Майор поставил предохранитель автомата на градацию автоматического огня, передернул затвор, досылая патрон в патронник, и при этом не забыл вернуть предохранитель в положение блокировки. Видно было, что человек умеет обращаться с боевым оружием. К сожалению, я не проследил за капитаном, который заслуживал большего контроля как человек, никогда не воевавший и потому способный растеряться в сложной и острой ситуации. Мне просто времени на это не было отпущено. Я побежал к своей машине, оставленной без присмотра на перекрестке. Правда, рядом стояла и машина ДПС, так что едва ли кто-то, проезжая мимо, остановился бы. Да и вообще ездят по нашим дорогам исключительно редко, к тому же люди здесь обычно знают друг друга, несмотря на разбросанность окрестных деревень. И слух о моем «Камаро», я уверен, уже успел по всем деревням прогуляться.

Я бежал, на ходу просчитывая все свои дальнейшие действия, и уже знал, в какой момент что буду делать.

«Камаро» стоял на месте, никем не потревоженный, как и ментовский «Форд», чуть в стороне на опушке леса виднелся «уазик». Я легко завел машину и поехал в сторону своего дома, не забыв о плохой дороге и соблюдая всю возможную аккуратность. Кроме того, мне следовало дать время Вячеславу Петровичу вместе с капитаном и майором занять удобную позицию, поэтому я ехал не торопясь, хотя беспокойство за Тамару подгоняло меня.

Подъехав к воротам, я положил на переднюю панель свою родную трубку, вышел из машины, и в это время у меня в кармане заголосила трубка «БлекБерри». Я вытащил ее, но ответить не спешил, давая возможность и бандитам услышать звонок. И тут сам услышал звонок, раздавшийся в доме. Мелодия его была незнакомой, значит, звонила трубка кого-то из бандитов. А потом скрипнула, открываясь, и сразу хлопнула входная дверь. Но, как я понял, вышел только кто-то один — дверь закрылась слишком быстро. Это нарушало все наши планы. Один бандит с автоматом остался в кухне с Тамарой. Будь я во дворе, я не стал бы стрелять в того, кто вышел, а метнулся бы к окну и расстрелял бы второго прямо через стекло. Как-то поведет себя майор Никифоров, который тоже имеет немного боевой практики? Он больше штабной теоретик.

Я торопливо перебросил руку через калитку, поднял крючок, на который она запиралась, вытащил свой наградной пистолет и одновременно ответил на звонок полковника Самохина. Бандит не мог не слышать этого звонка, он находился уже на крыльце, в восьми метрах от меня. А мне надо было продемонстрировать, что так увлечен разговором, что не вижу его. Получилось вполне естественно. Я был уверен, что стрелять в меня он не будет. Если меня ждут, то только для того, чтобы о чем-то спросить, мертвый я им не нужен!

— Ты где, Виктор Вячеславович? — спросил в трубку полковник Самохин.

— Захожу во двор. Только что приехал.

— Дэпээсников видел?

— Да…

— Они с тобой?

— Да…

— Разговаривать не можешь? — догадался наконец-то полковник.

— Да-да… — с раздражением ответил я.

— Позвони, как освободишься.

— Да…

В это время из дома послышалась короткая автоматная очередь. Дверь тут же распахнулась, кто-то выскочил оттуда и крикнул:

— Вали и мужика… Я бабу завалил!

Я в это время уже распахнул калитку и шагнул вперед, одновременно вскидывая пистолет. Тот из бандитов, что вышел первым, зачем-то поднимал автомат к плечу. Видимо, не умел стрелять с пояса. Однако тут же громко ухнули один за другим два выстрела из охотничьего ружья, и бандиты свалились на крыльцо. А следом раздалась автоматная очередь. Но только одна. Второй автомат почему-то не стрелял. И две тени метнулись к упавшим. Одна тень, как я сразу различил, — Вячеслав Петрович, вторая… не успел я подумать, как на крыльце появился капитан.

