Глава 40. Наемники в недоумении

Бронтайд погиб.

Труп великана горой высился на юге Серого дола. Погибли тролли, варги, фирболги и дикие орки. Погибли мурлоги из Западной Жути, драконы с Аспидова взгорья и клыкастые пауки из Вдовьего дола; погибли пятнистые гноллы, змеевидные василиски, львиногривые мантикоры и прочие волшебные поганые чудища, собравшиеся в Лютую орду. Поверженные принцы-кровососы лежали бок о бок с бледными телами подневольных трэллов. Ведьмы в тлетворных накидках сжимали застывшими костлявыми пальцами бесполезные талисманы. Целые кланы огров и их вожди превратились в раскрошенное месиво.

Все погибли. Все мертвы.

Лютую орду победили, повергли, уничтожили. Трупы чудовищ и наемников устилали землю до самого горизонта. Над полем боя клубился дым лесного пожара, так что всем участникам «Сказа» пришлось зажмуриться и прикрыть шарфами рты и носы, чтобы не задохнуться от маслянистого смрада.

Гэбриель, в сердцах выругавшись, приказал:

– Доши, идем на посадку. Дальше лететь невозможно. Надо выяснить, что здесь произошло.

«Былая слава» приземлилась, и Гэб с Мугом направились на поиски ответов.

– Осмотритесь тут, но особо не разбредайтесь, – предупредил Гэбриель. – Как только дым развеется, полетим к Пузочесу. – Он с усталой улыбкой обернулся к Розе. – Тебя Зарянка заждалась.

Доши и Родерик остались на борту, а Тэм, вскинув лук на плечо, пошла за товарищами по полю, усеянному мертвыми телами.

Тяжелый дым, витавший над равниной, выедал глаза, щипал ноздри, но хуже всего был металлический привкус крови, явно ощущавшийся во рту. Отовсюду доносились невнятные звуки: хриплый смех, обрывки песен, предсмертные стоны и истошные вопли раненых. Где-то далеко (или совсем рядом, понять было невозможно) кто-то выкликал имена пропавших соратников.

В дымном мареве среди трупов бродили наемники – то поодиночке, что-то бормоча себе под нос, то торжествующими группами, похваляясь, как кромсали на куски гоблинов, поднимали на копья урскинов и забивали кобольдов тяжелыми щитами.

Мимо стройной колонной маршировал агрийский полк – воины с длинными копьями и квадратными щитами. Следом пронеслись улюлюкающие картейцы на приземистых степных лошадях; во главе отряда скакал всадник с вороновыми крыльями, вытатуированными под ключицами, волоча на цепи какого-то ящера в оковах.

На поле боя уже собрались любители легкой наживы. Алхимики зарились на внутренние органы трупов, священники – на убиенные души; от тела к телу сновали воришки, обшаривали карманы погибших, прибирали к рукам оружие, накидки, перевязи, ремни, сапоги и все остальное, что можно выгодно сбыть лавочникам. Барахольщики искали иной поживы: отпиливали рога, выдирали когти и чешую, снимали шкуры с ценным мехом.

Не преминули явиться сюда и торговцы живым товаром. Сквозь дым потянулись караваны плененных монстров; чудовищ, которым посчастливилось остаться в живых, отправляли на юг, в Контов, а там продавали загонщикам.

Естественно, не обошлось и без воронья. Повсюду мелькали окровавленные клювы и стеклянно поблескивали круглые птичьи глаза, черные перья мели по застывающим лужам крови. Браниган, дядя Тэм, однажды сравнил падальщиков на поле боя с дальними родственниками, что являются на похороны и несметными толпами набегают на бесплатное угощение.

«А здесь настоящее пиршество», – мрачно подумала Тэм, ускорила шаг, чтобы в дыму не отстать от товарищей, и едва не споткнулась о перерубленную шею гидрака. Труп чудовища кольцом окружили тела убитых воинов, изъязвленные ядовитой желчью монстра. У гидрака отсекли три из семи голов, но одна еще шипела, не веря в скорую кончину.

