Носилки почему-то застряли в самой середине. Санитар, что шел вторым, передал их со своих плеч на плечи более молодому врачу, а сам занялся какой-то регулировкой. Это, впрочем, много времени не заняло. После регулировки ширины носилки легко прошли в двери, и санитары сразу направились к калитке, не обращая внимания на бригаду местных медиков. Только Лихарев остановился для разговора с медиками из областной больницы.

— Подполковник юстиции Лихарев. Следственный комитет. Мне необходимо допросить пострадавшую, — представившись, сказал глава следственной бригады старшему врачу.

— Это невозможно. Раненой поставили укол снотворного. Она будет спать еще несколько часов, — ответил врач и сделал то ли приветственный, то ли прощальный жест поднятой рукой. Потом взял из моих рук рюкзак для Тамары, стопку ее документов и поспешил за другими к калитке.

Майор Никифоров пошел за ним.

— Я провожу вертолет… — повернувшись ко мне, пояснил он.

Дверь в кухню осталась открытой. Я сделал Лихареву приглашающий жест и вошел первым. Как уважаемому гостю, естественно, уступил подполковнику единственный в кухне стул. В последнее время, после происшествия на автозаправочной станции, мне пришлось часто участвовать в допросах, и потому я уже знал всю процедуру, знал и то, как оформляются протоколы. У Лихарева оказалась прекрасная память, и он по памяти заполнил шапку стандартного протокола допроса. Я рассказал ему ту же версию, которую рассказывал полковнику Альтшулеру. Дверь на крыльцо я специально оставил распахнутой, чтобы инспекторы ДПС могли слышать, что я говорю, и потом повторить все то же самое. Единственно, я не стал убеждать Лихарева в том, что возил в город Ольгу Игнатьевну, решившую по какой-то надобности навестить сына. Да он и сам не спрашивал меня, откуда я возвращался почти ночью. Но его заинтересовал другой вопрос — он увидел перед воротами красный «Камаро».

— «Камаро» у ворот — бандитов? Такой же, как у первых?

— Нет. Их внедорожник стоит у ворот через участок от меня. «Камаро» принадлежит мне.

— Помнится, вы жаловались недавно, что нет денег даже на бензин для «Волги», а сами приобретаете такую дорогую машину. Наверное, миллиона на три тянет?

— Два девятьсот девяносто, вместе со всеми наворотами… — произнес я с гордостью. — Старший сын от первой жены подарил… Вернее, он только заплатил, а машину я сам выбирал. Сын сказал, чтобы я взял любую, какая понравится. Я сначала хотел большой «Тахо» взять, для наших дорог подходит. А потом решил все же «Камаро». А что, в самом деле бандитам можно, а мне нельзя?!

— Точно такой же модели и точно такого же цвета, как у убитых Мамукаева и Таппасханова? Только та машина стоит на нашей стоянке, теперь ждем, когда родственники за ней приедут, поскольку решения суда о конфискации нам, похоже, долго еще дожидаться придется. Пока мы все документы восстановим, пока суд рассмотрит… Но, может быть, и договоримся с судом. Суд у нас понимающий, отложит выдачу автомобиля… Может быть… Я пока точно не знаю… А ваша — не конфискат?

— Нет. Новенькая, в автосалоне куплена. Увидел, захотелось такую же, как у этих, убитых. Что касается цвета, то там был только такой и белый. Сейчас каждая вторая машина белого цвета, а я не люблю быть как все. Отличаться хочу. Вот и взял красную. И меня мало волнует, что такая же была у убитых.

— А сын ваш что, крутой бизнесмен?

— Нет, он к бизнесу вообще никакого отношения, насколько я знаю, не имеет.

— Откуда тогда такие большие лишние деньги?

— Зарабатывает хорошо.

— А где он трудится, если не секрет?

— Признаться, я затрудняюсь с ответом на ваш вопрос. Наверное, это все же секрет, раз Вадим даже мне ни разу не назвал место. Знаю только, что он талантливый айтишник, специалист по искусственному интеллекту. Занят в какой-то лаборатории Министерства обороны. Создает военных роботов, чтобы его отец и другие отцы не бегали сами с автоматами.

