Тамара работала в огороде. Я ей не мешал. У меня своих забот хватало.

Дело, ради которого я выпросил у полковника Альтшулера два дня, было мной уже основательно продумано и просчитано. Вернее, просчитано оно было еще раньше, когда я выполнял точно такое же дело в другом месте. Но сначала я со своей садовой тачкой сходил в недалекий лес, где нарубил множество еловых лапок для укрытия грядки с чесноком на зиму. Я каждую осень хожу в этот лес и не вижу, чтобы деревья, у которых я обрубал лапки, гибли. Они легко заживляют свои раны и даже лучше растут. Но я ни с одного дерева не срубаю по две лапки, только по одной, нарушая симметрию растения, тем не менее причиняя дереву минимальный вред. Некоторые люди, я видел, стараются срубить под корень молоденькие елки. Я такие елки жалею.

Лапки все поместились в тачке, хотя наложить их пришлось большой горой, частично утрамбовывая и приминая. Но это лучше, чем ездить в лес дважды. Тачку я отвез сразу в огород и опрокинул ее в том месте, которое указала Тамара.

После этого, оставив жену заниматься своими делами, я занялся своими запланированными. Вытащил из своего инструментального сарайчика заранее приготовленные небольшие листы металла, толщиной в два миллиметра. Этого мне вполне хватало. Под размер они были вырезаны еще на металлобазе райцентра в соседней области, где я их и покупал. После чего, приготовив сварочный аппарат, сварил себе продолговатый ящик с дверцей на рояльной петле. Сложнее всего для меня, сварщика непрофессионального, которого когда-то научил этому делу солдат, работавший до службы сварщиком-монтажником, было приварить именно петлю. У петли металл был тонким, плавился под электродом, пришлось предельно убавить ток, но тогда залипали сами электроды. Тем не менее я с задачей справился. Сбив капли шлака, подчистил «болгаркой» сварочные швы, пару раз подбросил ящик, давая ему возможность удариться о землю, но ни один из швов не разошелся. Я остался доволен проделанной работой. Ящик убрал в сарайчик, взял в тачку только инструменты и направился за калитку, к одному из дальних дачных участков. Расстояние от моего забора было около сорока метров. Я предварительно прибрел целую катушку шестидесятиметрового электрического удлинителя, его как раз хватало для моей операции.

Этот дачный участок был выбран мной потому, что его в отличие от других окружал забор не из сетки-рабицы, а из достаточно высоких звеньев металлического профилированного штакетника. Я сам уговорил хозяина ставить звенья не на металлические столбики, как он думал вначале, а на столбики из кирпичной кладки, в которую можно зацементировать поперечины из прямоугольной в сечении трубы, а уже к поперечинам саморезами крепить сами штакетины. Работа кропотливая, но она того стоила, забор смотрелся идеально. Обогнув угол участка, я выбрал третий по счету столбик, подключил «болгарку» с большим диском и стал прорезать цементный раствор, посматривая время от времени на деревенскую дорогу — не наблюдает ли кто за моими действиями оттуда. Раствор, весьма кстати, оказался не лучшего качества и резался легко. Когда я делал тайник в точно таком же по размерам столбике областного психоневрологического диспансера со стороны двора Аркадия Хилкова, приходилось обходиться ручным инструментом. На то, чтобы замазать свежие швы едва-едва схватившегося раствора мокрыми пылью и землей, чтобы выровнять цвет с другими столбиками, я потратил два дня и несколько часов третьей ночи. Сейчас же справился с разборкой столбика за полтора часа. Поскольку я не мог подобраться «болгаркой» к заднему шву, мне приходилось выламывать кирпичи монтировкой. Это оказалось гораздо более быстрым делом, чем прорезание их электроинструментом. С собой я захватил и перфоратор, но только зря тащил его. Он оказался ненужным из-за слабого раствора, в котором песка было, наверное, столько же, сколько цемента, так что хватило усилий монтировки. После этого я привез и поставил в середину свой собственноручно сваренный металлический ящик, сделал раствор примерно такой же, какой был здесь прежде, и стал закладывать ящик купленными в городе кирпичами. Кладка у меня получилась на заглядение. Единственная задержка произошла при установке открывающего и запирающего устройства. Это устройство придумал и сделал мне по моей просьбе старший сын. Сделал в своем гараже, зная, для чего устройство предназначено, но не зная, где оно будет установлено. Первый, пробный, экземпляр остался в старом тайнике. Второй и последний, с усовершенствованным механизмом, я установил в новый. Устанавливать устройство в угол столбика было нельзя, потому что кто-то мог случайно на него надавить, облокотившись, или просто задеть плечом или локтем. Наши дачники подобрались из любителей выпить. А такие люди облокачиваться привыкли на то, что под рукой окажется. Запирающее устройство я установил в середине столбика, да еще так, что часть кирпича уходила под металлическую штакетину, так устанавливать, подумалось мне, было безопаснее. Последние кирпичи я укладывал уже в сумерках, но успел завершить работу до темноты. Собрал весь инструмент в тачку, отвез в свой сарайчик. Потом смотал катушку удлинителя, отнес туда же и вернулся к тайнику уже в третий раз с фонарем, проверил, не сильно ли я наследил. Загрузил в тачку старые кирпичи и увез их к себе во двор, решив завтра уже на свету проверить место еще раз и только после этого начать пользоваться тайником.

