группы пойдут в атаку. На этот раз вы не должны промахнуться!
— Да, товарищ капитан.
Через пять минут в небо взлетела красная ракета. Тут же на вершине, там, где укрепился расчет пулемета, грохнули два взрыва. Таким вот образом японцы создали завесу из дыма и пыли для обеспечения выхода своих солдат. Они все сделали верно.
Когда дым снесло на юг, с сопки ударил станковый пулемет. Так уж вышло, что первая же очередь расколола плиту, за которой находились стрелки. Они не пострадали, но вынуждены были прыгнуть за другие укрытия. Тут уж не до стрельбы. А пулемет продолжал поливать свинцом рубеж обороны.
По склонам сопок начали спускаться три группы японцев. Было очевидно, что атака пойдет и на фронт линии обороны, и на фланги.
— Огонь по самураям! — крикнул Гандориг.
Пограничники открыли огонь. Заработали ручные пулеметы Дегтярева, но один из них тут же смолк. Отряд майора Куроки потерял трех человек, но прошел уже почти половину спуска.
Второй монгольский пулеметчик не выдержал, выпрыгнул из траншеи и начал от бедра выбивать короткие очереди. Еще пятеро японцев покатились по склону. По отчаянному парню ударил станковый пулемет, и он тут же повалился на землю.
Японцы оказались между сопками и крепостью. Используя рельеф местности, они стали сближаться с пограничниками.
Начальник заставы перебежал на позицию отделения сержанта Мурута и приказал не допустить подхода японцев на расстояние метания гранат.
Пограничники услышали его. Стрельба участилась.
Японцы залегли.
Майор Куроки отдал приказ расчету станкового пулемета прекратить огонь, повернулся к рядовому второго класса и проговорил:
— В лоб нам даже под прикрытием пулемета не сломить оборону монголов. Посему, Юко, быстро спускайся вниз, выходи к капитану Одзава, передай приказ. Остаткам второй группы Сасаки медленно, используя укрытия, перемещаться к передовой линии монголов, выйти на рубеж применения гранат. Дальше понятно. Одзаве начать обход передовой линии с правого фланга, Ито — с левого. Но скрытно! Как группы зайдут во фланги, подать сигнал. В работу вступит станковый пулемет. Тогда атаковать монголов с флангов. Ты все понял?
Рядовой второго класса кивнул:
— Так точно, господин майор! Я все передам, если меня не убьют пограничники.
— Ты катись по склону. Синяки и шишки — сущие мелочи по сравнению с порцией свинца.
— Это так.
— Вперед!
Рядовой второго класса прыгнул с вершины на склон и кубарем полетел вниз.
— Идиот! Так же разбиться можно, — проговорил майор.
Юко повезло. Он не разбился. Порвал форму, потерял флягу, подсумок, санитарный пакет, но оказался внизу до того, как среагировали пограничники. Солдат встал и бросился к позиции первого отделения. Раздались выстрелы. У ног японца вздыбились фонтаны земли. Он прыгнул в сторону, угодил в длинную канаву глубиной до метра, прополз по ней, вновь выпрыгнул на поверхность и упал за каменную глыбу рядом с капитаном Одзава.
— Ты с ума сошел, Юко? — воскликнул тот.
— Я живой? — спросил солдат.
— Пока да.
— Не может быть.
Капитан ударил его ногой.
— За что? — выкрикнул Юко.
— Теперь ты понял, что живой?
— Так точно!
— Пришел в себя?
— Почти.
— Зачем прибыл?
Юко Ясида ощупал руки, ноги, оторвал лоскуты формы и довел до Одзавы приказ Куроки.
— Нам не атаковать надо, а отходить, — сказал тот. — Сегодня монголы неплохо подготовились к обороне. Мы уже потеряли восемь человек. С чего это майор решил, что атака с флангов позволит нам разорвать оборону монголов?
Рядовой второго класса пожал плечами и сказал:
— Я всего лишь передал приказ.