— Серьезная, наверное, работа.

— Надо полагать, что серьезная.

— Да, — кивнул Лихарев, — там должны хорошо платить… Раньше у нас хорошие умы на Запад убегали, а теперь им и здесь платят. Я слышал, что многие даже возвращаются.

— Мой и не уезжал. Так воспитан…

— Да, такой человек, наверное, может позволить себе подобные подарки. Завидую я вам, Виктор Вячеславович. У меня вот старший просто пьяница, в автосервисе работает. И каждый день с женой скандалит. Да еще дерется, хотя она сама обычно драку начинает, он всегда с оцарапанной физиономией ходит. Но пить, зараза, не бросает. Я уж не знаю, как его остановить. Ходил к хозяину автосервиса. Тот говорит, что на работе сын пьяным ни разу замечен не был. А каждого своего сотрудника он провожать после работы до дома не в состоянии. Разговор на том и завершился. Только сына после этого чуть не уволили. А пить все равно меньше не стал. Втянулся уже так, что бросать даже не думает. И ни о каком лечении слушать даже не желает. Говорит, что лечение никому еще не помогло. С этим я, конечно, согласен.

— Я с такими проблемами не сталкивался и потому не знаю, что посоветовать, — пожал я плечами.

— Да, я понимаю, что вам сейчас вообще не до этого. Ну, ладно. Ваш товарищ, отставной майор, уже вернулся?

— Мне кажется, я его голос слышал. Вроде бы он вместе с инспектором ГИБДД взялся носилки до «Скорой помощи» нести. С носилками две женщины приехали, а Вячеслав Петрович женщин уважает и от тяжелой работы старается уберечь.

— Пусть его второй инспектор подменит. Пригласите гражданина Никифорова для дачи показаний. Я хочу убедиться в правомочности применения огнестрельного оружия. А вы можете отдыхать…

— А с него какие показания снимать? Я же его пригласил, с меня и спрос.

— Но вы же ни разу не выстрелили? Хотя пистолет имели при себе…

— А что, вы считаете, что Никифоров должен был дать возможность бандитам с автоматами расстрелять меня? Один из бандитов уже поднимал приклад к плечу, второй только вышел и, как старший, приказал меня валить, как он только что завалил мою жену. Никифоров и стрелял на опережение.

— Я же не сказал, что против вашего отставного майора будет возбуждено уголовное дело. Я просто хочу удостовериться в необходимости применения оружия. А потом с тем же самым вопросом обращусь к инспекторам ДПС. Или вы против того, чтобы я их допрашивал?

— Я думаю, что сначала следует допросить бандитов.

— Их сейчас допрашивает следователь моей бригады.

Пожилой следователь как раз вышел из дома и плотно прикрыл за собой дверь.

— Товарищ подполковник, один из бандитов скончался. Врач сказал, что у него пробита пулей бедренная артерия, — доложил он.

— Картечиной… — поправил я.

— Что? — не понял следователь.

— Картечиной пробита, а не пулей. Между пулями и картечью большая разница.

— Это все станет ясно после проведения судебно-медицинской экспертизы, — сурово произнес следователь, не признавая за мной права на уточнение. — Труп тоже загрузили в машину. Его сразу завезут в морг. Я уже позвонил туда, патологоанатома вызвали из дома. Но результат экспертизы будет только к утру.

— Вы же видите обычно разницу между убийством ломом и убийством лопатой. Между ломом и лопатой такая же разница, как между пулей и картечиной, — не унимался я.

— Но допросить-то ты его успел? — спросил Лихарев своего помощника.

— Частично. Раненый уже меня почти не видел. Со вторым сейчас хочу поехать в больницу. По дороге и допрошу, а то потом будет операция, после операции обязательный сон, отдых и все прочее. О бандитах как о раненых заботиться будут больше, чем о пенсионерах.

— Врач из областной больницы сказал, что второму грозит ампутация ноги. Коленная чашечка не восстановится — она не операбельна.

