Глава 17
Алера ожидала, что друзья придут обратно после полудня, но время шло и шло, а они не возвращались.
На улице начинало сереть, в таверне становилось все оживленней, появились вечерние подавальщицы, занял свое место Фахот. Алера шаталась взад-вперед по комнате, то и дело зачем-то выглядывала в окно, которое смотрело во двор, а вовсе не на улицу. Иногда выходила в глухой темный коридор, шла к лестнице, изучала бурлящее веселье трапезной, возвращалась в комнату.
Что-то случилось. Наверняка. Разве можно так долго разглядывать какого-то гнома и его лавку? И даже если друзья увлеклись исследованием нового города – давно должны были умаяться, ну или хотя бы посмотреть на вечернее небо и вспомнить, что она просила не задерживаться. Должны же они понимать!
В тот самый вздох, когда Алера решила, что пора уже паниковать всерьез, в дверь постучали. Она так обрадовалась, что даже не подумала, с чего бы Тахар и Элай стали стучаться, побежала открывать, запнулась за котомку Элая, которая валялась посреди комнаты, и едва не рухнула.
На пороге стояла Дефара. Стучать ей, видимо, пришлось ногами, а то и рогами, потому как в руках она держала кувшины, локтями прижимала двух больших соленых рыбин, а на пальцах у нее висели кружки.
Ночница выглядела веселее и бодрее, чем днем, то ли потому что наступало ее время, то ли еще из-за чего. Она бедром захлопнула за собой дверь, проплыла к окну, поставила кружки и кувшины на столик и радостно объявила:
– Эль! На жженых корочках!
Уселась на стул и принялась чистить рыбину. Алера села напротив, вздохнула и снова глянула в окно.
– Не волнуйся, вернутся твои друзья, – уверенно заявила Дефара, проследив этот взгляд. – Они ведь просто поглядеть пошли. Если бы что-то случилось – сюда бы слух уже дополз, а Фахот бы мне сказал.
– За это время можно наглядеться на полжизни вперед, – проворчала Алера, немного, однако, успокоившись.
– Тамбо – город интересный. Даже мне интересно, а я на своих веках этих городов видела… Так что не трепещи, погуляют – вернутся, куда им деваться.
– Как можно так долго гулять по городу, когда тут беспокоюсь я? – почти выкрикнула Алера и уткнулась в кружку с элем, пряча глаза: чего, спрашивается, так голосить?
– Может быть, они забрели в одно из мест, где забывают о времени, – спокойно ответила сберегательница. – Ну, или знаешь… Всякое бывает. Тут много живет людей.
– И что?
– Человеческим женщинам нравятся эльфы. С ними ведь можно совершенно безопасно развлекаться, только вы в своих деревнях никак не…
Ночница расхохоталась, не закончив фразы, но тут же умолкла, так яростно Алера на нее зыркнула – словно ножом полоснула, вскрыла этим жгущим взглядом всякие мелочные стремления – задеть и уязвить, углядела в глазах ночницы все ее маленькие сберегательские секретики и большие тяжелые тайны.
– Да что с тобой? – Дефара помотала головой, и золотистые локоны змеями запрыгали по ее плечам. – Я же просто шучу! Тебя так безумно и так потешно дергает, когда… Ладно, не злобствуй. Тахар и Элай вернутся. А ты мне пока скажи: что знаешь про Меравию?
Алера моргнула. Она тут, вообще-то, волнуется о друзьях, а теперь вдобавок злится на ночницу за идиотские шутки, какая еще Меравия? Тьфу, вот почему всю дорогу ее заставляют жалеть, что она так мало слушала этого занудного лирмского жреца?
– Это один из краев Идориса, южнее Ортая, – уверенно ответила Алера и с меньшей уверенностью добавила: – Меравия – самая южная, дальше только море.
– Верно, – кивнула Дефара и закинула ногу на ногу. – Меравия – край виноградных плантаций и огромных морских портов, там волшебное солнечное вино и, кстати, некромантская лаборатория, причем совместная с Ортаем, о чем вы предпочитаете не помнить. Вот в этом прекрасном крае и закончилась история, которую я хочу тебе поведать. А началась она в Недре. Ты знаешь про Недру?
