Глава 26. Грымз
Некогда Грандуалю досаждали полчища чудовищ, так что на пути Тэм встретилось бессчетное множество застав, укрепленных поселений и крепостей, но все они меркли в сравнении с грозным величием Руангота.
Высоченный шпиль поражал воображение; каждая изломанная грань необработанного обсидиана поблескивала черным, фиолетовым, зеленым или синим, будто переливы северного сияния, возникавшего зимними ночами над дальними пределами Заиндевелого кряжа. Башня возносилась над ступенями зубчатых крепостных стен, так что весь огромный замок походил на пышно распустившийся цветок с черными лепестками и пестиком в центре.
В сумерках, пройдя концентрические окружности укреплений, «Сказ» попал во внутренний дворик у подножья башни. Конюхи, очевидно напуганные приближением бурана, не бросились расседлывать лошадей, поэтому наемникам пришлось самим вести коней в конюшню. Затем все направились следом за Хокшо и, войдя в незапертую дверь черного хода, оказались на кухне.
Они отряхнули снег с сапог и огляделись. Посреди кухни над прямоугольным очагом высилась труба дымохода. Кто-то развел огонь в очаге, но слуг было не видно.
Зато прямо на наемников надвигалась гигантская черепаха с острым тесаком в лапе.
Завизжав от ужаса, Тэм мигом спустила стрелу с тетивы. Стрела глухо стукнула о покорябанный панцирь, отлетела, со звоном задев котел над очагом, чиркнула по каменной кладке и щепками осыпалась между ног Родерика.
– Стоп! – Хокшо встал между Тэм и черепахой, которая отреагировала на выстрел так, словно кто-то пролил подливу на замызганную рубаху, и недоуменно разглядывала новую царапину на панцире. – Это Грымз, наш дворецкий.
Брюн захохотал – то ли над Тэм, то ли над Родериком, который поспешно сжал колени и прикрыл пах ладонями.
Вольное Облако, с опаской косясь на тесак, подошел поближе и вгляделся в черепаху, размерами не уступавшую Брюну: короткие кривые лапы, голова как здоровенный камень на конце длинной морщинистой шеи, а в тяжелом клюве – пара зубов (очевидно, раньше их было больше). Широкие дыры ноздрей темнели между огромными глазами; тяжелые веки медленно моргали.
– Аспий… – изумленно прошептал Вольное Облако. – Я думал, они все вымерли.
Аспий повернул голову к друину:
– Что?
– Я думал, что выводок Великой Матери…
– Я… крошил… морковку, – дребезжащим старческим голосом заявила черепаха.
Уши друина печально поникли.
– Ясно…
Хокшо почесал седую щетину под кожаной маской и сказал:
– Грымз, проводи наших гостей в покои. Мне надо доложиться госпоже. И оставь тесак, не то перережешь себе горло.
– Хотел… в суп… пустить…
– Кого в суп? – вскинулась Кьюра.
– Морковку, – успокоила ее Роза.
Воевода нетерпеливо вздохнул и рявкнул в черепашье ухо (то есть туда, где находилось бы ухо, если бы у черепах были уши):
– ГРЫМЗ! ОТВЕДИ ГОСТЕЙ В ПОКОИ! – Он обернулся к наемникам и заявил, направляясь к выходу: – Завтрак утром по звонку. Я вас разбужу.
На каменном полу посверкивали лужицы, натекшие с сапог Хокшо.
Дворецкий, моргая, смотрел ему вслед, потом вспомнил, что ему дали поручение, положил тесак рядом с горкой моркови и взял со стола медную лампу.
– Следуйте… за мной, – сказал он.
Наемники пошли было за ним, но тут черепаха медленно повернулась, уставилась на них и спросила:
– Ну чего вам?
Никто не сдвинулся с места. Грымз пару раз мигнул воспаленными глазами, а потом заковылял туда, куда ушел Хокшо.
Наемники побрели следом за дворецким по бесконечным коридорам Руангота; Грымз ковылял так медленно, что «Сказу» то и дело приходилось останавливаться. У каждого поворота Грымз поднимал лампу, долго рассматривал сумрачные проходы и лишь потом выбирал (похоже, что наобум), куда идти.
Замок Руанготской вдовы был величественным и снаружи, и изнутри. Судя по всему, бессчетные поколения злодебрийских владык не торопились обновлять обстановку. На высоких потолках громадных залов красовались фрески, изображавшие древних друинов, которые занимались всякими древними друинскими делами – в основном пили, трахались и воздевали разнообразные предметы (серпы, снопы или молнии) над согбенными спинами невольников. Ширина коридора позволяла всем наемникам идти шеренгой бок о бок, а Грымз неустанно вел их все дальше и дальше, по таким же широким и ужасно длинным лестницам.
В замке царила мертвая тишина. Они шли уже с полчаса, но так и не увидели ни обитателей замка, ни слуг. Толстый слой пыли покрывал незажженные факелы в стенах; сумрак освещала только лампа дворецкого. Шаги гулко раздавались в пустоте, эхом убегали вперед и подкрадывались сзади.
Брюн свистнул, и тени засвистели ему в ответ.
– Поговаривали, что после смерти мужа вдова запустила дела, – вздохнул шаман, откидывая прядь волос со лба и вглядываясь в темноту просторной галереи, – но я и не думал, что до такой степени.
– Не отставайте от него, – предупредила Роза, кивая на дворецкого. – Иначе мы заблудимся в темноте.
