Усевшись за стол, я перевел свою трубку в режим трансляции Wi-Fi-сигнала, включил ноутбук, вошел в Интернет и в первую очередь проверил почту. Письмо пришло с незнакомого адреса, и я скачал на компьютер присланный Самохиным видеосюжет, потом, не просматривая его, по системе «поиска» в браузере нашел на карте райцентра отделение Следственного комитета. Оно располагалось, как оказалось, в одном здании с районным судом, где занимало целый третий этаж. Здание суда я знал. Это старое здание, похоже, что деревянное, но поверху оштукатуренное. Раньше так строили. Деревянные дома обивали досками, поверх досок обивали дранкой, на которую накладывали штукатурку. Это меня устраивало. Для деревянного здания достаточно будет одной термобарической гранаты. Плохо, что через дорогу располагается райотдел полиции, но пока там хватятся, я уже уеду и буду, надеюсь, далеко. Просматривать видеосюжет я так и не стал, сберегая время. Сделав Тамаре знак следовать за собой, снова сходил к тайнику и убрал в него три запасные гранаты к огнемету. Объяснил ей на всякий случай, как им пользоваться, как открывать и закрывать. После чего переложил из багажника мешок с шерстью ньюфаундленда, прикрыв им огнемет, пистолет, который захватил с собой, переложил из кармана за брючный ремень, потрепал Тамару по плечу, по-мужски прощаясь, и поехал.

До асфальтированной дороги я не рисковал. Не набирал скорость, памятуя о небольшом клиренсе своей машины и об опасном грузе, что лежал у меня между сиденьями. Вовремя притормаживал перед каждой ямкой или бугорком, одним словом, вел машину аккуратно. А вот по асфальту уже погнал вовсю. Дорога до райцентра богата множеством крутых поворотов, но я умело в них вписывался, срезая углы и возлагая надежды на электронный стабилизатор поперечной устойчивости. Мне еще при покупке «Камаро» говорили в автосалоне, что такого стабилизатора, как у «Камаро», нет ни у одной машины в мире. Стабилизатор действительно работал идеально, позволял, не снижая скорости, входить в любые повороты и при этом убирал крены почти полностью. Я и опомниться не успел, как оказалось, что подъезжаю к повороту на наш райцентр. На стационарном посту ДПС свет не горел, значит, полиции там не было.

— Можно сказать, повезло ментам… — сказал я сам себе, поправляя рукоятку пистолета за поясом.

Честно говоря, я не думал о том, что против них придется применять оружие, но, если бы потребовалось, применил бы его, не задумываясь. Это уже стало вопросом моей личной безопасности. А от моей безопасности во много зависела безопасность и моей жены, и всей «конторы», которую возглавлял полковник в отставке Самохин. Хотя я почти ничего не знал о деятельности этой «конторы», тем не менее она платила мне деньги, обеспечивала работой, а сам Валентин Юрьевич Самохин был моим старым боевым товарищем. Ну, может быть, и не товарищем, может быть, командиром, тем не менее своих командиров тоже не предают. И я должен был позаботиться о себе, чтобы не подставить тех, о ком обязан заботиться. Это была старая прописная истина, и с годами она не потеряла своего изначального смысла и значения.

В райцентр я въехал почти величественно, сияя еще не затертым лаком кузова под светом уличных фонарей, проехал мимо оставшегося слева здания райотдела полиции. К моему удовольствию, на крыльце никто не стоял и не курил, как бывало раньше, когда я проезжал мимо на «Волге». Но это всегда было днем — ни разу я не приезжал в райцентр в темное время суток, а по вечерам свет там горел только в холле и окне дежурного. Я проехал мимо, но успел посмотреть и направо, на трехэтажное здание суда. На первом этаже в каких-то окнах свет еще горел. Да и на втором этаже светилось три окна. Наверное, там были дежурные — и менты из охраны, и судьи, может быть, работали уборщицы. Но на третьем этаже света со стороны дороги вообще не было. С другой стороны здания тоже проходила дорога, но там движение было, как я помнил, односторонним — только встречным. Вообще-то свет где-то гореть должен. Ведь в Следственном комитете всегда есть дежурная следственная бригада.

Чтобы подстраховаться, я, проехав метров сто пятьдесят, свернул направо, выехал на дорогу с односторонним движением и остановился рядом со сквериком, примыкающим к интересующему меня зданию. Позади меня стоял только автомобильный кран, но в кабине никого не было.

