Глава 14
Трофеи

Синтара оттолкнула Верас и схватила тушу болотного оленя, на которую нацелилась зеленая. Маленькая драконица зашипела и несильно шлепнула Синтару. Та не обратила внимания. Она не хотела тратить время на драку: перед ней еда и ее нужно съесть. Им сбросили со склона столько мяса, сколько она не видела уже много месяцев. Вокруг него полукругом собрались все драконы – большие голодные твари. Синтара не собиралась останавливаться, пока не исчезнет последний кусок. Потом она ляжет отдохнуть на солнце. И пусть себе людишки волнуются и вопят, что пора отправляться в путь; она отправится тогда, когда будет готова, – и не раньше.

Вокруг шумно насыщались драконы. Они перемалывали кости, рвали мясо, ворчали, стараясь отхватить кусок побольше. Те, кто покрупнее, влезли в центр и захватили самые здоровые туши. Драконы поменьше, оттесненные в сторону, вынуждены были довольствоваться птичьими тушками, рыбой и даже кроликами.

Синтара запрокинула голову, чтобы заглотить кусок болотного оленя, и увидела рядом с одним драконом людей. Дракон, увечный серебряный, пытался поесть. Похоже, он вовсе не замечал людей, хотя те возились с его хвостом, – он был так голоден, что ничто не могло отвлечь его от еды. Синтара тоже оставила бы это без внимания, если бы не разглядела, что возле него суетятся два человека, принадлежащие ей.

Она проглотила кусок и издала низкое недовольное ворчание. Подумала, не вмешаться ли, но решила продолжить трапезу и заодно все обдумать.

Удивительно, но ей начало нравиться внимание людей. Лестно иметь слуг, пусть всего лишь двуногих. До чего же они невежественны! Не знают, как правильно ее восхвалять, не принесли ей никаких подношений. Младшая, правда, кое-как научилась за ней ухаживать. Нынче ночью Синтара крепко спала, и ей ни разу не пришлось просыпаться, чтобы выковырять из ноздрей и ушей паразитов-кровососов. И еще девчонка притащила ей рыбину – большую и свежую. А удачнинская женщина пыталась обращаться к ней с почтением. Конечно, драконы не так глупы, чтобы поддаваться на лесть, но слушать комплименты и восхваления было приятно. К тому же они показывали, что человек усвоил должное уважительное обращение.

Еще ей очень нравилось, что у нее одной двое служителей. А теперь, похоже, они обе перешли к неразумному серебряному, и это было неприятнее всего. Ведь так сладко чувствовать трепет ревности между двумя женщинами, оспаривающими друг у дружки право на ее внимание. Тимара радовалась, поднося ту рыбину. Девчонка ощущала удовольствие не только оттого, что служит дракону, но и оттого, что делает это лучше Элис. Синтара предвкушала, как подтолкнет их к более жесткому состязанию. И их нынешнее сотрудничество совсем не понравилось ей. Она чувствовала себя оскорбленной – ведь они теперь занялись серебряным драконом так же, как занимались ею. И бесполезный спутник Элис тоже был с ними.

Кало воспользовался тем, что она отвлеклась, и вонзил зубы в козью тушу, которая была ближе к ней, чем к нему. Синтара недовольно зашипела и вцепилась в другой конец туши. Впрочем, добыча была так себе, она почти протухла и разваливалась пополам еще до того, как Синтара ее дернула.

Кало проглотил украденный кусок и сказал:

– Ты должна научить свою служанку большему почтению – или ты ее потеряешь.

Значит, он тоже заметил отступничество девчонки. Как унизительно… Синтара едва не направилась к ней. Но гордость уберегла ее от этого.

– Мне не нужна нянька, – сообщила она Кало.

– Конечно не нужна. Никому из нас не нужна. И все же я никому бы не позволил забрать то, что принадлежит мне. Он весьма неплох. Ты ведь заметила, что меня выбрал вожак людей. Он сказал: это потому, что они распознали во мне вожака драконов.

– Правда? Как жаль, что остальные драконы не распознали!

Синтара рванулась вперед так быстро, что и ящерица не успела бы моргнуть, схватила тушу речного поросенка, лежавшую прямо перед ним, и утащила к себе. Кало ощетинился, попытался вздыбить шипы в гриве.

– Какая жалость! – спокойно заметила она, как будто не желая, чтобы он услышал. Она перемолола поросенка в кашу и проглотила. Потом добавила: – Одна из женщин, что ухаживают за мной, весьма сведуща в том, что касается драконов и Старших, ее очень уважают в родном городе. Она решила пойти с нами потому, что восхищается мной. И она знает: когда драконы прошлого признавали кого-то вожаком, это всегда была королева. Такая, как я.

– Такая, как ты? Королева? А что, тогда тоже были драконы без крыльев?

