Глава 27. Двери открываются на стук
Я просыпаюсь от стука.
Ошеломленно смотрю в окно, в котором видны первые рассветные лучи, и вспоминаю ту ночь, когда Нико впервые постучал снаружи в мою оконную раму и вытащил меня на улицу. Несмотря на все, я по нему даже почти скучаю. Не знаю, может, так действует связь кровного братства… Но какая-то часть меня до сих пор желает, чтобы он объявился снова и сказал мне, что все это было ошибкой.
Сначала я думаю, что знакомый щелчок стержня в петле моей двери – просто игра воображения, но потом стук повторяется. А двери должны открываться на стук.
Я выпрыгиваю из постели и дрожащими от восторга руками распахиваю дверь.
Но на пороге стоит вовсе не Нико. Это Рахки. А рядом с ней… неужели Сев?
– Нам нужно поговорить, – с порога говорит она.
Я быстро затаскиваю их в комнату с заснеженной мощеной улочки, к которой сейчас привязана дверь моей спальни. И стараюсь говорить тихо, но я настолько счастлив их видеть, что с трудом сдерживаю голос.
– Вы целы!
– Твоей заслуги в этом нет, – хмуро буркает Рахки и садится на край кровати. Ее униформа местами порвана, лицо грязное.
– Не набрасывайся на него, Рахки, – Сев хлопает меня по плечу. – Привет, Кэм, рад тебя видеть. Я очень сожалею, что участвовал в планах Полосатого и во всем этом обмане. Ne budem delat iz muhi slona. Мы все порой совершаем ошибки.
– Да, совершаем, – я должен быть на него зол, но совершенно не могу злиться. В конце концов, он ведь той ночью даже пытался меня предупредить. – Я тоже рад тебя видеть. Но что вы оба здесь делаете?
Они быстро рассказывают мне, что случилось с каждым из них. Рассказ Рахки очень короткий: клин Нико перенес ее в австралийский буш, где ее уже ожидал Сев.
– Ожидал?
– Сначала Нико использовал свой клин на мне, – объясняет Сев. – А перед тем велел мне сидеть и ждать, вот я и ждал.
Рахки закатывает глаза.
– Конечно, ты же всегда делаешь, что он тебе велит. И не задаешь вопросов.
– И в итоге я поступил правильно – иначе бы ты оказалась там совсем одна и не понимала, что происходит. По крайней мере, я знал, куда нам надо идти.
– Но зачем было Нико использовать клин на тебе? – не понимаю я.
Сев объясняет, что, когда выбежал из моей комнаты тогда ночью, он сразу направился к Нико – предупредить, что Полосатый приказал Севу забрать Хименесов.
– Подожди… Так, значит, Нико знал, что ты собираешься сделать?
Сев кивает.
– Нико знал и велел мне подчиняться приказу Полосатого. Что хорошо, потому что иначе я лишился бы самого себя.
– И ты… причинил боль всем этим людям, его родным?
Сев передергивается.
– Нет, конечно. Хименесы пошли со мной добровольно, потому что Нико передал со мной записку, в которой просил их не бояться и доверять мне.
– Но их дом выглядел… – я умолкаю. – Конечно же, все так просто! Если Нико знал, что должно произойти, он сам подстроил, чтобы дом выглядел как после драки!
– Именно. Когда я вернулся к нему и доложил, что дело сделано, он с помощью клина отправил меня в Австралию с инструкцией сидеть там и ждать. – Сев смеется. – Когда наконец появилась Рахки, я думал, она меня намертво к дикому медведю приклеит, такая она была злющая.
– Пока не до конца понимаю, – говорю я. – Нико позволил тебе забрать его семью, потом ударил тебя клином, после вернулся и устроил в доме разгром, чтобы изобразить: якобы он не знал, что ты их забрал. Какой во всем этом смысл?
Сев пожимает плечами.
– Кто знает причину тех или иных действий Нико? Я никогда толком не понимал его планов. Но когда передо мной появилась Рахки и рассказала, что случилось в монастыре, я понял, что Отель вот-вот тебя изгонит. К счастью для нас, у Рахки обнаружился стержень, который я сделал для тебя, и он помог нам прийти сюда.