— А наш врач пообещал раненому, что через два месяца тот плясать сможет.

— Надеюсь, что только на протезе… — мрачно заметил я.

— Ну, я поехал… — сказал следователь, не обращая внимания на мои слова. — Раненый очень разговорчив, охотно идет на контакт. Допрашивать таких следует по горячим следам, пока они боль ощущают.

— С богом! — выдохнул Лихарев и повернулся ко мне: — Виктор Вячеславович, пригласите майора Никифорова и отдыхайте.

— Мне сейчас не до отдыха. Поеду в город. Ночь, наверное, отдохну, отосплюсь, а с утра в областную больницу, с лечащим врачом поговорить хочу.

— Прямо сейчас поедете? В ночь?

— Я темноты не боюсь. Вышел из того возраста, причем так давно, что уже не помню, когда боялся. Так что, не обессудьте, поеду…

— Ну-ну… Я просто к тому говорю, что меня завтра к девяти утра вызвали в областное управление ФСБ. Конечно, они мне не начальники, и я могу просто не поехать, тем не менее служба приучила меня уважительно относиться к повесткам. Сам не люблю, когда люди по повестке не являются…

Я без труда просчитал, откуда ветер дует.

— К кому вызвали?

— К полковнику Альтшулеру.

— Он мне звонил сегодня. И звонил домой главному врачу областной больницы с просьбой об устройстве моей раненой жены. Заботливый человек. Если я правильно помню, это заместитель начальника областного управления.

— Да, заместитель начальника областного управления.

— Он меня, кстати, на работу к себе приглашает. Инструктором по рукопашному бою.

— А вы в этом специалист?

— Был когда-то специалистом. Но еще кое-что в голове и в теле осталось.

— Да, в прошлый раз вы нас встретили как настоящие специалисты! — высказал подполковник комплимент. Но комплимент этот одинаково относился, судя по всему, и ко мне, и к Тамаре. И это напомнило мне о том, что уже пора ехать. Напомнил и сам Лихарев: — Ладно, поезжайте, только имейте в виду, что в темное время суток на наших дорогах количество аварий на сорок процентов больше, чем в светлое. Это статистика, а не мной придуманный факт.

— Может быть, вы, товарищ подполковник, сначала допросите инспекторов ГИБДД? Я надеялся, что они на своей машине передо мной поедут. Я привык ездить на высокой скорости, а с ними другие посты не остановят.

— Бога ради… Мне какая разница. Значит, со мной ехать не хотите?

— Я сейчас все равно слишком возбужден, чтобы уснуть, а поспать в моем возрасте надо. — Хотя я и не люблю ссылаться на свой возраст, тем не менее это был вполне подходящий момент. — За дорогу я утомлюсь, устану и лягу спать. А дома всю ночь буду с боку на бок переворачиваться и не усну. А после бессонной ночи ехать сложно. Ключ от дома я Никифорову оставлю. Как ваш эксперт работать закончит, майор закроет.

Эксперт, как я понимал, работал в огороде. Скорее всего, собирал стреляные гильзы для идентификации. Автоматы гильзы далеко выбрасывают.

— Ладно, зовите инспекторов. По старшинству…

Я вышел с кухни, понимая, что скоро и здесь начнет работать эксперт, будет искать отпечатки пальцев и какие-то улики, вещественные доказательства. Эксперт был уже на крыльце. Я слышал, как он разговаривал с только что вернувшимся майором Никифоровым.

Я отправил ментовского майора на кухню для беседы с подполковником Лихаревым и, увидев, как Вячеслав Петрович пошел вместе с экспертом за дом, в огород, двинулся за ними, догнал и забрал у него фонарь, которым он светил себе и эксперту под ноги. Я продолжил светить туда же, чтобы никто не споткнулся. Проходя мимо грядки с чесноком, заметил свою садовую тележку, пробитую пулями. Тамара явно не использовала тележку в качестве укрытия, потому что пули прошивали оба ее тонких борта насквозь. Но грядка с посаженным чесноком была укрыта еловыми лапками полностью. Эту работу Тамара успела завершить. Под луч фонаря попала часть той же грядки, где земля, которая у нас сильно глинистая, была черной. Приподняв еловые лапки, я убедился, что и они тоже покрыты чем-то черным и подсохше-липким. Это была кровь.