— Это так, но Куроки на сопке. Он сможет спокойно уйти, а нам придется тут подыхать. Но ладно. — Капитан громко скомандовал: — Внимание, солдаты! Обходим противника справа на удалении в шестьдесят метров. Идти по одному, перебежками там, где есть укрытия, ползком, где они отсутствуют. Первым выхожу я. За мной, ровно через минуту, — следующий. И так до последнего. Наши жизни зависят от того, удастся ли нам скрытно зайти во фланг монголам. Я пошел!
— Извините, господин капитан, — остановил его рядовой второго класса и осведомился: — А мне что делать?
— Где твой пояс с гранатами?
— На склоне сопки остался, как и запасные обоймы к винтовке. Ее я кое-как удержал, но в ней всего пять патронов.
— Черт бы тебя побрал! Пойдешь со мной. Ты везучий. Может, и мне с тобой повезет. Но иди след в след, повторяй все мои движения.
— Понял, господин капитан.
Первое и третье отделения начали скрытно обходить передовую линию обороны заставы. Трое бойцов второй группы во главе с лейтенантом приготовили гранаты и поползли прямо к разрушенным пулеметным ячейкам. Там образовалась брешь. В том направлении можно было сблизиться с противником, ну а дальше уже легче будет.
Начальник заставы не видел японцев. Они вдруг исчезли среди складок местности, камней и валунов. Станковый пулемет молчал.
— Алтан, ты можешь объяснить мне, что происходит? — спросил он советского офицера.
— Я могу сказать, что делал бы на месте командира японского отряда.
— И что же?
— Я учел бы, что прямая атака не прошла даже при поддержке станкового пулемета, и попытался бы обойти передовую линию обороны противника.
— Но мы не наблюдаем никакого движения ни с фронта, ни с флангов.
— Японцы не идиоты, чтобы показывать себя, когда не надо. В этом подразделении служат хорошие солдаты, управляемость отлажена. Перед нами профессионалы. Они умеют перемещаться скрытно, тем более что местность позволяет им это сделать. А вот наши бойцы потеряли страх. Смотри, капитан, некоторые высунулись чуть ли не по грудь. Отдай команду… — Договорить он не успел.
Расчет станкового пулемета не упустил такого подарка и открыл огонь по позициям передовой линии. Раздались всхлипы, крики.
— Твою мать! — выругался Шагаев и тут же упал на дно траншеи.
Пули станкового пулемета вздыбили землю на бруствере. Японский расчет вел прицельную и быструю стрельбу. Там тоже были специалисты высокого уровня.
Советник повернулся к Гандоригу и сказал:
— Капитан, посылай заместителя прояснить ситуацию по потерям. Жаль, что мы так и не знаем, где находятся бронеавтомобили.
— Что еще сделать? — спросил начальник заставы.
— Убедиться в том, что нас не обходят, в противном случае провести перегруппировку, по одному отделению с каждого фланга развернуть на север и юг. Уточнить потери и держать фронт.
— Но штурмовая группа противника, которая шла посредине, практически уничтожена, — сказал Бержингин.
— Тебе, Торхан, известна численность японской штурмовой группы? Ты знаешь, получил командир подразделения, атакующего нас, дополнительные силы или нет? Ведь одни могли идти с сопок, а другие — пробираться между ними. Это тебе известно?
— Никак нет!
— Тогда делай то, что я сказал.
— Слушаюсь!
— А мы?.. — спросил Гандориг.
— Мы будем держать южный фланг.
— Может, подвести отделение резерва?
— Его тут же перебьет расчет станкового пулемета. Поэтому я и спрашиваю, где бронеавтомобили. Они уже должны были подойти.
— А я откуда знаю, где они? — Капитан повернулся к заместителю. — Выполняй приказ советника, Торхан! По мере получения информации передавай ее нам через посыльных.
— Понял, пошел!