– Да, – с легким раздражением ответила Алера. – Этот край, наоборот, самый северный. Там все время идет снег и все ходят по уши в снегу, а больше про него и знать ничего не надо.
– Здорово вас окучили, – хмыкнула Дефара и налила себе еще эля. – А ведь кому-нибудь придется… ладно, я не про это. Недра вовсе не такая холодная и снежная, там вполне себе есть лето, но нет магов, представляешь? Там не рождаются маги, потому что над Недрой властвует другая магия. Исконная, вечная, мощная.
Алера забралась на лавку с ногами и принялась чистить рыбу. История обещала быть любопытной – во всяком случае, на сказочно-светлую она не походила, а сказочно-светлые истории – самые скучные.
– Ты знаешь, что в Недре есть драконы? – Дефара дождалась кивка. – И знаешь, что они спят? Так вот, драконы заснули сто лет назад. Ученые головы говорят, что это произошло из-за перемен околоземицы, в Недре тогда еще больше похолодало, а драконы ведь холоднокровные, и от холодов их тянет в спячку. Кроме того, стало меньше живности, а это еще одна замечательная причина, чтобы завалиться поспать, пока все вокруг так или иначе не наладится.
– Ух ты, – Алера посмотрела на ночницу с уважением, – ты столько знаешь умных слов и столько знаешь про драконов. Я думала, это сказки. Я думала, их в самом деле там нет, ну или завалялась пара штук совсем дряхленьких… Значит, стало холоднее, и они заснули.
Ночница помолчала.
– Это не совсем правда, и драконы вовсе не хладнокровные. Но это – совсем другая история и, видит Божиня, на две меня нынче не хватит. Давай просто сойдемся на том, что сто лет назад драконы заснули. Про это известно многим. А вот чего уже никто и не вспомнит – это про то, что охраняли драконы, и еще – что в те времена они летали не только над Недрой.
– О.
– Да. Драконы. – Дефара заговорила медленно, подбирая слова. – Они служили стражами вашего мира, были самыми первыми творениями Божини, извечными, отправленными, чтобы… ох, это снова уже та, другая история. Словом, то и дело они летали над другими краями тоже, они проверяли, осеняли и бдили, но не селились нигде надолго, потому что их дом, их исконная магия, их место – в Недре, куда не ступает нога кого попало. И сами драконы не селились в других краях. Обычно не селились.
Ночница принялась доливать в кружки эль. Он заканчивался как-то очень быстро. Алере казалось, что она слушает, открыв рот и совсем забыв об эле, но ее кружка тоже непонятным образом пустела.
Драконы! Драконы! Они всегда казались Алере скорее баечными существами, чем живыми. Нет, она верила, что когда-то давно драконы жили в Идорисе, и что теперь, быть может, где-то в ледяных пещерах остались еще спящие гиганты, и что иногда вечно замерзшие жители вечно холодного края находят в слоях льда эти горы мяса и… тут же их поедают, наверное. А если когда-то давно драконы не спали и летали – так теперь-то какая разница? С тех пор прошла прорва времени, уже не о чем тут говорить!
Но Алера тут же поверила во все, что говорила Дефара: драконы в горах Недры действительно остались, прежде они охраняли что-то важное, а теперь они спят – то ли оттого, что им стало холодно и нечего есть, то ли от чего-нибудь еще. И их там много, очень много, а вовсе не пара-тройка штук на весь край.
Ну почему бы нет, в самом-то деле? Если вот сей вздох перед ней сидит ночница и попивает эль – отчего бы далеко на севере не спать драконам?
– А твоя история – про дракона, который поселился в другом крае, да?
– Да.
– И? Ему пришлось плохо? В чем соль истории?
– До соли я не добралась еще. – Дефара ловко вырвала кусок мяса из рыбьего бока. – Это только присказка. Итак, Горгий – изумительно злопамятный и хитрый бдыщевый сын. Насколько мне известно, он – самый старый дракон Идориса.
– И что?
– И теперь не перебивай меня, или я оторву тебе язьж, ясно?
– Очень хорошо. Тогда вот тебе недобрая сказочка на ночь.