— Вот здесь валялся один из бандитов, подстреленных Тамарой Абдулгаффаровной, — подзывая эксперта, показал я на впитавшуюся в землю кровь и на тонкие лапки, облитые кровью.

— Да, ночью осмотр на улице проводить сложно, — покачал он головой. — Я мимо этого места дважды проходил и ничего не заметил.

— А вот здесь валялся второй… — показал Никифоров на примятую траву, тоже политую кровью, — судя по обилию крови, парень уже не жилец.

— Да, в одной из оставленных бандитами машин, — сообщил эксперт, соскребая частицы крови с еловой лапки в небольшой целлофановый пакет, — обнаружен труп с пулевым ранением в живот. А потом, когда одна из машин удирала с места перестрелки, из нее выбросили еще один труп. Тому пуля в голову угодила. Его мы потом подобрали. Сколько человек подстрелила ваша жена? — резко повернувшись ко мне, спросил он.

— Мне известно о двоих.

— Она хорошо умеет стрелять, — сообщил Никифоров. — И очень быстро. Противник, бывало, когда мы еще вместе служили, прицелиться не успеет, как уже получает пулю. И вторую — тот, кто рядом находится. Причем умело выбирала тех, кто представлял для нее наибольшую опасность. Соображала быстро и хладнокровно. Не думаю, что этому можно научиться. Это в крови у человека. Соответственно и разучиться тоже, наверное, нельзя. Я даже удивляюсь, что она только двоих подстрелила, могла бы и больше успеть…

Я посветил фонариком по сторонам и сделал, как мне казалось, правильный вывод:

— Очередями к земле прижали. В этом случае количество стволов всегда сказывается. Когда с разных сторон пули летят, невозможно оказать сопротивление. Там голову-то поднять бывает невозможно.

— А почему же тогда ее сразу не подстрелили? — спросил эксперт. — Потом же все равно застрелили?

— «Застрелили» и «подстрелили» — эти слова не есть синонимы, — заметил Вячеслав Петрович. — Тамару Абдулгаффаровну только подстрелили. А сразу в нее не стреляли по той простой причине, что хотели выяснить, куда мешки с тем, что они ищут, пропали из машины бандитов. Они же рассчитывали, что их Тамара Абдулгаффаровна с Виктором Вячеславовичем похитили, даже не предполагали, что мешки в Следственном комитете. А когда узнали все, позвонили оставленным на охране и приказали ликвидировать и хозяйку дома, и хозяина, который только к тому моменту приехал.

Я тем временем уже более основательно обследовал другие грядки. Пистолет Тамары я положил в рюкзак с ее личными вещами, убедившись, что она израсходовала только два патрона. С пистолетом Тамара дружит и не обучена промахиваться, особенно с дистанции, которую предполагает ограниченная территория нашего огорода. Значит, у нее будет при себе шесть патронов. Хотя ей обязательно, как я думаю, выставят к палате охрану, она сама, даже после ранения, в состоянии защитить себя лучше любой охраны. Более того, сумеет защитить и охранников, если понадобится. Хотя я и не вижу необходимости для Боба в покушении на жизнь Тамары, разве что просто для поддержания своего авторитета захочет поставить жирную и заметную точку. Кроме того, Тамара будет в состоянии выступить в качестве свидетеля, опознав Боба как организатора нападения на нее, и косвенными показаниями подтвердит нападение на здание районного суда и Следственного комитета и последующую перестрелку с полицией в райцентре. Но это все размышления из категории могущества уголовного мира, а я лично в такое могущество не верю, даже зная повсеместную продажность наших чиновников и ответственных лиц, от которых зависит тайна следствия. Да и сам Боб прекрасно понимает, что за ним сейчас усердно охотятся, и предпочтет спрятаться, возможно, в другом регионе или даже за границей, где-нибудь в недружественной России бывшей союзной республике. Это обычная практика. Правда, я не знаю всех амбиций Боба. Что, если он, по примеру Полковника, желает выйти в большие авторитеты, а перед этим хочет легализоваться. Тогда он предпримет дерзкие меры для поднятия своего влияния, и уничтожение Тамары как потенциального свидетеля его опасных для общества дел будет одной из этих мер. Это вполне возможный вариант. Ведь Боб, ни минуты не сомневаясь, отдал приказ расстрелять двух старших офицеров ФСБ, которые вышли на контакт с ним, и не знает о существовании записи разговора с этими офицерами, записи, которая может послужить доказательством его вины. После таких жестких мер ему уже нечего терять. И Боб наверняка надеется хотя бы на время выйти победителем в борьбе против всех. Ему, по большому счету, ничего не остается, кроме этой надежды. Но, я думаю, ему бы лучше повеситься, чем связываться пусть и с отставниками военной разведки…