Задержка же бронеавтомобилей объяснилась просто. Одна из машин банально слетела в яму рядом с дорогой. Водитель на мгновение отвлекся, пропустил небольшой изгиб.
Теперь оба экипажа старались вытащить машину. Это получалось у них с большим трудом. Все же автомобиль бронированный, тяжелый. Тросы звенели струной. Уходило драгоценное время. Была хорошо слышна пулеметная дробь, сопровождаемая одиночными винтовочными выстрелами. Бой шел в километре от того места, где приключилась беда.
Заместитель начальника заставы ушел и вскоре сообщил через посыльного, что японцы не замечены. Скорее всего они находятся в укрытиях между сопками и передовой линией обороны, следовательно, повода для перегруппировки пока нет. Делать это нежелательно еще и потому, что передислокация будет замечена противником. Ведь пограничники уже понесли серьезный урон. Десять бойцов погибли, четверо были ранены, двое из них — тяжело.
Начальник заставы ударил кулаком в борт траншеи.
— Черт возьми? Это что же выходит?
— Получается, что с начала боя мы потеряли семнадцать бойцов убитыми и тяжелоранеными, которым необходимую помощь в наших условиях не оказать. Легких еще поставим в строй. Если японцы сейчас все же скрытно обходят нас, то развернуть против них мы сможем только резервное отделение сержанта Тулбата. Надо хотя бы немного приблизить его к месту боя. Капитан, передавай сигнал. Не знаю только, как ты объяснишь пограничникам, чтобы они сближались с противником максимально осторожно.
— Они видели, что наделал станковый пулемет, поэтому предупреждать их об опасности не надо.
— Хорошо. Давай сигнал. Но где бронемашины? На данный момент они смогли бы переломить ход боя. Позже, боюсь, их присутствие здесь ничего не решит, более того, японцы ручными гранатами легко уничтожат и их. Что за невезуха? Зачем бойцы высунулись за брустверы? Неужели они подумали, что у расчета станкового пулемета закончились патроны?
— Наверное, так и было. Ведь пулемет долго молчал.
— Да, целых десять минут, — сказал советский военный советник и невесело усмехнулся. — А вот сержанты оказались поумнее. Ни один из них не высунулся и не пострадал. Я с себя вины не снимаю, но…
— Хватит, Алтан, и так на душе муторно, — пробурчал начальник заставы. — А главное — непонятно, что делать, каков замысел командира японского штурмового подразделения.
— Держать своих солдат в укрытиях между сопками и развалинами крепости японский офицер не станет. Он должен атаковать нас либо отходить. Ни того, ни другого мы не видим. Поэтому я не сомневаюсь в том, что противник сейчас тихо, не спеша, скрытно обходит нас. Неизвестно, подойдут ли к фронту японские метатели гранат, — проговорил Шагаев.
— Ты не сказал, что нам теперь делать.
Шагаев посмотрел на Гандорига.
— Выставить на фланги хотя бы по паре бойцов с гранатами, а дальше посмотрим, как использовать отделение сержанта Тулбата. Если в ближайшее время подойдут бронеавтомобили, то обстановка кардинально изменится в нашу пользу. Их пушки и пулеметы остановят наступление штурмовых групп противника, естественно, при участии наших бойцов. Но это лишь мечты. Передай заместителю, пусть отправит бойцов на фланги. По два человека на каждый. Это мало, но по ходу событий, когда станковый пулемет не сможет стрелять из-за спин японцев, мы подкорректируем численность на направлениях.
Начальник заставы не успел передать команду, как вновь ударил станковый пулемет. Он бил по пограничникам, находившимся во флангах.
— Черт! — выругался Гандориг. — Ты, Алтан, опять был прав. Расчет обеспечивает фланговые атаки.
И вдруг все изменилось. Позицию станкового пулемета накрыли грибы разрывов артиллерийских снарядов, а по флангам, но уже на удалении от позиций пограничников, прошли очереди.
Шагаев обернулся и увидел бронеавтомобили БА-10. Их экипажи с ходу сориентировались в обстановке и открыли огонь по видимым целям.