* * *
– Горгий – по сути своей одиночка, он никогда не тянулся к обществу других драконов, зато любил наблюдать за миром и тем, как он меняется. Ему нравилось постигать других существ, перенимать их сущность. Постигая эту сущность, Горгий учился превращаться во всяких животных, чего обычно не умеют делать другие драконы.
Не оттого что они слабее или глупее, а потому что им без надобности. Горгию же было интересно.
Если честно – по-моему, все дело в том, что он не очень хорошо летал: слишком грузный хвост, понимаешь, и небольшие крылья при этом. Я думаю, ему на земле нравилось больше, чем в небе, потому он придумывал кучу всяких хитростей, как дракону обустроиться на земле. Как делать логова, которых никто не найдет, как охотиться даже в лесу, в обличье каких зверей ходить по деревням, чтобы узнавать новости и не получать тумаков.
У него мечта была, самая главная, какая-то, понимаешь, болезненная… Он хотел научиться обращению в человека, и этот путь, самый долгий и самый трудный его путь познания, растянулся на несколько сотен лет. В теле человека дракон мог бы существовать сколь угодно долго, потому что разум человеческий достаточно велик и сложен, это тебе не чахлая отупляющая крыса.
Не представляю, зачем и почему ему так этого хотелось. Он как будто всерьез желал быть одним из людей, понимаешь, не просто уметь принимать этот облик, а жить, как человек, каждый день жить, как человек, понимаешь? Откуда в нем взялось это рвение – я не представляю. Наверное, ответ есть в его прошлом, но его прошлое такое длинное, что Божиня меня избави в нем копаться.
И вот, Горгий сумел достичь и познать все, что там ему требовалось для понимания людской породы. И в то время, когда другие драконы впадали в спячку, он впервые опробовал человечий облик, и этот облик ему жуть как понравился. Я думаю, превратиться из дракона в человека и прийти в восторг способен только безумец, но никто не говорил, что Горгий не безумен.
И он, в отличие от других драконов, не заснул. То ли из-за этого облика, то ли просто потому, что отличался от остальных, он даже почти не жил в Недре – то прятался в алонийских степях, то улетал ближе к дриадским лесам. И его не потянуло в недричанское гнездовище, когда все это началось, Горгий остался далеко от края теплых озер.
Он говорил, к тому времени Алоника его допекла до горлышка, потому за новой жизнью он пошел на юго-восток, в Меравию. Совсем один, понимаешь, в ту пору, когда его сородичи засыпали в пещерах Драконовой Чаши, а Горгий… да, он в человеческом обличье уходил на восток, и ничто его не терзало по дороге.
Что потом начало твориться в его голове – я не знаю, то есть начало-то твориться оно еще раньше, до его обращения. Понимаешь, за сотни лет он натерпелся от людей, Алоника-то – не самое приятное место, но что-то его там держало, несколько сотен лет держало. И потом, когда он научился оборачиваться в человека, – конечно же, оказалось, что за это время он понял человеческую натуру куда лучше, чем ее понимают сами люди.
И он принялся тыкать этим пониманием прямо им в головы. Манипулировать ими по-всякому, ну, то есть… влиять на них, управлять ими, устраивать всякие проделки, понимаешь? Сталкивал их лбами, сначала в сущих мелочах: одного человека с другим, одного с другим. Очень веселился, глядя, как на пустом месте нарастают недоверие, подозрения, ссоры, ненависть. Со временем он научился еще ловчее распускать слухи и сеять распри, так что через несколько лет там, где он появлялся, вскорости начинали гореть деревни.
Да, не закатывай так глазки. Понятное дело, неправильно мстить одним людям за дела других. Я вовсе не говорю, что он все делал как надо.
Ага, и я вижу все эти сложные вопросы в твоих глазах. Ты хочешь спросить, откуда я все это знаю и где я в это время была. Ну, сей вздох я раскрою одну из тех мрачных тайн, что так тебя манят: я была с ним и весело помогала ему во всем. Когда Горгий впервые превратился в человека, я как раз недавно появилась в Идорисе и узнала, что вы творите за порта… тьфу, это все еще другая история. Словом, у меня имелись причины возненавидеть вас немедленно и навсегда. Поверь, я возненавидела. С Горгием мы познакомились, когда он шел через Даэли в Меравию, и быстро нашли общий язык.
