Глава 38. «Былая слава»

Попрощавшись с йетиками, наемники вместе с Фарагером и его отрядом охотников вышли на обледенелый утес над Озерцалом.

– Ты с нами не полетишь? – спросил Фарагера Вольное Облако.

– Нет, я лучше тут поживу, – ответил Фарагер, жестами подтверждая свои слова. – На южной стороне Заиндевелого кряжа у меня ничего не осталось. Ни семьи, ни банды… А эти ребята… – Он махнул рукой в сторону йетиков. – Они меня понимают. Вдобавок я скоро стану отцом!

– Да ты что! – Вольное Облако удивленно прянул ушами.

– Это шутка? – спросил Родерик. – Скажи, ты пошутил, да?

– Ну да, пошутил! Вот болваны! – рассмеялся Фарагер, и йетики дружно захохотали. – Вот видите? Нет, мое место здесь. – Он прощально помахал наемникам, и его фальшивые руки задергались, как у тонущей марионетки. – Удачи вам! До свидания! – крикнул он им вслед. – Счастливо потягаться с Лютой ордой!

Увидев, что на борт «Былой славы» поднимаются Тэм и остальные наемники «Сказа», старик в развевающемся балахоне – то ли волшебник, то ли до ужаса эксцентричный библиотекарь – вскочил с рулевого кресла и тут же ощутимо треснулся макушкой о тусклый стеклянный фонарь, подвешенный к рее бывшего корабля «Авангарда».

– Ох, ради всех змей и голодных львов, какой болван подвесил сюда эту штуку? – завопил старик, укоризненно глядя на фонарь; длинные пряди волос, венчиком окружавшие плешь на макушке, такие же снежно-белые, как и борода, отливали шелком в сиянии свечи. – Добро пожаловать! – обратился он к Тэм и затряс ей руку, будто хотел выудить обручальное кольцо из желудка змеи. Меня зовут…

– Аркандий Муг! – восхищенно произнесла Тэм. – Ты из «Саги».

– Да! – гордо откликнулся волшебник.

– Ты отыскал лекарство против черногнили.

– Тоже верно. Но первым его обнаружил тролль.

– А еще ты спалил «Дебош»…

– По чистой случайности, – заверил ее Муг.

– И убил Акатунга Пугалище.

– Ну, я просто отправил его в портал на дне океана, так что, строго говоря, его убил не я, а океанские глубины. Погоди-ка… – Он сосредоточенно наморщил лоб. – Кто ты такая и откуда тебе известны все мои приключения?

Гэбриель, с которым Тэм познакомилась чуть раньше, положил руку ей на плечо. Отец Розы был именно таким, каким Тэм его представляла: харизматичным, обаятельным и по-прежнему привлекательным, хотя в легендарных золотистых волосах поблескивали седые пряди.

– Муг, это дочка Тука и Лили Хашфорд.

– Ах вот оно что! – Лицо волшебника засияло радостью, а потом помрачнело, когда он вспомнил о печальной судьбе Лили. – Ах вот оно что… – растроганно повторил он, но грусть быстро спряталась в морщинистых щеках; похоже, волшебник не любил долго грустить. – Очень рад нашему знакомству… гм… как тебя зовут?

– Тэм.

– Тэм! – Он оглядел ее с головы до ног, недоуменно уставился на плащ, будто припоминая, что когда-то видел его на плечах друинского воителя-тирана. – Ох, ради всех гоблинских божков, неужели в наемники теперь идут совсем малыши?

– Я просто бард, – сказала она.

– Бард? Удивительно. Ты еще жива? Молодец!

Тэм хотела было спросить, что в этом удивительного, но волшебник, заметив сатира, обрадованно воскликнул:

– Родерик, негодник ты этакий! Ну-ка, шевели своим завшивленным задом, я тебя обниму!

Муг бурно радовался, приветствуя каждого из участников «Сказа». Кьюру он расцеловал в обе щеки и внимательно рассмотрел ее новую татуировку, изумленно изогнув бровь. Потом, дождавшись, когда Брюн перелез через поручень, волшебник раскрыл объятья:

– А вот и наш большой-пребольшой медведь!

Шаман чуть поморщился:

– Я теперь волк.

– Волк? – Муг всмотрелся в него и объявил: – Ага, вижу. Тебе очень идет.

– Вот и я так считаю, – улыбнулся Брюн.

– Дядя Муг! – воскликнула Роза, обрадовавшись волшебнику больше, чем отцу, которого встретила резким кивком, неловкими краткими объятьями и отрывистыми словами благодарности.

– Розочка! – Муг обнял ее костлявыми руками. – И Вольное Облако! Вот клянусь древейским дуплом, ты год от года становишься все краше, мальчик мой. Не обижайся, Брюн.

