Утром я занимался личными финансами: подбивал бюджет, платил по счетам, раздавал долги. Эта деятельность меня утомила и расстроила – я явно жил не по средствам. Даже после получения аванса от Харона в моем бюджете остались зияющие дыры, грозящие мне скорым коллапсом, если я не закончу свое задание успешно. Пока же все шло не слишком гладко: я продвигался на два шага, и тут же сотрудники корпорации своими экспериментами отбрасывали меня на один назад. Корпорация будто намеренно расшатывала мои нервы, не оставляя возможности собраться с мыслями.

Вспомнив про таблетки, полученные от Линн, выуживаю их из тумбочки и принимаю одну. Однако немного поразмыслив, кладу в карман всю банку – мне это пригодится. Главное не подсесть на эти колеса, если, конечно, это еще не произошло. Заметив в ящике заброшенную мною ракушку Memnotech, вспоминаю, что хотел как-то попробовать поэкспериментировать с ней. Но уж точно не сейчас – впереди очередные загадки от Фо Ци.

Спустя пару часов мы с ним прогуливаемся неподалеку от офиса, и тщедушные клерки расступаются в стороны, пропуская крупную тушу. При этом Фо Ци ведет себя так, будто мы и вправду вчера встречались с ним и не было никакого трюка с исчезновением. Я прекрасно помню его слова о невозможности осознать все сразу, поэтому избегаю лишних вопросов и просто впитываю информацию.

Сегодня Фо Ци одет в просторную рубаху из черного шелка, расшитую золотыми конями, и выглядит он в этом наряде, мягко говоря, необычно. Особенно если учесть, что мы находимся в самом сердце Сити. Один из клерков собрался было запечатлеть колоритного персонажа на свой смартфон, но тут же передумал после того, как Фо обратился к нему с благодушной улыбкой:

– Не стоит этого делать, мой дорогой!

Харизма Фо Ци настолько сильна, что клерк тушуется и убегает, как будто Фо на него грубо наорал. Я не успеваю осмыслить это, как мы уже подходим к небольшому парку с садом камней. Он со всех сторон окружен небоскребами – подняв голову, можно увидеть лишь кусок неба размером с квадрат Малевича. Мой спутник занимает своей задницей полскамейки и принимается шумно фыркать, пытаясь отдышаться. Преодолевать больше нескольких сотен метров за раз он, похоже, не привык.

– Так о чем мы с тобой говорили? – спрашивает он, восстановив наконец дыхание.

– О деньгах и… воображении.

– Да, точно. Люди любят деньги – это аксиома, тут не поспоришь. Но ключевой нюанс заключается в том, что они любят деньги по-разному. И если ты сумеешь разобраться в природе этой любви в каждом конкретном случае, то цены тебе не будет. Вот ты, Золтан, как ты любишь деньги?

– Полагаю, что без фанатизма. Скажем так, я не готов убить из-за денег – даже если речь будет идти об очень большой сумме.

– А предать? – поинтересовался Фо.

– Тут все сложнее… – замялся я. – Зависит от того, что за человек и что за предательство…

– Предательство – это всегда предательство, разве нет? По крайней мере ты не пытаешься делать вид, что деньги для тебя не главное.

– Интересно, а вы что думаете по этому поводу? – любопытствую я.

– В моем случае все просто. Я считаю, что деньги – одна из двух по-настоящему стоящих вещей в этом мире.

– А вторая?

– Разумеется, любовь. Ни деньги, ни любовь нельзя купить, зато их легко растратить. И деньги, и любовь делают нас честными: мы не врем ни когда платим, ни когда любим. Деньги и любовь – это самое большее, что мы можем дать другим, и самое большее, что можем у них взять.

Мы на некоторое время замолкаем. Он опять меня удивил. Неожиданно было услышать такие поэтичные слова от подобного увальня, в особенности если он – глава Финансового департамента.

– А теперь, Золтан, хочу предложить тебе выполнить небольшое упражнение. Точнее, три упражнения. Для начала я попрошу тебя оставить кошелек здесь, на скамейке. Все – и деньги, и кредитные карточки.

Делаю то, что он велит.

– Цель предстоящего упражнения – выяснить, как строятся твои отношения с деньгами. В данном случае нам предстоит узнать не то, как ты относишься к деньгам, а как они относятся к тебе. Первое задание очень простое: тебе предстоит найти денежную купюру в этом парке.