Тамара, как обычно, засветло закончила свои огородные дела. Но я не сразу отправился домой попить чаю, а сначала прошел в огород, посветил фонарем на грядку, посмотрел, убедился, что чеснок посажен и даже четверть грядки укрыта привезенными мной еловыми лапками — значит, не зря я старался. И только после этого отправился на кухню, где мне, как обычно, Тамара уступила место на стуле, взяв себе менее удобную табуретку. Чай был уже готов, и Тамара разлила его по чашкам. Вела она себя как типичная женщина с Кавказа, считающая, что удел жены — ублажать мужа и ухаживать за ним. Как же ее должна была сломать армия, чтобы она начала действовать самостоятельно, не спрашивая согласия мужа, «подставлять» его и даже быть его «контролером»!

— Может, все-таки расскажешь, как тебя принял полковник Альтшулер? — спросила Тамара. — Что с работой? Приняли — отказали?

— Через два дня, не считая сегодняшнего, выхожу обучать бестолочей из спецназа ФСБ.

— Почему бестолочей? Может, там есть и приличные парни… — слабо возразила она.

— Видел я этот спецназ на тренировке. И пузатые, и разные… Есть даже мосластые, рабоче-крестьянского типа. Но драться не умеют ни те, ни другие, о чем сами, кстати, совсем не подозревают. И вообще, разве приличный спецназ позволил бы мне нейтрализовать целую группу захвата в «Белой лошади»? Ведь группа захвата — это элита их спецназа.

— Тебя проверяли?

— Только практическую профпригодность…

— Это как?

— Выставили против меня подполковника Балакирева из ЦСН ФСБ. Как раз из Москвы по своим делам приехал, — ответил я, не желая сообщать Тамаре, по каким делам приехал подполковник Балакирев и что приехал он не в гордом одиночестве. Хотя и предполагал, что Самохин уже предупредил ее, но это вовсе не обязательный вариант. — Я его уже в конце первой минуты «задушил»… Для Альтшулера это был апсет!

— А вот это зря, — покачала головой Тамара. — Не думаешь, что этот подполковник тебе просто поддался? Его попросили, и он поддался…

— Не думаю… И никак не могу в толк взять, зачем ему это было нужно?

— Полковнику Альтшулеру нужно было проверить уровень твоей подготовки. И ты подтвердил, что в состоянии работать против группы захвата. Так глупо попался!

— Я не попался. Пусть еще попробуют доказать, что я там был. У них нет никаких фактов против меня. Только голые гипотезы, дескать, больше было некому. Это, как даже ты, не юрист, понимаешь, не доказательство. И я, не юрист, понимаю. А вообще, зачем Альтшулеру просить Балакирева поддаться? В твоих утверждениях отсутствует логика. Если бы он поддавался, проверить мою профпригодность было бы невозможно.

