Марс предпочитал видеть тронный зал пустым, без всех этих лордов, дам и солдат, составлявших его совет, то есть тех, кто сейчас громко спорил о своих проблемах.

В детстве Моримарос больше всего любил вскарабкаться на длинный, овальный стол совета, когда в комнате больше никого не было, лечь на спину, смотреть вверх и сочинять великие истории о святых и древних царях Аремории. Старая фреска покрывала весь высокий потолок буколическими холмами, цветущими деревьями и пушистыми, причудливыми зверями с крыльями и рогами. В светлом голубом небе находились сияющие земные святые и улыбающиеся духи со стеклянными врезками, где их взору должна была предстать вся неземной красоты магия. Хотя фреска изображала дневное время, самые славные из созвездий сияли как бриллианты: Безудержный лев, Звезда корон, Тройная гора, Осенний трон и Луна в каждой фазе. Идеальный холст для воображения Моримароса, но если бы мальчика поймал отец, то точно стащил бы со стола на позолоченный трон на оранжевом возвышении в дальнем конце комнаты.

Король усадил бы на него Марса и сказал: «Марс, лучше представлять мир с этого места».

Теперь, когда Марс стал королем, он, когда мог, оставлял трон пустовать.

Одна из стен огромной комнаты была полностью в арочных окнах, выходящих в искусно созданный сад, и именно здесь молодой мужчина решил встать.

Дворянство и воинство выстроились за Марсом. Они разделились на четыре части: те, кто думал, что момент вернуть Иннис Лир был не за горами, так как остров повис между несколькими правителями как перезревший персик. Те, кто советовал ждать до следующего лета, к тому времени должна была появиться новоявленная королева, чтобы дать Аремории, по крайней мере, оправиться от войны с Бургуном, отпраздновать победу и мир. Отряд его сестер, советовавших как можно быстрее жениться на Элии и наблюдать за островом с расстояния, чтобы увидеть, куда упали осколки, прежде чем действовать. И граф Кайо, который единственный возражал Аремории за спиной самой Элии и хотел без замужества поместить племянницу на престол Иннис Лира и пожинать плоды альянса. Альянса не только с Лиром, но, возможно, и с Третьим королевством.

Не в первый раз Марс пожелал, чтобы Третье королевство согласилось на представительство постоянного посла, здесь, в Лионисе. Интересы Аремории постоянно ущемлялись требованием императрицы заключать все торговые сделки на ее территории. Разочарование Марса, вероятно, было ее целью. Если бы Аремория со временем стала богаче или сильнее, существовал бы более ясный путь к соперничеству за господство империи над соседними континентами. От Марса требовалось отправлять к ней послов, не получая ничего взамен. Обе страны смягчили границы Аремории и Третьего королевства, и отец Марса иногда развлекался, нападая на Испанию или Витилию в попытке расшириться на юг и юго-восток. Однако у Марса были прекрасные отношения с советом короля Витилии, он испытывал отвращение к риску, а Испанию завоевывало и отвоевывало Второе, а затем и Третье королевство, но каждый раз она снова обретала независимость. Семейные связи между Третьим королевством и Иннис Лиром склоняли своих лучших людей в сторону осмотрительных браков и отсутствия военного вмешательства, если Марс решит управлять островом. Никто не хотел испытывать на себе гнев императрицы, но все желали больше власти для Аремории.

Лучшим решением, подумал он, было бы заполучить внучку императрицы как жену и королеву Аремории. Жениться на Элии, а потом настроить Иннис Лир против ее старших сестер. После своего пребывания там Марс верил, что старый король оказал ему услугу, закрыв священные колодцы. Иннис Лир был готов к переменам. Люди чувствовали в этом необходимость.

Пока шла дискуссия, Марс стоял у больших садовых окон: руки сложены за спиной, а взгляд направлен вниз на ряды кустов можжевельника, обрезанные в виде спиральных конусов. Несмотря на разговор позади него, молодой мужчина думал лишь о глубоких черных глазах и дрожащих руках принцессы, когда она держала письма из дома. Моримаросу хотелось прижать Элию к груди, обнять, утешить, обещать все, что она только попросит. Король хотел забрать письма и сжечь их, если девушка боялась читать эти послания.