У него появились и другие помощники, конечно же. Много их отыскалось среди людей, эльфов, гномов, орков, которые ненавидели других людей, орков и так далее. Вы же не можете без этого. Нашлось и несколько призорцев, обиженных людьми, да, они во все времена встречались – теперь-то, конечно, их хоть ложкой кушай, а тогда было мало, но все-таки больше одного, и они здорово помогали нам во всех этих проделках. Не представляешь, как легко люди верят во что угодно. Вот так ляпнешь человечку, что сосед порчу навел на его двор, – а призорец вовремя дверями похлопает или утащит важную вещь из-под носа, или сделает так, чтоб скотина худела, – и готово, человечек верит.
Кого угодно можно рассорить, если знать, куда ткнуть пальцем: мужей с женами, детей с родителями, жителей села – с поселковым головой, два села между собою, виноградарей с водовозами, торговые гильдии с мореходными. Между прочим, я подозреваю, что ваша война с Гижуком тоже началась не без участия Горгия. Не он ее развязал, конечно, но я знаю пару способов, какими он мог ее приблизить, и единственное возражение – что когда она началась, сам он жил в Меравии. Но призорцев, которые обижались на людей и уходили в Даэли, к тому времени стало больше, а Даэли-то всех трех земель касается одним своим восточным боком, и что там призорцам какое-то море.
Да, это длилось почти полвека. Не то чтобы беспрерывно, Горгий занимался и другими делами. Он, к примеру, очень полюбил меравийское вино и даже получил пай в виноградниках, что на восточном побережье. А еще ему нравилось путешествовать в человеческом облике. Временами он на целых несколько лет делал перерывы в своих кознях и отправлялся с кочевниками колесить по Идорису. Однажды прибился к Странникам, исходил с ними Ортай и Гижук – я потому и говорю, что он мог помочь развязать войну, Горгий хорошо знал, чем дышат главные три края Идориса. Только в Недру и в Алонику он ни разу больше не вернулся, ну а про Даэли разговор вообще особый.
В те времена, когда Горгий бросал свои козни и отправлялся путешествовать, его подельники тоже расползались по норам – у них недоставало изворотливости и ума, чтобы продолжать действовать самостоятельно с тем же успехом. Их только и хватало, что быть у дракона на подхвате.
Некоторые потом начинали жить обычной жизнью, потому как с годами бурления в головах успокаиваются. Кое-кто даже раскаялся, поняв, что малое зло не искупить большим, что от этого становится только больше зла. Ты будешь смеяться, но я тоже со временем успокоилась, присмотрелась и привыкла к людям, поняла, что не все так уж понятно и полосато, как виделось мне поначалу.
Со временем Горгий все больше увлекался меравий-ским вином, а его затеи становились все мелочнее и злее. В самом начале, когда он только пришел из Алоники, я всерьез думала, что он сумеет поставить с ног на голову весь Идорис, если на то будет его воля. С годами же стало ясно, что размах его, напротив, мельчает, и что все его затеи закончатся отрыванием крылышек мухам. Не знаю, что послужило причиной, может, и не вино. Может, человеческий разум оказался меньше, чем думалось дракону поначалу, и дракон измельчал вслед за ним.
Горгий это понимал и, мне кажется, боялся. Завел привычку временами перекидываться обратно в дракона, словно убеждаясь, что еще может это сделать. Но он не мог отказаться от облика человека, как не мог отказаться от вина.
Мы, его друзья, убеждали его оставить эти привычки – вино и стремление делать гадости людям. Но он не слушал, не слушал, огрызался, сердился и становился все насупленнее и мрачнее.
И помалу мы поняли, что этот дракон не уймется, пока не разрушит себя или то, что есть вокруг него. И мы решили его…
– Убить.
– Что? Нет! Усыпить! Я немного умею обращаться с застывшей магией, знаю, как делать простые средоточия… как вы это называете-то? Реликвии, артефакты.
Предметы, в которые заключают заклинания, только многослойные, мощные. И вот, мы решили собрать такое средоточие, чтобы, ну, отправить Горгия туда, к остальным драконам Идориса: в сон, в глубокий-глубокий, долгий и сладкий сон.