Отсюда мне было видно, что в окнах третьего этажа свет все же горел в каком-то кабинете в четыре широких окна. К сожалению, я не знал, в каком крыле располагается кабинет подполковника Лихарева, но, прекрасно представляя силу горения термобарической гранаты, надеялся, что силы огня хватит на весь третий этаж и, возможно, на другие. Здание было не слишком высоким, хотя и возвышалось над окружающими одно- и двухэтажными строениями. Прихватив с собой огнемет, я осмотрелся по сторонам, никого поблизости не увидел и, перешагнув через низенький, литой из чугуна заборчик, ушел в кусты скверика, через которые прошел еще шагов двадцать. Прикинул там возможность выстрела и, часто оборачиваясь и глядя вверх, вернулся назад на пятнадцать шагов. С этого места стрелять в просвет между деревьями было более-менее удобно.

Подняв тубу-контейнер и прижавшись к резиновому наглазнику прицельного приспособления, я прицелился в левое торцовое окно. От кабинета, где горел свет и, видимо, сидела дежурная следственная бригада, расстояние было солидным. Никто из людей пострадать не должен был. Ну, вызовут они пожарных, а сами благополучно выйдут на улицу. Конечно, по доброму-то следовало стрелять в окно второго этажа. Тогда пожар охватил бы все здание, и если возник бы разговор о поджоге, то его отнесли бы к вине кого-то из тех, чьи дела в настоящий момент суд рассматривал. И не возникло бы подозрения, что подожгли отделение Следственного комитета. Но в этом случае могли бы пострадать люди, находившиеся в здании суда на втором этаже, например, какая-нибудь бабушка-уборщица. А я не желал брать такой грех на душу, не хотел заставлять внуков и внучек плакать на похоронах бабушки. Да и следственная бригада в худшем случае могла бы не успеть выйти с третьего этажа через дым и пламя. Это тоже непричастные люди, ненужные и неоправданные жертвы.

Хотя я знал, что огнемет практически не имеет отдачи, но, привыкнув стрелять из автомата с оптикой, где отдача способна тем же прицелом поставить синяк под глазом, я отстранился на необходимое расстояние, когда в прицеле появится скругленная тень, и нажал на спусковой крючок, хотя в огнемете он и называется, как я вспомнил, пусковым крючком. Граната вылетела с предварительным шипением, но в полете я ее не видел, видел только, как из тубы-контейнера вылетел картонный круглый короб-удлинитель, благодаря которому граната способна лететь значительно дальше и быстрее. Короб упал на землю в двух метрах от меня. Одновременно с этим раздался звук разбитого стекла. Но это бились осколки стекла, что упали с третьего этажа, а самого звука прохождения гранаты через оконное стекло я не слышал. Зато услышал звук громкого взрыва. На третьем этаже сразу запылало бело-красное пламя, и из выбитых окон повалил черный дым. Я подобрал короб удлинителя и сразу отнес в машину вместе с использованным контейнером гранатомета, уже непригодным для дальнейшей стрельбы. Уложил все это под мешок с собачьей шерстью. Осмотрелся, увидел только в темноте красный огонек сигареты — кто-то шел по тротуару и курил на ходу. Услышав звук взрыва и увидев пламя и дым над зданием, остановился и то ли выронил, то ли проглотил сигарету. Короче, огонек погас.

А я сел за руль и уехал.

Из райцентра выезжал неторопливо, чтобы никто не подумал, что я убегаю. И не оборачивался, гася в себе любопытство. И только выехав на шоссейную дорогу, я остановился, вышел из машины и посмотрел в сторону райцентра. Сам райцентр располагался на холме, а здание суда было чуть ли не самой высокой точкой этого холма. Несмотря на густой лес, на обочине хорошо было видно высокое пламя. Дом горел капитально. Едва ли в таком пожаре уцелеют хоть какие-то документы. Я проехал еще километров пять-шесть, снова остановился, взял из багажника малую саперную лопатку, снял с тубы гранатомета прицельное приспособление, которое можно было использовать на контейнерах других гранат, что у меня остались, саму использованную тубу и короб-удлинитель унес в лес и быстро закопал. Уж что-что, а управляться с лопаткой я умею на отлично. А лопатка моя всегда, по армейской еще привычке, имела остроту бритвы и резала землю как масло. Место закапывания я качественно замаскировал, срезав дерн в кювете и уложив его на место захоронения использованного оружия. Брать дерн именно в кювете пришлось потому, что там земля после дождей все еще была влажной и трава тоже. Влажная трава на новом месте хорошо приживется, и через несколько дней будет совсем незаметно, что здесь что-то закапывали. Умению проводить маскировочные действия нас обучали очень хорошо, и я не забыл армейских уроков. Тем более что сам их когда-то проводил, обучая сначала солдат своего взвода, когда командовал взводом, а потом и бойцов роты, когда командовал ротой.