Проскочив передо мной, он бросился помогать двум майорам, хотя те уже сами с делом справились. Ментовский майор имел при себе наручники и сразу сцепил бандитам руки на спине. Никифоров занялся обыском захваченных. Капитану осталось только стоять рядом и наблюдать, угрожая бандитам стволом своего автомата. Я сразу вбежал в дом и споткнулся о табуретку, которую уронил кто-то из бандитов. Тамара лежала на кухне. Две пули вошли в нее — первая в районе живота, пробив, видимо, печень, вторая, прошив ребра, попала в боковую часть груди с правой стороны, но, видимо, серьезные органы не задела, третья, как я заметил, прорвав рукав куртки в районе плеча, попала в стену и застряла в бревне. Автомат в руках бандита от очереди бросило в сторону, и он не сумел его удержать.

Тамара смотрела на меня широко раскрытыми глазами, но была, кажется, в сознании, хотя я и не был в этом уверен. Боль, скорее всего, мешала ей говорить, но она, кажется, силилась что-то произнести. Я схватил кухонное полотенце, рывком оторвал от него грязную половину, чистую часть приложил к ране на животе. Когда подкладывал, увидел две лужи крови на полу и пулевые отверстия в досках пола. Ранения были сквозные. Такие чаще всего бывают опасны общей потерей крови. Я попробовал позвонить с трубки связи с Самохиным и вызвать «Скорую помощь». Но трубка не желала поддерживать связь ни с кем, кроме полковника. Тогда я высунулся за дверь и, увидев поднимавшегося в дом капитана, рявкнул:

— Вызови «Скорую», капитан! Два сквозных пулевых ранения у женщины. И… ранения у двух мужчин. Несколько машин надо. Хирургических, специализированных.

Он стал звонить, не заходя с крыльца на кухню, наверное, боялся вида крови. Но разговаривал слишком долго. Я не выдержал и позвал его:

— Капитан!

Он приоткрыл дверь, продолжая слушать, что говорила ему трубка. Наконец опустил руку и сказал:

— Как только машина освободится, пришлют. Там, в райцентре, был целый бой. Сначала был пожар, но там никто не пострадал. Потом бандиты пытались прорваться в сгоревшее здание суда. Завязалась перестрелка с местной полицией. Четверо бандитов убиты, трое на разных машинах сумели уехать. Шестеро тяжело ранены. Ранено несколько полицейских. Все машины «Скорой помощи» на выезде.

— Черт! — ругнулся я и снова вытащил трубку «БлекБерри».

— Слушаю тебя, Виктор Вячеславович, — спокойно и неторопливо сказал полковник Самохин, словно ничего не произошло. Да у него-то у самого действительно ничего не произошло.

Я быстро описал ему ситуацию, а он, в свою очередь, описал то, что произошло на месте пожара:

— Когда я звонил тебе несколько минут назад, хотел сообщить, что Боб ведет в вашем райцентре бой с полицией. Я думаю, он искал эти мешки с препаратом «МУ». Тамара, видимо, сказала ему, что мешки в отделении Следственного комитета в райцентре. А там пожар. У Боба случилась истерика, потому и напал на полицию, рассчитывал быстро всех перестрелять и дело сделать. Но я не думал, что он при таком недостатке собственных сил оставит пару человек с Тамарой…

— Видимо, меня ждали… Хотели те же сведения получить. А с полицией он связался, я думаю, потому что не знал — райотдел находится через дорогу от здания суда. Но что мне со «Скорой помощью» делать? Даже если они приедут и увезут Тамару, там, в больнице, хирурги сначала будут работать с теми, кого раньше доставили, с бандитами и с ментами. Везти Тамару в соседнюю область? Товарищ полковник, вы же ее привлекли… — высказал я упрек. — Сделайте что-нибудь…

Это был мой крик отчаяния. Самохин молчал почти минуту, потом сказал:

— Боюсь, что в соседней области я помочь не смогу. У меня скверные отношения с тамошним «господином Генераловым». Он же — бывший фээсбэшник, со своими коллегами сильно контактирует, а они с нашими «вась-вась»… В соседней области много вопросов возникнет. Кто стрелял, по какому поводу… Я вот что сделаю: сейчас вышлю бригаду медиков на своем вертолете. У тебя там есть где вертолету сесть? Десантироваться медики не умеют, учти…

— Целое поле неподалеку. Правда, молодыми елками заросло. Но елки ниже человеческого роста, тонкие и хилые. До винтов не достанут. Мы садились на такое поле на Кавказе.