– А вы уверены, что она здесь есть?

– Не уверен, Золтан. Но ты должен ее найти. За пять минут.

– Но если все-таки ее тут нет…

– Тогда мне придется написать в своем отчете для Паоло и других акционеров, что ты не справился с простейшим заданием, – мягко перебивает меня он. – Некоторые из них даже обрадуются. Но ведь мы с тобой не хотим разочаровать Саула, который остановил на тебе свой выбор?

Несмотря на мягкость, Фо Ци явно не шутил. Вот это ставки! Особенно в свете моих утренних переживаний о деньгах мне вовсе не хотелось провалиться на подобной ерунде. Наматывая круги вокруг сада камней, я судорожно просчитываю в уме варианты, на случай неудачи в поисках. Украсть, выпросить, продать свой телефон, в конце концов. Всего пять минут! И тут мой взгляд падает на смятую бумажку мелкого номинала, валяющуюся возле урны.

Чуть ли не бегом вернувшись к скамейке, вручаю находку Фо.

– Теперь чуть усложним задание, – произносит китаец, сняв с себя шапочку и положив в нее купюру. – Тебе нужно найти еще одну купюру. Эта – мелкая, а ты должен принести мне крупную. Скажем, в двадцать сингапурских долларов. Можешь расширить круг поисков, но далеко не уходи. Даю тебе десять минут.

– Но крупные купюры на земле долго не залеживаются… – пытаюсь возразить я.

– Кто-то постоянно теряет деньги, а кто-то их находит, – отвечает он. – Значит, этим кем-то можешь быть и ты. Действуй, время идет!

Выйдя за пределы парка, я прохожу вдоль стен небоскребов, но, как и следовало ожидать, ничего не нахожу. Ни мелких, ни крупных купюр. Может, я их просто не замечаю, занятый своими лихорадочными мыслями? Тогда я вспоминаю простое правило: хочешь что-то найти – представь в деталях, как это «что-то» должно выглядеть. Я пытаюсь вообразить искомую купюру вплоть до мелочей: цвет, фактуру, портрет президента, смятый уголок. Спустя несколько минут поисков я действительно ее нахожу – сложенная вчетверо и придавленная сверху пустой пачкой от сигарет! Разворачиваю – целых пятьдесят долларов! Кажется, я наткнулся на наркоманскую закладку, но размышлять некогда. Одна минута на размен купюры у уличного торговца, и я гордо протягиваю двадцатидолларовую купюру Фо Ци.

– И наконец, третье задание, самое важное, – произнес он, приняв из моих рук деньги. – Не забывай, от этого задания зависит твоя судьба в нашей компании. Я хочу, чтобы ты принес мне монету.

– Что? Какую монету?

– Любую. Золотую, серебряную, медную.

– Монеты давно не используют – мне что, в музей бежать?!

– Даю тебе пятнадцать минут. Время пошло!

Пятнадцать минут – этого времени слишком мало, чтобы разработать план похищения музейного экспоната. Быстрым шагом я иду по парку, даже не пытаясь совладать со злобой. Чертовы Рамбаны и Фо Ци со своими коанами, чего они от меня хотят? Или чему именно пытаются научить?

Смех и оживленная болтовня заставляют меня оглянуться – неподалеку от фонтана фотографируется группа веселых японок, ярко накрашенных и одетых в традиционную одежду. Занятый своими мыслями, с завистью разглядываю их. Хотел бы я сейчас быть таким же беззаботным, а не выполнять абсурдные задания повернутого на буддизме финдиректора.

И тут я вижу монетки. Целая гроздь, нанизанная на нитку, украшает шею самой красивой из девушек. Я бросаюсь к ней. Что-то говорю, от волнения – на «синглише», мешая английские слова с малайскими и китайскими, тыкаю пальцем в монисто, умоляю, пытаюсь очаровать. Японка сначала меня не понимает, но, видимо, мое отчаявшееся лицо кажется ей настолько забавным, что она вдруг, прыскает, кланяется мне и снимает с себя ожерелье. Трясущимися руками я снимаю с нитки одну монетку, серебристую с дыркой посередине, рассыпаюсь в благодарностях и несусь в сторону скамейки Фо Ци.

И застаю там потрясающую картину. Фо сидит в позе лотоса, закрыв глаза и благодушно улыбаясь солнцу. На его лице разлились покой и умиротворение, руки сложены под обширным пузом. Он будто олицетворяет собой Будду и уж точно представляет собой привлекательную картину для туристов, которые, пока я бегал, накидали в стоящую на скамейке шапочку как мятых купюр, так и несколько блестящих монеток!

