Глава 3
После ухода разведгруппы в лагере был объявлен отбой. Службу несли только дозорные на четырех постах. Они могли осуществлять контроль местности по кругу.
Майор Куроки лег спать, запрограммировав подъем на четыре утра, к возвращению разведывательной группы капрала Сатоси Като.
Но не успел он закрыть глаза, как в его палатку заглянул рядовой второго класса Юко Ясида и спросил:
— Господин майор, вы уже спите?
Куроки с раздражением проворчал:
— Другого такого же идиотского вопроса я в жизни не слышал. Чего тебе, Юко?
— Извините, господин майор, но прибыл офицер по поручениям командира батальона, лейтенант Ямгути.
— Порученец? После того как сегодня здесь был начальник штаба? Интересно. Значит, в плане наших действий что-то изменилось. Проведи его в штабную палатку, я сейчас подойду.
— Слушаюсь, господин майор!
Куроки оделся, прошел в штабную палатку, освещенную керосиновой лампой.
Лейтенант из штаба поднялся при виде старшего офицера.
— Извините, господин майор, что вынужден будить вас…
Куроки прервал его:
— Пустяки. Что у вас, лейтенант?
— Еще раз извините, я не представился. Лейтенант Ямгути. — Офицер поклонился, достал из планшета пакет. — Это для вас, господин майор. Я выполняю приказ начальника штаба батальона подполковника Накамуро.
— Но он сам был здесь.
— Ситуация изменилась. А я, господин майор, всего лишь исполняю приказ.
— Ну хорошо, поглядим, что тут. — Командир отряда осмотрел печати, вскрыл пакет, развернул лист бумаги, прочитал то, что было написано на нем. — Вот, значит, что! На словах подполковник Накамуро ничего не просил передать?
— Просил. Воздушная атака застав не должна повлиять на решение отрядом боевой задачи, поставленной ему.
В донесении говорилось о том, что в 08.00 японская авиация начнет бомбардировку застав Номанского пограничного отряда, в том числе и Холара. Это обстоятельство должно способствовать действиям отряда майора Куроки. Территория, захваченная им, станет плацдармом для наступления до реки Халхин-Гол.
— Мы свою задачу выполним. А как насчет подхода основных сил? Об этом Накамуро говорил? — осведомился Куроки.
— Это не в компетенции командования батальона. Но пехотные, механизированные и танковые подразделения бригады уже выведены на рубеж предстоящих активных действий.
— Что мешает этим подразделениям подойти ближе и атаковать заставы без занятия плацдарма, с ходу? Монголы не смогут оказать им сколько-нибудь существенного сопротивления?
— Извините, господин майор, этот вопрос не ко мне.
— Что-то мудрит командование бригады. Или у монголов появилось нечто такое, что может сорвать наступление, поэтому требуется плацдарм?
— Не могу знать, господин майор. Я передал вам пакет, слова начальника штаба. На этом моя миссия выполнена. Разрешите убыть?
— Вы на машине?
— Да, она за сопкой.
— Ступайте, лейтенант, и передайте подполковнику Накамуро, что мой отряд свою задачу выполнит. Но на будущее я хотел бы иметь полное представление об обстановке, складывающейся в районе моих действий.
Лейтенант козырнул и вышел из палатки.
Куроки выругался. Он, опытный вояка, понимал, что командование бригады решило захватить плацдарм, исходя из того, что не могло в ходе общего наступления выбить монголов за реку. А вот почему не могло — это вопрос. Ответа на него у майора не было.
«Это плохо, — подумал он. — Нет ничего хуже работы вслепую. Бомбардировка? Почему ее не провели раньше, а выслали диверсионный отряд с задачей нанесения заставе максимально возможного ущерба? Подведены ли к двум соседним заставам другие отряды батальона? Почему, в конце концов, именно эта территория определена для создания плацдарма, хотя, судя по концентрации сил Квантунской армии, направление главного удара выбрано севернее?
Растягивание фронта монголов? Возможно. Прорыв в глубину территории Монголии частей и подразделений бригады с целью оттянуть на себя значительные силы русских? Не исключено.
Но ведь это приведет лишь к тому, что бригада угодит в котел. Остановить авангард соединения и отрезать тылы, оказавшиеся на территории противника, не составит труда. Или командование армии реализует план, который предполагает потерю одной-двух бригад? Они оттянут на себя значительные силы противника, погибнут, но позволят нанести сокрушительный удар на главном направлении? — Майор отодвинул от себя карту. — Нечего гадать, у меня есть отряд, которому поставлена задача. Я ее выполню, а дальше пусть полковник Танака думает, на то он и командир батальона.
И все же что-то у монголов изменилось, раз командование бригады не решилось на общее наступление. Этот момент прояснится очень скоро, возможно, даже днем».
