Владимир Владимирович Путин, вернувшись в Кремль, был крайне раздражен происходящим в стране, особенно митингованием. За четыре года, которые он вынужденно провел в Белом доме, «страна разболталась», управляемость ослабла. И после президентских выборов в государстве предстоит заново наводить порядок и избавляться от тех, кто мешает…

Многие обращают внимание на то, что невозможно предугадать, как Путин поступит в той или иной ситуации. Никому не удается прогнозировать его решения. Президент не выносит предположений о том, что он поддается чужому влиянию. Если в обществе упорно говорят, что такого-то министра не сегодня завтра уберут, Владимир Владимирович ни за что его не тронет. Поэтому попытки предсказать грядущие перемены, в том числе кадровые, – гадание на кофейной гуще. Решения он принимает только сам – и часто совершенно неожиданные не только для политологов-кремленологов, но и для постоянных обитателей Кремля.

Президентская линия вновь вступившего в должность Владимира Путина почти для всех оказалась сюрпризом.

Главой президентской администрации стал Сергей Борисович Иванов. На этой должности понадобился давний соратник, в чьей твердости сомневаться не приходится.

Своего кресла в Администрации Президента лишился Владислав Юрьевич Сурков, который занимался разработкой внутренней политики, считался идеологическим руководителем «Единой России» и молодежных движений («Наши», «Молодая гвардия»), курировал средства массовой информации. Обиженный на Суркова миллиардер Михаил Дмитриевич Прохоров, который не слишком удачно пытался вступить в партийно-политическую жизнь, назвал его «кукловодом, который приватизировал всю политическую систему».

Когда Владислав Юрьевич ушел из администрации, решили, что на него возложили ответственность за не слишком удачный для «Единой России» исход думских выборов и неумение предотвратить всплеск протестных настроений… Как выразился сам Сурков сразу после перевода его из Кремля в правительство: «Я слишком одиозен для прекрасного нового мира». В этих словах прозвучало откровенное разочарование. Впрочем, он скоро вернулся в Кремль в роли помощника президента.

Новые люди у власти демонстрировали твердость и непреклонность. Результаты не заставили себя ждать. Протестное движение практически исчезло.

А события лета 2014 года вокруг Украины вообще резко изменили не только геополитическую ситуацию в Европе, но и – главное! – положение в стране.

Лозунг «Крым – наш!» был встречен абсолютным большинством населения страны с искренним восторгом. Люди увидели в возвращении Крыма не просто торжество исторической справедливости, но и, наконец-то, первый большой успех страны. Последние десятилетия воспринимались как время неудач, постоянных плохих новостей. И вдруг все переменилось: Россия возвращает утерянное и вновь определяет события в мире! Россия доказала, что способна добиваться своего. Это осознание успеха вызвало невероятный прилив энтузиазма. Рейтинг Путина достиг заоблачных высот, потому что все знали: Крымом страна обязана ему лично.

Двадцать второго августа 2014 года министр обороны Сергей Шойгу вручил орден Суворова 76-й гвардейской десантно-штурмовой дивизии (обычно ее называют Псковской). Журналисты написали: наградили за Крым. Поначалу участие вооруженных сил категорически отрицалось. Людей в военной форме, проводивших крымскую операцию, называли добровольцами, которые купили обмундирование в Военторге.

Политологи полагают, что для Путина переломной стала встреча руководителей стран НАТО в Бухаресте в апреле 2008 года. Грузию и Украину не стали тогда приглашать в Североатлантический блок. Но в протоколе записали, что со временем это все равно произойдет. Когда в феврале 2014 года бурные события в Киеве неожиданно превратились в революцию и президент Виктор Янукович утратил власть над страной, Путин пришел к выводу: это сознательная акция Запада с целью вырвать Украину из-под влияния России и включить в НАТО, чего он позволить не может. Впрочем, возможно, президент мыслил шире и считал, что исполняет историческую миссию по возвращению утраченных земель.

Теперь все рождает беспрецедентный уровень одобрения. Почти полная поддержка обществом действий власти создает базу для принятия любых политических решений. Специалисты отмечали невиданный накал политической пропаганды. Но очевидно и другое: события лета 2014 года для российского общества – это ощущение вновь обретенной национальной гордости после многих лет психологической подавленности. И готовность противостоять всем врагам.

После того как над Украиной был сбит малайзийский «боинг», американский журнал «Тайм» вышел с обложкой: «Холодная война—2: Запад проигрывает в путинской опасной игре». Гибель самолета стала поворотным моментом в отношении к Кремлю со стороны западного мира (и не только западного). Влиятельный американский сенатор Джон Маккейн так сформулировал позицию: «Россия обеспечила сепаратистов оружием, снаряжением, подготовила их. Нажимал ли на кнопки именно российский военнослужащий – это не столь существенно. Факт заключается в том, что Россия и Путин вновь ответственны за ужасный акт насилия».