– Здесь идет речь не только о торговле, но и о безопасности, – вмешалась Эфика, леди-рыцарь. – Бургун держит Иннис Лир в своем сердце, и если Аремория не пытается его захватить, то это может попытаться сделать Бургун, причем при поддержке Русрики, которая давно ищет возможность захватить Ареморию.

Сестра Марса, Ианта, спросила, можно ли рассматривать возможность сильного союза с Риган или Гэлой, в то время как Кайо настаивал: Элия – единственный возможный путь для Аремории. Моримарос молча ругал себя, что не настаивал на присутствии принцессы во время совета. Она должна говорить сама за себя. Позволить им знать, что она может обсуждать брак и создание альянсов. Впрочем, в последние недели казалось, дух Элии угасал, как и сама смышленая молодая женщина, с которой он так ненадолго встретился в Летней резиденции. Тем не менее, девушка не теряла той тихой решимости, которая помогала Элии держать спину прямо, словно та была действительно привязана к звездам. Элия горевала и тосковала по дому и отцу. Вот что Моримарос говорил сам себе.

Марс не будет давить на Элию, но хочет на ней жениться. Независимо от того, как такой поступок изменит его тактику захвата Иннис Лира. Ареморец обнаружил, что его мысли постоянно кружатся вокруг Элии Лир, словно ничто больше не имело для него значения. Моримарос не мог припомнить ни один случай из своей взрослой жизни, когда его сердце так страдало.

Возможно, общая необычность Иннис Лира заразила его, а может, она была своеобразным переломом в его короне.

Девушка не обрадуется, когда узнает, что он подослал Бана Эрригала для стабилизации их острова, чтобы устранить Эрригала и найти способ набросить поводок Аремории на мощную железную магию.

Я держу свои обещания.

– Бери этот остров сейчас же, – сказал Виндоматос Перси, один из его северных герцогов. – Договаривайся потом о новой морской торговле с Третьим королевством. Они заключат новую сделку, поскольку жаждут испробовать медь Иннис Лира и использовать возможность брака с дочерью своей императрицы для наилучшей манипуляции.

– Вы хотите, чтобы вот таким королем стал мой брат? – спросила Ианта.

Марс мог представить себе выражение лица сестры, такое же холодное, как и ее голос, однако, наверное, она еще при этом насмешливо подняла золотистые брови. Нованос сообщил, что в последнее время Ианта и Виндоматос флиртовали, хотя оставалось неясным, нужна ли Виндоматосу сама Ианта или замужество его дочери с сыном Ианты.

Возникло молчание.

– Таким королем был наш отец, Ианта, – наконец произнес Марс. Их отец всегда склонял Марса считать Иннис Лир когда-то утерянной землей Аремории, которую необходимо было вернуть. Существовало древнее пророчество, официально не поддерживаемое обществом с тех пор, как оно оставило религию. В нем утверждалось, что величайший король Аремории воссоединит остров с материком. Марс не верил в пророчества, но доверял силе своих людей и их преданности. Ареморцы могли обрадоваться, верни он остров, особенно если бы он это сделал с минимальными человеческими потерями со стороны Аремории.

Поэтому-то Моримарос больше ничего не сказал, ожидая момента, когда кто-то из них будет настаивать на своем. Ианта тоже молчала, и Марс подумал, что должен сообщить сестре о миссии Бана. Ианта выдвинет свои аргументы – узнать, что за человек работает в их интересах на острове, кроме Элии и возможного брака Моримароса и младшей дочери Лира.

Один из советников нетерпеливо постучал ботинком по мраморному полу. Другой вздохнул. Марс услышал, как зазвенело стекло, соприкоснувшись со столешницей, и мягкое бульканье льющегося вина. Он по-прежнему не смотрел ей в лицо.

– Сэр, – это была Ефика. – Сначала вы должны жениться на ней. Держитесь подальше от Бургуна, и наш народ сможет отпраздновать это событие. Мощный план.

С этим Марс согласился. Звучало довольно сильно.

Князь Дуб возразил:

– Ваше величество, для Иннис Лира будет лучше, если вы женитесь на признанной королеве Иннис Лира, а не на изгнанной принцессе.

– Верно, но если она обретет власть, то, когда вы женитесь на ней, власть все равно будет в вашем распоряжении, – добавил Декос из Мерсии.