Куроки прилег на топчан, но так и не смог уснуть. В третьем часу ночи он поднялся, измотанный, злой, разбудил Юко и приказал ему заварить крепкий чай. Этот напиток заметно взбодрил его.
Вскоре майор вышел на пост охранения, через который должна была вернуться разведывательная группа. Она подошла туда с десятиминутным опережением графика.
Куроки тут же увел капрала в штабную палатку и приказал рядовому второго класса принести ему чаю.
Он вернул карту на ее законное место и приказал:
— Докладывай, Като!
— Господин майор, до сопок, занятых нами ранее, мы дошли без происшествий и обнаружили, что монголов там нет. На них даже не выставлен пост раннего обнаружения противника. Потом мы поднялись на сопку, с которой вы руководили вчерашним боем, и увидели, что свои высоты монголы заняли. На них усиленный наряд. Там, где был один пограничник, сейчас два. Осмелюсь предположить, что застава получила пополнение. Я сам видел два пулемета, хотя у них оставался один. Уже ночью все пограничники наряда зарылись в землю, оборудовали окопы. Как ни странно, подвесной мост они не восстановили. Мой общий вывод таков. Застава была пополнена личным составом, оружием и боеприпасами. Пограничники несут службу в режиме повышенной готовности.
— Тогда почему монголы не посадили дозор на восточные сопки?
— Не могу знать, но сопки пусты.
— Ты уверен, что пограничники вас не заметили?
— Уверен. В противном случае они обязательно попытались бы уничтожить или захватить нас. Но ничего подобного не произошло.
— Что на соседней заставе?
— Наряд усилен и там. Смею предположить, что и на третьей тоже.
— Бронетехнику не видели?
— Нет.
— Не видели или ее нет на заставах?
— На Холаре и на второй заставе бронетехники нет.
— Откуда такая уверенность? Осмотр застав невозможен. Мешают западные сопки.
— Это так, господин майор, но я посылал разведчика к оврагу, который тянется между заставами. Оттуда вся территория видна неплохо. Бронемашины или танки мой боец наверняка заметил бы.
Майор посмотрел на командира разведгруппы и спросил:
— Кто дал тебе право так рисковать?
— А разве не важно для отряда, получил ли противник технику, которая может свести на нет все наши усилия по захвату Холара? — спокойно проговорил капрал.
— Значит, ты проявил инициативу?
— Так точно, господин майор. Я знаю, что она чаще всего наказуема, и готов нести ответственность.
Куроки неожиданно улыбнулся:
— Ты молодец, капрал. Это мое упущение. Определяя задачу группе, я не обязал тебя проверить наличие бронетехники у противника. Так что никакого наказания, напротив, благодарность. Теперь отдыхай.
— Слушаюсь! — сказал командир разведгруппы и ушел в свое подразделение.
Майор так и не уснул.
Днем из батальона пришли грузовики с боеприпасами и продовольствием.
Куроки так замотался, что рухнул на свою кушетку еще засветло, и это пошло ему на пользу. На сей раз он выспался с лихвой, поднялся сам, привел себя в порядок.
Командиры штурмовых групп построили подчиненных. Майор отдал приказ на выдвижение к сопкам.
Диверсанты шли раздельно, по группам, используя сложный рельеф местности, добрались до балки и оврага. Там майор приказал выслать разведку для осмотра высот.
Скоро пошли доклады о том, что сопки пусты. Командир отряда распорядился выйти к ним и укрыться, что и было сделано.
Сам он с заместителем и рядовым второго класса поднялся на ту же самую сопку, которую занимал вчера. Там ничего не изменилось. Из укрытия майор осмотрел в бинокль противоположные холмы.
Капрал Като доставил достоверную информацию. Сейчас, когда уже вовсю светило солнце, Куроки сразу увидел усиленный наряд, укрывшийся в траншеях, вырытых недавно и на вершинах сопок, и у их подножия. Монголы оборудовали две пулеметные позиции в окопах-ячейках, соединенных между собой выше проходов. Расчеты имели сектор обстрела практически в сто восемьдесят градусов, были защищены плотным земляным бруствером.
— Они подготовились к нашей новой атаке, — проговорил командир отряда.
Заместитель взглянул на него и спросил:
— Вы что-то сказали, господин майор?
— Я сказал, что монголы подготовились к обороне. Наш отход не ввел их в заблуждение.
— Монголы — низшая раса, но среди них тоже попадаются грамотные офицеры.
— Особенно когда рядом советский советник.
— Да. Как сегодня будем действовать? Выставляем станковый пулемет и бьем по вершинам сопок? Все как вчера?
— Нет, — ответил Куроки. — Ждем!
— Извините, господин майор, позвольте узнать, чего ждем?
— Увидишь сам. Мне не до объяснений.
— И пулемет не выставляем?
— Пока нет. Расчету быть в готовности перенести его на противоположную сопку.