Боевой клич японцев «банзай» захлебнулся, как и станковый пулемет. Позиции пограничников сразу ожили.
— Наконец-то! Теперь хана самураям! — выкрикнул начальник заставы. — Гляди, Алтан. Бегут эти сволочи.
Однако радость капитана Гандорига оказалась преждевременной. Штурмовая группа противника, действующая слева, потеряла двух солдат и рванула за сопки, а вот справа этого не произошло, хотя за камнями и в канавах раздались крики раненых. Эти солдаты не имели никаких шансов спастись, решили погибнуть героями, поднялись и метнули гранаты в траншеи и укрепления, занятые пограничниками. Их срезали пулеметы бронеавтомобилей, но от взрывов погибли еще три защитника заставы.
Отстрелявшись, БА-10 пошли по проходам в развалинах крепости к передовой линии обороны, изрядно поредевшей. За ними бежали бойцы резервного отделения сержанта Тулбата.
Но в тот же момент на позицию, занятую советским военным советником, начальником отряда, его заместителем и связистом, подошедшим с телефонным аппаратом, как из-под земли выскочили пятеро японцев. Глаза наполнены ненавистью и яростью, в руках винтовки, к которым примкнуты длинные штыки.
Начальник заставы растерялся. Он никак не ожидал подобного поворота и пытался расстегнуть кобуру. Японец, шедший первым, выбросил винтовку вперед. Инстинкт самосохранения спас жизнь начальнику заставы. В последнее мгновение он машинально присел, и штык прошел над его головой. Шагаев выхватил ТТ и выстрелил в японца. Тот захрипел и повалился на землю. Советник отпрянул к борту траншеи и выпустил в японцев еще две пули. Пришли в себя Гандориг и Карандан. Общими усилиями они расстреляли диверсантов.
К ним подбежали бойцы резервного отделения, и сержант Тулбат спросил:
— Что тут произошло? Откуда взялись эти японцы?
— Это штурмовая группа, которая зашла нам во фланг. Они поняли, что обречены, и решили дать нам бой.
— Хорошо, что им не удалось прибить нас, — заявил Гандориг.
Бронеавтомобили встали недалеко от места, где произошел бой. Боковая дверь одного из них открылась.
Из машины выбрался монгольский офицер, подошел к начальнику заставы.
— Товарищ капитан, разрешите представиться, лейтенант Дагон Уруэн.
— Почему задержались, лейтенант? — спросил Шагаев. — Подойди вы вовремя, застава понесла бы куда меньшие потери.
— Прошу прощения, с кем имею честь?
— Военный советник, старший лейтенант Шагаев.
Монгольский лейтенант протянул руку, советский офицер пожал ее и повторил вопрос:
— И все же, лейтенант, почему вы задержались?
Офицер рассказал о нелепом случае на дороге и добавил:
— Я понимаю, что это произошло по моей вине. Я ведь находился в головной машине, которая слетела с дороги, и обязан был контролировать действия водителя. Начальник заставы вправе подать на меня рапорт.
— У меня нет никакого желания писать жалобы, — сказал Гандориг. — Мы тут тоже допустили ряд непростительных ошибок. Наша армия учится воевать, издержки сейчас неизбежны. Если только военный советник, который мне очень помог, на вас пожалуется.
— Да ладно, забудем, — сказал Шагаев. — А вот что нам делать дальше?
Уруэн открыл планшет, достал карту и заявил:
— Товарищи офицеры, я передаю вам приказ начальника отряда немедленно покинуть заставу и начать выдвижение вот сюда. — Он ткнул пальцем в карту. — Это в трех километрах отсюда по дороге к реке. Туда подойдут полуторки, подберут личный состав и доставят в отряд.
Шагаев с Гандоригом переглянулись, и начальник заставы проговорил:
— Повтори, лейтенант, что ты сказал.
Уруэн сделал это и добавил:
— Если у вас есть сомнения, то свяжитесь со штабом отряда.