Вернувшись в машину, я вспомнил, как настоятельно просил меня поторопиться полковник Самохин, и погнал на максимальной скорости. За последние дни я уже успел изучить излюбленные места, где предпочитали останавливаться патрульные машины ДПС, и вовремя сбрасывал скорость. Мимо трех машин я проехал благополучно, а вот на четвертой не повезло, все же нарвался на патруль. Я остановился, не выходя из машины, пока инспектор шел в мою сторону, проверил, легко ли вытаскивается пистолет из-за пояса. Только после этого вышел из машины.

Инспектора я узнал сразу. Это был тот самый капитан, что отвозил меня к мосту, когда я нырял с аквалангом в поисках выброшенного мной пистолета уголовника Гогена. Но инспектор или не узнал меня, или сделал вид, что не узнал.

— Документы, пожалуйста, — представившись и козырнув, потребовал он.

Я протянул подготовленные права и документы на машину. Разглядывал их капитан недолго, видимо, и прочитать ничего не успел.

— Почему правила нарушаем? Скоростной режим превышен на восемьдесят километров. Это уже серьезное нарушение. И ответственность за него серьезная.

— Спешу, капитан. С вами мы, кстати, совсем недавно с такой же скоростью ехали…

— Да, тогда мне было приказано.

— А сейчас приказано мне.

Я вложил ему в ладонь тысячную купюру, приготовленную на случай, если инспектор окажется незнакомым. Он сунул купюру в карман не глядя и тут же вернул мне документы. Я усмехнулся, подумав, что мог бы сунуть ему точно так же и сто рублей. Он взял бы, даже не заметив номинала купюры.

— Счастливого пути! Не нарушайте больше!

— Впереди посты еще есть? — на всякий случай спросил я.

— Не знаю точно. По идее, только перед городом. Стационар.

Я пожал инспектору протянутую руку, хотя испытывал желание дать ему по морде, как каждому «гиббону», и не за тысячу рублей, а за систему «берущих рук», сел в машину и демонстративно газанул с места, сразу набрав скорость, значительно превышающую ту, что допускается ограничительными знаками…

Уже в городе, миновав стационарный пост ДПС без всяких проблем, я вспомнил, что проехал мимо поворота в памятную мне пригородную деревню, где был застрелен уголовный авторитет Полковник с помощниками. А огород дома одного из помощников Полковника выходил на забор областного психоневрологического диспансера, где в настоящий момент закрыт, скорее всего, в одиночной камере, буйный больной старший лейтенант ФСБ Владимир Михайлович Линдер. Моими стараниями ставший таким больным. Но угрызения совести меня не мучили. Старший лейтенант выполнял свою работу, я выполнял свою. Перед ним стояла одна задача, передо мной — противоположная. И раз уж я влез, кстати, не по собственному или почти не по собственному желанию в разборку двух силовых структур, то обязан продолжать работать в том же направлении.

Скоро подошло время звонить «господину Генералову». Я вытащил трубку и нажал кнопку вызова. Он ответил сразу:

— Слушаю тебя, Виктор Вячеславович. Что-то случилось?

— Нет. Все нормально. Вы, Валентин Юрьевич, просили позвонить, я и звоню.

— Ты где?

— В городе.

— Так быстро? А я тебя ждал в лучшем случае минут через сорок…

— Я удачно уложился по времени. У меня машина быстрая. И ездить я умею.

— Да, ты же, кажется, проходил когда-то курс экстремального вождения…

— Все три курса экстремалки прошел. Три командировки в Москву, на полигон ФСО.

— Ну и отлично. Лейтенант Холмогорский выезжает к тебе. Его подполковник Румянцев доставит. Отработайте с ним. Правда, он желает работать не с ноутбука, а со своего домашнего компьютера, говорит, у него дома есть какие-то эксклюзивные программки, которые он сам написал. Так что не удивляйся, если он тебя в гости пригласит. Только не пои его ничем, он у нас непьющий.