— Как это? Под огнем монголов?
— Эндо, прошу, не задавай вопросы, передай приказ расчету. Командирам групп находиться в готовности к атаке заставы.
— Но…
Куроки так взглянул на заместителя, что тот сразу кивнул и промямлил:
— Понял. Передаю приказ. Мне тоже оставаться здесь или уйти к группе?
— Будь здесь.
— Да, господин майор. Я все понял.
— Сомневаюсь, но поймешь немного позже.
Изрядно растерявшийся капитан отошел к спуску, оттуда передал приказ расчету пулемета и командирам штурмовых групп.
Вернулся на место и залег рядом с Куроки. Тот продолжал рассматривать западные сопки, иногда переводил оптику на соседнюю заставу. Монголы несли службу в штатном режиме, хотя и в повышенной боевой готовности.
Военный советник начальника заставы старший лейтенант Шагаев с четырех утра находился в окопе, у подножия крайней южной сопки.
— Зачем ты пойдешь в окоп, Алтан? — спросил его капитан Гандориг еще вечером. — Японцы ушли, если вернутся, то их увидят бойцы наряда. А чего тебе делать у сопки?
— Ну не зря же твои люди там все это вырыли.
— Я еще вчера не мог понять, для чего он. Может, все же объяснишь, что ты делаешь?
Шагаев улыбнулся:
— Хорошо, объясню. Наш наряд утром не увидел, как к заставе подошел отряд противника. Почему так произошло? Да потому, что японцы использовали балки и овраги, прикрывались восточными сопками. С наших высот местность за ними не просматривается даже с вышек. По оврагам и балкам тоже можно спокойно пройти и остаться незамеченным. Так японцы и сделали. Я внимательно изучил карту и вот что выяснил. Если смотреть не с вершины, а с бока и с низа крайней сопки, то примерно треть этого пространства будет видна. Надо проверить, так это или нет.
Гандориг скептически посмотрел на советника.
— Значит, с вышек не было видно, а из низины разглядишь?
— По карте получается так. Пойдешь со мной, посмотришь?
— И когда ты собрался идти туда?
— В четыре утра.
— Самое время для сна.
— Самое время для подхода противника и нанесения удара.
Начальник заставы усмехнулся и проговорил:
— Мы отбили их утром, в куда более сложной ситуации, пусть и с потерями, но сделали это. Зачем им возвращаться? Чтобы еще раз получить, как у вас говорят, по морде?
— Ну, во-первых, мы не отбили японцев. Они отошли сами, по сигналу, хотя вполне могли переместить станковый пулемет на наши высоты и попросту добить нас всех. Почему?
— И почему?
— Вот и я не могу понять. А надо бы, чтобы не попасть впросак в следующий раз.
— А что во-вторых? — спросил Гандориг.
— Японцы отошли по приказу. Нам непонятны их действия. В этом кроется опасность. А если они делают ставку на то, что после первого удара мы успокоимся, подумаем, что у них не хватило духа продолжать бой, а сами в то же время готовят решительный удар? В-третьих, подразделение, которое нас атаковало, действовало под четким руководством. Его командир знал, что и как надо делать. Никогда не поверю, что японцы вышли к границе просто для того, чтобы пострелять по заставе и уйти. Это не их тактика. Так вообще никто не воюет.
— Значит, ты уверен в том, что они вернутся?
— И как бы не с усилением. Первую атаку можно вполне рассматривать как разведку боем. Японцы провели ее, отошли, наверняка откуда-то смотрели за нами. Поставили ли мы пост раннего обнаружения? Выйдут ли к границе бронемашины? Они увидели все, что им было надо. Дальше что? Я считаю, что теперь наши враги и нанесут тот самый решительный удар. Но для этого им надо скрытно подойти к сопкам. Сделать это можно, но ближе к оврагу. По нему, я думаю, они и отошли куда-то недалеко, где у них оборудована база. Если я окажусь прав, то от крайней сопки есть шанс увидеть японцев. Не все подразделение, даже не отделение, а нескольких солдат, но и этого будет достаточно, чтобы подготовиться к обороне.
— Мы и так готовы, — сказал Гандориг.
— Да, для усиления обороны кое-что предпринято, но остановит ли это японцев?
Начальник заставы отказался идти к сопке, и с четырех утра в специально вырытом окопе находился старший лейтенант Шагаев.
Интуиция не подвела опытного человека. Он увидел японцев, всего двух. Они последними выскочили из оврага и, пренебрегая мерами безопасности, вышли на открытое крохотное пространство в полный рост. В поле зрения советского старшего лейтенанта они были лишь секунду, но ему этого хватило.
Он скрытно отполз по траншее за сопку и бросился к палатке начальника заставы.
— Подъем!
— Что такое?
— Подъем, говорю, японцы объявились.
