Женщина подняла на них глаза, лишь когда они встали прямо над ней. Лицо ее выражало удивление, что кто-то вообще мог остановиться в этом месте.

Йатех окинул взглядом окрестности. Лавка стояла под стеной на углу большой торговой площадки, и ее частично заслоняли другие торговцы. Позади был виден вход в дом, который, похоже, исполнял роль склада и спальни, поскольку за прикрытыми дверьми он заметил узкую кровать и полку с какими-то упаковками. Потом он перевел взгляд на товар. Ткани. Штуки шелка, раскрашенного в десятки цветов, светлых и живых, словно перья птиц, обитающих в джунглях. В любом другом закутке мира это было бы неимоверное богатство, но тут чудесная материя валялась на небольшом прилавке, брошенная кое-как, кучей.

Владелица о чем-то спросила на местном наречии, которого он не знал. Малышка Канна вежливо ответила, осматривая материю, поднимая ее под свет и ведя пальцами по фактуре.

Они не обращали на себя внимание: невысокая девочка в сопровождении скромно одетой служанки и их иссарский охранник. В Коноверине он повстречал достаточно своих побратимов, чтобы понимать: такая компания не вызовет вопросов. Ради такого случая он надел экхаар и принял позу подозрительного варвара, что демонстративно осматривался, то и дело касаясь ладонями рукояти меча, когда кто-то пытался подойти к женщинам, доверенным его опеке, ближе чем на пять шагов. Хорошо еще, что в самый полдень, когда солнце светило почти из зенита, движение замирало даже на рынке. Люди искали спасения за толстыми стенами здешних корчем, попивая холодное, сражаясь в каких-то местных играх и лениво сплетничая.

Торговка эта была одной из немногих, что продолжали стоять за прилавками.

Может, она не могла нанять того, кто охранял бы товар, пока она станет отдыхать.

Йатех наблюдал, как Канайонесс играет свою роль вот уже четверть часа, делая это с таким рвением, словно она и вправду собиралась что-то купить. Последние дни она была какой-то другой. Казалось, что встреча в комнате, полной падающего пепла, направила ее на путь разума и рассудительности на чуть большее время, чем обычно.

Или же она нашла наконец цель, к которой шла и которая захватывала ее настолько, что не позволяла и отсвета безумия. Малышка Канна стала сосредоточенной и словно отдаленной. Безо всяких ироничных комментариев наблюдала за тренировкой Йатеха и Иаввы, а замечания ее были короткими и конкретными. Никаких монологов, никакого безумия, выглядывающего из глаз. Тишина и спокойствие.

Вот уж не думал он, что когда-нибудь станет из-за этого беспокоиться. Но теперь приходилось признаться самому себе, что подобная тишина его напрягала.

Девушка наконец решила завершить представление. Глядя с соблазнительной улыбкой на торговку, она покачала головой. Та развела руками в смиренном жесте: похоже, дела вот уже какое-то время шли так себе.

А потом Малышка Канна заговорила на другом языке. Жестком, гортанном, наполненном куда более короткими словами и резкими звуками. Старуха побледнела, схватилась за грудь и отступила под стену. Иавва уже была рядом. Осторожно придерживала ее за плечо, заслоняла от возможных зрителей. Канайонесс подошла с другой стороны.

Для постороннего наблюдателя это могло показаться обычной сценкой: торговка почувствовала слабость в жару, а потому эти милые девушки ей помогают. Проведут внутрь тенистого помещения за дверями, напоят и позволят отдохнуть, а иссарский охранник постережет лавку, грозно поглядывая вокруг.

Никто ими не заинтересовался.

Вышли из дома через полчаса. Хватило одного взгляда на лицо Малышки Канны, чтобы почувствовать следы насилия и беспощадности. Иавва под мышкой держала что-то выглядевшее доской толщиной в палец, обернутой несколькими слоями материи.

Ни одна не оглянулась на лавку и дверь за ней.

Дело закончено.