Книга: Вопросы – это ответы. Как искать прорывные идеи и решать сложные проблемы на работе и в жизни

Эпилог. О чем вы спросите себя?

Вопросы, которые человек задает сам себе, по меньшей мере помогают лучше увидеть окружающий мир, а затем и понять других.

Джеймс Болдуин

Я убежден, что у каждого из нас есть ключевые вопросы, которые ведут нас по жизни, осознаем мы их или нет. Это глубоко укоренившиеся вопросы, которые мы ставим перед собой в надежде совершенствоваться. Я много раз слышал об этом от людей, которые по той или иной причине стремились глубже понять свою мотивацию. Тем, кто посвятил время размышлению о смысле своей жизни, часто удается его сформулировать в виде яркого лозунга или декларации о намерении.

Иногда встречаются очень творческие формулировки. Мне очень нравится пример, о котором рассказывает писатель Роберт Фулгам. Он однажды участвовал в двухнедельном культурном семинаре на Крите, организованном Александросом Пападеросом – человеком, лично приложившим огромные усилия, чтобы заново выстроить хорошие отношения между своей страной и Германией после ужасов Второй мировой войны. Семинар так вдохновил Фулгама, что в конце последней сессии, когда Пападерос спросил: «Есть вопросы?» – Фулгаму показалось правильным спросить: «Доктор Пападерос, в чем смысл жизни?» Пападерос не стал смеяться над вопросом, который многим показался бы банальным и риторическим. И у него был ответ на этот вопрос – по крайней мере, он нашел такой ответ для себя. Внимательно посмотрев на Фулгама, чтобы убедиться, что тот спрашивает всерьез, Пападерос достал свой бумажник, вынул из него зеркальце и спокойно начал объяснять:

Когда я был маленьким, шла война. Мы были очень бедны и жили в глухом горном селении. Однажды я нашел на дороге осколки зеркала – там разбился немецкий мотоцикл.

Я хотел найти все осколки и сложить зеркало, но это мне не удалось, так что я забрал с собой только один осколок, самый большой. …Я начал с ним играть и, к своему восторгу, обнаружил, что с помощью зеркала могу направить свет в темные места, которые никогда не освещало солнце: в ямы и щели, в шкафы, в углы. Я придумал себе игру: направлять свет во все самые недоступные точки.

…Когда я вырос, то понял, что эта игра еще и метафора того, что мне под силу в жизни. Я осознал со временем, что я не свет и не источник света. Однако свет – свет истины, понимания и знания – все равно есть в мире, и многих темных мест он сможет достичь, только если я его буду отражать.

Я осколок зеркала; я не знаю, как выглядело зеркало целиком и какой было формы. Но и с тем, что у меня есть, я могу отразить свет и направить его в темные углы мира, в мрачные закоулки в сердцах людей и, может быть, что-то изменить к лучшему. Может быть, кто-то еще со мной согласится и начнет поступать так же. Вот чем я занимаюсь. Вот в чем смысл моей жизни.

Обретение этого понимания помогло Пападеросу жить осмысленно. Каждый день приносил с собой вопрос: «Какой сегодня я найду мрачный угол, которому не хватает света, и как я буду его освещать?» Так он пришел к колоссальному ответу, что нужно объединить усилия с Иринеем, епископом Критским, и создать академию, которая будет нести дух согласия и примирения. Именно в ней и проходил семинар, на котором присутствовал Фулгам. И этот смысл каждый день подсказывал Пападеросу маленькие ответы вроде решения поделиться своей историей с Фулгамом.

По-моему, чудесно, когда человеку еще в юности удается найти и сформулировать тот самый вопрос, который поведет его по пути открытий в жизни. Это получилось у Стива Джобса, и он рассказывал об этом, выступая перед выпускниками Стэнфорда в 2005 году: «В семнадцать лет я где-то вычитал фразу: “Если каждый день жить, как будто завтра не проснешься, рано или поздно обязательно окажешься прав”. На меня это произвело глубокое впечатление, и с тех пор я вот уже тридцать три года смотрю каждое утро в зеркало и спрашиваю себя: “Если бы сегодняшний день был последним в моей жизни, стал бы я делать то, что собираюсь сегодня делать?” И если я много дней подряд отвечал себе “нет”, это означало, что пора что-то менять».