Рахки перебивает его.
– Собственно, к делу: нам нужна твоя помощь. Неважно, что там затевает Нико, но мы не можем оставить Оранжерею в руках Полосатого. Ни Оранжерею, ни детей.
Сев скрещивает руки на груди.
– Согласен.
– И что мы собираемся делать? – спрашиваю я.
Рахки решительно вскидывает голову.
– Первый пункт плана: мы должны пробраться в Музей Полосатого.
Я прикусываю губу.
– Тебе лучше было бы предложить этот план Старшей горничной. Для этого и существует их отдел, так ведь?
– Отдел горничных не знает, как проникнуть в Музей, – отвечает она. – Коридор был единственным проходом, который мы обнаружили за все эти годы, но Нико переломом колышка закрыл для всех эту дверь. Так что даже знай мы наверняка, где вход, горничные не смогли бы им воспользоваться. Связующая магия великих Домов для каждого Дома разная.
Сев подает голос.
– Что нам обязательно нужно знать – это были ли соблюдены условия вашего контракта с Полосатым и был ли он выполнен до конца. Мы не можем взять тебя с собой, если есть риск, что Полосатый захватит над тобой контроль.
– Я никогда не заключал письменного контракта с Полосатым, – говорю я.
Рахки каменеет.
– Ты имеешь в виду, что он тобой не управлял, когда ты украл Оранжерею? Ты сделал все это по собственной воле, как Агент?
Я отшатываюсь от ее гнева.
– В смысле – не управлял? Он… обманул меня, лгал мне. И это не я украл Оранжерею. Это сделал Нико.
– А ты ему позволил. Пустил его туда.
– Я не намеренно!
– Хватит уже, Рахки, – просит ее Сев. – Мы все здесь – жертвы обмана Полосатого. Кроме того, – он смотрит на меня, – то, что ты не подписывал с ним контракта, хорошо. Если бы Полосатый связал тебя письменными обязательствами, ты стал бы его контрактником и не мог бы сопротивляться его приказам, как это было со мной. – Он вздыхает. – Но раз ты ничего не подписывал, тебя можно смело брать с собой внутрь.
Меня посещает черная мысль.
– Но я заключал письменный контракт. Только не с Полосатым.
Они тревожно переглядываются.
Я показываю им свою заклеенную пластырем ладонь и рассказываю о контракте кровного братства с Нико.
– Там было сказано, что все, что принадлежит ему, отныне связано со мной. Именно так Нико и пробрался в Монастырь – через меня он остался связанным с Отелем.
– Кровное братство, – Сев кривит губы. – Это было безрассудно, Кэмерон.
– Я думал, что могу ему доверять, – вздыхаю я. – И о тебе я тоже так думал.
– У Сева не было выбора, – вступается за него Рахки. – Его контракт позволял Полосатому руководить его действиями. Он не мог ослушаться приказа, даже если не желал его исполнять. – Она бросает на Сева грустный взгляд. – Он попался в ловушку и ничего не мог с этим сделать.
– Но Сев в достаточной мере управлял своими поступками, чтобы прийти и предупредить меня. А потом – пойти предупредить Нико, – я пытаюсь уложить это все у себя в голове.
– Но односторонне разорвать контракт с Полосатым я не мог, – объясняет Сев. – Единственный способ – это выполнить условия контракта, подчиняясь его приказам до конца.
Рахки продолжает объяснять:
– Полосатый напрямую управляет своими контрактниками, но у его контроля есть пределы. Он может быть слабее или сильнее, в зависимости от того, насколько близко он сам находится, отдает ли приказы напрямую или через других. Помимо исполнения конкретных приказов контрактники свободны в своих действиях, сами принимают решения. Однако магические контракты сами по себе – очень сильная магия. Разрыв контракта может привести к ужасным последствиям. Если бы Сев разорвал свой контракт односторонне, даже в отсутствие Полосатого рядом, он потерял бы самого себя, все, что составляет его личность, стал бы бессмысленной, лишенной разума оболочкой, выполняющей приказы. И это еще не худший вариант.