— Что? — повторил капитан и сел на лежанке.
— Да очнись ты. Японцы вышли к восточным высотам.
— Дьявол! Наряд оповещен?
— Нет. Вставай, одевайся, а я потихоньку подниму личный состав.
— Угу, давай. Встретимся в штабной палатке.
Шагаев понимал, что с восточных высот его тут рассмотреть никак нельзя, и все же перемещался скрытно.
Старший лейтенант поднял личный состав и вывел его на позиции обороны, устроенные за развалинами крепости. Начальник заставы разбудил заместителя. Старший лейтенант Бержингин направился к сопкам, предупредил старшего наряда Барласа Гонгора о подходе японцев, объявил полную боевую готовность, прополз к пулеметчикам и остался с ними.
Связист вызвал начальника соседней заставы капитана Айрата Дигууна.
— Что у вас случилось? — спросил тот.
— Японцы вновь вышли к восточным сопкам, — ответил Гандориг.
— Да ты что? Поднимаю заставу в ружье.
— Да, и сообщи об этом соседу, старшему лейтенанту Тибригэру.
— Конечно. Ты доложил в отряд о японцах?
— Пока нет, решил сначала тебя предупредить.
— Понял, благодарю. До связи, Айрат.
— До связи, Амгалон. — Начальник заставы Холар закончил этот разговор и сказал связисту: — А сейчас, сержант, соедини меня с отрядом.
— Слушаюсь!
Карандан извлек из аппарата один провод, вставил разъем с другим, проверил наличие соединения.
— «Рубеж» слушает, — ответил дежурный.
— Это «Крепость». Мне срочно нужен начальник отряда, — проговорил начальник заставы и вскоре услышал немного искаженный голос подполковника Гэлдэра:
— На связи!
— Товарищ подполковник, докладываю, советским военным советником замечен подход японцев к восточным сопкам.
— Черт возьми, что еще за японцы?
— Предполагаю, это тот же отряд, который атаковал заставу вчера утром.
— И чего им от тебя надо?
— Не могу знать, товарищ подполковник.
— Численность противника установлена?
— Никак нет. Сейчас невозможно это сделать.
— Плохо. Заставу поднял в ружье?
— Так точно.
— Придется высылать к тебе бронетехнику. Ты ведь не знаешь, насколько силен твой противник, какое вооружение он имеет. Пушки и пулеметы БА-10 смогут накрыть противоположные высоты. Что на данный момент делают японцы?
— Они находятся за сопками. Мы их пока не видим.
— У тебя сейчас два отделения в наряде?
— Так точно, а также две огневые точки с расчетами пулеметов, два отделения на рубеже прикрытия заставы, одно отодвинуто вглубь, к палаткам.
— Понятно. Держись. БА-10 подойдут. Не сразу, но будут.
— Благодарю.
— До связи!
— До связи.
Гандориг передал трубку связисту, посмотрел на часы. Стрелки показывали 07.50. Он приказал связисту покинуть штабную палатку, укрыться среди развалин и оберегать телефонный аппарат как собственную жизнь. После этого начальник заставы прошел к отделению сержанта Мунхбая.
Монгольские пограничники ждали повторения вчерашних событий. Но произошло нечто иное, никак ими не ожидаемое.
Слева донесся гул двигателей.
— Это что такое? — воскликнул начальник заставы.
— Похоже, к нам идут самолеты, не один и не два, — ответил сержант Мунхбай.
— Самолеты? Это могут быть только японцы. О наших и русских нас предупредили бы, да и делать им тут нечего.
Гул нарастал, раздались приглушенные взрывы.
Тут к начальнику заставы подбежал солдат и доложил:
— Товарищ капитан, связист просит вас подойти.
Гандориг полетел к сержанту, схватил трубку, но услышал лишь несколько слов капитана Дигууна:
— Застава атакована вражескими…
Разговор прервался.
В небе тут же появились шесть японских легких бомбардировщиков Ки-30, прикрытых четырьмя истребителями «Накадзима». Соседняя застава покрылась грибами разрывов. Бомбардировщики шли в две линии, по три в каждой, в сотне метров друг от друга. Взрывы повредили линию связи.
На заставу Холар тоже обрушились пятнадцатикилограммовые бомбы осколочного действия. Но, видимо, основной боезапас два звена Ки-30 истратили на заставы Тибригэра и Дигууна. Холару досталось двенадцать бомб. Две из них разорвались на высоте, где находились четыре сержанта Гонгора. Начальник заставы сразу понял, что эти люди погибли. Другого урона бомбардировка не нанесла.
Японские самолеты прошли над заставами и повернули на восток. Тут со стороны сомона Номан появились два советских истребителя И-15 с красными звездами на хвосте, фюзеляже, крыльях.
— Отчаянные ребята! — проговорил Гандориг. — Что они собираются делать?