Шаман пожал плечами:

– Да я уж привык.

– А это что еще за рыцарь печального образа? – спросил волшебник при виде Даона Доши. – Можно подумать, барагун твой ужин стрескал.

Доши, запинаясь, объяснил, кто он такой и как «придурочный сатир» уничтожил его драгоценный летучий корабль.

– Ах, Доши! – удивленно воскликнул Муг. – Случайно, не родственник…

– Родственник, – кивнул Доши, но не стал пояснять, чей именно.

Волшебник захлопал в ладоши:

– Великолепно! Поведешь наш корабль назад.

От счастья лицо капитана вспыхнуло, будто занавески, объятые пламенем.

– Правда?

– Ну конечно! Я сам удивляюсь, что мы сюда долетели целыми и невредимыми. Над горами нас немного поболтало, правда, Гэб?

По выражению лица Гэбриеля все поняли, что «немного поболтало» – это очень мягко сказано.

– Наверное, замерзла вода в двигателе, – предположил Доши. – Надо было приземлиться, сколоть лед и прокрутить систему вхолостую.

– Нет, ты понял, Гэб? Я же говорил, что двигатель замерз.

– Ты сказал, что ты сам замерз.

– Так я и замерз. Но сейчас мы в надежных горячих руках! – Муг похлопал по обшарпанному кожаному креслу рулевого. – Повезешь нас с ветерком до самого Ковердейла, приятель! Если, конечно, Ковердейлу ничего не сделается.

– А что с ним может сделаться? – спросила Тэм.

Волшебник на миг сник и объяснил:

– Потому что Лютая орда стоит в двадцати милях к северу от города.

Чуть позже, когда Роза вывалила на отца все ругательства из своего обширного арсенала, включая и те, что были совершенно неизвестны Тэм, «Былая слава» устремилась в темнеющее небо, к Ковердейлу.

Косой парус, навесом защищавший палубу плоскодонки, собирал статическое электричество туч и время от времени искрил. На корме тихонько гудел приливной двигатель в ореоле морозной дымки.

На палубе стояли ветхие диваны. Тэм устроилась на одном, Роза с Вольным Облаком заняли другой, а на третьем растянулся Аркандий Муг, – судя по всему, путешествие на север утомило волшебника, и теперь он сладко посапывал во сне. За небольшой барной стойкой на корме стоял Брюн, бесперебойно снабжая выпивкой Родерика и Кьюру, сидевших на табуретах.

У поручней правого борта Гэбриель задумчиво смотрел на сумрачные горные склоны. Муг обычно вел корабль над заснеженными вершинами, а Доши предпочитал лететь по ущельям.

– В каньонах теплее, – объяснил капитан, – и попутный ветер подгоняет. Вот вы за нами три дня летели, а я вас обратно за двое суток доставлю, – с довольной ухмылкой заявил он; похоже, к нему вернулось хорошее расположение духа.

Веленкор, легендарный меч Гэбриеля, висел в ножнах за спиной старого воина. От древнего клинка архонта веяло каким-то сверхъестественным умиротворением, а легкий ветерок разносил по палубе странный аромат – от меча исходил не оружейный запах металла и смазки, а благоухание сирени и зеленых лугов, напоминавшее о безвозвратно прошедшей весне.

Роза сменила гнев на милость, как только услышала имя человека, на попечение которого Гэб оставил ее дочь.

– Клэй Купер? – устало переспросила Роза.

– Я отвез Зарянку к нему за город, – пояснил Гэб. – А Бронтайд с Лютой ордой уже несколько недель стоят лагерем в Сером доле.

– Стоят лагерем? – Вольное Облако удивленно дернул ухом.

– Выжидают, – вмешался Муг, который вовсе не спал. – Только непонятно чего. Хотя давно могли бы рассекать по конскому навозу в Картее. Вместо этого в Ковердейл подтянулись тысячи картейцев, как раз перед нашим отлетом. А за день до того пришли агрийцы, их вдвое больше.

– Надо же! – воскликнул Брюн, доставая из шкафчика бутылку апельсинового бренди.

– И не только они, – сказал Муг, усаживаясь поудобнее. – В Ковердейле собралось множество наемников со всего света, от Контова до Великой Зеленой пучины. Так что Бронтайд, торча в Сером доле, день за днем теряет численный перевес.

– А как велика орда? – все-таки спросила Тэм, потому что других желающих не нашлось.

Гэбриель отошел от поручней, снял Веленкор и, усевшись рядом с Тэм, опустил клинок на пол.

– В войске, захватившем Крагмур, насчитывалось тысяч шестьдесят, но у Хладопламенного перевала оно увеличилось еще на несколько десятков тысяч.

– Ну да, победителей все любят, – буркнул Брюн, зубами вытаскивая пробку из бутылки бренди.