— Да, в этом я не права, — легко согласилась Тамара. — Просто подумала, что ты уже не молод для боя с серьезным соперником. Сколько лет этому Балакиреву?

— Не спрашивал. На вид — лет тридцать пять — сорок.

— Вот видишь, около тридцати лет разница. В схватке это существенно.

— Конечно. Потому я и не тянул время. Сразу быка за рога взял. И «придушил»…

— Но его мог попросить и кто-то другой. Необязательно Альтшулер.

— Кто?

— Кто-то, кто считает тебя виновным, но не может ничего Альтшулеру доказать… А ты помог усилить подозрения.

— Тебя опять донимает теория заговора, во всем желаешь видеть подвох. Относись к жизни спокойнее. Все идет своим чередом и не требует наших усилий. Когда усилия потребуются, мы это ощутим…

Как раз при произнесении последних слов у меня в кармане подала голос трубка «БлекБерри». Я вовремя сообразил, что при Тамаре мне не следует называть «господина Генералова» ни по имени-отчеству, ни по званию.

— Вот и спрос на наши усилия подоспел, — завершил я свою предыдущую фразу и обезличенно ответил в трубку: — Слушаю вас…

— Виктор Вячеславович, спешу поставить в известность о событиях сегодняшнего дня. Я и раньше звонил, только трубка не отвечала.

— Я работал с электроинструментом, — нашел я подходящее оправдание. К тому же оно было реальным. — «Болгарка» сильно шумит, видимо, потому и звонок не слышал. Трубка у меня была с собой.

— Это неважно. Важно то, что я все же дозвонился, — проявил Самохин свою известную лояльность. — И вообще старая истина: все, что с нами ни происходит, — все к лучшему. Не пришлось нам сразу поговорить, а тут еще одни важные данные подвалили. Но начну по порядку. Вернее, в хронологическом порядке. Я так думаю, что у Жорика Балаклавского в банде Полковника имеется свой человек. Вернее, уже не в банде Полковника, а в банде Боба, поскольку Полковника завтра хоронят. Сегодня в восемь утра его тело родственники забрали из судмедэкспертизы. На завтра назначены похороны. По православной традиции, в четырнадцать ноль-ноль. Он же крещеный и не только в церковь ходил, но начал и свою церковь строить. На окраине города, около городских прудов. Прямо на берегу. Достроить только не успел. Не знаю, кто теперь будет финансировать строительство. Может, жена, она с ним вместе всегда в церковь на службу ходила. А может, Боб, поскольку основные финансовые потоки Полковника перешли в его руки. Но я отвлекся. Короче, есть подозрение, что в банде Боба у людей Балаклавского свой человек имеется. Иначе зачем бы встречать Жорика из «зоны» приехали четыре машины вооруженных парней. Кто-то сообщил, что его попытаются убрать, и была организована вооруженная охрана. От Боба тоже четыре машины прибыли. И тоже не без оружия. И там же, если ты помнишь, где-то засела группа ЦСН ФСБ. Эти парни должны или провокацию устроить, или работать на уничтожение той и другой бандитской стороны. Я бы предпочел, чтобы они выполнили последнее. Так вот… Когда калитка открылась и Балаклавского выпустили, с ним вместе, кстати, вышли еще двое заключенных, которые, по нашим данным, ни к одной из группировок не принадлежат. А сидели… Так, по пустякам… Один у соседки пару рваных калош спер. Второй спьяну участковому нос сломал… Участковый, правда, не на службе был, без мундира и без оружия. И адвокатам удалось доказать, что парень даже не узнал своего участкового. Так, со случайным прохожим на улице поскандалил, хотя раньше участковый дважды проводил с ним беседы по факту пьянства. И получается, что эти парни вроде как спасли сначала Жорика. Балаклавский между ними оказался на выходе. Короче, что я буду рассказывать… Я тебе на электронный адрес выслал видеозапись. Сам посмотри, что там случилось. Я могу только конечный результат тебе сообщить. Убиты с двух сторон тридцать восемь человек, четверо серьезно ранены, двое впоследствии скончались в больнице. Самого Балаклавского серьезно ранили, но когда его увозили на «Скорой помощи», в машину выстрелили с какой-то замороженной стройки из гранатомета. Никого в живых в машине не осталось. Уйти никому не удалось. Но среди убитых нет Боба. Он почему-то не поехал встречать Балаклавского. Валет убит в самом начале перестрелки. Хотя был в бронежилете, ему автоматную очередь в голову пустили. Прицельно кто-то стрелял. Я подозреваю, что очередь со стороны пришла.