— Выйди фонариком подсветить. Через полчаса. За полчаса они, скорее всего, не долетят, но ты выйди встретить. Свет фонарика сверху будет заметен.

— Понял, товарищ полковник. Я пошлю Никифорова, а сам с Тамарой останусь. Она уже без сознания. Две пули навылет… Большая потеря крови.

— Хорошо. Какая у нее группа крови, чтобы с собой врачи захватили?

— Как и у меня, первая.

— Если что не так будет, звони мне. Меня сейчас зовут, видимо, еще какие-то данные прислали. Если что важное, тебя касаемое, я тебе позвоню. Мы сегодня, наверное, всю ночь работать будем. Я уже и Холмогорского вызвал, машину за ним послал. Должен вот-вот подъехать…

— Лейтенант у вас молодец, умеет работать, — бросил я «леща» после своих упреков. Сработала армейская привычка к соблюдению субординации.

Отключившись от разговора, я повернулся у Тамаре. Она смотрела открытыми страдающими глазами в потолок, но, кажется, ничего из происходящего не понимала. Я как-то раз, будучи еще молодым лейтенантом, на тренировке получил удар кулаком в печень и боль помню до сих пор, многие годы спустя. Поэтому мне нетрудно было представить ее боль — пуля прошла через печень и вышла через спину. Дыра в печени, думаю, равносильна нескольким десяткам ударов по печени кулаком. Могло радовать только то, что эта боль приходящая и уходящая. Клетки печени имеют способность к самовосстановлению и регенерации. Слышал я, что даже удаленные участки печени человека могут регенерироваться, как у ящерицы хвост. Вторая же рана вообще не внушала мне опасений, разве что возможностью потери крови и внутренними кровоизлияниями. Но внутренние кровоизлияния обычно случаются тогда, когда пуля остается в теле. Тамару же обе пули пронзили насквозь и ударили в пол, пробив доски. Доски я заделаю, это не проблема, главное, чтобы с Тамарой все было в порядке.

Я обернулся на скрип двери. Вошли Вячеслав Петрович и майор ДПС. Жестом отослали капитана на крыльцо — караулить пленников.

— Петрович, ты что Тамару не подстраховал? — невольно упрекнул я Никифорова.

— Извини, Вячеславыч, я с капитаном по одну сторону крыльца засел. Его к окну послал. Он хотел очередь дать, я слышал, как у него предохранитель щелкнул, да он забыл затвор передернуть. А потом уже поздно было. Я у выхода оставался, чтоб картечью по ногам стрелять. Картечь — она надежнее пули. Разлет больше, сектор попадания шире. Хотя с такой дистанции — это без разницы, скорее всего.

— У меня к тебе просьба. Поле наше помнишь? Не заблудишься в темноте?

— Не заблужусь… Тут и блуждать негде…

— Возьми с полки большой фонарь, — показал я рукой на шкаф. — Через полчаса должен прилететь вертолет с медиками. Найди для них площадку поровнее. Елки не в счет, они до винта не достанут. Просигналь им, куда садиться. Систему сигналов помнишь?

— Армейскую?

— Это система для всей авиации, и для армейской, и для гражданской. Посади их и приведи сюда.

Отставной майор открыл шкаф, взял с полки фонарь и шагнул к двери. Уже на пороге обернулся и посмотрел сначала на Тамару, потом на меня:

— Как она?

— Два сквозных ранения. Одна пуля пробила печень. Боль, как я понимаю, адская.

Инспектор ДПС полез в карман и вытащил оттуда медицинский пакет. Недолго в нем поковырявшись, нашел шприц-тюбик и протянул мне.

— Тримепередин, — прочитал я на этикетке. — Сгодится…

— Это настоящее название промедола, — объяснил мент.