Роза вела товарищей по полю, усеянному древеями, расколотыми в щепу; отрубленные конечности казались хворостом, сметенным в груды осенней бурей. Неподалеку высились горки щебня – все, что осталось от горгулий, разбитых вдребезги. Повсюду валялись пронзенные стрелами гарпии и волки-летяги. В вязкой луже грязи барахтался гнилесильф, из разорванного мешочка с ядом на брюхе сочились удушливые испарения.

– Сюда, – сказала Роза, огибая монстра.

Дальше пришлось пробираться по трупам кентавров и телам затоптанных наемников. Тэм ахнула, увидев среди убитых близняшек Полушелом, Милли и Лилли.

«А вдруг и Браниган погиб?» – внезапно подумала Тэм и так испугалась, что больше не смотрела на смертельно бледные тела, чтобы не столкнуться с невидящим взглядом любимого дядюшки.

То, что выглядело очертаниями далеких холмов, оказалось громадой поверженного великана Бронтайда. Медно-красную плоть рассекали кровоточащие раны и порезы, нанесенные множеством клинков, но вождь Лютой орды еще дышал, жалобно постанывая и бессильно царапая окропленный кровью грунт. Дубинка великана – огромная, как крепостная башня, с навершием в виде бараньей головы – валялась далеко в стороне.

Очевидно, сражение было не менее эпическим, чем битва в Крайнии шесть лет назад, но Тэм нисколько не жалела, что не видела его своими глазами. Даже барду сложно было бы отыскать величие в этом побоище и выжать несколько капель славы из такого невероятного кровопролития.

– Охренеть! Неужели к нам пожаловала Кровавая Роза собственной персоной? – послышалось из толпы наемников, обступивших тушу стужеземного мамонта, и к «Сказу» направился Сэм Рот по прозвищу Головорез, с которым они встречались в дороге из Верхнопуля. Доспех наемника, помятый и исцарапанный, покрывала какая-то зеленая слизь, борода укоротилась наполовину, а сам Головорез прихрамывал, опираясь на свой прославленный двуручный меч, как на костыль.

– Сэм Рот! – Роза остановилась, провела рукой по спутанным алым волосам. – Еще живой, как я погляжу.

– Да вроде бы. – Наемник стукнул кулаком в латной рукавице по нагрудной пластине доспеха. – Меня блеварик с ног до головы заплевал. Если бы не латы, я бы так и растекся лужицей вонючей слизи. А вот моему скакуну не повезло, бедолаге.

«Да уж, не повезло, – подумала Тэм, вспоминая, как конь изнемогал под весом седока. – Мало того что всю дорогу тащил на себе эту жирную тушу, так еще и какой-то блеварик…»

– Что произошло? – спросил Вольное Облако.

– А вы что, не знаете? – удивился Сэм Рот.

– Мы только что приехали, – объяснила Роза.

Косматые брови наемника от изумления дернулись так, что чуть не сорвались со лба.

– Не может быть! Ох, клянусь всеми богами Грандуаля, вы пропустили величайшую битву со времен Войн Возрождения. Эх и заварушка была! Настоящая бойня. – Головорез широким жестом обвел поле боя. – Красота!

– А Симург где? – спросил Вольное Облако.

– Симург? Ох, да ради мерзлой преисподней, вы опять за свое?

– Мы убили Драконоглотку, – невозмутимо, без малейшего хвастовства сказала Роза. – А Руанготская вдова ее зомбировала.

Сэм Рот встретил эту новость с тем же выражением лица, с каким выслушал бы заявление о том, что кувшин мочи – залог вечной жизни.

– Нет, драконихи я не видел, – наконец сказал он. – Нам некогда было приглядываться, мы рубились с настоящими монстрами.

– И порубили всех в капусту, – заметил Брюн.

– Ну да! А потом загорелся лес. Не знаю уж, как это случилось и кто его поджег, но готов поставить бочонок каскарского виски тому, кто это сделал. Пожар начался на рассвете, по всему Серому долу. Там в чаще обосновались картейские отряды, но хан клянется, что его ребята не разводили костров. В общем, к утру половина Лютой орды металась по равнине, а половина пыталась сбежать подальше от пылающего леса. Все обгорелые, полумертвые… начали драться между собой. Чудовища убивали чудовищ. – Наемник потеребил край бороды, изъеденной кислотой. – Говорю же, красота!