– Зато у меня есть зубы. – С этими словами Синтара широко раскрыла пасть.

Напротив них медленно поднял голову Меркор. После чистки его золотая чешуя сверкала на солнце. По сторонам шеи, там, где раньше, в змеином облике, у него были ложные глаза, теперь едва виднелись отметины. Меркор был мельче их обоих, но, подняв голову, он словно излучал силу.

– Никаких драк, – спокойно сказал Меркор, как будто имел право указывать им. – Не сегодня. Ведь мы вот-вот оставим это место и начнем путь обратно к нашим истокам. К тому, чем мы должны быть.

– О чем ты? – спросила она.

Втайне она была довольна окриком. Ей не хотелось драться – сейчас, когда вокруг столько еды. Меркор поймал ее взгляд. Его неподвижные глаза сверкали черным, как два обсидиановых осколка в оправе глазниц. Синтара не смогла ничего прочесть в этом взгляде.

– Я о том, что сегодня мы отправляемся в путь, возвращаемся в Кельсингру. Покопайся в памяти, и ты, быть может, поймешь.

– Кельсингра! – передразнил его Кало.

Синтара полагала, что он тоже рад вмешательству Меркора, который удержал их от сражения. Но Кало не мог смириться и обратил свое раздражение против золотого.

– Кельсингра, – повторил Меркор и склонил голову, выискивая, не осталось ли где кусочка еды.

Люди принесли больше, чем обычно. То ли это был прощальный подарок, то ли они избавлялись от излишков. Но драконы быстро все съели, и Синтара видела, что не одна она осталась голодной. Хотелось бы вспомнить, каково это – быть сытой, ведь в нынешней жизни она никогда не наедалась досыта.

– Кельсингра, – вдруг поддержала Меркора Верас.

Другие драконы подняли головы.

– Кельсингра! – протрубила Фенте и подпрыгнула.

Ее передние лапы оторвались от земли, она расправила крылья и забила ими. Бесполезно. Драконица сложила крылья, словно застыдившись.

– Кельсингра! – хором повторили оранжевые, как будто слово доставляло им радость.

Меркор поднял голову, оглядел их и задумчиво сказал:

– Время покинуть это место. Ибо слишком долго нас удерживали здесь – в загоне, как скот. Мы спали там, где они нам указали, ели то, что они нам давали, и мы решили, что обречены жить во мраке. Драконы так не живут, и я так не умру. Если я должен умереть, я умру как дракон. В дорогу!

Он повернулся и направился к речному мелководью. Некоторое время драконы смотрели ему вслед. Потом последовали за ним.

Синтара обнаружила, что тоже идет.

Хвост серебряного, похоже, пострадал от удара драконьего когтя – уж больно рваными были края у раны. Тимара гадала, намеренно ли повредили серебряного или случайно, в ежедневной битве за еду. И давно ли это случилось? Рана длиной с предплечье Тимары была у самого основания хвоста. Судя по ее краям, она уже почти зажила, но ее снова растревожили. Выглядела она скверно, пахла еще хуже. Около нее жужжали мухи, крупные и мелкие.

Элис и Седрик стояли рядом с Тимарой, как робкие детишки, и чего-то ждали от нее. Серебряный не проявлял к ним никакого интереса. Он занял место в дальнем конце дуги, образованной драконами вокруг мяса, утаскивал то, до чего мог дотянуться, и отступал на полшага, чтобы спокойно съесть. Неплохо было бы дать ему что-нибудь крупное – пускай бы ел и стоял спокойно с занятой пастью. Серебряный ухватил крупную птицу, подбросил, поймал и заглотил. Пора действовать – когда еда кончится, его нечем будет отвлечь.

Седрик принес свою сумку с бинтами и мазями. Тимара притащила ведро с чистой водой и тряпку. Она ощущала себя гонцом, который забыл слова послания, а те, кому они предназначались, стоят и ждут. Тимара отвернулась и стала думать, что бы сделала, будь она одна, как того хотела.

Нет, призналась она себе. Ей бы хотелось, чтобы с ней был Татс или хотя бы Сильве и Рапскаль. Какая она дура – вызвалась заботиться об этом несчастном серебряном. Небозевницы было более чем достаточно. Она не в состоянии заниматься еще и этим тупицей.

Тимара постаралась выбросить из головы такие мысли и яростно отринула все сомнения – ведь здесь стояли эти двое из Удачного. Она легонько коснулась грязной шкуры дракона, подальше от раны.

– Эй, привет! – сказала девушка.

Серебряный слегка дернулся от прикосновения, но не ответил. Тимара удержалась и не оглянулась на своих спутников. Ей не нужны ни их одобрение, ни руководство. Она плотнее прижала руку к шкуре дракона. Тот не отпрянул.