Сев улыбается краями губ.
– Однако твоя связь с Нико несколько другая, – говорит он. – То, что связано с Нико, теперь связано с тобой, а значит, через него ты связан с Музеем Полосатого. И Музей примет тебя за своего и допустит внутрь, как Отель допустил Нико.
– А это не может значить, что Кэсс тоже связана с Полосатым? – спрашивает Рахки. – Нам нельзя так рисковать.
Сев хмурится.
– Думаю, контракт Нико с Полосатым – тоже совсем другого типа.
– Потому что Нико – наследник Полосатого, – говорю я. Когда я рассказываю обо всем, что Нико говорил и делал в Гондурасе, картинка начинает складываться. – Полосатый специально растил и воспитывал Нико для управления Музеем, с тех пор как мой отец оставил его.
– Значит, Нико – настоящий Агент, – быстро схватывает Рахки. – Он не служит Полосатому, как это делают контрактники. Он – его партнер.
– Все это имеет смысл, – признает Сев. – Я не мог об этом догадаться, потому что не знал, как давно Нико на стороне Полосатого. Всегда удивлялся, с какой готовностью тот выполняет его указания. Полосатому же просто нужно, чтобы Нико проявлял собственную волю, сам принимал решения. Возможно, они связаны контрактом, но это контракт совсем другого рода, чем у таких, как мы. Он дает больше свободы. Если кто-то служит Полосатому по доброй воле, это для него означает по-настоящему владеть человеком, а не просто вынуждать его к каким-то действиям. Вот почему Рейнхарт смог разорвать свой контракт с Полосатым: у него был выбор. Если бы Рейнхарт просто выполнял приказы согласно контракту, Полосатый не мог бы считать, что он полностью контролирует своего наследника.
– Вот почему мама… – я на миг умолкаю, не зная, как объяснить. – Моя мама знала, что, если папа в открытую ослушается Полосатого, тот немедленно захватит его тело и вынудит сдать Оранжерею. В любом случае Полосатый победил бы. Но мама пошла другим путем: создала новую связь – нет, сама стала связью – между папой и Отелем. Это позволило ему выиграть немного времени, чтобы спрятать Оранжерею и доставить нас с Кэсс к Ба. Он оставил с нами их с мамой монетки, чтобы забыть и никогда не смочь вспомнить информацию, настолько ценную для Полосатого, независимо от того, как сильно Полосатый давил бы на него.
В комнате воцаряется тишина.
– Во всяком случае, твой отец сумел совершить правильный поступок, до того как Полосатый захватил его, – говорит наконец Рахки.
Я слегка удивлен, что своими голосами мы еще не разбудили Кэсс и она не стучится ко мне в дверь, чтобы понять, что тут происходит. Нам стоило бы говорить потише… У сестры всегда был плохой сон.
И тут до меня доходит.
Если Рейнхарт разорвал контракт с Полосатым…
– Ох, нет! – Я бросаюсь к двери и распахиваю ее, но она по-прежнему выводит на заснеженную улочку где-то в другой части мира. – Откупорщик! Кто-нибудь, дайте мне откупорщик!
Сев вытаскивает инструмент из кармана и подает его мне.
Я быстро вынимаю стержень, отвязывая дверь, и бросаюсь в спальню Кэсс. Но уже поздно. Комната сестры пуста.
– Она пропала, – говорю я пустым голосом, приваливаясь к стене и сползая на пол. Сев и Рахки подбегают ко мне. – Он ее забрал.
– Кто? – спрашивает Рахки.
Сев сжимает мою руку.
– Рейнхарт. Он, должно быть, смог сбежать из Отеля и сейчас похитил твою сестру, чтобы доставить ее в Музей.
– Это все я виноват, – я стискиваю голову руками, тяну себя за волосы и вырываю целую прядь.
Рахки присаживается рядом со мной.
– Мы найдем ее, Кэм. Мы ее спасем.
Я обхватываю руками колени. Что-то хрустит у меня в кармане пижамы. Это конверт.