– После взятия Хладопламенного перевала орда стала еще больше, – хмуро добавил Гэб. – Так что в воинстве Бронтайда теперь свыше ста тысяч монстров.

– А как им удалось взять перевал? – спросила Тэм. – Ведь «Сага» обороняла его всего впятером, и за три дня вы отбились от тысячи ходячих мертвецов.

– А ты не верь россказням, – с усмешкой ответил Гэб.

– Не от тысячи, а от тысячи и одного ходячего мертвеца, – выразительно подмигнул Муг.

Брюн наполнил свою медную кружку апельсиновым бренди, но Кьюра ловко выхватила ее и заявила:

– Я знаю, в чем дело. Все эти новомодные банды не умеют воевать. И настоящей битвы не узнают, даже если она плюнет им в морду. Размалевали рожи как придурки, напялили доспехи покрасивее и устраивают бои с чудовищами, которых растили в питомниках, морили голодом и пичкали всякими сонными зельями. Нет, мы и сами разъезжали по аренам, но эти сопляки в жизни не брали настоящих заказов, не совались в Кромешную Жуть и не встречали серьезных противников.

Доши заложил вираж, огибая утес, и фонарики на снастях закачались, а по палубе заплясали тени.

– К сожалению, ты права, – кивнул Гэбриель. – Но такие же зеленые юнцы достойно сражались в Кастии.

– Ага, зеленые-презеленые, как оркские божки, – добавил Муг.

– Возможно, наемники не так уж и виноваты, – сказал Вольное Облако, и все тут же уставились на него.

Роза, приподняв голову с его плеча, тоже посмотрела на друина:

– В каком смысле?

– Жуткой ордой двигала ненависть, – пояснил он. – Отступник пообещал монстрам, что они смогут отомстить за бесчинства, учиненные Кастийской республикой. Может быть, Листопад и хотел возродить империю, но его воинство жаждало крови.

Тэм даже не подозревала, что Жуткая орда за что-то мстила, и уж тем более не знала ни о каких преступлениях против чудовищ, совершенных кастийцами. Об этом не слагали песен – Тэм не могла вспомнить ни одной.

– А Лютой ордой движут иные мотивы – не только гнев, но и отчаяние. В орде есть те, кто уцелел в Кастии, и те, кто бежал из Грандуаля, потому что их изгнали из обжитых мест. Бронтайду не до мести, он пытается избежать полного уничтожения монстров. Если эту орду разгромят, то другой уже не будет. Люди начисто истребят чудовищ или захватят их в плен и отправят на бесславную смерть, чтобы потешить зрителей. – Друин многозначительно посмотрел на Гэбриеля. – Лютая орда борется за свое существование. Монстрам нужна победа любой ценой, потому что другого выбора у них нет.

Муг, поджав ноги, сидел, раздираемый противоречивыми чувствами – надеждой и сожалением; так торговец, услышав о разорении конкурента, не знает, радоваться неожиданному везению или горевать о судьбе соперника.

Роза чиркнула спичкой; крошечное пламя затрепетало под ночным ветерком.

– По-твоему, во всем этом как-то замешана Астра? – спросила она Вольное Облако.

Муг недоуменно насупил косматые брови:

– Астра? Откуда мне известно это имя? А! – Он хлопнул себя по блестящей лысине. – У меня когда-то была кошка, ее звали Астра. Мерзкая тварь. Злобная, хуже некуда. – Он присвистнул. – Однажды поймала птичку и приволокла мне на порог.

– Ну и что? – пожал плечами Брюн. – Коты всегда…

– Птичка оказалась орлом, – пояснил Муг.

Шаман одобрительно кивнул и налил себе бренди.

Гэбриель побледнел, как береста:

– Астра? Жена Веспиана? То есть Зимняя Королева?

– Ты мне сам говорил, что Зимняя Королева – это миф, – напомнила Роза.

Гэб помотал головой:

– Нет, не миф, а прозвище. Имя, которое придумали для реальной и очень опасной женщины. Она… – Он осекся, переглянулся с Мугом. – Вы ее видели? Она жива?

– Жива – в данном случае понятие относительное, – сказала Кьюра.

Муг, скрипнув коленными суставами, подался вперед:

– Где? Когда? Как она выглядит? Все еще с этими… – Он согнул два пальца, изображая кроличьи уши.

– Видели, – подтвердила Роза. – Она… ну, это долгая история.

Гэбриель уселся поудобнее:

– Так ведь нам еще долго лететь.

Все молчали. На палубе слышались только плеск воды в двигателе, потрескивание обшивки и басовитое гудение электричества в металлических распорках паруса. Вольное Облако негромко кашлянул, и Тэм наконец сообразила, чего все ждут. Точнее, кого.

Бард «Сказа» ойкнула и начала:

– Значит, так…