– И потом убить?
– Какая кровожадная самка! Нет. Мы решили, что он должен спать. Понимаешь? Просто спать. Я ведь уже просила тебя заткнуться?
Так вот. Было непросто собрать застывшую магию для средоточия, у нас ушло много времени и сил, но мы сумели это сделать. Сорок девять лет назад мы усыпили Горгия в его логове, в пещере, о которой знал только он сам и те немногие друзья, что у него остались. Он и по сей день там, в своем истинном облике. Спит.
И нет, это еще не конец печальной и поучительной истории. Я уже говорила, я не очень-то владею магией, мои средоточия не такие уж мощные, потому сон дракона продлится только пятьдесят лет. А потом потребуется новое средоточие, чтобы повторить воздействие и усыпить его еще на полвека. А потом еще и еще. И мы, конечно, знали это, мы создали второе средоточие загодя, двадцать лет назад, но видишь, какая штука: на семейство, что его хранило, стали сыпаться просто-таки мистические напасти… как это еще сказать… необъяснимые. Наводнение, разбойничьи набеги на ферму, нашествие крыс, которые испытывали удивительную тягу ко всему кристальному. Ну, словом, того средоточия, что должно было усыпить дракона снова, больше нет.
– Ага, – Алера потрясла головой, в которой звенело от эля и всего этого безумия. – Значит, через год дракон проснется? То есть. Дракон. В Меравии. Возьмет и пробудится.
– Да. Если не сделать новый цветик.
– Какой еще цветик?
– Средоточие выглядит как медальон-цветок о семи лепестках. Каждый лепесток – это застывшая магическая сущность, а поверх него живет маленькое и злое заклятье из тех, которых никогда не знали маги в этих краях.
Алера кивнула, наконец-то поняв все.
– Лепестки твоего цветика – это Кристаллы, Десятигранники.
– Разумеется. Я ищу их по всему Идорису. Дети и внуки друзей Горгия, кто еще жив и кому не наплевать, – они тоже ищут десятигранники по всему Идорису. У нас есть уже пять, не хватает двух, а если у твоих друзей все получится – останется найти только один Кристалл.
Алера хотела еще о чем-то спросить, но тут за дверью затопотало и захохотало, потом она распахнулась, и в комнату ввалились взбудораженные Тахар и Элай.
* * *
– Вы где были? – заорала Алера, разом забыв о ночнице, драконе, Кристаллах и Меравии. – Вы, конские братья, я же волнуюсь! Я думала, вас поймали! Повесили! У меня же теперь седых волос полголовы!
Тахар виновато вжался в дверь, лицом пытаясь передать всю глубину своего сожаления. Если откровенно – о волнениях Алеры они совсем не думали все это время, потому теперь ему было стыдно вдвойне. Элай же подошел, деловито запустил пальцы в ее волосы и удивленно воскликнул:
– Ты гляди, и правда: полголовы седых волос!
Алера обернулась к ночнице, та хмыкнула и принялась чистить рыбий хвост.
– Успокойся. Я же говорила: нагуляются и вернутся. А с волосами твоими все в порядке. Нашла кого слушать.
– Хороша прогулка вышла, – проворчал Тахар, отлипая наконец от стены и усаживаясь за стол. – Ног не чую, спину ломит…
Опасливо зыркнул на Алеру, но та вроде буйствовать больше не собиралась.
– Зато мы нашли таверну, куда ходит обедать – угадай кто?
– Кто?
– Магистр Дорал! – гордо произнес Элай. Свободных стульев для эльфа не осталось, и он оседлал сундук.
Алера всплеснула руками. Дефара поднялась из-за стола, сказала, что нужно принести еще две кружки, и вышла из комнаты. Элай воспользовался случаем и занял освободившийся стул.
– Облазили все вокруг Школы, – рассказывал Тахар, отрывая от рыбины длинные полоски. – Ну же она и здоровенная! Приставали ко всем подряд. Обошли кучу таверн, на которые указывали эти все. Но нашли. Так что магистр точно в городе, и мы точно сможем с ним встретиться, не прорываясь в саму Школу. Потому как я не очень представляю, как туда попасть и чего там делать, в ней с уверенностью можно только потеряться.