Это выяснилось через несколько секунд. Японцы шли на снижение, поэтому советские истребители смогли зайти им в тыл и ударили по двум бомбардировщикам. Веер пуль пробил японские самолеты, они рухнули на землю и взорвались.
Советские И-15 сбили еще два истребителя и вспыхнули сами. Пилоты сумели выпрыгнуть, но японские вояки расстреляли их в воздухе. Машины взорвались недалеко от восточных сопок.
Все это видели пограничники.
Гандориг только и произнес:
— Да, ничего не скажешь. Русские летчики — настоящие герои, а японцы — сволочи последние. Зачем в небе расстреливать?
Сержант Мунхбай вздохнул и сказал:
— Они были обречены с самого начала, товарищ капитан, знали, что погибнут, но пошли в атаку и сбили четыре самолета.
Поредевшая авиагруппа японцев пошла на восток, увеличивая скорость и набирая высоту.
Старший лейтенант Шагаев был чернее тучи. Да и монголы пребывали не в лучшем состоянии.
Но надо было нести службу, воевать дальше. Пограничники понимали, что авиация противника налетела не случайно. Она создала условия для действий наземных сил. Но японцы не торопились с атакой.
Старший лейтенант Бержингин доложил начальнику заставы:
— На сопке погибли четверо солдат из отделения сержанта Гонгора. Я приказал спустить тела вниз, послал на высоту двух человек. Пулеметчики не пострадали. Я был рядом с ними. В общем-то наряд не особенно ослабел. Мы вполне можем дать отпор пехоте противника.
Тут пограничники, находящиеся на высоте, подали условный сигнал. Он означал, что появились японцы.
Гандориг приказал заместителю убыть к наряду и руководить им, сам же вместе с советником пробежал к связисту. Он сообщил в отряд о бомбардировке застав и повреждении линии связи между ними, в подробностях описал героический бой двух русских летчиков-истребителей, погибших, но сбивших четыре вражеских самолета.
Начальник отряда выслушал его и сказал:
— Доклад принял. Авиация — это неожиданно. Мы не имели информации о планах японцев атаковать заставы с воздуха. Как оказались в небе русские истребители, не знаю, но доложу по команде о воздушном бое. Какие у тебя потери?
— Четыре человека. Их накрыли бомбы на сопке.
— Значит, можешь вести оборону?
— Да, могу. Вы обещали бронеавтомобили.
— Да, они через двадцать минут подойдут к вам. Два БА-10, не обессудь, больше дать не способен. Неизвестно, как будут развиваться события на соседних заставах. У меня с ними тоже нет связи. Отправлю людей восстанавливать линии. Попрошу русских оказать помощь авиацией. Раз они послали два истребителя, то, может быть, сумеют отправить еще хоть сколько-то. Но это только по необходимости, после твоего запроса.
— Понял вас. Застава к обороне готова.
— Удачи тебе, Амгалон!
— Конец связи. — Гандориг передал трубку сержанту, взглянул на старшего лейтенанта Шагаева и спросил:
— Что, Алтан, находишься под впечатлением воздушного боя?
— Поражаюсь подлости японцев. Ведь существует неписаный закон: пилотов, выбросившихся с парашютом, в воздухе не расстреливать. Наши так никогда не делают.
— Так то русские, а то японцы. У них свои законы.
— Паскудные законы.
— Никто и не спорит. Ладно. От наряда прошел сигнал. Надо узнать, что там, на вражеских сопках.
Начальник заставы и советник вышли на позиции отделения сержанта Мунхбая. Там их ждал посыльный от заместителя.
— Говори, боец! — приказал ему Гандориг.
— Товарищ капитан, старший лейтенант Бержингин передал, что японцы выставили на вторую высоту слева от нас станковый пулемет.
Гандориг и Шагаев переглянулись.
— Станковый, говоришь? — переспросил начальник заставы.
— Так точно. На станине из четырех лап. Расчет три человека.
— Почему наши пулеметчики и наряд не открыли огонь по этой цели? — с возмущением спросил начальник заставы.
— Старший лейтенант Бержингин приказал мне получить ваше разрешение на открытие огня по сопредельной территории. Пока вас не было, японцы быстро натаскали снизу камней и сделали бруствер.
— Упустили момент! Надо было сразу стрелять. Нет, начали сигналы подавать, ждать разрешения.
— Так ведь граница! — сказал боец.
— Граница, говоришь? А вчера утром она имела хоть какое-то значение для тех самых японцев, которые, похоже, и сегодня вышли к нам? Я прав? — Он повернулся к Шагаеву.