– Послушай, дракон, я хочу помочь тебе. Скоро мы все пойдем вверх по реке искать место получше. Но сначала я должна осмотреть рану у тебя на хвосте. Иначе ее разъест речная вода. Ты мне позволишь?

Дракон повернул голову и посмотрел на нее. Из пасти свисала половина тушки. Определить, что это было за животное, Тимара не могла, но пахло оно ужасно, и ей казалось, что дракону лучше этого не есть. Однако дракон вскинул голову, раскрыл пасть и проглотил мясо. Тимару затошнило. Она напомнила себе, что многие звери едят падаль. Не стоит так переживать.

Существо снова посмотрело на нее. Глаза у него были голубые, как небо или барвинок, и в них медленно вращались вихри цвета. Дракон вопросительно рыкнул, но смысла в этом Тимара не уловила. Она попыталась отыскать в его взгляде искру разума, что-нибудь кроме простого осознания ее присутствия.

– Серебряный дракон, ты позволишь мне помочь тебе с этой раной? – снова спросила она.

Дракон наклонил голову и потер морду о переднюю лапу, чтобы убрать полоску внутренностей, свисавшую из пасти. Потом поковырял когтем в носу, чихнул, и с упавшим сердцем Тимара увидела, что его ноздри и уши полны паразитов. И их надо будет удалить. Но сначала хвост, сурово напомнила она себе. Дракон открыл пасть, показав длинный ряд сверкающих острых зубов. Он казался таким спокойным, даже беспечным, но если она причинит ему боль и разозлит, то может погибнуть от этих зубов.

– Я начинаю, – сказала она дракону и спутникам. Потом заставила себя повернуться к удачнинцам и добавила: – Готовьтесь. Он мне не ответил. Непохоже, что он умнее животного. Так что неизвестно, что он выкинет, когда я буду осматривать его хвост. Может, попытается напасть на меня. Или на нас всех.

Седрик приуныл, но Элис решительно оскалилась.

– Мы должны для него что-нибудь сделать, – заявила она.

Тимара обмакнула тряпку в воду и провела ею над раной. Вода с тряпки потекла в рану и полилась по хвосту грязным потоком. Из раны вымыло несколько личинок, насекомые взлетели жужжащим облачком и попытались тут же сесть обратно. Вода всего лишь смыла грязь с поверхности, но дракон не обернулся и не зашипел. Тимара собралась с духом и осторожно прижала тряпку к ране. Дракон дернул шкурой в этом месте. Девушка смыла слой грязи и насекомых, обнажив рану. Потом прополоскала тряпку в ведре, отжала и уже более решительно приложила обратно. Потрескавшаяся корка лопнула, и из раны потекла зловонная жидкость.

Дракон фыркнул и повернул голову, чтобы посмотреть, что с ним делают. Когда его голова метнулась к Тимаре, она подумала, что тут ей и конец придет. Но чтобы крикнуть, ей не хватило воздуха.

Однако дракон понюхал сочащуюся рану, прижал нос к воспаленной плоти и провел им вдоль раны, выдавливая гной. Запах был ужасный. Жужжали мухи. Тимара тыльной стороной кисти закрыла нос.

– Он даже пытается помочь нам, – проговорила она сквозь зубы.

Внезапно дракон потерял интерес к ране и снова занялся едой. Тимара, пользуясь возможностью, снова намочила тряпку и стала вымывать гной. Она три раза отжимала и полоскала тряпку, пока вода в ведре не сделалась едва ли не такой же, как то, что текло из раны.

– Вот. Попробуй этим.

Она обернулась и увидела, что мрачный Седрик протягивает ей тонкий нож. Тимара уставилась на лезвие. Она, вообще-то, ожидала, что ему хватит смелости мазать и перевязывать.

– Зачем? – спросила она.

– Нужно срезать наросшее дикое мясо. Затем свести края. Может быть, даже наложить швы. Иначе рана не заживет.

– Дикое мясо?

– Вот это, набухшее по краям раны. Нужно срезать его и потом перевязать рану, чтобы свежий срез соединился с другим свежим срезом. Тогда все срастется.

– Срезать плоть дракона?

– Ты должна это сделать. Посмотри, она вся высохла. Она уже мертва. Так рану не залечить.

Тимара посмотрела и судорожно сглотнула. Он был прав. Он протягивал ей сверкающий нож, завернутый в чистую ткань.

– Я не знаю, как это сделать, – призналась она.

– Похоже, никто из нас не знает. Но мы уверены, это нужно сделать.

Тимара взяла нож и постаралась покрепче его ухватить. Свободную руку она положила на хвост дракона.

– Я начинаю, – предупредила она и осторожно приставила нож к вздувшейся кромке раны.