— Но это же отступление? — воскликнул начальник заставы. — За что же тогда здесь полегло больше половины наших бойцов?
— Повторяю. — Лейтенант выглядел невозмутимым. — Свяжитесь с начальником отряда, если у вас возникли сомнения в моих словах.
— Обязательно. — Капитан повернулся к связисту.
Тот кивнул и сказал:
— Понял, вызываем Номан.
Вскоре он протянул трубку Гандоригу.
— «Рубеж», я — «Крепость».
— Слышу. Доложи обстановку! — сказал начальник отряда.
Капитан выполнил это распоряжение и спросил:
— Товарищ подполковник, вы отдавали нам приказ оставить границу?
Начальник отряда спокойно ответил:
— Да, в квадрат, где вас будут ждать грузовики. С вами пойдут и бронеавтомобили. Кстати, как вы оцениваете их работу?
— На отлично. Но я не понимаю…
Подполковник Гэлдэр прервал начальника заставы:
— Не понимаешь, почему я отдал приказ на отход?
— Так точно!
— Объясню, хотя могу и не делать этого. Первая и вторая заставы потеряли почти две трети личного состава. У тебя как?
— Два отделения.
— Вот и у тебя половина выведена из строя. У меня же всего одна резервная застава, да и та без двух отделений, отправленных к тебе. Даже если мы объединим все, что имеем, то всю зону ответственности никак не закроем. Таково состояние дел практически по всей границе. Активизация японцев, применение ими авиации, на отдельных направлениях — танков, броневиков и полевой артиллерии привело к тому, что мы не в состоянии должным образом оборонять рубежи. Посему в главном штабе принято решение о переходе застав к Халхин-Голу. Еще не факт, что пограничные подразделения и части таковыми останутся.
— Извините, не понял, товарищ подполковник.
— Остальные разъяснения на месте. Подтверждаю приказ на немедленный отход.
— Мы только что с помощью бронеавтомобилей разбили японские подразделения. Это победа, пусть небольшая, в районе одной заставы, но все-таки. И вдруг отступление.
— Не отступление, капитан, а отход на заранее подготовленные рубежи. Все, достаточно разговоров. Исполняйте приказ! Подробности у лейтенанта Уруэна. До встречи!
— До встречи. — Начальник заставы бросил трубку связисту и сказал: — Сворачивай аппарат, сержант, мы отступаем. — Он повернулся к лейтенанту Уруэну и спросил: — О каких подробностях отхода говорил начальник отряда?
— Вам следует прочесать всю территорию заставы и район сопок, если найдутся раненые японцы, то забрать их, после этого начать отход. Даже если остатки японского подразделения окажутся в зоне видимости, не преследовать их. По окончании названных мероприятий начать организованное выдвижение в то место, которое я указал. Мы на бронемашинах пойдем вместе с вами.
— Что скажешь насчет соседей? — спросил Шагаев.
— Они тоже получили приказ на отход и пойдут по своим маршрутам.
— Понятно.
Советник взглянул на Гандорига и сказал:
— По-моему все ясно, Амгалон. Собирай командиров отделений.
— А если мы попадем под удар японской авиации? — продолжал упираться начальник заставы.
— Начальник отряда получил заверения советского командования в том, что на ближайшем аэродроме в готовности к вылету находятся шесть самолетов. Они прикроют колонну в случае необходимости. — Уруэн взглянул на часы и продолжил: — К тому же через двадцать минут над районом застав начнет работать воздушный разведчик.
— Ясно.
Начальник заставы объявил сбор командирам отделений.
Через полчаса пограничники завершили осмотр местности. Раненых японцев они не обнаружили. Скорее всего, при отходе тяжелых диверсанты добили, а легкораненые сами отошли. Монгольские бойцы насчитали двадцать шесть трупов, хоронить которые им было некогда, забрали с собой все оружие, боеприпасы, запасы продовольствия, выстроились в колонну и начали марш. В небе над ними несколько раз пролетел советский самолет-разведчик. Бронемашины шли в замыкании.
