Глава 8
8 июня 2018 года. Санкт-Петербург
— Слушай, Игорь, — небрежно развалясь на пластиковом стуле летнего кафе, проговорил Паша Жуков, — кухарка Масловых рассказала, что покойник оформлял все имущество на жену, а в последние годы их отношения испортились, но он не мог развестись, потому что боялся, что женушка все у него отберет. А Маслова, зная, что муж от нее полностью зависит, творила что хотела.
— А что именно он на нее оформил? Дом и квартиру?
— Не только. Какой-то завод в Германии, какие-то ценные бумаги, какую-то недвижимость за рубежом, а может, и в России. Она точно не знает, но говорит, добра там много.
— Уверен, что она не врет?
— Уверен. К тому же у нее с покойным был роман, тот боялся изменять жене на стороне, вот и нашел себе дома утешение, — с насмешкой произнес Паша. — Говорит, что покойного не столько секс интересовал, сколько душевные разговоры.
— Любопытно. Надо обязательно проверить, вот только как зарубежное добро разыскать?
— А ты попробуй с сыночком покойного пообщаться. Говорят, парень неплохой, но недалекий, может, проболтается. Если правильно подъехать, — берясь за кружку холодного, с пышной пеной пива, посоветовал Пашка.
— Скотина ты, Пашка, — процедил недовольно Игорь Михайлович, с завистью глядя на коллегу. — Мог бы и не дразниться. Я все же тебя везу, проявил бы уважение, точнее, благодарность. К тому же пить в присутствии старшего по званию…
— В свободное от работы время! — подмигнул Пашка. — А вот и шашлычки! — улыбаясь во весь рот подошедшей к ним с тарелками хорошенькой блондиночке, радостно возвестил он.
— Ну чего еще удалось выяснить?
— Еще? — пережевывая сочный шашлычок, переспросил задумчиво Паша. — Ну, сторож ухаживает за кухаркой с серьезными намерениями и очень ревновал к покойному. После смерти Маслова кухарка стала всерьез рассматривать его предложение о замужестве.
— Молодец.
— А то. Горничная Алина безгранично предана Масловой. Потому, что живет на халяву в ее квартире. Но чтобы убить в угоду хозяйке — сомневаюсь, не хватит ни сил, ни умения, к тому же у нее двое детей.
— Ты говорил, у нее муж есть, — заметил Игорь, макая шашлык в дешевенький и, вероятно, от этого очень вкусный кетчуп.
— Есть. Но кто такой, не выяснял. А, наверное, стоит.
— Именно. И надо бы с этим розовым поросенком пообщаться, как они его называют? Миксер?
— Венчик. Вениамин его зовут. Да, тип наверняка в курсе дел. По свидетельству прислуги, сутками трется в доме, доверенное лицо. Когда только работать успевает?
— Навещу-ка я его завтра в салоне, должен же он когда-то там появляться? — решил Игорь Михайлович, сочтя Вениамина Маслова важным и перспективным свидетелем. — А ты выясни, что за личность муж этой Алины Краско. Ну и вообще, встреться с детьми и бывшими женами покойного Маслова. А Инна Маслова действительно крепкий орех, такой лапши мне навешала. А я, дурак, повелся. Любовь-морковь, самопожертвование, разбитое сердце. Наковыряю факты, припру ее к стене, — сердито проговорил Игорь.
— Асенька, солнышко, если я говорю, что сверкать должно все, то это надо понимать дословно! — Голос Венчика звучал ласково, но обмануть злополучную Асеньку не мог. — Дорогая, это третье замечание в этом месяце. Штраф десять процентов, и привести все в надлежащий вид.
Одернув пиджачок, Венчик легко взбежал по лестнице и продолжил обход своих владений. А Асенька, показав ему язык и одернув халатик, снова взялась за тряпку.
— Адик, — поманил пальцем молодого, изящного, как девушка, стилиста Венчик. — У тебя на этой неделе было всего пятнадцать клиенток, а администраторы жалуются, что к тебе не записаться, приходится по неделе ждать. Дорогой мой, ажиотаж должен быть здоровым. Мы создали тебе выгодные условия. Не подводи меня, — погрозил он пальчиком зарвавшемуся «маэстро». — Я создал тебе репутацию, имя, и я его могу отнять. — Он хихикнул, смахнул пылинку с плеча Адика и отправился дальше.