Элай взял кружку Алеры, ловко увернувшись от шлепка по руке, наполнил из кувшина, отпил.
– Вот так мы и провели сегодняшний день, – закончил маг. – А у вас что хорошего?
Алера хотела рассказать про дракона, но поняла, что не в силах начинать такие длинные истории. Пусть уж Дефара.
Ночница вернулась с двумя кружками, поставила их на стол. Посмотрела на Элая выжидательно, но тот не бросился освобождать ее стул, и Дефара, поморщившись, села на сундук.
– Ну, и еще мы узнали, где Кристалл, – ответил Тахар на ее вопросительный взгляд. – И понятия не имеем, как его достать оттуда. Попробуем выменять, наверное, ну или упоить ювелира в кочергу и попросить Кристалл в подарок, отличная идея, да?
– Нет.
– Нет, – охотно согласился Тахар. – Тогда только выменять.
– Отличная идея есть у меня. – Алера смотрела в свою кружку, ощущая ужасную неловкость – ну что они за идиоты, в самом деле, почему она спрашивает об этом только теперь? – Дефара. Какие Кристаллы составляют эти твои лепестки?
Тахар и Элай переглянулись в недоумении.
– Медленность. Воздух. Тишина. Восполнение. Отравление. Лед. Неподвижность. – Отчеканила ночница. – И что?
– Жаль, некромантия не вошла, – пробормотала Алера. – Все равно его девать некуда. И какой Кристалл хранится у этого ювелира?
– Ледяной.
Тахар застонал, уронив голову на руки. Эльф сердито грохнул кружку на стол так, что эль плеснул на ободранные рыбьи тушки, вдохнул, выдохнул, вдохнул – и расхохотался.
– Вот почему мы сначала бежим, а потом начинаем выяснять, куда именно? – спросила у потолка Алера. – Дефара, на кой хвост ты нагородила все эти сложности? Сказала бы попросту: нужен мне ледяной десятигранник. Тьфу.
Алера встала, полезла под кровать. Дефара смотрела на нее с непониманием и опаской. Из-под кровати Алера вынырнула с котомкой, завозилась там.
– Ты что, таскаешь за собой набор десятигранных Кристаллов? – пошутила ночница.
– Будешь смеяться, но да, – буркнула Алера и вложила в ее ладонь резную деревянную коробочку.
Ночница ахнула и действительно рассмеялась.
* * *
– Вот эта акация особо хороша при болезнях почек, – указала Дефара на дерево за оградой сада и попыталась дотянуться до веток, два раза цапнула воздух, покачнулась и пошла дальше по ночной улице.
Вместо факелов на некоторых столбах горел магический огонь: на главных улицах, перед божемольней, перед кудесными лавочками.
– Мы в детстве столько навысасывали этих цветков, что теперь у нас на всю жизнь здоровые почки, – поразмыслив, решил Элай, и его голос раскатился по тихой улице. Где-то звякнула собачья цепь.
– Тебе не интересно – не слушай, – строго сказал ему Тахар и сердито помахал обглоданным рыбьим скелетом.
– Хороший ты травник, хоть и маг! – одобрила его Дефара, обернулась и покачнулась.
Собачья цепь звякнула снова, и путники ускорили шаг.
– А вот тут пекут вку-уснейший яблочный пирог. С корицей. Вку-уснейший. Из очень кислых яблок. – Ночница указала на запертую дверь пекарни. – Разбудить их, что ли? Пусть испекут пирог мне на дорожку! А?
Дефара примерилась и бахнула ногой по двери. Элай ее бесцеремонно оттащил за бока. Некоторые время шли молча, только ночница тихо хихикала, что так бы его и съела, да из-под какого-то забора несся зычный храп.
Свернули на другую улицу, потом на третью. Друзья даже не пытались понять, действительно ли идут к южным воротам: города они почти не знали, а звезды над головой плавали, потому пришлось положиться на Дефару, которая шагала очень целеустремленно, пусть и зигзагами.
– О, здесь – игорный дом! – Сберегательница ткнула пальцем в трактирчик с маленькой вывеской, в окнах которого еще горели огни, и в их свете мельтешило что-то: – Тут играют в кости! Всерьез играют, ясно? Не играйте. Не будете?