Бухнувшись рядом с ним, пытаюсь отдышаться и добавляю свою монетку к уже лежащим в шапочке. Фо Ци, открыв глаза, одобрительно смотрит на меня.

– Я выполнил задание?

– Зависит от того, вынес ли ты из него урок. – Фо Ци смотрит на меня, ожидая ответа.

– Деньги сами придут? – пытаюсь угадать я.

– Почти. Да, их тебе принесут люди. Ты лишь должен дать им что-то взамен, а не бегать за ними и уж, не дай бог, не предавать ради денег.

– Но у меня ничего не было!

– У меня тоже. Да я и не предлагал ничего. Почему же люди накидали мне полную шапку денег?

Я не знаю, что ответить. Фо Ци встает, бережно собирает деньги из шапочки и кладет их в карман. Отдает мне мою монетку, видимо, на память о пройденном уроке. Мы идем к выходу из парка, пока он продолжает говорить.

– Я дал людям что-то более важное, чем вещи или услуги. Я дал им возможность пожертвовать чем-то ради просветления, которое олицетворял, медитируя прямо на скамейке, среди уличной суеты. А они совершенно добровольно за это заплатили. Так работают и религии, и наша корпорация. Кстати, в отношении к деньгам в том числе и состоит уникальность «Транс-Реалити». Как бы ни банально это звучало – деньги для нас не цель, а лишь средство достижения целей. Подумай над этим на досуге.

Фо несет свое грузное тело с величественным спокойствием. Мой озабоченный вид не ускользает от его внимания.

– Думаю, тебе стоит чаще заниматься медитацией, – советует он, когда мы приближаемся к офису. – Ты выглядишь слишком нервным.

Все, что произошло со мной в последние дни, нуждается в расшифровке. Харон требует регулярных отчетов, и мне приходится удовлетворять его желания, соединяя реальный опыт с собственными домыслами.

В воскресенье вечером мы встречаемся с ним в порносалоне, расположенном в подвале торгового центра. У входа в кабинку для мастурбации сталкиваемся с выбирающимся оттуда прыщавым юнцом, застегивающим на ходу ширинку. Тот с презрением окидывает нас взглядом, будто двух извращенцев. Ни я, ни Харон не решаемся присесть на обтянутый винилом диван, установленный напротив монитора с порно, и разговариваем стоя лицом к лицу.

Мы не виделись с момента окончания стажировки в отделе кадров. Ответов на вопросы Харона по Мизрахи у меня пока нет. Про дочь Саула Гаади мне тоже не удалось ничего разузнать. Но мне все равно есть что ему поведать: и про задания Игги, и про откровения Марка, и про коаны Фо Ци. Скромно умалчиваю только про эпизод в лесу, так как сам пока не понимаю, что это было.

По мнению Харона, испытания, которым подверг меня Фо Ци, – это не два различных коана, а две части одного и того же теста.

– Смотри сам, Зет, – говорит Харон, – в первом случае он занимался тренировкой твоего воображения, заставляя в мельчайших деталях представлять пачки долларов. Во втором случае он добивался, чтобы ты материализовал воображенные тобою дензнаки. Что он и сам делает каждый день, разве что без помощи медитаций.

– Не слишком ли это поэтично для человека, который должен быть максимально прагматичным? – возразил я.

– Не забывай, мы имеем дело не с обычной корпорацией, а с «Транс-Реалити». В обычных корпорациях не совершают жертвоприношений богам, не пытаются управлять снами и не медитируют, сидя на миллионах.

– А ты не думал, что весь этот цирк, которым они наполнили свою офисную жизнь, призван отвлечь внимание от чего-то гораздо более прозаического? – высказываю я свое предположение.

– Если хочешь кого-то одурачить, скажи ему правду, – задумчиво произносит Харон.

– Еще одна буддистская мудрость?

– Почти, – отвечает он. – Это сказал Бисмарк.

В конце разговора он отдает мне пакет из «Макдоналдса», наполненный пачками купюр. Посвященная деньгам неделя заканчивается деньгами, что кажется мне логичным. Вес пакета наполняет меня умиротворением, и какой-то нерв, зажатый внутри меня всю неделю, наконец расслабляется. Во всяком случае, выкладываюсь я недаром.