Советник кивнул и сказал:
— Прав, Амгалон. Только вот для того, чтобы бойцы без предупреждения открывали огонь на поражение по любой цели, приблизившейся к границе и остающейся на своей стороне, надо дать им такое указание. А вы с заместителем как их инструктируете? Так, как прописано в уставе. Вот наряд и действует по этим правилам. Что в этом случае должен был сделать начальник наряда? Попытаться установить связь с японцами и потребовать от них выйти из зоны ответственности заставы. Сделать этого Бержингин не мог. Вот противник этим и воспользовался.
— Но если охранять границу по усмотрению начальников застав, то это будет полный бардак. Мы сразу открываем огонь, соседи нет, кто-то вообще оставляет позиции и пытается захватить нарушителей.
— Вот и получай, капитан, огневую точку прямо напротив наряда. Хорошо, что бойцы зарылись в землю. Сегодня станковый пулемет большого урона нам не нанесет, но заставит укрыться. Этого хватит, чтобы японцы вышли к сопкам и опять подобрались к заставе. Но чего гадать, посмотрим.
Гандориг передал заместителю распоряжение открыть огонь по всем целям, которые будут замечены, а потом обратился к советнику:
— Я говорил тебе, что начальник отряда выделил нам два бронеавтомобиля?
— Нет.
— Забыл впопыхах. Два БА-10 уже идут к нам.
— Дорога извилистая, хотя и степная, идет между многочисленных балок, оврагов, буераков. По ней сильно не разгонишься, да и бронемашины не отличаются высокой скоростью. Пройти им нужно двадцать километров, но это по прямой. По маршруту все тридцать выйдут. Если по пути с ними ничего не приключится, то подойдут через час. Это долго, но усиление будет серьезное.
— Еще начальник отряда хотел запросить помощь русской авиации, но это по необходимости.
— Что ей тут делать? Авиация не потребуется, а вот бронемашины — самое то.
— Может, раньше подойдут?
— Может быть.
С востока прогремела очередь станкового пулемета.
— К бою! — крикнул начальник заставы, залег за земляной бруствер и достал из кобуры пистолет ТТ.
То же самое сделал и Шагаев.
Винтовки командному составу не положены, но и ТТ в ближнем бою хорошее оружие.
Очередь станкового пулемета ударила по крайней левой высоте, затем наступила тишина. Пограничники с сопки показали, что потерь у них нет.
Когда самолеты ушли, командир диверсионного отряда майор Куроки ударил кулаком по земле и заявил:
— Куда они сбросили бомбы? Им лишь бы отчитаться! Какой ущерб нанесли заставе? Только вторую сопку распотрошили, а там было всего четверо пограничников.
Рядовой второго класса Юко Ясида, лежавший рядом с ним, проговорил:
— Мы не знаем результатов бомбардировки других застав, господин майор. Может быть, там летчики уничтожили всех.
— Это вряд ли. А тут наряд ведет спокойно. Трупы с сопки убрали, взамен погибших выставили других бойцов. Закрыли брешь. А это значит, что в крепости у них все нормально. Давай вниз, передай расчету пулемета приказ выйти на сопку и быстро оборудовать укрытие из камней, которых здесь более чем достаточно.
— Слушаюсь, господин майор, но…
Командир отряда злобно взглянул на него и гаркнул:
— Что «но»?
— Монголы могут перебить расчет при установке пулемета.
— Не перебьют. Их слабость в том, что они здесь действуют как на настоящей границе, по уставу, без приказа стрелять не будут. Пока сообщат начальнику заставы о выходе расчета, пока тот решится на открытие огня, солдаты и установят пулемет, и прикроют его каменным бруствером. Еще какие-то «но» у тебя есть?
— Нет, господин майор.
— Так вперед!
— Я уже ушел!
Диверсанты благополучно установили пулемет. Майор Куроки оказался прав. Бюрократические проволочки позволили японцам выполнить свою задачу.
По приказу начальника отряда они дали очередь по крайней, правой от себя сопке. Командир расчета голосом доложил, что никакого результата обстрел не принес.
Майор спустился вниз, подозвал к себе командиров штурмовых групп. Те прибыли, встали в шеренгу.
— Господа, монголы учли урок предыдущего нападения, перестроили оборону, снабдили ее укрытиями. Авианалет практически ничего не дал. Два старых советских самолета смогли сбить четыре наших, из них два бомбардировщика. Впрочем, вы все сами видели. Наш станковый пулемет не сможет сбросить монгольский наряд с сопок, но он в состоянии заставить противника спрятаться. Как только в небо взлетит красная ракета, расчет откроет огонь по высотам и по пулеметным гнездам у сопок. Пограничники укроются. По второй ракете все наши группы должны пойти на штурм. Главное — уничтожить монгольских пулеметчиков, выйти в мертвую зону, подняться по склону, ручными гранатами уничтожить большую часть наряда, остальных вынудить отойти на заставу. На этот раз станковый пулемет мы перенесем на сопки, отбитые у противника. Оттуда он будет иметь возможность наносить губительный ущерб заставе. По третьей красной ракете обстрелять позиции обороны заставы и продолжить штурм, спускаясь с высот. Положение станкового пулемета я определю отдельно. Его огонь может вывести из строя до половины личного состава заставы. Остальных добить, офицеров пленить. Скорей всего после занятия нами сопок, при массированном обстреле с них, монголы дрогнут и постараются отойти. Это будет самое удобное время для их уничтожения. Выполнив основную задачу, закрепляемся на позициях обороны заставы и ведем ее по обстановке, до дополнительного распоряжения из штаба батальона. Вопросы ко мне есть?