Лиор Див рассказывал мне: «Я очень-очень рано понял, что мне нужно быть счастливым, потому что просто довольным жизнью я не буду никогда. Что бы я ни делал, мне нужно видеть границы, которые я могу сдвинуть или преодолеть. Могу я приложить чуть больше усилий и добиться чего-то большего, чем достиг до сих пор? Это мой внутренний девиз».

Сара Блейкли, основатель и СЕО Spanx, вспоминает, что в детстве отец часто спрашивал ее за обедом: «Что у тебя не получилось на этой неделе?» Он поощрял Сару и ее брата больше рисковать, и она считает это «подарком», потому что благодаря этому усвоила: не результат – это не неудача. «Неудача – это не пытаться». (Отец Тиффани Шлейн преподал ей похожий урок, который она до сих пор вспоминает с благодарностью: «Если ты не живешь на грани, значит, занимаешь слишком много места».) Блейкли старается привить отцовский вопрос всем, кто работает в Spanx: «Благодаря ему я не боялась пробовать новое и расправлять крылья».

Многие приходят к правильному вопросу, способному вдохновлять их всю дальнейшую жизнь, только после того, как вдруг осознают, что прежде руководствовались не тем вопросом. Уолт Беттингер, СЕО Schwab, рассказал, как с ним это случилось в университете. Твердо вознамерившись стать успешным бизнесменом, он усердно изучал правила и формулы на занятиях по менеджменту и получал отличные оценки. На третьем курсе он даже записался на дополнительные курсы, чтобы окончить учебу раньше, и все равно остался отличником. Но последняя контрольная последнего занятия испортила ему средний балл. Это был курс бизнес-стратегии; занятия проходили дважды в неделю по вечерам, с шести до десяти, в дальнем крыле, и почти каждый раз после занятий студенты задерживались в здании еще на некоторое время, собираясь группками, чтобы вместе готовиться к коллоквиумам и контрольным.

На экзамене преподаватель раздал каждому по чистому листку. «Я научил вас всему, что вам нужно знать о стратегии, чтобы сделать первые шаги в реальном бизнесе, но ваш успех будет зависеть не только от этого». Он велел подписать листки, а потом ответить всего на один вопрос. «Как зовут женщину, которая делает уборку в этом крыле здания?» Молодой Беттингер выпучил глаза. Уборщицу он, конечно, видел: она заходила в аудиторию забрать мусор из корзин, мыла полы в коридоре, когда он стоял у автомата с напитками… Но говорил ли он с ней хоть раз?

Оказалось, что ее зовут Дотти, но узнал об этом Беттингер только после того, как получил за экзамен неуд. И этот урок он запомнил лучше, чем что бы то ни было из всего курса. Беттингер говорит, что ему было особенно стыдно потому, что он сам «из семьи таких Дотти» и должен был бы обладать теми ценностями, которые проверял преподаватель столь необычным экзаменом. Оглядываясь на свою долгую карьеру, Беттингер считает, что во многом обязан своим успехом тому, что тогда пересмотрел свое понимание, какими вопросами должен задаваться честолюбивый менеджер. Не «Как мне составить самую хитрую стратегию?», а «Кто все те люди, от которых зависит успех моей организации, и что им нужно, чтобы они максимально хорошо выполняли свою работу?»

Для меня «будильник прозвенел» после того сердечного приступа в 2014 году, о котором я упоминал в прологе этой книги. Теперь мне очевидно, что в месяцы, предшествовавшие кризису, я слишком много брал на себя: и интеллектуально, в плане объема работы, и эмоционально, и физически (в среднем два-три раза в месяц летал с континента на континент). Почему я довел ситуацию до такого? Я только позже понял: потому, что в раннем возрасте отдал свою жизнь на откуп не тому вопросу и пятьдесят лет ни разу не рассматривал его беспристрастно. Думаю, я не единственный, кто живет вот так, на автопилоте; ключевые вопросы часто вырастают из привычек, усвоенных еще в детстве.