А еще там лежит монетка. Монетка Нико – там же, где она была в прошлый раз.
– Этот чертов проныра, – я выхватываю письмо из конверта и вижу на листке строчки кудрявым почерком Нико.
Рахки хмурится.
– Где ты это взял?
– Это монетка, которую Нико использует в своих фокусах. – Весь этот разговор о контрактах помогает мне осознать, что же мы с Нико сделали тем вечером в Гондурасе. – Когда мы заключили контракт кровного братства, его монетка стала привязанной также и ко мне. «Все, что у меня есть, я вовеки разделяю с ним», так ведь? А значит, стоит одному из нас случайно влезть себе в карман, он обнаруживает там эту монетку, а заодно и все, что с ней на данный момент связано.
Рахки недоверчиво смотрит на меня.
– Я ничего ему не передавал.
– Лучше открой письмо, – советует Сев.
Я разрываю конверт и обнаруживаю там кое-что кроме записки. Мне в ладонь падает серебряный ключ.
Записка гласит:
«Привет, кровный братец.
Извини за то, как все получилось, но сам понимаешь, как оно бывает. Делаешь, что должен, и все тут. Обмен был единственным путем выкупить твоего отца. Я дал обет – и я его исполню. Кроме того, я должен убедиться, что с моей собственной семьей все в порядке. Надеюсь, это ты можешь понять.
Дети сейчас у Полосатого в Музее, а твой отец только что заявился сюда вместе с Кэсс. Полосатый считает, что победа у него в кармане, а это означает, что сейчас он уязвим как никогда. Я буду обеспечивать безопасность всех наших с тобой близких так долго, как только смогу. Если ты собираешься участвовать во всем этом деле, мы с тобой могли бы еще немного поразвлечься, прежде чем мой план начнет действовать. Не то чтобы мне нужна чья-то помощь, но, если хочешь ко мне присоединиться и оттянуться по полной, буду рад тебя видеть рядом со мной.
В любом случае, что бы ты ни решил, не хочу тебя напрягать. Ладно?
Всего наилучшего там тебе,
Нико»
Рахки фыркает.
– И он правда верит, что ты снова на это купишься?
– Может, и думает.
Что-то в этом письме кажется мне… странным, каким-то слишком истинным.
– Что если он говорит правду? Хочу сказать: он ведь действительно устроил так, чтобы Сев тебя дождался. И подстроил ловушку в доме Хименесов. И то, что мы с ним заключили контракт, может… нам помочь. Наш контракт стал его пропуском в Отель, но для нас он может стать пропуском в Музей. – Я собираюсь с духом, чтобы это сформулировать. – Все выглядит так, как будто Нико и правда заранее это запланировал. Как будто устроил это, чтобы обмануть Полосатого, дать ему почувствовать себя в шаге от победы.
– Нико – и правда гений планирования, – подтверждает Сев.
– А вдруг это очередная ложь? – спрашивает Рахки.
Я рассматриваю серебряный ключ Нико у себя в руке.
– Но вы за этим сюда пришли? Сейчас Нико просто так подарил нам способ войти в Музей. Он лишился ключа от Коридора – и сделал меня живым ключом к Музею. К тому же мне в любом случае нужно туда идти, потому что Кэсс в руках у Полосатого.
Вот он, момент, в который я обычно начинаю обдумывать варианты скверного развития событий, так что в итоге все мои страхи выливаются в одно большое «НЕТ». Но сейчас все иначе. Да, всегда есть вероятность, что, если мы пойдем туда, может случиться что-то скверное… Только вот нечто скверное обязательно случится, если мы туда НЕ пойдем.
– Сев, возвращайся в Отель, – говорю я. – Попроси о помощи. Не Старшую горничную, а самого Агапиоса, он поймет. Скажи ему, что мы собираемся отыскать детей, пусть он подготовит все для их прибытия обратно.
Лицо Сева расплывается в улыбке.
– Понял. Сделаю.
– Рахки, а мы с тобой отправимся в Музей. Отыщем там Нико и наконец все наладим.