Вперед вышел командир третьей штурмовой группы, старшина второго класса Дзиро Ито.
— Разрешите, господин майор?
— Спрашивай.
— Вы рассчитываете на то, что соседняя застава и подкрепления из отряда не подойдут к Холару?
— В отличие от той заставы, которую мы должны взять, другие, расположенные севернее, понесли несравненно больший урон от бомбардировки. Они не в состоянии осуществлять охрану территории, оккупированной монголами. По данным разведки, у начальника отряда в подчинении только резервная застава, взвод охранения и несколько единиц бронемашин. Да, на помощь монголам русские выслали батальон в район Хамтай. Пограничный отряд должен получить одну стрелковую роту, взводы бронемашин и танков, отделения саперов и медиков. Делаю ударение на слове «должен». Пока подкрепление не прибыло даже в Хамтайский аймак. Следовательно, русских нет и в Номане. Я не исключаю, что командование нашей бригады привлечет к работе по погранотряду авиацию, как это было сделано против застав. Но даже если командир отряда и решится направить против нас резервную заставу, то в обороне мы сможем уничтожить ее.
— А если начальник отряда бросит к Холару бронеавтомобили?
Майор усмехнулся и заявил:
— Броню БА-10 пробивает станковый пулемет. Эти машины легко могут быть уничтожены с воздуха на походе к Холару. Проще подорвать их в Номане, тогда, по крайней мере, экипажи живы останутся.
Вперед вышел командир второй группы, лейтенант Моку Сасаки:
— Господин майор, если соседние заставы понесли серьезный урон, то почему командование батальона бросает нас на Холар, а не на них? Так мы могли бы занять обширные территории. Туда же вышли бы другие диверсионные отряды, пехота, бронетехника, наконец. Начальнику заставы Холар пришлось бы оставить позиции и отойти в Номан, чтобы не оказаться в окружении. Тогда наша авиация без проблем уничтожила бы заставу на марше.
— Ты, лейтенант, задал этот вопрос мне? — осведомился Куроки.
Сасаки изрядно удивился и ответил:
— Так точно! Ведь отрядом командуете именно вы.
— А по-моему, твой вопрос адресован командованию батальона. Ведь мы получили задачу оттуда. Если тебя интересует, почему штаб решил так, а не этак, то я разрешаю тебе лично обратиться за разъяснениями к командиру батальона полковнику Танака. Но только после того как отряд выполнит боевую задачу, займет заставу.
Сасаки молча встал в строй.
Куроки взглянул на своего заместителя, являвшегося и командиром первой штурмовой группы.
— Теперь твоя очередь. Можешь задавать свои вопросы.
Капитан Одзава вытянулся и ответил:
— У меня нет вопросов.
— Прекрасно. Десять минут на рассредоточение, и по второй красной ракете идти на сопки. Все свободны!
Командиры групп развели личный состав по направлениям предстоящего штурма.
Куроки вернулся на сопку и спросил рядового второго класса:
— Есть изменения в обстановке, Юко?
— Нет, господин майор. Все как прежде. Да и времени на инструктаж отряда вы затратили немного, — ответил тот.
— Значит, все без изменений? Давай к расчету пулемета, передай… — Майор проинструктировал солдата и тот убежал.
Спустя пять минут командир отряда поднял ракетницу и нажал на спуск. В небо ушла красная ракета.
Тут же застучал станковый пулемет, благо боеприпасов к нему хватало с избытком. Расчет открыл слепой огонь по высотам и позициям противника, устроенным перед ними. Монгольские пограничники укрылись в окопах.
Через пять минут Куроки выпустил в небо вторую красную ракету.
Массированный обстрел сопок заставы не стал неожиданностью ни для начальника капитана Гандорига, ни для его заместителя, находившегося у позиции расчетов ручных пулеметов. Так и должно было быть. Без огневого прикрытия идти на штурм — это настоящее самоубийство.
А вот Шагаев беспокоился.
Гандориг заметил это и спросил:
— Что на этот раз, Алтан?
— В смысле?..
— Чего сейчас хмуришься? Все гибель летчиков забыть не можешь?
— Об этом я никогда не забуду, но сейчас дело в другом. С какой стати японцы принялись вслепую расстреливать боекомплект станкового пулемета?