К сожалению, многие дети выросли в такой обстановке, где кто-то из родителей или других близких членов семьи выступает жестоким и непредсказуемым источником психологического насилия, даже если никогда или почти никогда не прибегает к насилию физическому. Ребенок в такой ситуации обычно учится быстро считывать чужое настроение, отвлекать внимание, утешать других. Неудивительно, что мой ключевой вопрос – неосознанный, но определявший всю мою самооценку – звучал первоначально так: «Как сделать так, чтобы отец остался доволен?» Притом что я даже не замечал, что руководствуюсь этим вопросом, он со временем приобрел более общую формулировку, но не оставил меня и во взрослой жизни: «Как сделать так, чтобы все вокруг остались довольны?»

Согласен, требовать от себя, чтобы все вокруг были довольны, – это абсурдно и к тому же гарантирует стресс, который с годами только накапливается по мере того, как обязательств и взаимоотношений становится больше. Но чтобы изменить положение, нужно сначала осознать, что такой ключевой вопрос существует, и затем придумать, чем его заменить. Как говорит психотерапевт Мэрили Адамс, «научиться задавать правильный вопрос все равно что разгадать шифр к изменениям». Мне наконец удалось это сделать (и я очень многим благодарен за помощь), и я сбросил камень с души. Теперь я руководствуюсь новым ключевым вопросом: «Как я могу прямо сейчас изменить жизнь этого человека к лучшему?» Может показаться, что он не так уж отличается от предыдущего, но в нем есть некая жесткость из лучших побуждений, которая способна рассердить и в то же время, если получится, изменить ситуацию к лучшему. Новый вопрос побуждает меня к такой доброте, которая не заставляет меня брать на себя ответственность за то, чтобы кто-то был доволен.

Наши ключевые вопросы – ни мои, ни ваши – не высечены в граните. Они могут меняться со временем, потому что меняются обстоятельства и появляются новые возможности. Я спросил Нандана Нилекани, держит ли он в голове такой вопрос, который подсказывает ему решения. Прежде чем ответить, он пояснил: «Мне в жизни довольно-таки повезло в смысле успешного бизнеса и тому подобного». Он имел в виду, конечно, свою роль в создании Infosys, компании, рыночная цена которой превышает теперь 34 миллиарда долларов. Таким же образом сложился и его правильный вопрос: «Учитывая мое уникальное положение и способности, что я могу сделать, чтобы максимально положительно повлиять на максимально возможное число людей?» Этот ключевой вопрос позволил ему внести огромный вклад в борьбу с неграмотностью. И благодаря этому же вопросу ему нетрудно было согласиться, когда премьер-министр Индии предложил ему возглавить инициативу по обеспечению удостоверениями личности всего населения страны.

Знаете ли вы свой ключевой вопрос? Заметите ли, когда его пора будет пересмотреть? И распознаете ли более хороший вопрос, если таковой появится? Главная идея этой книги: в определенных благоприятных условиях, как в работе, так и в частной жизни, хорошие вопросы рождаются чаще. Так что напоминайте себе о трех условиях их появления: неправота, дискомфорт и молчание. Погружайтесь в обстановку, где чувствуете себя неправыми, выходите из зоны комфорта, побуждайте себя к вдумчивому молчанию – и вопросы станут прибывать.

Любопытно, что эти же три условия на практике определяют мое увлечение фотографией; я взялся за камеру еще в молодости, чтобы снимать разные события и, может быть, подзаработать, но теперь понимаю, что это хобби принесло мне неожиданную пользу. Целенаправленное и сосредоточенное фотографирование не только создает условия для появления вопросов-катализаторов, оно само по себе постановка вопросов. Одной из самых интересных бесед при подготовке этой книги было интервью с Маркусом Лайоном, которого прославили проникновенные фотопортреты – от беспризорников в Южной Америке до членов британской королевской семьи и премьер-министров. В последние годы он также занялся фотоколлажами, в которых исследует тему урбанизации и массовой миграции. Как он сам говорит, своими крупноформатными произведениями о глобализации он стремится «провоцировать вопросы о самых больших изменениях в современном обществе».