Нож был очень остер. Он легко вошел в плоть. Тимара словно со стороны смотрела, как ее собственная рука срезает одеревеневшую кожу с края раны. Как будто срезаешь шкурку с высохшего плода. Под слоями грязи и чешуи обнажилась темно-красная плоть. На ней выступили яркие капли крови, но дракон вгрызался в еду и как будто ничего не чувствовал.

– Вот так, – тихо и возбужденно сказал Седрик. – Правильно. Срежь этот кусочек, и я его уберу, чтобы не мешал.

Она так и сделала, едва заметив, как Седрик ловко подхватил срезанное рукой в перчатке. Элис стояла молча, то ли сосредоточенно наблюдая, то ли стараясь не смотреть. Тимаре было некогда на нее оглядываться. Она очистила один край раны. Перевела дух, собралась и вонзила лезвие с другой стороны.

По телу дракона пробежала дрожь. Тимара застыла. Острый как бритва нож замер, вонзившись в бугристый край раны. Дракон не повернул головы.

– Бороться, – выдохнул он.

Слово едва достигло ее слуха, оно было сказано очень по-детски, без напора. Или оно только почудилось ей от страха?

– Бороться? – мягко спросила дракона Элис. – Бороться за что?

– Что такое? – изумился Седрик.

– Бороться – вместе. Бороться. Нет-нет.

Тимара стояла не двигаясь. Она ведь уже думала, что серебряный лишен разума. А он вдруг заговорил. Потрясающе!

– Не бороться? – переспросила Элис, как будто говорила с ребенком.

– С кем бороться? – влез Седрик. – Кто борется?

Ну кто его просил вмешиваться! Тимара задержала дыхание, чтобы не сорваться, и спокойно сказала:

– Она говорит не с вами. Дракон что-то бормочет – мы впервые слышим его речь. Элис пытается поговорить с ним.

Девушка уверенно повела нож через затвердевшую плоть к концу раны.

– Сосредоточься на деле, – предложил Седрик, и Тимара была благодарна ему за поддержку.

– Как тебя зовут? – спрашивала Элис. – Прекрасный серебряный, дракон цвета звезд и луны, скажи свое имя!

Ее голос был полон сладкой лести. Тимара ощутила, что в драконе что-то изменилось. Он не заговорил, но было похоже, что он слушает.

– Что ты делаешь? – раздался за спиной Тимары голос Татса.

Она вздрогнула, но не позволила дрогнуть руке.

– Что обещала, то и делаю. Забочусь о серебряном.

– С ножом?

– Я обрезаю дикое мясо перед перевязкой.

Приятно знать, как это называется. Татс присел рядом с ней и внимательно изучил ее работу.

– Там еще много гноя. – Тимара разозлилась, но тут Татс предложил: – Давай еще раз промоем. Я принесу воды.

– Будь так добр, – ответила она.

Татс ушел. Тимара аккуратно срезала лишнее, и снова Седрик ухватил и убрал из-под ножа полоску сухого мяса с чешуйками. Возвращая ему нож, Тимара заметила, как трясутся у нее руки.

– Кажется, мы больше ничего не сможем сделать, пока не промоем рану еще раз, – сказала она.

Седрик уже закрывал свой ящик, быстро и аккуратно, как будто это было важнее, чем рана дракона. Тимара почуяла сильный запах уксуса и услышала, как звякнули склянки.

– Похоже что так, – согласился он.

Тимара старалась не прислушиваться к тому, что говорит Элис, но снова уловила слова:

– Но ты собираешься куда-то. В прекрасное место. Куда ты идешь, малыш? Куда?

Дракон что-то сказал. Нет, он не произнес ни слова, и Тимара внезапно осознала, что и раньше слышала вовсе не слова. Это ее разум производил подмену. Дракон ничего не сказал, но он вспомнил что-то яркое. Перед Тимарой мелькнуло видение – горячий солнечный свет греет чешуйчатую спину, запах пыли и цветущего лимона плывет в воздухе, вдали бьют барабаны, гудит волынка.

Так же внезапно видение пропало, оставив ее с ощущением утраты. Там было место, доброе место тепла, пищи и дружбы, – место, имя которого утрачено во времени.

– Кельсингра.

Это сказал не серебряный. Имя дошло до нее от двух других драконов. Но оно было как рама для картины. Оно уловило и вместило в себя все образы, которые пытался передать серебряный. Кельсингра. Вот как называлось то, к чему он стремился. Дракон задрожал, а когда дрожь утихла, Тимара ощутила, что его состояние изменилось. Он обрел уверенность. И почти утешился.

– Кельсингра, – тихо повторила Элис, успокаивая его. – Я знаю Кельсингру. Ее фонтаны и просторные площади. Я знаю ее каменные ступени и широкие двери зданий. Луга с густой травой по берегам реки и источник серебряной воды. Золотоглазые Старшие в летящих одеждах приходят встречать драконов, когда те приземляются в реку.

