64. Эфирная трость

– БО-ОМ – М-М!

Пол павильона содрогнулся. Одиннадцатый спрыгнул со второго этажа вниз. Оглушительный грохот выдернул Хромого из беспамятства. Он застонал. Мальчик не сразу сообразил, где находится и что творится вокруг. Голова раскалывалась, сердце бешено стучало. Приподнявшись на окровавленных локтях, он огляделся вокруг и понял, что лежит у подножия железной лестницы.

Хромой не мог пошевелиться от острой боли во всем теле. Ему оставалось только смотреть на бесполезные золотые часы Жоржа Убри, лежавшие в паре шагов от него. При падении кристалл эфира разбился, однако уже успел погаснуть и потерять свои магические свойства.

– Где же ты, мой маленький? – рокотал неподалеку Одиннадцатый, которому явно доставляло удовольствие измываться над жертвой.

Монстр не заметил, куда упал мальчик. И тот решил отползти еще немного в сторону в тщетной надежде спрятаться от неизбежного. Хромой дернулся, сжав зубы, и тут же наткнулся на что-то мягкое. Повернув голову, он увидел чьи-то ботинки. Скользнул взглядом вдоль безжизненного тела и чуть не закричал. Рядом с ним неподвижно лежал доктор Ипполит. Видимо, его, как и Хромого, ворклоксы сбросили со второго этажа, когда толпа перепуганных гостей пыталась спастись бегством. Близость Одиннадцатого и неожиданная «встреча» со старым знакомым вывели мальчика из болезненного оцепенения, в котором он находился.

– Доктор! Очнитесь! – прошептал он, пытаясь сесть.

Тот не отвечал и не шевелился. Превозмогая боль, Хромой подтянул свое израненное тело поближе, приложил ладонь к груди врача и с невероятной радостью ощутил слабое биение сердца. Однако в ту же секунду мальчик с ужасом отпрянул.

Лицо доктора Ипполита менялось на глазах. Аккуратная темная бородка превратилась в неопрятные белые космы, кожа сморщилась и потемнела, щеки ввалились, глаза запали. За несколько мгновений сорокалетний человек сделался дряхлым стариком.

Тем временем ворклокс расхаживал по первому этажу павильона, разыскивая раненого мальчишку. Единственная рука монстра, как живое существо, заползала во все щели и отшвыривала от стен витрины, чтобы последний оставшийся в живых паразит не смог уйти от уготованной ему страшной смерти.

– Что с вами творится, доктор? – прошептал изумленный Хромой, на миг даже забыв о своем бедственном положении.

Внезапно человек вышел из забытья и приподнял голову. В приоткрывшихся глазах блеснуло сознание. Встретившись взглядом с мальчиком, он устало улыбнулся, словно наконец мог освободиться от тяжелой ноши.

– Я… я не понимаю, – пробормотал Хромой.

Старик указал на изящную тросточку, валявшуюся рядом. Не веря своим глазам, мальчик увидел на набалдашнике небольшой камушек, от которого исходило слабое голубоватое сияние. Сжимая трость в руке, ее владелец всегда находился в контакте с магическим эфиром! Однако сейчас волшебство угасало, и кристалл постепенно тускнел.

– Это эфир Азарии. Умирая, она передала его мне, – сказал старик с легким английским акцентом. – Он помог мне выжить во время взрыва. И прожить такую долгую жизнь.

Хромой вытаращил глаза, переваривая смысл этой просто фразы.

– Вы…

– Когда я пришел в себя после той битвы, в которой погибли все колдуньи, и осознал, что это произошло по моей вине… понял, что совсем потерял себя во имя науки… я решил воспользоваться вторым шансом, который дала мне жизнь… чтобы исправить ошибки, искупить… я обещал себе, что буду служить людям, а не пытаться властвовать над ними… Этот кусок эфира не только продлил мою жизнь, но и изменил внешность… Чтобы никто из тех, кто имел со мной дело раньше, не мог меня узнать… Но и ворклоксы меня не узнали…

Кровь стучала в висках Хромого, до него окончательно дошло, с кем он говорит.

– Вы… тот самый Адам Мильтон?

Доктор Ипполит, человек, лечивший Обрубка и Спичку, знакомый им со времен бегства из приюта, был сообщником мятежной колдуньи Азарии и создателем Машины! Это не укладывалось в голове!

– Если вы знали, что Машина вернулась к жизни, вы должны были ее разрушить – и так исправить свои ошибки!

– Машина – это мое дитя. Мое изобретение, которое… меня превзошло. Она… просто умнее. Она долго наблюдала за нами, анализируя наши ошибки и привычки, наш способ мыслить. Я ничего не мог с ней сделать, она обо всем догадывалась заранее. Просчитывала мое поведение, понимаешь? Единственной надеждой было дать ей встретиться с незнакомыми человеческими элементами. С вами.

– Эти часы приносят только несчастья! – в сердцах прошипел Хромой.

– Если ты правда так думаешь, давай, разрушь их, – презрительно отозвался старик. – Я много раз хотел сделать это. Но не смог. Кадран всегда оказывался сильнее. Потому что давал надежду всё исправить…

– Это ваша вина…

– Вот ты где! – пророкотал Одиннадцатый.

Он был совсем близко, с другой стороны ступенек. Хромой попытался встать, но ноги его не слушались. Зато Адаму Мильтону, несмотря на многочисленные ранения, удалось подняться с пола. Он вырос перед огромным роботом, от чьих шагов содрогался пол, так неожиданно, что тот на секунду замешкался.

Но потом громадная ручища, размером с человека, вытянулась вперед, чтобы смести с пути эту внезапную помеху. Ученый даже не попытался увернуться. Созданный им монстр, не способный узнать Адама Мильтона в этом дряхлом старике, сжал в исполинском кулаке его тело.

– Ипполит!

– Чем дольше ты тянешь, тем меньше у тебя шансов спасти друзей! – прохрипел тот, прежде чем испустить дух.

Эфир на набалдашнике слабел с каждым мигом. Хромой понимал, что даже если у кристалла и хватит энергии перенести его в прошлое, то только очень ненамного и всего один раз. Сжав зубы и гримасничая от боли, мальчик подполз к трости и, пока Одиннадцатый, урча, тряс безжизненное тело доктора Ипполита, успел отковырять камушек, вставить его в часы, перевести стрелки и нажать кнопку.