Новый книжный проект Лайона, Somos Brasil («Мы Бразилия»), предлагает разнообразие ответов на вопрос, что такое быть бразильцем в начале XXI века. Сочетая поразительные снимки со звуковым сопровождением, которое активируется мобильным приложением, и настоящими индивидуальными картами ДНК, он рассказывает необычные истории сотен жителей Бразилии. Яркий пример – Мария да Пенья Майя Фернандес, о которой Лайон пишет:

Пока не появился закон имени Марии, женщины переносили побои и угрозы расправы за запертыми дверями своих домов, не подозревая, что они жертвы преступления. Молчание семьи и соседей означало, что это жестокая норма жизни. Через десять лет после того, как был принят закон № 11340 – «закон Марии да Пенья», – атмосфера страха, боли и несправедливости изменилась, быть может, не так заметно, однако закон теперь на стороне миллионов женщин, и у них появился шанс начать новую жизнь. Многие решились заявить на избивавших их мужей и партнеров в полицию. Насилие над женщинами обсуждают в школах, на конференциях, в системе здравоохранения и в правительстве.

Сейчас биофармацевту Марии да Пенья Майе Фернандес за семьдесят; домашнее насилие оставило шрамы на ее теле и душе. Ее бывший муж, колумбийский учитель Марко Антонио Эредиа Виверос, дважды пытался ее убить: в первый раз он выстрелил ей в спину, и с тех пор она ниже пояса парализована; во второй раз он воспользовался электрическим током. Мария выжила и два десятка лет отдала тому, чтобы посадить бывшего мужа в тюрьму и бороться за права других жертв насилия, которых игнорируют. Она хочет, чтобы больше женщин поверили, что возможно общество, свободное от насилия, и чтобы больше людей к этому стремилось. Лайон рассказывает, что всякий раз, когда фотографирует кого-то из своих удивительных героев, чувствует своим долгом лучше рассказать его историю. «Если задать правильный вопрос, человек раскрывается, отдается настоящему моменту – и на снимке это всегда видно».

Я начал шестую главу с рассказа о моем друге Сэме Абеле и упомянул, что его уроки научили меня гораздо большему, чем просто лучше фотографировать. Отчасти я и до этого чувствовал, что моя работа и хобби взаимосвязаны. Во время учебы у Сэма я постоянно размышлял о том, как фотография соотносится со стремлением лучше задавать вопросы. Позднее мы с ним разработали общий курс для программы обучения руководителей в MIT «Лидерство и объектив: вопросы в кадре. Как раскрыть потенциал для идей и воздействия» совместно с фотокурсами Santa Fe Photographic Workshops. Фотография – отличная метафора, позволяющая говорить о фокусе, кадрировании, ближнем и дальнем плане и так далее. И наоборот, совет «выстроить композицию и ждать» можно истолковать и как практическое руководство к действию: сознательно отводить время на то, чтобы молча сидеть в некомфортной позе, понимая, что можешь быть глубоко неправ. Вот они, те же самые неправота, дискомфорт и молчание, которые напрямую способствуют появлению хороших вопросов.

Портрет Марии да Пенья Майи Фернандес из проекта Somos Brasil. Фото Маркуса Лайона

После учебы у Абеля я стал иначе смотреть на фотографии – теперь я готов к тому, чтобы они своим содержанием бросали вызов моим фундаментальным убеждениям. Недавно я представил ему на рассмотрение свой творческий проект под рабочим названием Wonder Windows Walls («Чудо-окна-стены»), где постарался с помощью фотографий проследить путь от здоровых отношений к нездоровым и обратно к их оздоровлению. После рассказа Фулгама о смысле жизни мне захотелось самому увидеть ту школу примирения, которую Пападерос основал в Православной академии Крита. И вот, когда мы жили в Абу-Даби, нам с женой представилась возможность посетить Крит в сентябре 2010 года. Мы остановились в доме у критских потомков бойцов германского Сопротивления. Они показывали нам старые фотографии, рассказывали о подвигах своих предков и их страданиях. Они возили нас на исторические места, где происходили трагические события, включая уничтожение целых деревень.