Ее слова помогли серебряному дракону собрать знания воедино. Тимара, не задумываясь, положила руку ему на спину. На один краткий миг она ощутила его – как будто ее задела в толпе чья-то рука. Они не произносили слов, но разделили стремление.

– Но не здесь! – горестно произнес он, и Элис отозвалась:

– Нет, милый, конечно не здесь. Кельсингра. Там ты на своем месте. Туда мы поведем тебя.

– Кельсингра! Кельсингра!

Громкое согласие прочих драконов застало Тимару врасплох. Она стояла склонившись над хвостом серебряного. Потом выпрямилась и увидела, что драконы закончили трапезу. Один вдруг вскинулся на задние лапы, взвыл: «Кельсингра!» – и плюхнулся обратно.

Она посмотрела на Седрика и поняла, что он опять слышал только половину разговора. Тимара торопливо пересказала:

– Драконы хотят идти в Кельсингру. Это то место, о котором Элис говорила серебряному. Так зовется город Старших, они все повторяют его название.

Она ощутила беспокойство и увидела, как другой дракон вскинул голову, развернулся и двинулся к берегу.

– Драконы закончили есть. Нам надо перевязать ему хвост и собрать вещи. Я уверена, что баркас скоро подаст сигнал к отправлению. Они сказали утром, что хотят, чтобы мы ушли пораньше.

И как будто ее слова стали последней командой, драконы один за другим направились к реке. Девушка впервые видела, как эти существа целенаправленно куда-то идут. Тимара не убирала руки со спины серебряного, словно так можно было остановить его. К ним спешил Татс с ведром чистой воды.

– Они просто идут пить или что? – спросила она у него, как будто он знал ответ.

Тимаре приходилось видеть, как драконы купались в речной воде и даже пили ее, – для человека это означало бы смерть.

Но Татс смотрел вслед драконам с тем же самым удивлением.

– Может быть, – сказал он.

Больше он ничего сказать не успел – серебряный дракон высоко задрал голову. Он смотрел вслед остальным, и Тимара ощутила его дрожь волнения, которая передалась и ей.

– Кельсингра! – внезапно взревел он.

Голос его прозвучал так громко и такое чувство было вложено в этот крик, что девушка пошатнулась.

Даже Седрик отпрянул, отступив назад и зажав уши руками. И вовремя, потому что серебряный вывернулся у Тимары из-под ладони и припустил за своими собратьями. Дракон потопал, не обращая внимания на людей. Мотнувшись в сторону, он едва разминулся с Татсом и мимоходом задел Элис. Женщина тяжело упала на землю. Тимара ждала, что она завопит от боли, но Элис перевела дыхание и закричала:

– Хвост! Мы его не перевязали. Седрик, разверни его! Не дай ему войти в реку!

– Ты с ума сошла? Я не полезу останавливать дракона, который куда-то рвется!

Друг Элис стоял, прижимая к груди сумку с медицинскими принадлежностями.

Тимара подскочила к Эллис:

– Что с вами?

Рядом с упавшей навзничь женщиной уже стоял на коленях Татс. Седрик торопливо опустился на колени и раскрыл сумку – Тимара ждала, что он достанет бинт, но он, похоже, проверял, все ли цело внутри. На его лице отражалось беспокойство.

– Седрик, пожалуйста, пойди за ним. Останови его. Ему разъест рану речной водой! – велела ему Элис.

Он со щелчком захлопнул сумку и посмотрел вслед уходящим драконам:

– Элис, я не думаю, что кто-нибудь сумеет остановить эту тварь. Или какую другую. Посмотри, они похожи на взлетевших птиц.

Внезапный уход драконов ошеломил не только их. Тимара слышала, как тревожно и удивленно перекликаются другие хранители. Повсюду люди бежали следом за своими подопечными, зовя их и перекликаясь друг с другом. С баркаса кто-то кричал человеку на берегу и показывал на драконов.

Элис со стоном села, потирая плечо.

– Вы ранены? – снова спросила Тимара.

– Синяк, не больше. Что ему взбрело в голову? А им всем?

– Не знаю.

– Они не останавливаются! – восхищенно проговорил Татс. – Смотрите!

Тимара думала, что, подойдя к реке, драконы остановятся. Ведь их жизнь так долго была ограничена лесом по краю прогалины и рекой. Но теперь драконы ступили на мелководье и пошли вверх по течению. Никто из них не медлил. Даже серебряный и грязный медный вошли в мутную серую воду следом за остальными.

– Помоги мне! – обратилась к Седрику Элис. – Мы должны идти за ними.

– Ты думаешь, они просто взяли и ушли? Прямо вот так? Без раздумий, без подготовки?