— Я в курсе, — кивнул я, встал перед Тамарой на одно колено и через одежду сделал укол прямо в живот, недалеко от раны, прикрытой оторванной частью полотенца. Уколы в живот всегда болезненны. Но в данном случае более слабая боль, видимо, приглушила более сильную. Тамара пошевелила глазами, значит, пришла в сознание. Сразу посмотрела на меня, на майора дорожной полиции, снова надевающего свой светоотражающий жилет. Эти жилеты менты сняли, как только вышли из машины.

Она попыталась поднять руку, чтобы сделать какой-то жест, но рука бессильно упала, не желая подчиняться командам мозга.

— Не шевелись, не надо… — наклонившись, погладил я ее по волосам.

— Я должна тебе сказать… — едва слышно прошептала Тамара. Промедол обычно начинает действовать быстро. Видимо, уже подействовал, раз она говорить начала. — Только сначала воды дай. Похолоднее. А то пожар во рту.

Пожар у нее был, видимо, во всем теле, наклонившись к ней, я чувствовал идущее от Тамары тепло. Да и белки глаз у нее были не белые, а красные от выступивших сосудов.

Но я хорошо знал, что холодную воду ей сейчас давать нельзя, и потрогал пальцами чайник, стоящий на электроплите. Он был еще теплый, значит, электроплитой пользовались бандиты. Налил Тамаре теплой воды в чашку и попоил ее. Она, скорее всего, даже не почувствовала, что вода не холодная. По крайней мере, ничего не возразила, делая короткие мелкие глотки.

— Что ты хотела сказать? — У меня мысли были только о бандитах, поэтому я думал, что и она хочет что-то о них сообщить.

— Прости меня… — сказала Тамара. — Это я по женской глупости втравила тебя в эту историю. «Господин Генералов» — это полковник Самохин… И я попросила его дать тебе возможность заработать. Я видела, как ты мучаешься… И Самохин привлек тебя…

— Я знаю. Давно уже знаю…

— Давно?

— Уже два дня…

— Если бы не я, эти парни сюда не приехали бы…

— Они все равно приехали бы, потому что Полковника мне в любом случае пришлось бы убить. Иначе убили бы меня.

— Они приехали искать препарат «МУ». Мне пришлось сказать им, что препарат в Следственном комитете, в райцентре. Я боялась, что ты вот-вот приедешь, а они все с автоматами. Ты мог бы нарваться на неприятности.

— Мне к неприятностям такого рода не привыкать! А районное отделение Следственного комитета сегодня сгорело вместе со всем содержимым. И по твоей милости бандиты сцепились с районными ментами. Их почти всех перебили. Не ментов, а бандитов. Только трое, кажется, смогли сбежать. Эту банду только в областном центре знают и боятся. А у нас с ними считаться не пожелали и по незнанию перестреляли.

Я говорил почти легковесным тоном намеренно, чтобы дать понять Тамаре, что ранения ее не такие уж и серьезные и я не особенно беспокоюсь.

— Да, — снова зашептала она. — Двое сидели здесь, тебя ждали, потом ты подъехал, один вышел, а второму в это время позвонили, он поговорил, сразу дал в меня очередь и вышел. Я знала, что ты с ними справишься.

— Мне вот гибэдэдэшники помогли и Никифоров. Бандитов повязали. Им Никифоров из ружья ноги перестрелил. Теперь не убегут. А у майора вот наручники для них нашлись…

— А где Никифоров?

— Он в поле. Вертолет встречает. Полковник Самохин тебе на своем вертолете бригаду медиков отправил. Вот-вот прилетят. Потерпи, немного осталось…

Как обычно, на трубку «БлекБерри» позвонил полковник Самохин:

— Виктор Вячеславович, вертолет к Тамаре Абдулгаффаровне уже вылетел. Там два врача. Заберут ее, скорее всего, в областную больницу, там умеют огнестрельные ранения лечить. Только там и в госпитале МВД. В местном армейском госпитале могут только в травматологию положить. Под присмотр к ментам я ее укладывать не решился. Операция, наркоз, мало ли что человек в беспамятстве сказать может. А врачи и медсестры передадут, кому интересно будет… Ты против областной больницы не возражаешь?

— Главное — помощь бы оказали… И лучшую…

— Там есть один хирург, он еще молодой, но, как говорят, кудесник от бога. Талант. Я прослежу, чтобы Тамара Абдулгаффаровна к нему попала. Теперь о наших делах. Тебе жена сказала, что она двоих бандитов подстрелила?