Я завершил дома все дела. Дал указания Вячеславу Петровичу, как закрыть дом и куда положить ключ на случай, если мне понадобится срочно за чем-то вернуться. Заодно попросил его присматривать за пустым домом. Захватил с собой только ноутбук и, пользуясь тем, что Лихарев увел в дом свою троицу бойцов вместе с водителем, заглянул в свой тайник, взял с собой сканер электронных устройств, который сразу убрал в бардачок автомобиля. Сканер — это не оружие, на него лицензию получать не требуется. После этого сел в машину, развернулся и подозвал к себе капитана и майора ДПС, допрос которых был проведен быстро и, как мне подумалось, почти поверхностно. Когда они устроились на заднем сиденье, я тут же тронулся с места. На повороте инспекторы пересели в свою машину, включили сирену, проблесковый маячок и, обогнав меня, дальше до самого города следовали впереди в качестве машины сопровождения. Трижды мы проехали мимо других машин ДПС. Дежурящие на дороге инспекторы только провожали нас взглядом. Капитан еще до выезда сообщил мне, когда я пожелал ехать впереди, что в этом случае другие посты подумают, что мою машину преследуют, и присоединятся к погоне. А когда машина ДПС идет впереди, преследование не организуется. Вообще-то при полноценном сопровождении полагается и позади пускать машину ДПС. Но отсутствие задней машины при определенных обстоятельствах допускается. По крайней мере, никто нас не преследовал и никто не попытался остановить.

Так мы благополучно добрались до города, где машина ДПС сбросила скорость и остановилась сразу после того, как мы миновали стационарный пост ДПС, в это ночное время почему-то пустой. Капитан остался за рулем, а майор вышел из машины и, подойдя к моей дверце, поинтересовался:

— Вы где остановиться собираетесь, товарищ подполковник?

— Обычно, когда в город приезжаю, я останавливаюсь в гостевом доме «Белая лошадь». Впрочем, не уверен, что и сегодня остановлюсь там же. Скорее всего, нет. Вообще-то у меня есть здесь знакомые — друзья по службе, и я могу остановиться у них. А что?

— Да нет, ничего особенного. Просто я подумал, если у вас затруднения с жильем, можем ко мне поехать. У меня жена с детьми в отъезде, отдыхают у бабушки в деревне. Квартира свободная, большая, разместиться есть где. Запишите номер, мало ли, позвоните мне, я вас устрою. Сам я до утра дежурю, спать вам не помешаю. Вернусь только часам к десяти, никак не раньше.

— Спасибо, майор. Если негде будет устроиться, я обязательно позвоню. Говорите номер. Я телефоны не записываю. Всегда сразу запоминаю.

Он назвал номер, я повторил, чтобы он отложился в памяти, а майор продолжил:

— Мы в городе будем еще часа полтора. Сейчас на службу заглянем, рапорты напишем о случившемся. По той самой формуле, что вы подсказали. Потом заедем ко мне перекусить и поедем. За полтора часа уложитесь?

— Конечно… Если будут какие-то осложнения, обязательно позвоню. — И я пожал майору его пухловатую ладонь, привыкшую брать взятки, но умеющую и автомат держать в руках уверенно…