– Ну, у них не так уж много багажа, – сказала Элис и засмеялась своей шутке. Она села, резко выдохнула, схватилась за плечо и воскликнула: – Седрик, хватит глазеть на меня! Да, они уходят. Ты разве не понимаешь? Они закричали: «Кельсингра!» – и вдруг пошли. Они оставят нас позади, если мы не поторопимся.

– Вот горе-то будет! – криво усмехнулся Седрик, однако подал Элис руку и помог ей подняться.

– Как ты думаешь, они знают дорогу? – спросил Татс. – Ну то есть название-то я и раньше слышал, но с этим городом прямо как со всякими сказочными странами. Чего только не рассказывают об этой Кельсингре, но толком никто ничего не знает.

– Я знаю, – со спокойной уверенностью сообщила Элис. – И довольно много, хотя не стала бы утверждать, что знаю, где она находится. Вероятно, выше по течению, на одном из притоков реки Дождевых чащоб. Но драконы будут знать больше. У них есть память предков, и они воззовут к ней. Подозреваю, что они станут для нас лучшими проводниками.

– Вот уж не думаю, что они вспомнят что-нибудь полезное, – сказал тихо Татс. – Моя зеленая малышка представления не имеет даже о том, что уж точно должна знать.

– Например? – спросила Элис.

Татс явно почувствовал себя неуютно, оказавшись в центре ее внимания.

– Ну, всякие странности. Я разговаривал с ней, пока чистил, но она мало что могла сказать, так что я болтал обо всем подряд. Я спросил ее, помнит ли она, как была змеей, и она ответила, что нет. Тогда я сказал ей, что давно не видел моря, а она спросила, что это такое. Это очень странно. Она знает, что превратилась в дракона из змеи, но из всего, что связано с водой, помнит только реку. – Татс умолк, как будто боялся в чем-то признаться, потом добавил – Не думаю, что она помнит что-то еще, кроме своей жизни здесь.

– Это повод для беспокойства, – согласилась Элис.

Она смотрела на драконов и хмурилась. Тимара беспокойно переминалась с ноги с ногу:

– Нам нужно идти за ними.

По грязи с баркаса к ним бежал капитан Лефтрин.

– Элис! – крикнул он. – Седрик! Давайте на борт. Надо сниматься с якоря и плыть за драконами, и побыстрее. Корабль готов к отплытию.

– Сейчас, – пообещала Элис.

Но Седрик устало покачал головой:

– Зачем спешить? Они идут вверх по реке. Сдается мне, что потерять на берегу следы такого множества драконов невозможно.

– Это если бы у реки Дождевых чащоб не было притоков и рукавов, – сказала Тимара. – Но у нее их тьма-тьмущая. Некоторые мелкие и появляются время от времени, другие – настоящие реки. Невозможно предсказать, куда уйдут драконы.

Капитан Лефтрин добежал до них и пошел рядом. Он так спешил к ним, что весь забрызгался грязью. Раньше Тимара видела его только мельком, но он успел ей понравиться. Сразу было видно трудягу: лицо и руки обветрены, одежда знавала лучшие дни. Разговаривая с ней, он не отводил взгляда и даже при первой встрече с драконьими хранителями не содрогнулся от отвращения, как другие. Было слишком рано говорить, что Тимара доверяет ему, но Лефтрин не был похож на человека, который стал бы нарочно обманывать кого-либо, а это уже немало.

Капитан вытащил из кармана яркий оранжевый платок и утер потное лицо.

– Девочка права. Это-то и есть самое сложное в нашем путешествии. Легко сказать – подняться от Кассарика выше по течению. Но там-то не одно русло, а добрая дюжина. А на картах отмечены только три или четыре из них, да и картам тем верить нельзя. Если в прошлом году канал или протока были проходимыми для бескилевого судна, это еще не значит, что они будут проходимы в этом.

– Но я видел карты реки Дождевых чащоб, – возразил Седрик. – Их можно купить на калсидийских рынках. Они очень дорогие, и предлагают их не каждому покупателю, но они есть.

– Правда? – Лефтрин ухмыльнулся. – В тех же самых лавках тебе продадут карты острова сокровищ Игрота-пирата. Или карты лучших гаваней островов Пряностей. – Он покачал головой. – Это все подделки, увы. Известно ведь, что на такие вещи всегда найдется покупатель, а коли так, то найдется и торговец, готовый сделать своими руками то, что ему не удалось достать. Но не горюй. Я видал и опытных моряков, которые попадались на удочку мошенников.

Седрик поднял на него взгляд:

– Так как мы узнаем, куда они направляются?

Капитан Лефтрин усмехнулся еще шире:

– По мне, так нам остается только поставить на драконов.