— А патроны СП-4 использовались?

— У меня есть подозрение, что бойцы ЦСН использовали какую-то специально переделанную под этот патрон винтовку или даже несколько винтовок. Из пистолета «ПСС» произвести точный выстрел с дистанции проблематично. Но мы так и не дождались, когда они выйдут. Сняли запись, иначе камеры начнут записывать на предыдущие кадры. А завтра ближе к утру посмотрим, что там ночью происходило. И вообще мы не знаем, откуда они стреляли. Но, когда началась перестрелка, из ворот «зоны» выскочил взвод охраны и начал расстреливать и тех, и других. Из положения лежа стреляли. Залегли за шестью бетонными столбами для электросетей, словно специально для них там кто-то постарался эти столбы уложить вместо бруствера, и вели с такой позиции выборочный отстрел. Прицельно били, на уничтожение.

— Я понял. Сейчас гляну электронную почту. Но это только первая новость. А вы говорили и о второй.

— Да, есть и вторая. Не менее интересная, если только не более, поскольку напрямую нас с тобой касается, Виктор Вячеславович. Я, естественно, обратился по инстанции в Москву к своему командованию с просьбой отследить анализ крови старшего лейтенанта Линдера. Но, как оказалось, уже опоздал. Анализ в Москву доставили еще вчера вечером и вчера же его передали как раз в ту лабораторию ФСБ, которая работала с препаратом «МУ». Провал произошел потому, что кровь отправлялась не из психдиспансера, а из областного управления ФСБ. И полковник Альтшулер сам несколько раз звонил, осуществляя контроль. Словно знал что-то или подозревал. Но это не самое неприятное. Самое неприятное в том, что некоторое время назад в этой же лаборатории исследовали порошок, что прислали из отделения Следственного комитета твоего района. Альтшулер, насколько мне известно, еще не получил заключение лаборатории. Но получит его одновременно с переадресацией в отделение Следственного комитета. Его направят, как я понимаю, к тому самому подполковнику юстиции, как бишь, его фамилия? Что с тобой дело имел… Которого ты, грубо говоря, в заложники брал…

— Подполковник Лихарев…

— Точно так… Лихарева вызовут к Альтшулеру, допросят, откуда в районе такой большой груз препарата. Всплывет твоя личность. И опять, хотя ты и непричастен, тем не менее будешь рядом с происшествием… Это уже совокупность событий.

— У них нет никаких доказательств.

— Все равно начнут копать… По совокупности косвенных данных в наше время обвинения предъявляют.

— Я нигде не оставил следов. Я даже все тюбики из-под клея с собой унес и закопал в лесу… Нет ни одного реального факта…

— Кстати, относительно клея. Ты верно напомнил. Клей они тоже взяли на анализ. Определят партию, поедут по магазинам и будут спрашивать, кто покупал большую партию клея «Момент». У меня есть опасения, что они уже сегодня начали это делать. Продавец даст твой словесный портрет. Внешность у тебя запоминающаяся, особенно седая бородка… Проведут опознание… Вот и факт налицо. Ты очень неосторожно поступил, купив всю партию в одном магазине. Это прокол!

— Прокол… — согласился я. — Надо как-то выкручиваться.

— Думай, как?