Майор Куроки, ставший свидетелем разгрома отряда, подчиненного ему, готов был диким зверем реветь от отчаяния. Он получил сильный удар по самолюбию. Какие-то монголы уничтожили его диверсантов. Разум японского офицера отказывался воспринимать такую беду.
Он кое-как сумел взять себя в руки, спустился на плато и встретил там своих людей, которые бежали с поля боя, а за сопкой пошли пешком. Вид у них был весьма жалкий.
Уцелевших диверсантов вел капитан Одзава. С ним были лейтенант Сасаки, старшина второго класса Дзиро Ито, рядовой второго класса Юко Ясида и еще трое солдат.
Они остановились перед командиром отряда, и капитан спросил его:
— Вы видели, господин майор, что натворили всего два бронеавтомобиля?
— Почему ты выжил, капитан? — вопросом на вопрос ответил командир отряда.
Заместитель огрызнулся, впервые обратился к командиру по имени и на «ты»:
— А ты, Райдон, как уцелел? Ты ведь должен был вести людей в бой, но остался на высоте, так что никакого права упрекать меня у тебя нет.
— Ты ответишь за провал операции.
— Вместе с тобой.
Солдаты слушали офицеров отвернувшись, осторожно посматривая на сопки.
Майор Куроки опомнился и заявил:
— Ладно, с этим разбираться в штабе будем. А до него еще дойти надо.
— Да, монголы могут устроить преследование. Нам необходимо как можно быстрее уйти подальше от этих проклятых сопок, — сказал капитан.
— За мной! — отдал команду Куроки и быстро пошел к восточным сопкам.
В овраге они сделали привал. Капитан осмотрел местность, которую покинули остатки отряда. Преследования не было, хотя на вершинах восточных сопок он увидел монгольских пограничников.
— Монголы обследуют местность, по нашим следам никто не идет, — доложил Одзава командиру отряда.
— И что это значит, Эндо? Они имеют прекрасную возможность догнать нас и попытаться взять в плен.
Капитан пожал плечами и сказал:
— Значит, это не входит в их планы. Нам сейчас следует не ругаться, а обдумать, как доложить о поражении. Полковник Танака спросит строго. Думаю, в лучшем случае отряд расформируют, нас отправят рядовыми в другие подразделения.
— Нет, Эндо, нас расстреляют, если полковник возложит вину за провальный бой на меня и на тебя. А докладывать будем так, как все и было в реальности. Если бы не бронеавтомобили, то мы добили бы заставу, но кто мог предположить, что пограничники получат такую поддержку? Этот вариант не рассматривался при постановке задачи.
— Если командир батальона захочет, то виновного быстро найдет. Да и искать не надо, мы перед ним. Все будет зависеть от Танаки.
Японцы пребывали в подавленном настроении. Разговоры никто не вел, все молчали как на марше, так и на привалах. Пищу не потребляли. Нет настроения, нет и аппетита.
Их встретил пост охранения.
Куроки и Одзава прошли в штаб, где их ждал полковник Итиро Танака. Его реакция на полное поражение отряда оказалась весьма неожиданной для Куроки и Одзавы, уже подумавших о ритуальном самоубийстве. Это благородней, чем расстрел. Но полковник вел себя спокойно, предложил офицерам присесть за стол, на котором была разложена карта.
Майор Куроки и капитан Одзава сделали это.
Командир отряда взглянул на Танаку и начал:
— Я в полной мере осознаю…
Танака поднял руку.
— Не надо оправдываться. Мне известно, что вы вели неравный бой как истинные самураи и отошли только тогда, когда дальнейшее противостояние утратило всяческий смысл. Я поставил вам задачу захватить плацдарм, но не говорил, какой ценой. Так что успокойтесь. Я вижу ваше нервное состояние. Вы сделали все, что могли.