У Седрика вспотели ладони. До сих пор все шло так хорошо… У него в сумке лежали две полоски драконьей шкуры с мясом и чешуей. Одну он опустил в пузырек с уксусом и хорошенько закупорил. Вторую положил в деревянную коробочку с грубой солью и тоже плотно запечатал. Какой-нибудь из этих способов да сработает. Всё необходимое Седрик подготовил несколько недель назад, до начала путешествия. Убедившись, что Гест настроен серьезно и действительно собирается послать его с Элис в Дождевые чащобы, Седрик решил, что это путешествие – шанс изменить жизнь. Ту жизнь, которой он начал тяготиться. Все знали, что калсидийский герцог в отчаянии и готов заплатить любые деньги тому, кто доставит ему снадобье от недугов и для продления жизни. Седрик решил, что он его добудет.

И у него получилось.

Теперь же его разрывали ликование и смятение. У него уже было то, что он искал. Вернувшись в Удачный, он сможет связаться с Бегасти Коредом. Как тот загорелся стать посредником, когда Седрик пришел к нему со своей идеей! Бегасти готов помочь ему добраться до Калсиды и устроить так, чтобы герцог лично принял его. Эти полоски шкуры принесут Седрику не только богатство. Они полностью изменят его жизнь.

Впервые у него будут деньги – свои, заработанные собственными руками. Не от отца, не семейное состояние и даже не раздутое жалованье, которое ему платил Гест. Его личные деньги, и он будет волен тратить их как пожелает. И воплотить в жизнь мечты, что он лелеял уже четыре года. С такими деньгами они с Гестом смогут уехать из Удачного. Можно будет отправиться на юг, в Джамелию, а лучше – еще дальше, в те страны, о которых не известно ничего, кроме названия. Там двое мужчин смогут жить как захотят, и никто не будет приставать к ним с расспросами, никто не станет осуждать их. Эти кусочки драконьей шкуры позволят им вдвоем уехать подальше от старинных семейств и всего прочего. В будущее без тайн.

И тогда… Следующая мысль так кружила голову, что Седрик едва осмеливался подступиться к ней. На такие деньги можно купить жизнь, где они с Гестом будут на равных. Седрик слишком долго целиком и полностью зависел от Геста. Это финансовое неравенство все сильнее вторгалось в их взаимоотношения. Гест уже не просто главенствовал, в последнее время он стал подавлять, причем жестоко. Будь у Седрика собственное состояние, вероятно, Гест относился бы к нему уважительнее.

И вот цель достигнута. Остается только в целости и сохранности доставить сокровище в Удачный и связаться с Бегасти. И чем скорее, тем лучше, ведь плыть до Калсиды далеко и долго. Уксус и соль отлично сохраняют всякие овощи и мясо, но держать в них драконью плоть еще не пробовали. Да и то, что девчонка срезала с дракона, не в лучшем состоянии. Седрик планировал попозже почистить обе полоски от червей и немного подровнять. Он отдерет чешую и сложит ее отдельно. Но важнее всего сейчас – поскорее вернуться в Удачный. Длительное путешествие по реке следом за стадом полубезумных драконов в его планы не входит.

– Элис! – окликнул он, и вышло резче, чем он хотел.

Она повернулась к нему от капитана Лефтрина, озадаченно подняв брови. На них смотрели, но Седрик заговорил так, как будто они были тут одни:

– Ты не можешь пуститься в эту дикую авантюру. Разве ты не убедилась в том, что ничего не добьешься от этих драконов? Они едва замечают тебя, а от того, что они сказали тебе, нет никакой пользы. Элис, пора признать, что здесь большего не добьешься. Нам не следует плыть дальше. Если мы сейчас поднимемся на борт, нам придется плыть недели или, может, месяцы. Но это недопустимо. Пора признать: мы сделали все, что могли. – Он постарался смягчить тон. – Ты сделала то, ради чего приехала. Не твоя вина, что эти драконы не такие, каких ты надеялась найти. Мне жаль, Элис. Но нам пора домой.

Она смотрела на него. И не только она. Лефтрин взирал на Седрика так, как будто тот лишился разума. Тимара с Татсом переглянулись, и мальчишка сказал:

– Нам с Тимарой надо идти за драконами.

Это был довольно неуклюжий предлог, чтобы не присутствовать при ссоре. Но девушка явно была за него благодарна, потому что решительно кивнула в ответ. И хранители рысцой припустили прочь.

Элис молчала, явно дожидаясь, когда они достаточно отдалятся, чтобы не слышать ее. Седрик почти зримо представлял, как она облекает возражения в вежливые слова. Они поссорятся, да, но вежливо и спокойно, как цивилизованные люди.

Лефтрина таким учтивостям явно никогда не учили. Кровь бросилась ему в лицо. Он набрал в грудь воздуха и выпалил:

– Что ты такое ей говоришь? Она не может вернуться. Она единственная, кто знает о Кельсингре. И она обещала. Она подписала договор! И не может взять свое слово назад.