— Ну, не убивать же пацана? Ему от силы двадцать с небольшим…

— Сделай так, чтобы он не смог говорить. Есть варианты?

— Есть. Многооскольчатый перелом челюсти. По крайней мере, неделю слова произнести не сможет. А потом еще неделю будет всего бояться. От скрипа двери вздрагивать. И ни на какое опознание, естественно, не пойдет. Его испуг к кровати прикует.

— Тогда соображай, как действовать. И подумай, как с подполковником Лихаревым поступить. Его показания тоже опасны.

— Нет, Лихарев пусть дает свои показания. Это в любом случае выплывет. Даже из документов, которые в ФСБ обязательно передадут сотрудники отделения. А лишнее на себя я брать не хочу. Лихарева я трогать не буду.

Я не стал говорить, что этот подполковник Следственного комитета своим поведением у меня дома вызвал у меня симпатию. А я никогда не бил людей, которые вызывали у меня симпатию. И, надеюсь, не буду. Но отставной полковник Самохин вполне мог истолковать мои слова не так и обвинить меня в том, что я смешиваю личное и общественное. А я эти понятия всегда смешиваю и в дальнейшем разделять не желаю.

— Ладно. В этом вопросе ты меня уговорил. А что с продавцом делать?

— Найти его я смогу только в магазине, если он завтра не выходной. И, думаю, только к вечеру сумею его отловить. Не бить же его при всех в том же магазине…

— Приезжай сейчас в город. Я тебе выделю лейтенанта Холмогорского. Он у нас опытный хакер. Как магазин называется, помнишь?

— Естественно. — Я назвал магазин и улицу, на которой он находился.

— Пусть Холмогорский попытается найти продавца через Интернет. У них наверняка есть свой отдел кадров или что-то подобное. Приезжай поскорее. Лейтенант тебя встретит на том же месте, где ты с подполковником Румянцевым встречался. Он твою машину знает. Приезжай…

— Выезжаю через пару минут. Только завершу одно хозяйственное дело, — пообещал я.

— На подъезде к городу позвони мне. Или уже из города. Рассчитай по времени, чтобы Холмогорскому как раз успеть.

— Я же не знаю, где вы сидите, поэтому рассчитать никак не могу.

— Ах да… Тогда Румянцев довезет его за семь-восемь минут. Позвони предварительно.

— Понял… Я уже пошел хозяйственное дело завершать…

Мое хозяйственное дело сводилось к тому, чтобы убрать в тайник то, для чего он и был приготовлен. Из багажника «Волги» я перегрузил содержимое в тележку, сначала вышел за калитку сам, осмотрелся, потом выкатил тележку и сразу направился к тайнику. Механизм отпирания сработал идеально. Я не стал все сваливать в одну кучу, а все аккуратно разложил. Последним мне в руку попал кастет. Подумав, я сунул его себе в карман, а в другой карман переложил пистолет, тот, что привез подполковник Румянцев для Тамары. Тогда, помнится, подполковник предупредил, что ствол, возможно, засветился. Но это даже лучше. Пусть ищут соответствие с другим делом, это отвлечет внимание от меня. Но только в том случае, если мне придется им воспользоваться. А возможно, и не придется… Еще подумав, я захватил с собой и рюкзак с огнеметом.

Вернувшись домой, собрал огнемет, прицепил к тубе прицельное приспособление и все это уложил в салон машины, не забыв вставить термобарическую гранату. Устроил все это на полу между передними и задними сиденьями. Если остановят инспекторы ГИБДД, в глаза не бросится, разве что когда фонариком посветят.

— Что тебе «господин Генералов» сообщил? — спросила Тамара. — Какие-то осложнения? Может, моя помощь требуется?

— Осложнения есть, но я сам постараюсь их решить. Уже вижу способы.

— Что там с подполковником Лихаревым?

— У «Генералова» есть опасения насчет него. Но я тут придумал одну маленькую хитрость… Твоя помощь нужна только в одном. Если что, я ночевал дома, это ты должна подтвердить даже под присягой…