– Нет, я… – попытался высказаться Кайо, но его прервал Виндоматос:

– Если мы будем действовать сейчас, до того как они консолидируют свое правление, все произойдет легче и быстрее, с меньшими потерями ареморских жизней.

Прежде чем кто-либо заговорил, одна из входных дверей щелкнула и внезапно распахнулась. Марс обернулся, готовый защищаться, и совещание было прервано.

Элия Лир вошла в тронный зал с высоко поднятым подбородком, решительно приоткрытым ртом и широко распахнутыми глазами. Увидеть ее снова, как всегда, было откровением.

Сделав два шага к ней, обеспокоенный Марс произнес:

– Леди Элия?

Солома прилипла к ее платью мятного цвета, а коричневые руки настолько жестко и прямо лежали на бедрах, что это напоминало состояние аффекта. Тронный зал и люди в нем превратились в невнятное гудение в его ушах, и Марс спросил, не хочет ли Элия пойти с ним в сад, погулять среди можжевельников.

Не ответив на вопрос, Элия повернулась к столу советов.

Огорченный Кайо привстал со своего изящного кресла. Ноздри Элии раздулись так, что граф Дуб поморщился, а Марс наконец распознал ее гнев. Ее вспышку. В его сердце влетела надежда.

Элия подошла к краю стола и посмотрела на каждого члена совета. Те взглянули на нее и с беззаботностью, и с любопытством, и с раздражением, а некоторые и с огорчением, подобно Кайо. У каждого были свои аргументы.

Принцесса коснулась угла карты, разложенной на овальном столе и удерживаемой грузами, выполненными в форме кораблей: были видны искусно нарисованный Иннис Лир и окружающий его океан с еле видимыми берегами Аремории.

– Вы обсуждаете мой остров? – приторно мягко спросила девушка.

– Элия, – произнес Кайо, вставая на ноги. В его голосе звучало примирение.

Элия подняла руку, прося его остановиться, и осторожно повернулась к Моримаросу.

– Да, – ответил король.

– Вы не должны обсуждать Иннис Лир без представителей этого государства. Подобное не только оскорбительно, но и кажется необоснованной тактикой.

Сердце Моримароса бешено заколотилось, когда он почувствовал оскорбленные нотки в тоне Элии, взгляд короля остановился на лице девушки, словно все его части были отдельно, и он мог прочитать ее так же ясно, как любое поле боя: в этот момент она была загадкой. Губы Моримароса приоткрылись, однако он сохранил молчание.

Грудь принцессы быстро вздымалась – только это указывало на ее возбуждение. Элия Лир приподняла бровь, словно поощряя короля. Да? Говорить? Будто ему требовалось ее разрешение.

– Вы правы, – сказал Моримарос. – Прошу прощения, принцесса.

Моримарос проигнорировал перемещения членов его совета. Он только сейчас вспомнил об их присутствии.

Девушка произнесла:

– Я была в скорби, когда приняла предложение короны Аремории, и благодарю вас, Моримарос, за убежище, столь щедро предоставленное вашим двором на время, пока я оценю свои раны.

Марс кивнул. Еще немного, и он пройдет небольшое расстояние до молодой женщины и прикоснется к ней: возьмет за руку, проведет рукой по ее подбородку, прислонится щекой к ее локонам.

Элия подошла еще ближе:

– Я больше не прячусь.

Это была определенная уступка. Марс восхищался Элией.

Принцесса произнесла:

– Я должна быть Элией Лир и сегодня, и завтра, и даже больше, чем в прошлом месяце.

Она скосила глаза на Кайо, прежде чем снова сфокусировать взгляд на Марсе.

– Совет должен знать, что Иннис Лир не так уязвим, как кажется. Мы имеем королевскую родословную, рожденную от корней острова и благословленную звездами, которые будут за нас сражаться. Наши люди не желают быть побежденными.

Голос Элии дрожал лишь слегка.

– Это важная информация, леди Элия, – произнес мужчина со своей обычной сухостью. – Возможно, совет должен прерваться, и мы с вами продолжим наш разговор наедине.

Моримарос протянул ей руку, и Элия взяла ее. Он коснулся пальцев принцессы, едва задев их своими, и еще раз поклонился. Не распрямляясь, Марс поднял на нее глаза и слегка улыбнулся – эмоция, которую никто больше не мог заметить.