Куроки и Одзава облегченно вздохнули, а командир батальона продолжил:
— Наше подразделение понесло большие потери, но выполнило основную задачу. Благодаря героическим действиям личного состава мы вынудили монголов оставить позиции и отойти к реке. Это главное, что должен был достичь батальон в районе боевого применения. Сейчас поступают доклады об отходе всех застав на нашем направлении. Меня беспокоит одно — сколько наших солдат взяли в плен монголы?
Майор поднялся.
— Спешу доложить, господин полковник, мои подчиненные в плен не сдаются. Монголы не взяли ни одного солдата.
— Похвально, Райдон. Я отмечу это в своем докладе генералу. Уверен, вас ждут награды.
Майор и капитан приободрились. Теперь и они чувствовали себя героями. Их страх и стремление выжить любой ценой остались где-то далеко, у тех проклятых сопок.
Полковник же продолжил:
— Перед вашим приходом я получил шифрограмму. В штабе армии планируют срочное переформирование батальона. Вместо отрядов у нас теперь будут роты, две ударные, четыре штурмовые. Мы получим танки, броневики, артиллерийскую батарею. Вы, господа, возглавите ударные роты. Таково мое решение. В их состав войдут те наши отряды, которые атаковали монгольские погранзаставы, расположенные севернее, и не понесли потерь. Им помогли умелые действия нашей авиации. К сожалению, у вас этого не получилось. Экипажи не рассчитали боекомплект. Такое, к сожалению, бывает. Зато они в пух и прах разнесли соседние с Холаром заставы. Сейчас, господа, для вас отдых. Можете взять легковой автомобиль и вечером проехать в город. Вам необходимо расслабиться, снять стресс. Вы сами знаете, как надо это делать.
Куроки и Одзава вновь переглянулись. Они не верили своим ушам. Строгий командир батальона не только разрешил им заглянуть в заведение с девицами, посещение которого офицерами, мягко говоря, не приветствовалось, но и сам предложил это сделать.
Полковник улыбнулся и спросил:
— Не ожидали?
Куроки и Одзава лишь кивнули в ответ.
— От своих слов не отказываюсь, но решать вам. Я бы отправился в город. Девочки там совсем неплохие, да и берут за услуги недорого.
Майор козырнул и заявил:
— Слушаюсь, господин полковник!
— Ну что «слушаюсь», Райдон? Я же не приказываю, а всего лишь советую.
— Для меня любое ваше слово — приказ.
— Поэтому-то ты и возглавишь первую ударную роту, с перспективой в скором будущем повышения до начальника штаба батальона, так как подполковника Накамуро намечают на эту же должность в бригаде.
— Это высокая должность.
— Каждый офицер должен стремиться сделать карьеру. Иначе зачем служить? Я не прав?
Майор и капитан одновременно ответили:
— Правы, господин полковник.
— Еще раз благодарю за службу. Формированием рот займетесь сразу по получении приказа. По моим данным, он уже подписан. А пока вы свободны!
Офицеры козырнули и вышли из штаба.
На площадке, где обычно строились офицеры, Куроки взглянул на Одзаву и спросил:
— Ты что-нибудь понял, Эндо?
— Так точно, господин майор! В скором будущем мы получим по роте, а я — еще и звание майора. Впрочем, вы обгоните меня, станете подполковником, начальником штаба батальона.
— Я до сих пор не могу поверить в такое чудо.
— Ждали, что нас разделают на мелкие куски?
— Да уж не поблагодарят, это точно.
— К девочкам поедем?
— Обязательно. Но сначала надо выпить. Мне срочно требуется саке. И давай на «ты», если уж начали.
— Согласен. Пойдем в палатку, у меня есть в запасе бутылка.
— Идем. Отметим чудесное спасение.
— И наши перспективы.
Пограничная застава вышла в заданный квадрат, где ее ожидали три полуторки. Прежде всего бойцы загрузили в кузова своих товарищей, которых несли с собой.