– Отстанешь от него, как же! – фыркнул Родерик. – О боги, да любой воришка бредет на виселицу быстрее.
– Что? – Грымз обернулся, расплескивая дрожащий свет лампы.
– Да поможет нам Отступник, – вздохнул посредник, приподнял шляпу и пригладил сальные волосы между рогов.
– А ГДЕ ЗДЕСЬ УБОРНАЯ? – заорала Кьюра.
Аспий склонил массивную голову набок:
– Что?
– ТУАЛЕТ! – выкрикнула чародейка. – СОРТИР!
– СРАЛЬНИК! – пришел на помощь Брюн.
Роза в изнеможении закатила глаза.
– А что я такого сказал? – невинно осведомился шаман.
Старая черепаха кивнула:
– Тут… рядом.
«Тут рядом» обнаружилось через четверть часа. У очередного перекрестка Грымз остановился и поочередно осветил лампой темные коридоры. Потом медленно замигал (он все делал очень медленно) и пробормотал себе под нос:
– Ох… не туда… свернул.
Все дружно застонали. Чернильная чародейка переминалась с ноги на ногу, готовая помочиться прямо у стены. Вольное Облако дергал себя за ухо и вздыхал, как обиженный ребенок.
Немного погодя послышался странный, прерывистый хрип с посвистом. В уголках широкого рта черепахи собрались морщинки.
– Это шутка, – просипел Грымз и очень медленно подмигнул. – Потомство Бентар… славится… быстрым и острым… умом.
Родерик еле слышно что-то пробормотал. Тэм явственно разобрала слова «быстрый, как обдолбанная улитка», поэтому догадалась, что именно имел в виду посредник.
Грымз поднял лампу, указывая на левый поворот:
– Это крыло… ваше.
– Что, прямо все крыло? – спросила Роза.
Аспий изогнул морщинистую шею:
– Да. Занимайте… любые покои… Увидимся… за завтраком.
Он неуклюже повернулся и с чувством исполненного долга побрел в ту сторону, откуда они пришли. Тэм стало любопытно, живут ли аспии так же долго, как их собратья-рептилии, потому что в противном случае они полжизни проводят, лишь перебираясь с места на место.
– Увидимся за завтраком, – откликнулась Кьюра и торопливо скрылась в темном коридоре.
В отведенном «Сказу» крыле обнаружился с десяток просторных покоев, включая два обеденных зала, кухню, четыре опочивальни, библиотеку и три богато обставленных помещения, предназначенные для отдыха на роскошной, но очень пыльной мебели. Под несколькими окнами, распахнутыми порывом ветра, нанесло сугробы, а по комнатам призраками носились холодные сквозняки. Судя по всему, Грымз был единственным слугой в замке, поэтому огня в каминах не было, зато нашлось множество всякой всячины, пригодной для растопки (кипы щепок, траченное молью постельное белье и картины с буколическими пейзажами). В кладовой обнаружились запасы холодного вина и сыра, а поскольку время оказало на них благотворное влияние, Родерик объявил находку большой удачей.
Роза с Вольным Облаком заняли самую просторную опочивальню, а сатир, негромко жалуясь на отсутствие горничных, которых можно соблазнить, устроился в комнате по соседству. Третья спальня досталась Брюну, а Тэм, зная, что чародейка потребует себе четвертую, разложила свой спальный мешок на полу в библиотеке.
Потом бард уселась у окна и стала смотреть на снежинки за окном, расписанным морозными узорами. Она выпила вина и долго жевала ломтик вяленой говядины тройного посола, после чего ей сразу захотелось обычной воды.
Тэм вспомнился Ардбург, теперь далекий-предалекий, спаленка в родном доме, отцовский голос за дверью, пушистый хвост Тренодии… Внезапно Тэм разрыдалась – потому что была молода, одинока и очень боялась будущего.
Выплакавшись вволю, она начала рассматривать книги на полках, полистала том об осаде и падении Каладара, потом еще один, где обсуждалось исчезновение экзарха Конты после разгрома его големского воинства. Сначала Тэм отложила книгу, решив показать ее Вольному Облаку, но, поразмыслив, вернула ее на полку.
Затем она открыла массивный фолиант под названием «Анналы аспиев». На хрупких страницах излагалась история Бентар, Великой Матери аспиев, о которой мельком упоминал Вольное Облако. Друины, вторгшиеся в Грандуаль, взяли с собой Великую Матерь аспиев (разумеется, как вьючное животное), и она уцелела, а все ее сородичи сгинули в катастрофе, уничтожившей друинский мир. Бентар отложила семьдесят семь яиц, из которых вылупился выводок, и в «Анналах» подробно описывалась история каждого потомка, поименно и в алфавитном порядке. Тэм отыскала в книге имя дворецкого.
«Грымз, Гермоний. Вылупился семьдесят первым из семидесяти семи. Скорлупный брат Храка, Тимании. Сгинул (документальные свидетельства отсутствуют) в битве при Тер…»
С верхней полки книжного шкафа донеслось резкое шипение. Тэм поглядела туда и увидела тощую крысу с белопламенными глазами. Бард пронзительно взвизгнула, хотя ее вряд ли услышали бы, и швырнула в крысу фолиантом, сбив тварь на пол, а потом долго молотила по ней толстым томом, пока не раскрошила все кости. Даже после того, как белое пламя в глазах крысы погасло, Тэм пристукнула по ней еще раз шесть, чтобы уж наверняка.
Попытка заночевать в библиотеке не удалась.