— Я сам, если помните, непьющий, товарищ полковник, — ответил я, показывая, что не хуже его умею принимать шутливый тон, но тут же перешел к серьезной теме разговора: — К вам еще не доходили вести из нашего райцентра?

— Пока ничего не было. А что там?

— Большой пожар в здании районного суда. Кстати, в том же здании на третьем этаже располагается районное отделение Следственного комитета. Надо же такому случиться! Как вовремя пожар возник! Слухи в наших краях от деревни до деревни с ветром пролетают. Так вот, согласно слухам, был сильнейший поджог. Похоже, кто-то из огнемета «Шмель» шмальнул.

— Спасибо, Виктор Вячеславович, что сообщил. Я сейчас же наведу справки. Только мне придется задержать на десять минут Сережу Холмогорского. Он у нас справочную систему заменяет. Так что ты особенно не спеши на место встречи. Имей в виду, он опоздает. Я его срочной работой загружу.

— Согласен. Ради полезного дела можно и временем слегка пожертвовать. Полчаса, думаю, ничего не смогут решить.

— Обычно лейтенант у нас такие вопросы решает за десять минут. Значит, задержка на десять минут…

Десять минут так десять минут! Чтобы убить время, я поехал к месту встречи по большому кругу и вдруг обнаружил, что нахожусь неподалеку от «Белой лошади». Заезжать туда я не собирался, но мимо решил проехать. Хотя бы с улицы посмотреть на здание, где совсем недавно произошли серьезные события. Неторопливо проезжая вдоль интересующего меня здания, я бросил взгляд на второй этаж. Там было все в порядке, даже стекла были вставлены. В окне бывшего моего номера горел свет, значит, там кто-то живет. Горел свет и в окне номера, где раньше жил, если можно назвать проживанием несколько проведенных там часов, старший лейтенант Линдер. Значит, дверь там отремонтировали или скорее полностью заменили вместе с дверной коробкой, потому что оторвать приклеенную дверь от дверной коробки целой проблематично. Да и взрывом ее, надо полагать, изуродовало, как и автоматными очередями в область замка. Вообще впечатление складывалось такое, что в «Белой лошади» тишь да гладь. Да, умеют бизнесмены сохранять клиентуру! Каким-то образом, видимо, и запах ликвидировали, хотя после взрыва гранат с малодорантом запах должен был оставаться.

Больше мне ехать было некуда, и я отправился на место встречи. Машины отца Георгия еще не было. Я остановился там же, где стоял в прошлый раз, когда мне передавали огнемет «Шмель-М», и стал ждать. Ждать пришлось почти полчаса. Видимо, лейтенант Холмогорский или просто сразу не сумел найти нужного клиента, или же материала оказалось так много, что копирование заняло достаточное время. Но ждать я умел, хотя, как все нормальные люди, и не любил. Для военного разведчика это необходимое качество — умение ждать, как и умение терпеть. Наконец рядом со мной притормозил старенький «Ховер», и с заднего сиденья вышел, сильно хлопнув дверцей «китайца», высокий худощавый парень, точно такой, каким я представлял его по голосу, который слышал только по телефону. Он быстро обошел вокруг капота «Камаро» и сел ко мне на переднее сиденье, потому что машина моя была «купе», то есть имела по одной дверце с каждой стороны, и, чтобы сесть на заднее сиденье, требовалось сдвинуть переднее. Но Холмогорский сдвигать его не стал и сел рядом со мной. И очень хорошо. С человеком, сидящим рядом, мне разговаривать было удобнее, да и не любил я по старой привычке военного разведчика кого-то оставлять у себя за спиной, значит, Холмогорский занял место правильно. Лейтенант при посадке пристроил на коленях большой пластиковый пакет неизвестно с чем, но держал его в руках, как я заметил, бережно. Выглядел он чрезвычайно серьезным. Мне даже показалось, что лейтенант испытывает по отношению ко мне некоторый пиетет, против чего я, уважая свой высокий профессионализм, не возражал.

— Сережа! — протянул он мне руку, здороваясь. Кисть у него была сухая и слабая. Я бы человека с такой рукой к себе на службу не пригласил, но сейчас крепко пожал ее, от чего Холмогорский поморщился, видимо, от боли, и добавил: — Лейтенант…

— Подполковник Кукушкин… — перебив его, представился и я, подчеркивая этими словами разницу в званиях и лишая лейтенанта возможности общаться запанибрата. — Виктором Вячеславовичем меня зовут.