Колонна вскоре оказалась в сомоне Номан. Перед штабной палаткой ее встречал подполковник Гэлдэр. Выглядел он не блестяще. Лицо в морщинах, под глазами припухшие мешки. На левой щеке отчетливо выступал шрам, подарок тех же японцев, полученный еще в тридцать шестом году.
Начальник заставы выбрался из головной машины, подошел к нему и доложил о прибытии. Гэлдэр протянул ему руку. Гандориг пожал ее.
К машинам уже бежали санитары с носилками.
— Советник, ко мне! Личный состав в палатки за штабом, оружие в пирамиды. Обед будет готов где-то через час. У палаток открытые душевые, можно помыться. После обеда отдых. Выполнять! — приказал начальник отряда.
Капитан отдал все необходимые распоряжения.
Пограничники спрыгнули с кузовов, сержанты построили их и провели за штабную палатку.
Военный советник подошел к начальнику отряда и доложил:
— Товарищ подполковник, старший лейтенант Шагаев по вашему приказанию прибыл.
— Пройдемте в штаб.
— Есть!
Начальник отряда развернулся, бросил взгляд на тела погибших пограничников, кашлянул и быстро пошел к входу в штабную палатку.
Офицеры двинулись следом за ним, встали у порога.
Из-за их спин появился старшина. Он принес и повесил на подставку большую карту района.
— Подойдите, товарищи офицеры, — распорядился подполковник. — Докладывайте, как проходил бой. Меня интересует все, что происходило на заставе с момента подхода к ней японского диверсионного отряда.
Гандориг и Шагаев переглянулись, и начальник заставы переспросил:
— Диверсионный отряд?
Подполковник поморщился, отчего его лицо приняло угрожающий вид.
— Да, разведка сообщила, что против наших застав действовали диверсионные отряды батальона специального назначения полковника Танаки. В каждом из них было по тридцать пять человек. К чему я это говорю? Да к тому, что против вас действовало подразделение, почти в два раза уступавшее вам по численности. Оно не имело заранее подготовленных позиций, однако смогло скрытно подойти к заставе и выбить практически половину ваших людей.
— Но и японцы понесли немалые потери, — проговорил Гандориг.
— Мне это известно. Еще бы не понесли! Вы же вели бой, как уж сумели.
— Вы несправедливы к начальнику заставы и всем ее бойцам, товарищ подполковник, — заявил Шагаев. — Капитан Гандориг, его заместитель старший лейтенант Бержингин действовали достаточно грамотно и бесстрашно. Это же касается сержантов и бойцов. В том, что японцы пока превосходят нас, нет никаких сомнений не только у меня лично. Бойцы необстрелянные, многие недавно призванные, не получившие достаточной подготовки. А вы хотите, чтобы они сразу вели бой как профессионалы? Извините, товарищ подполковник, но так не бывает. Как подготовлен личный состав, так он и воюет. Первые бои показали, кто чего стоит. Те бойцы, которые отошли с заставы, уже получили опыт. Пройдет еще совсем немного времени, и они ни в чем не уступят японцам.
Подполковник вздохнул, присел на табурет, кивнул на карту и пробурчал:
— Гандориг, докладывай!
Начальник заставы подробно рассказал обо всем, что произошло на заставе.
Подполковник выслушал его, поднялся, взглянул на Шагаева и сказал:
— Я действительно был несправедлив к вам, товарищи офицеры, значит, и к вашим подчиненным. Приношу свои извинения. Нервы, знаете ли. До утра вы свободны.
— Есть!
— Идите!
Шагаев с Гандоригом встали, прошли к палатке офицерского состава.
Там капитан сказал:
— Спасибо, Алтан!
— За что?
— За то, что дал достойный ответ начальнику отряда. Я не смог.
— Ерунда. Черт возьми, как же я устал.
— У нас достаточно времени на отдых.
— Интересно, что предпримет командование днем?
— Узнаем.
Они вошли в палатку офицерского состава.