Мрачная история наложила свой отпечаток на остров и чувствовалась невзирая на природные красоты и доброжелательность местных жителей. Однажды, гуляя по городу Ханье в поисках новых кадров для своего проекта, я прошел мимо старой, крашеной-перекрашенной железной двери и сразу заинтересовался крошечным отверстием около двух ржавых замков. Мне это напомнило пронзительные снимки на тему эмоционального насилия, которые фотограф Энн Олофссон включила в книгу This Is Who I Am Me and You («Это я есть я и ты»). Из отверстия не падал свет, – видимо, внутри было темно. На контрасте с темнотой яркая синяя краска, золотисто-красная ржавчина ослепляли меня, как средиземноморское солнце, даже в тенистом переулке. Эта дверь с отверстием притягивала меня как магнит, и я стал ее снимать со всех возможных ракурсов. Последний кадр оказался самым эффектным, и мы повесили его дома у входа.

На дальнем плане Православная академия Крита, где Александрос Пападерос дал глубокий ответ на простой вопрос Роберта Фулгама: «В чем смысл жизни?»

В прошлом году мой хороший друг и коллега Бронвин Фрайер приехала в гости ко мне и моей жене Сюзи. У нас был откровенный разговор о жизни, нашем прошлом и ключевых вопросах. Я показал документ, в котором сам для себя расписал объяснение, почему собираюсь бросить работу над этой книгой. Слишком много всего происходило у меня в жизни, сил не хватало ни на что. Я признался, что, хотя на интеллектуальном уровне изменил свой ключевой вопрос – решил, что буду стремиться не угождать, а помогать, – эмоционально я отступал от него довольно часто. Вот об этом у нас и пошел трудный, но вдохновляющий разговор у камина.

Провожая гостью, мы прошли мимо моей фотографии с Крита, и в этот момент снимок приобрел для меня совершенно новое значение. У меня, воспользуюсь библейским выражением, будто «спала с глаз чешуя». Я понял, что всегда воспринимал этот кадр с позиции человека, который находится за этой запертой дверью, в полной темноте, и глядит на пятнышко света. Но жизнь, судьба и бесчисленные разговоры с друзьями и психологами помогли мне эмоционально раскрыться, и я научился жить по другую сторону двери. В тот момент я увидел, что могу просто любоваться сложной и необычной фактурой двери, а не тонуть в темноте загадочного отверстия. Упали оковы, в которые я сам себя заключил, – быть может, упали не навсегда, но на этот раз я ощутил вкус свободы.

Зора Нил Хёрстон говорит: «Есть годы, которые ставят вопросы, и годы, которые дают ответы». Я не подозревал, что эта критская дверь со своим двусторонним смыслом предложит мне – несколько лет спустя – выбор, который изменит мою жизнь. Фотография Сюзи Ли

Я понял тогда и понимаю сейчас, что сам выбираю вопросы, которыми руководствуюсь в жизни. Принесут ли они свет в мою жизнь (и жизнь моих близких) или покроют мой пейзаж мраком? Решение за мной.

Глубина света или глубина мрака? Как решит ваше сердце?

В начале этой книги я говорил о том, что писать книгу стоит только в том случае, если обнаруживаешь важные истины, которые могут быть полезны множеству читателей. Но есть и другие достойные внимания причины. Надеюсь, книга «Вопросы – это ответы» вдохновила вас учиться лучше задавать вопросы и позволила почерпнуть что-то полезное из опыта многих творчески мыслящих людей. Тогда я буду чувствовать, что принес в вашу жизнь чуть больше света. Что же до меня, то в процессе работы над книгой я узнал больше, чем ожидал. Я получил множество ответов, но еще больше вопросов. А это самое главное.

Назад: Большой – значит фундаментальный

Дальше: Благодарности