Если вы хотите, чтобы ваше заведение процветало, неважно, салон, кафе или мастерская по ремонту обуви, никогда не полагайтесь на сотрудников. Никогда! Эту несложную аксиому Венчик вывел уже давно, еще в годы ранней юности, хоть он и жил в глухой провинции, и родители его были простые служащие, далекие от бизнеса. Но сам Венчик был мальчиком сметливым и много размышлял, в том числе и о своем будущем. И размышлял не как большинство подростков: «Вот я вырасту, разбогатею, и…» Или, например, так: «и вдруг…» — это самое «и вдруг…» вообще граничило с идиотизмом. Потому как никаких «и вдруг…» в жизни вообще не бывает, даже если кто-то про него рассказывает, врет, чтобы секретом своего успеха не делиться. Так что, глядя по телику всякие там ток-шоу про успешных людей, неважно, бизнесменов или шоуменов, Венчик всегда играл в игру «угадай, как было на самом деле». И с годами здорово поднаторел. Иногда, полазив по Интернету, подсобрав факты из жизни заинтересовавшего его лица, он с радостью убеждался, что был абсолютно прав в своих предположениях. Но это так, зарядка для ума. А вот что касается дела, то Веня твердо уяснил одно: никогда ни на кого не полагайся. Особенно в бизнесе. Разворуют, растащат, профукают и дальше пойдут, и тебе в спину еще и наплюют, стоит только оступиться. А потому тотальный контроль, жесткая дисциплина, никакого панибратства в коллективе, а главное, поощрение стукачества. Вот залог продуктивной работы предприятия. Ну еще, конечно, опытные специалисты, грамотный менеджмент, маркетинговые исследования и прочие достижения цивилизации, но главное — это твердая рука и контроль. Нет у человека лучшего друга, чем он сам, и более надежного партнера.
А потому Венчик всегда и все знал о происходящем в фирме, вплоть до самых незначительных мелочей. Сотрудники только диву давались, как это ему удается, если он и на работе-то почти не бывает.
— Аллочка Петровна, голубушка, принесите мне отчетик за вчерашний день, — проходя мимо старшего администратора — цветущей сорокалетней дамы, стильной и безупречной, как и все в его салоне, попросил Венчик.
И Аллочка Петровна, прихватив папочку, постукивая каблучками, поспешила на зов.
— Ну, что у нас новенького? — усаживаясь за стол и раскрывая папку, поинтересовался Венчик.
— Толик с Регинкой поцапались из-за французской краски. А… Нюта Романова беременна, — с запинкой сообщила Алла Петровна.
— То есть как? Она же не замужем, и парня у нее нет, — нахмурился Венчик.
— Уж и не знаю. Такая хитрющая. Оказывается, она и замуж успела выскочить, и уже на четвертом месяце беременности. На учете в консультации стоит.
— Вот лиса, ну ты подумай! — не без восхищения воскликнул Веня. Беременных он не любил.
Точнее, беременных сотрудниц он не любил. Первые месяцы токсикоз, потом аллергия на лак и краску, потом живот на полсалона, и уволить их нельзя. Так мало того, еще и декретные им выплачивай. От таких сотрудниц он привык избавляться заблаговременно, пока на учет встать не успели. Стоило какой-нибудь девице выскочить замуж, как Веня ставил ее на жесткий контроль, а если по салону проходил слух, что у кого-то задержка, с несчастной тут же расставались под каким-нибудь благовидным предлогом. Сперва девицы этого не замечали, но после трех таких случаев начали о чем-то догадываться. И вот нате вам. Ай да Романова! Как же это ей удалось всех провести? А главное, самого Венчика.
Алла Петровна ушла, а Веня, откинувшись на спинку кресла, глубоко задумался.
Вене было уже тридцать. Печальный возраст. Начало медленного угасания. Как себя ни обманывай, ни внушай, что тридцать — это расцвет, все фигня. Он это по себе чувствует.