– Это не твоя забота, – невозмутимо сказал Седрик.

Он говорил все же резче, чем намеревался. Его оскорбило, что Лефтрин осмелился перечить ему и принял сторону Элис. И без того непросто уговорить ее вернуться в Удачный, а если она поймет, что Лефтрин ее поддерживает, будет еще сложнее.

– Моя, – спокойно ответил капитан. – Элис присутствовала, когда я заключал сделку с Советом. Думаешь, я согласился бы отправиться в это плавание, если бы она не сказала, что слышала о Кельсингре, если бы не подтвердила, что это место и впрямь существует? Я подписал договор только потому, что она вызвалась быть нашим проводником.

Седрик посмотрел на Элис, но ее, похоже, устраивало, что за нее говорит Лефтрин. И все же Седрик снова обратился к ней:

– Может, ты и слышала о таком городе, но это не означает, что ты знаешь дорогу. Ну же, Элис, приди в себя. Ты ученый, а не искатель приключений. Даже синий дракон ничего тебе не рассказал, ты сама это говорила. Серебряный и дракон Татса вообще ни о чем не знают. Признай же: будет больше пользы, если ты проведешь неделю в Трехоге, посмотришь подземный город. Там полно всякой всячины, которую стоит изучить и перевести. Так почему бы тебе не вернуться и не потратить время на нее? Так ты не только пополнишь знания о Старших и драконах, но и сделаешь себе имя среди драконьих знатоков.

Даже если придется задержаться на несколько дней в Трехоге, чтобы она успокоилась, это все равно будет лучше, чем отправляться в дурацкое путешествие неизвестно куда. Седрик понимал, что, как только они взойдут на баркас и отчалят, назад будет уже не вернуться. Только на том же баркасе. А капитан, упрямая скотина, не повернет назад, пока не сделает все, что в его силах, и не убедится в тщетности поисков.

– Элис, это небезопасно! – в отчаянии воззвал к ней Седрик. – Как я могу сопровождать тебя, как я могу вообще позволить тебе плыть? Вы все должны понять, что не знаете, куда направляетесь, сколько на это потребуется времени, и даже не знаете, существует еще этот город или уже нет. Дурная затея! – Решимость Седрика окрепла, и он подвел итог своей речи: – Мы никуда не плывем. Вот и все.

Ни разу ему не приходилось так жестко говорить с Элис. Некоторое время она молча разглядывала его. Ее губы шевельнулись, и Седрик испугался, что она заплачет. Ему не хотелось доводить ее до слез, он просто старался вразумить ее. Элис повернулась к Лефтрину. Речник стоял скрестив руки на груди. Лицо его окаменело, даже щетина стояла торчком. Выглядел он как возмущенный бульдог.

Когда Элис снова посмотрела на Седрика, лицо ее горело, голос был тих, но не дрожал.

– Поступай как знаешь, Седрик, – упрямо заявила она. – Верно, это глупая затея. Я не стану спорить с тобой, потому что возразить тут нечего. Ты прав, это безумие. Но я поплыву.

Седрик стоял как оглушенный. Элис развернулась и вытянула руку вперед, словно слепо нащупывая путь, и тут же Лефтрин оказался рядом и подставил ей локоть. Она положила ладонь на грязный рукав его куртки, и капитан повел ее прочь, а Седрик стоял и смотрел им вслед. Он крепко прижимал к себе сумку с кусками плоти дракона и взвешивал возможности. В ярости он хотел было сделать так, как предложила ему Элис, – оставить ее и самому вернуться домой. Пусть самостоятельно расхлебывает последствия своей глупости.

Но он не мог так поступить. Без нее он не мог вернуться даже в Трехог, не говоря уже об Удачном. Не мог вернуться к Гесту – пусть и с драгоценными кусочками драконьей плоти и чешуей в сумке. Чтобы превратить их в деньги, понадобится много времени и благоразумия. А вернуться к Гесту без его жены… Нет уж, хуже не придумаешь. Как он такое объяснит? Ему станут мыть кости все кому не лень.

Вдруг Седрик увидел, что Лефтрин и Элис уже почти дошли до баркаса. Концы отдали, и багорщик стоял наготове, чтобы оттолкнуть судно подальше в реку. Седрик оглядел прогалину. Драконы ушли. Хранители сталкивали на воду свои лодки. Очень скоро это место опустеет. Седрик окликнул Элис, но она даже не повернула головы. Шум реки и непрерывный ветер заглушили его голос. Седрик выругался и поспешил к баркасу.

– Элис, подожди! – крикнул он, видя, что она ступила на сходни, спущенные с кормы.

И перешел на бег.