Радикально изменилось общественное мнение по отношению к России, что сильно влияет на политику президентов и правительств. Похоже, никто не ожидал такого накала антироссийских эмоций. Политика в отношении России, сформировавшаяся еще в годы Горбачёва и Ельцина, полностью пересмотрена.

Как назвать новый курс? Это политика сдерживания, а может быть, и отбрасывания. «Перезагрузка» осталась в прошлом, так же как и сотрудничество в международных делах. Европейский Союз и НАТО реализуют иные идеи: остановить Россию, помочь Украине, Грузии и Молдавии, гарантировать военную безопасность напуганных стран Балтии.

Кому-то кажется, что получилось не так, как замышлялось. Мир отказался признать Крым российским. Украина ориентируется на Европу и жаждет членства в НАТО. Западные страны вводят санкции, отрезающие российскую экономику от инвестиций и современных технологий.

Можно предположить, что в Кремле ситуацию видят иначе. Едва ли там воспринимают западных политиков как серьезных противников, скорее, считают их слабаками. Уверены, что будущим поколениям западных лидеров рано или поздно придется признать реальность. А если и нет – тоже не имеет значения. Крым – наш.

Соответственно меняется внутренняя ситуация в нашей стране. Осенью 2014 года Совет безопасности приступил к работе над новой военной доктриной России. Ее разработчики объяснили, что следует обозначить НАТО и США как главных врагов, учесть опыт гражданской войны в Сирии и конфликта на Украине, «цветные революции», «арабскую весну», действия неправительственных организаций, руководимых извне.

Поставлен вопрос о необходимости импортозамещения в стратегических отраслях, обеспечении сырьем и комплектующими, что означает концентрацию сил на военной промышленности. Российская экономика все больше напоминает советскую: доля государства растет, деньги из бюджета идут на топливно-энергетический комплекс и на военно-промышленный комплекс.

Мы уже пережили одну холодную войну. И знаем ее последствия.

Холодная война – трагедия чудовищного непонимания намерений и устремлений другой стороны. Торжество подозрительности, страха и предубеждений. Тогда появилось выражение «промывание мозгов» – по заказу спецслужб ученые синтезировали средства воздействия на разум человека. Чем меньше знали, тем больше ненавидели и боялись. События развивались так, что градус конфронтации все повышался. Некогда было раздумывать, на удар хотелось отвечать ударом, все вокруг требовали жесткости и принципиальности: «не отступи, не смалодушничай!».

Что касается санкций, то они вводились не раз. Скажем, ограничение доступа к современным технологиям, запрет на поставки электроники, которую можно использовать в военной сфере, привело к отставанию в вычислительной технике. Наибольший ущерб наносило ожидание все новых санкций и попытки им противостоять, что приводило к растрате сил и ресурсов. Стратегию санкций строили на использовании слабостей нашей экономики, для которой крайне болезненны снижение цены на нефть и сокращение экспорта газа.

Во время холодной войны слишком много ресурсов уходило на пропагандистское обеспечение текущих интересов. В Москве всерьез полагали, что Запад разработал единый план пропагандистской работы против СССР, на это выделены деньги, техника и специалисты. Управление пропаганды ЦК партии жаловалось руководству страны: «Советская пропаганда на западные страны носит по преимуществу оборонительный характер. Организации, ведающие пропагандой, не проявляют инициативы и смелости, слабо разоблачают империалистическую политику и антисоветские происки реакционных кругов капиталистических стран».

Идеологические кампании перерастали в выявление внутренних врагов, что открывало широкие возможности для карьерного роста. Отсюда переизбыток добровольцев пропагандной войны и недостаток способных к трезвому анализу.

Советский Союз, чья государственная экономика была ориентирована на оборону, в холодной войне пострадал больше всех. Дорого стоило содержание союзников, которых щедро финансировали за счет России. Союзники сбежали при первой же возможности.

От противостояния Москвы и Вашингтона выиграл третий крупный игрок – Китай, который ни с кем и никогда в союзы и коалиции не вступает. Китайские лидеры – самые несентиментальные проводники политики равновесия сил. С древних времен китайцам приходилось противостоять сильным соседям. Будучи слабыми в военном отношении, они побеждали, так как понимали и использовали в своих целях психологию и предрассудки чужеземцев. К концу холодной войны Китай невероятно поднялся и оттеснил нашу страну с позиции второй державы в мире.