Один из наемников отсек топором мамонтовый бивень.

– А друинов здесь не было? – спросила Роза.

Сэм Рот покосился на уши Вольного Облака и помотал головой:

– Не-а. Зато Инфернал был.

– Правда? – с интересом спросила Кьюра. – А он какой?

Наемник расправил плечи, изображая демона:

– Здоровый такой мудак, весь в шипах, а шипастое било на хвосте – чисто цепной моргенштерн. Как начал махать пылающей сетью и лавовым молотом, так сразу с полсотни наемников и убил, а потом его все-таки завалили «Броненосцы».

– «Броненосцы»? – удивленно, но с облегчением выдохнула Тэм, – значит, дядя Бранинган все-таки уцелел. Наверное. – А ты не знаешь, Бран Хашфорд жив?

Сэм, лязгнув доспехом, пожал плечами:

– Не знаю, не видел. Но Браниган – боец старой закалки, он нигде не пропадет. – Он обернулся к Розе. – Слушай, про то, что здесь было, можно рассказывать с утра до ночи, но лучше пусть этим займутся барды. Мы сейчас рванем в Ковердейл, дерябнем холодненького пивасика, а утром двинем в Контов. Так что еще увидимся, да?

– Увидимся, – ответила Роза, но ее заглушил пронзительный вопль Бронтайда.

– Ох, ради милостивой Весенней Девы! – крикнул Сэм Рот своим товарищам. – Перережьте ему поганую глотку!

Сквозь взвихренный пепел Роза поглядела на поверженного великана.

– Все, пойдем отсюда! – резко бросила она.

Неподалеку Тэм увидела груду обломков, оставшихся от громадного голема. Вольное Облако присел у головы глиняного исполина, коснулся раскрошившегося камня. В темных глазницах голема были высечены какие-то руны.

– Это голем Конты? – спросила Кьюра.

– Да, – ответил друин. – У него теперь нет хозяина. Освобожденный от рун, он больше не подчиняется отцу.

Вольное Облако встал и последовал за Розой.

Чуть дальше виднелся остов летучего корабля, будто подбитая птица с недопетой песней: разорванные паруса вяло трепыхались и искрили, а дюрамантиевые кольца приливного двигателя лениво вращались и тихонько гудели, разбрызгивая капли воды.

Поодаль какая-то женщина, опустившись на колени прямо в грязь, рыдала над телом наемника в пурпурной накидке с капюшоном и густой вуалью. Тэм сразу же узнала принца Утского, того самого, который отказался от схватки с марилитой в Верхнопуле.

Роза остановилась, скорбно склонила голову. Золотая корона принца съехала набок, легендарная зеленая сабля валялась в луже, на продавленном золотистом нагруднике виднелся кровавый след копыта. Рядом с принцем сложили головы еще с десяток наемников, среди которых Тэм увидела Счастливую Звезду. Тут же лежала и туша какого-то чудовища, чем-то напоминавшего сову, но больше похожего на огромного медведя; монстр негромко скулил, жалобно приоткрывая сломанный клюв.

Тэм печально поглядела на поверженного принца. Легендарный грандуальский наемник распростерся бездыханным на сумрачном поле боя, а в нескольких лигах отсюда его товарищи празднуют победу в тавернах или вокруг костров. Вспомнят ли о нем сегодня? Сложат ли барды песни о безудержной отваге и героической гибели? Или смерть героя удостоится лишь мимолетного упоминания в бесчисленных балладах, прославляющих победное сражение?

«Хорошо, что его хоть кто-то оплакивает, – подумала Тэм, глядя на женщину, плечи которой содрогались от сдерживаемых рыданий, и внезапно сообразила: – Она не рыдает».

Тэм не сдержала изумленного восклицания, и Брюн оглянулся:

– В чем дело?

– Она смеется! – сказала Тэм, указывая на незнакомку.

Поднявшись с колен, женщина уставилась на наемников со зловещей ухмылкой, больше похожей на оскал.

– О, Роза, – сказала Зимняя Королева.