Тридцать, а чего он достиг? Салон красоты в центре Петербурга? Квартирка с видом на Мойку, маленькая, но с ремонтом? Машина в кредит? Есть, конечно, еще кое-какие скрытые резервы, но их Венчик не учитывал даже наедине с собой, поскольку они были его великой тайной. Вот и все. Не густо. А теперь, когда дядька помер, он еще, культурно выражаясь, и страховку потерял. А оперируя языком шальных девяностых — «крышу». Да и Инка все пугает, что за границу свалит. Как жить на свете бедному провинциалу?
Вот тут Венчик лукавил. Бедным он не был, ни в прямом, ни в переносном смысле слова. Вопрос состоял в том, как сохранить то, что было заработано тяжким непосильным трудом. Особенно в сложившихся обстоятельствах. Ох, как обидно! И кто мог знать, что любовник у этой тупой коровы служит в ФСБ? Эта дура ни словом не обмолвилась. И вообще, кто мог предположить, что на нее такой серьезный человек позарится? И ведь что обидно, два раза все прошло на ура, и Венчик, выдохнув, поставил дело на поток. А тут такой облом!
— Вениамин Леонидович, к вам из следственного отдела товарищ, — напряженным от волнения голосом сообщила Кристина, дежурный администратор. Девушка молодая, симпатичная. Но недалекая. Навыдумывала небось себе невесть что, хорошо хоть сплетничать не побежит. Вениамин их всех выдрессировал, «кто начальство обсуждает, тот с работы вылетает». У него таких стишков с десяток имелось, и он их по понедельникам с сотрудниками хором повторял. Чтобы не забывались. Простенько и эффективно.
Веня промокнул лоб, поправил шелковый платочек в кармашке и лучезарно улыбнулся навстречу входящему в кабинет полицейскому.
— Добрый день. Проходите. Присаживайтесь. Чем обязан?
Вениамин Маслов капитану понравился, несмотря на несколько женственные манеры, которые он воспринимал не как искусственное кривляние, а как проявление творческой натуры. Чувствительность, тонкость восприятия, пылкий темперамент всегда воспринимались как проявления женственности, но именно они свойственны настоящему «художнику», человеку искусства, и Вениамин Маслов, судя по всему, относится именно к этому типу людей.
К тому же он был воспитан, вежлив, не глуп, успешен, обладал хорошим вкусом, о чем свидетельствовало оформление салона. Элегантное, не лишенное оригинальности, с легким намеком на эпатажность.
— Добрый день. Вы являетесь родственником покойного Юрия Маслова и близким другом Инны Анатольевны, а потому я хотел побеседовать с вами об обстоятельствах смерти вашего родственника.
— Да, конечно, но именно об обстоятельствах смерти мне совершенно ничего не известно, — растерянно пожал плечами Вениамин Леонидович. — Дело в том, что, как вы справедливо заметили, я дружу именно с Инной Анатольевной, а поскольку она была в отъезде, то в доме Юрия Кирилловича я в эти дни не появлялся.
— Ясно. А в каких отношениях вы пребываете с Ильей Масловым? Вы с ним почти ровесники, было бы уместно предположить, что у вас имеется гораздо больше точек соприкосновения, чем с его матерью.
— Вы знаете, принадлежность к одному возрасту и полу еще не основание для дружбы, — улыбнулся Вениамин. — У нас с Ильей как-то сразу не сложилось. Разные характеры, вкусы, темперамент. Он считает меня чуть ли не голубым и, соответственно, презирает, а заодно ревнует к матери. Так уж сложилось.
— Значит, с Ильей Масловым у вас вражда?
— Нет, что вы! — со смехом взмахнул рукой Венчик. — Разумеется, нет. До гибели отца он лишь презрительно посмеивался надо мной. Иногда дразня мамочкиной камеристкой.
Остроумно, отметил про себя Игорь Михайлович.
— А после гибели… У Ильи сейчас непростой период в жизни. Я бы назвал его взрослением, и иногда его вообще все раздражает, а я очень удобный объект для вымещения, к тому же Инна все время настаивает, чтобы я был рядом. Илье это, естественно, неприятно, он бы предпочел сам поддержать мать.
— Действительно, понять его недовольство можно. А почему же Инна Анатольевна предпочитает ваше общество обществу сына?