— Нет, ничего не говорила.

— У нее пистолет при себе оказался. Двоих она серьезно ранила. Прямо в огороде, где они ее и застали. Хотела, видимо, как я понимаю, от тебя угрозу отвести, сама бой приняла. Вообще банда Боба практически перестала существовать. Сам он умудрился опять сбежать из вашего райцентра. Но у него, насколько ФСБ известно, осталось только три человека. Один поехать на разборку не смог, трубки у него не имеется, а дома его не застали, двое с Бобом из райцентра сбежали. Боб, похоже, тип очень скользкий. Подельников бросает, когда опасно. А где его найти, никто не знает. Сейчас его поиском и МВД, и ФСБ занялись. Тебе полковник Альтшулер еще не звонил?

— Пока нет.

— Значит, скоро позвонит. Он в курсе событий в вашем райцентре. А с Бобом у ФСБ собственные счеты. Они не простили гибели двух своих старших офицеров.

— А младших офицеров? Тем более родственников Альтшулера?

— Это ты про старлея Линдера переживаешь? Так он живой. Только в ненормальном состоянии.

— Это, может быть, хуже, чем мертвый.

— Но против Линдера Следственный комитет пытается возбудить уголовное дело по факту изготовления, распространения и хранения детской порнографии. Что-то они там накопали в его ноутбуке. И переписка какая-то есть, и удаленные файлы научились вытаскивать.

— Ну, с удаленными файлами все просто. Это даже лейтенант Холмогорский умеет.

— Что значит, «даже лейтенант Холмогорский»? Холмогорский считается лучшим IT-специалистом в городе. Его и МВД пытается привлечь в качестве специалиста к своей работе, и ФСБ присылает к нему своих парней за консультацией. Он для них специальные программы пишет.

— Уведут ведь, товарищ полковник, — попытался я сгладить свои слова. — Сейчас айтишники в большой потребе. Особенно если работают и с ИИ. Это я по своему старшему сыну знаю.

— Не уведут, не переживай. Холмогорский свои погоны уважает. Его уж как уговаривали различные коммерсанты, золотые горы сулили. А он с нами остается… Правда, и я тут старания приложил. У тех коммерсантов дела сразу вниз пошли… А то мне на трубку постоянно звонят, всякую дрянь предлагают. То какие-то лекарства, то средства для похудения. Похоже, обо мне знают больше, чем я сам.

— Мне тоже часто звонят. Надоели. Я уже просто трубку отключаю.

— Вопрос. Откуда они номер берут? Откуда что-то про меня знают?

— У меня тот же вопрос возникает…

— А я сам на него и отвечу. Для того они и берут к себе на работу таких спецов, как наш лейтенант Холмогорский, чтобы в Сети нужных им людей искали. В Сети и по телефонам. Твоему сыну еще повезло, он при хорошем деле пристроен. А те, кто пристроиться на хорошее место не сумел, вот по таким коммерческим структурам и болтаются… Ладно, заговорил я тебя. Готовься вертолет встречать. От кого вертолет, полковнику Альтшулеру, когда позвонит, знать необязательно. Если уж будет настойчиво спрашивать, скажи — куратор обеспокоился. Я Алексею Алексеевичу сейчас позвоню, предупрежу, чтобы он в курсе дела был. У меня все…

— Спасибо, Валентин Юрьевич, за вертолет. Кажется, уже летит…

Тамара была в сознании и слышала весь наш разговор. Потом отвела взгляд и стала к воздуху прислушиваться. Звук вертолетного двигателя всегда легко отличить от любого другого, в нем отчетливо слышатся какие-то хлопки. На вертолетах я налетал много, поэтому хорошо помню, что хлопков не слышно только на высокой скорости. Летел к нам вертолет, судя по непродолжительному полетному времени, как раз на высокой скорости. Только в окрестностях деревни скорость сбросил, отыскивая луч фонарика, что должен обозначить ему место посадки. Луч, судя по всему, найти удалось быстро, и барражирование вертолета прекратилось…