— Он должен заставить наших бойцов укрыться.
— Вот! А если японцы сейчас пойдут на штурм?
— Но не будет же пулемет бить по тем местам, куда выйдут японцы. В момент штурма расчет должен будет прекратить стрельбу.
— Необязательно. Расчет может вести огонь по вершинам сопок, и тогда штурмовая группа получит возможность дойти до них.
— А наши пулеметы?
Шагаев посмотрел на Гандорига и спросил:
— Амгалон, ты что, действительно не понимаешь, что японцы не дадут пулеметчикам высунуть головы? Или проверяешь меня? Станковый пулемет будет вести огонь даже в непосредственной близости к своим группам, прекратит его, как только японцы подойдут к позициям на расстояние броска гранаты. Тогда они уничтожат наши пулеметные расчеты и подойдут по мертвой зоне, по склону к вершине и опять-таки применят гранаты.
— Возможно, ты и прав. Что предлагаешь?
— Перед тем как дать тебе совет, я должен знать, где сейчас находятся бронеавтомобили.
— Идем к связисту.
Офицеры прошли к сержанту Карандану, и Гандориг приказал вызвать отряд.
— Слушаю, капитан! — ответил подполковник Гэлдэр.
— Докладываю. Японцы открыли огонь по нашим сопкам из станкового пулемета.
— Как они выставили его на глазах у наряда? Почему вы позволили им это сделать?
— Мы не имеем права обстреливать чужую территорию.
— Ты слишком хорошо знаешь устав, Амгалон. Это похвально, но я отдам тебя под трибунал, если и сегодня японцам удастся нанести твоей заставе существенный урон. Это все?
— Нет, есть вопрос у советника.
— Передай трубку.
— Здравия желаю, товарищ подполковник! — приветствовал старший лейтенант Шагаев начальника пограничного отряда.
— Здравствуй, старший лейтенант. Ладно, пусть Гандориг такой у нас ревнитель уставов и всяких инструкций, но ты-то советский боевой офицер. Не мог взять командование на себя? Это допустимо в экстремальной ситуации.
— Вот именно, товарищ подполковник, в экстремальной. Общая обстановка на момент выхода японцев к восточным сопкам таковой не являлась.
— Ладно. Что ты хотел?
— Мне надо знать, где сейчас находятся бронемашины.
— Исходя из времени отправки и скорости передвижения, где-то в восьми-десяти километрах от вас.
— Это значит, что самое большее через полчаса они будут у заставы, не так ли?
— Думаю, раньше. Могут появиться через двадцать минут. Экипажи опытные, водители служат не первый год.
— Я вас понял, благодарю.
— Теперь вопрос у меня. Какое решение принял ты?
— Товарищ подполковник, если бронемашины подойдут в течение двадцати минут или получаса, то мы отобьем штурм японцев. На этот раз они понесут невосполнимые потери.
— Хорошо. При необходимости бери командование на себя.
— Обойдемся. Капитан Гандориг умело руководит заставой.
— Если все, то жду сообщений. До связи.
— До связи.
Шагаев передал трубку связисту.
— Спасибо за поддержку! — сказал Гандориг.
— Сочтемся позже.
— Так что ты предлагаешь?
— Немедленно прикажи наряду и пулеметным расчетам отойти в развалины, назначь специальную группу из двух-трех самых опытных стрелков. Японцы наверняка попытаются перенести станковый пулемет на сопки, оставленные нами. На сей раз мы не должны допустить этого.
— Ты предлагаешь оставить господствующие высоты? — воскликнул монгольский капитан.
— Это не господствующие высоты, Амгалон, а могильник для наших бойцов.
— Ты берешь на себя всю ответственность за это решение?
— Само собой. Ты хочешь, чтобы я принял командование заставой?
Гандориг сплюнул и заявил:
— Забудь. Я следую твоему совету.
К заместителю начальника заставы отправился посыльный. Прикрываясь холмами, он сумел добраться до пулеметных расчетов и траншеи, где укрывался старший лейтенант Бержингин.
Тот выслушал посыльного и передал приказ на сопки.
Командиры отделений начали отвод подразделений. По траншее ушли с позиций пулеметчики и заместитель начальника заставы.
Они перебежали в развалины и заняли позиции рядом с отделениями сержантов Мунхбая и Мурута. Пулеметчики устроились между каменными глыбами в стыке отделений, образовали достаточно сильный оборонительный рубеж.
— К бою! — подал команду начальник заставы и укрылся вместе с советником на левом фланге.
Маневр пограничников японцы не заметили. Монгольские бойцы не зря рыли окопы и траншеи. Станковый пулемет продолжал бить по высотам и их подножию.
В небо взлетела вторая красная ракета.
Штурмовые группы японского диверсионного отряда под прикрытием пулемета ринулись к сопкам.