— Я бы так не сказал. Она вовсе не предпочитает. Она искренне любит Илью, это ее единственный ребенок. Но дело в том, что Илья всегда был занят исключительно собой. А мы с Инной дружим, у нас общий бизнес, мы часто выходим с ней в свет. Юра очень много работал, уставал, возраст все же, и на светскую жизнь его не хватало. Я, так сложилось, тоже одинок, и мы с Инной с удовольствием составляем друг другу компанию. К тому же у нас много общих интересов, наши вкусы во многом совпадают…
— Скажите, Вениамин Леонидович, — бесцеремонно прерывая рассуждения стилиста, спросил Игорь Михайлович, — а почему вы одиноки?
— О! Совершенно прозаическая история. Я был в молодости женат гражданским браком на однокласснице. Поженились лет в девятнадцать, еще в Алапаевске. Очень был в нее влюблен, долго добивался. А когда добился, вдруг понял, что вместо «восторга любви» получил мещанское болото. Вместо знойной красотки рядом со мной оказалась курица в бигуди. Ну это я чуть утрирую, но все же. Щи, борщи, где зарплата? Через два года я сбежал в Петербург. А здесь мне просто некогда было крутить романы. Надо было как-то устраиваться в жизни, строить свой бизнес, спасибо Инночке, она мне очень помогла. Нет, у меня, конечно, случались короткие увлечения, но серьезных отношений я больше не заводил.
— Понятно. В таком случае возвращаемся к убийству Юрия Маслова. Что вы делали в ночь с шестого на седьмое июня?
— Спал, — коротко ответил Венчик. — И поскольку я одинок, то, разумеется, спал один. Хотя… где-то около одиннадцати я стучал в стену соседу, чтобы он сделал музыку потише. Парень молодой, но глуховатый, — с усмешкой пояснил Венчик. — Вот думаю ему на день рождения наушники подарить, беспроводные. Потом я уснул. Я люблю ложиться пораньше.
— Будьте любезны, напишите номер квартиры, в которой живет сосед, нам необходимо будет проверить вашу информацию. А теперь, Вениамин Леонидович, расскажите мне об отношениях супругов Масловых, раз вы являетесь близким другом Инны Масловой, вы наверняка в курсе всех подробностей.
— Ну я все же мужчина, а не… кем бы меня ни считал Илья. И хотя мы с Инной достаточно близки, она никогда не делилась со мной подробностями личной жизни.
— Не скромничайте, Вениамин Леонидович, рассказывайте.
— У них были хорошие дружеские отношения, — со вздохом поведал Венчик. — Пора пылкой страсти давно миновала, но отношения были хорошими. Я не припомню, чтобы они хоть раз ссорились.
— А вы знаете, что все имущество Юрия Маслова и все активы были оформлены на жену?
— Да, вскользь что-то такое слышал. Не знаю уж, что именно у нее в собственности, но Инна говорила, что чиновникам приходится быть осторожными, чтобы не стать жертвами борьбы с коррупцией.
— Вот как? Значит, совесть у Юрия Кирилловича перед государством была нечиста? — с легкой иронией поинтересовался Игорь Михайлович.
— Все мы далеки от совершенства, — развел руками Венчик. — Но ничего конкретного о его делах я не знаю. С дядей мы редко виделись и никогда не вели доверительных бесед. И Инна, — поспешил он опередить очередной вопрос, — дела мужа, тем более финансовые, никогда со мной не обсуждала.
— А любовные? И не мужа, а свои?
— Бывало.
— И что?
— Знаете, я думаю, будет лучше, если вы поговорите с ней лично. Я не люблю сплетничать, особенно за спиной своих друзей, — мягко, но весьма твердо заявил Вениамин.
— Похвально, — полностью одобрил его Игорь Михайлович. — Но вот незадача. Я не собираю сплетни, а расследую дело об убийстве, и сейчас ваша подруга — подозреваемый номер один. Не желаете сплетничать? Я найду другие источники информации, возможно, менее лояльные к Инне Анатольевне, чем вы.
— Это нечестно, — надулся Венчик. — Вы загнали меня в угол. А самое главное, у Инны за последние годы не было ни одного серьезного или стоящего увлечения. Даже рассказать не о чем. Она ни с кем не встречалась дольше двух недель, — пожал он плечами.
— Хм. Значит, подозрений, кто мог убить Юрия Маслова, у вас не имеется?
— Ни малейших.