— Я в курсе, товарищ подполковник. Мы с вами уже общались однажды по телефону.

— Я помню, — сообщил я так же сухо, стараясь поддержать тот имидж, который, видимо, сложился в голове Холмогорского. — Куда едем?

— Пока прямо. Потом подскажу, когда и куда повернуть.

— Проще будет сообщить адрес навигатору, и он сам подскажет, куда ехать и где повернуть. Есть против этого возражения, лейтенант?

— Никак нет, товарищ подполковник. — Лейтенант Сережа, как я мысленно его прозвал, быстро сообразил, как со мной надо общаться, и назвал адрес.

Я включил микрофон навигатора и разборчиво повторил его. На карте сразу отметился красной линией маршрут движения по улицам города. Мы поехали, и навигатор скоро начал подсказывать, в какой ряд мне необходимо перестроиться перед поворотом, где повернуть.

— Надо же, правильно подсказывает… — удивился Сережа. — А то у меня товарищ к родной тетке в деревню поехал, так ему навигатор подсказал в другой деревне свернуть на боковую улицу. Он свернул и доехал до заброшенной лесопилки, где благополучно застрял в снегу. Хорошо, у тетки муж на внедорожнике ездил. Приехал к нему и вытащил.

— Карты в навигаторе обновлять надо чаще, — проворчал я, сам не понимая, почему и чем я настолько недоволен, что нечаянно превратился в старого брюзгу. — Что там у нас в райцентре делается после пожара? Валентин Юрьевич доволен?

— Очень доволен. Пожар еще не потушили, но конечный результат понятен. Там сгорело все здание, целиком. Удалось только вытащить архив суда — старые уголовные дела, давно завершенные. А все дела, что были в производстве, уничтожены вместе со следственными документами и вещественными доказательствами. Вам товарищ полковник просил персонально передать, что пожар начался с кабинета подполковника Лихарева, где сгорели все документы даже внутри сейфа, потом огонь перебросился на соседние кабинеты, в том числе на хранилище вещдоков. В результате предположительно уничтожены оба мешка с препаратом «МУ» или «Му-Му», я так и не понял, как правильно. Товарищ полковник сам смотрел документы в компьютере, я только открыл их ему и теперь передаю вам только то, что мне велено сказать.

— А что за документы ты раскопал? — все же спросил я, хотя это, по большому счету, было вопросом не моей компетенции.

— Сначала вышел на сервер областного управления МВД, где только-только принимали протокол первичного расследования причин возникновения пожара. Вместе с местной версией. В вашем райотделе оперативник сразу в режиме on-line набирал текст и для себя, для своего начальства и делопроизводства, и для областного управления. Первичные выводы — это был поджог. Цель поджога — уничтожение документов, находящихся в судебном производстве. Там стоял неподалеку автокран, сегодня днем угнанный с парковки рядом со стройкой. Есть предположение, что преступники воспользовались краном, чтобы поднять какое-то взрывное устройство на окно, а потом просто бросили его, чтобы не светиться…

— Значит, подожгли все-таки суд, а не отделение Следственного комитета? Пожар-то начался именно там. В кабинете подполковника Лихарева.

— В полиции полагают, что это отвлекающий маневр. От суда отвлекают. Поджигатели отлично знали, что здание старое, с деревянными перекрытиями. И если загорится на третьем этаже, то второй и первый этажи спасти от огня уже не удастся. Кстати, в суде находилось дело одной строительной фирмы, которая не так давно обследовала состояние здания суда. Руководителям фирмы не по этому, а совсем по другому вопросу грозят громадные, по меркам района, штрафы и даже реальные уголовные сроки. Подозрение пало в первую очередь именно на эту фирму. Кстати, угнанный автокран принадлежал как раз этой строительной фирме. И сразу возник вопрос: а был ли угон в реальности? Так что ваш вопрос, товарищ подполковник, можно считать закрытым… По крайней мере, так думает Валентин Юрьевич. О вашем же присутствии в райцентре накануне пожара никто не подозревает, кроме полковника Самохина.

А ведь я, насколько помню, даже Самохину конкретно о своем присутствии в райцентре накануне пожара ничего не говорил. А теперь, оказывается, об этом знает еще и лейтенант Холмогорский…