Друзья нестройным хором заверили, что они бы никогда.
Пользоваться порталом, ведущим в пещеру, Дефара не захотела – выйти из города дозволялось беспрепятственно, и это всяко быстрее, чем потом впотьмах выбираться из леса на тракт. Путь ночницы теперь лежал в Гижук, и Дефара уверяла, что «Я полечу туда на грифоне, ну честно, вот так – ш-ш-ш, ку-урлы!», и ей, конечно, не верили. Где бы она раздобыла грифона и где бы его держала все это время, спрашивается? Дриады не продают грифонов кому попало, вот, например, людям – не продают, а тут – какая-то призорица из запор-талья, тоже еще.
– Много, много еще есть интересных вещей, – с хмельной нежностью протянула Дефара. – Много чего я могла бы вам рассказать и показать… если бы могла свободно передвигаться по городу, да будь у меня время. Но вр-ре-мени – нет. Совсем нет! А жаль.
Сберегательница помолчала, шаги ее стали не такими размашистыми и громкими.
– Вы мне нравитесь, вот что. Даже ты, Алера. Ты не такая уж заноза. Вы все. Вы все немного интересней, чем другие толпы болванов, что обычно шляются по Ортаю. Вы живые. И вы ищете ответы, пусть они вам и ни к чему, но вы так яростно их ищете, с такой страстью, ух, так бы и съела! И вы… вы цените друг дуга. Ты просто отдала мне десятигранник, ха! Сумасшедшая. Все вы.
Они снова свернули, и впереди, в конце длинной широкой улицы, действительно оказались южные ворота. Дефара остановилась, поправила на плече ремешок котомки.
– А ты – не ценишь друга? – удивилась Алера. – Носишься по всем шести краям, чтобы найти эти камни, хотя никто тебе не мешал просто сбросить дракона в море, раз он все равно дрыхнет, да и все.
– Э, нет, – погрозила пальцем сберегательница. – Он бы непременно всплыл и сожрал всех нас. Пусть уж лучше будет на глазах. Но, знаете, мне сей вздох жаль, вот правда жаль, что совсем нет времени на нормальную дружбу.
Ночница достала из котомки тонкую книжицу в потрепанном переплете, протянула Тахару.
– Возьми. Много занимательного найдешь там. Может, даже сумеешь открыть двери в какую-нибудь каморку. И – бывайте.
Дефара сделала шаг по улице, другой, потом обернулась.
– И да, Тахар. Магия – это не только заклинания, которые творят сознательно. Иногда магия сама рождается в каком-нибудь месте или просто между людьми. И не твое это дело – захлопывать дверь и щемить ее хвост, особенно – если не ты открывал дверь.
– Я вообще не уверен, что это дверь, – проворчал Тахар.
– Может быть, и нет, – легко согласилась ночница.
– Дефара, – окликнул эльф.
– М?
– Если тебе вдруг нужна будет компания в Меравин… – он умолк.
Сберегательница махнула рукой и покачнулась вслед за ней.
– Быть может, Элай. Я вс-спомню об этом будущей весной.
Кивнув на прощание, Дефара слилась с тенями домов и деревьев, перечеркивающими ночную улицу. Послышался ворчливый голос стражника, росистый смех Дефары и скрип.
Друзья постояли еще немного в темноте, таращась в небо. Ничего не происходило. Да кто б сомневался!
– Интересно, найдем обратную дорогу сами? – зевнул Тахар. – У меня вдруг силы закончились. Вот просто взяли и…
За воротами послышалось мощное хлопанье крыльев, и светло-серый грифон торжественно взмыл к звездам, которые продолжали плавать и пританцовывать по небу. Стражники заорали обалдело и восторженно.
– Нет, ну это просто ни в какие ворота, – заявил Элай, провожая взглядом грифона. – Я б попросил меня ущипнуть, не будь уверен, что… Ай! Тахар, слушай, почему мы не отдали эту злыдню Дефаре? Пусть бы сбросила ее на своего дракона – и никакой цветочек собирать бы не понадобилось, она б его раздавила, растоптала, разорвала! Ай! Ну это же просто тихий ужас что такое!
