Хань-Цзы был надеждой семьи. Он носил монитор, вживленный в затылок, у самого основания черепа. Однажды, когда Хань-Цзы был совсем маленьким, отец поставил его между зеркалами в ванной, и он смог увидеть у себя на затылке крошечный красный огонек. Он спросил отца, почему у других детей нет такого же.

– Потому что ты очень важен для нас, – ответил отец. – Ты вернешь нашей семье то положение в обществе, которого нас много лет назад лишили коммунисты.

Цзы сомневался, что маленький огонек на затылке поможет его семье куда-то вернуться. Не знал он и того, кто такие коммунисты. Однако запомнил слова отца, а когда научился читать, попытался найти что-нибудь про коммунистов, или про семью Хань, или про детей с красными огоньками. Но ничего такого не нашлось.

Отец играл с ним несколько раз в день. Цзы рос, постоянно ощущая ласковые прикосновения отцовских рук и видя его улыбку. Отец хвалил его, когда он узнавал что-то новое, и Цзы ежедневно стремился научиться чему-нибудь, о чем можно было рассказать отцу.

– Ты записываешь мое имя как «Тзу», – сказал Цзы, – хотя оно произносится «Цзы». «Тзу» – это старая система… Уэйда – Джайлса. Новая называется «пиньинь».

– Превосходно, мой Цзы, мой маленький повелитель, – сказал отец.

– Есть еще одна письменность, намного более старая, где для каждого слова своя буква. Ее было очень сложно изучать, а вводить в компьютер еще сложнее, и правительство перевело все книги на пиньинь.

– До чего же умный малыш, – улыбнулся отец.

– Так что теперь люди дают детям имена, которые пишутся по старой системе Уэйда – Джайлса, потому что не хотят забывать утерянную славу древнего Китая.

Улыбка исчезла с лица отца.

– Кто тебе это рассказал?

– Прочитал в одной книге, – ответил Цзы, беспокоясь, что чем-то разочаровал отца.

– Что ж, это правда. Китай лишился своей славы. Но однажды он вернет ее себе, и весь мир увидит, что мы по-прежнему Срединное царство. И знаешь, кто вернет Китаю эту славу?

– Кто, папа?

– Мой сын, мой маленький повелитель, Хань-Цзы.

– И куда делась слава Китая, которую я должен вернуть?

– Китай был центром мира, – ответил отец. – Мы изобрели все, что есть на свете. Но варварские царства вокруг Китая украли наши идеи и превратили их в ужасное оружие. Мы их не трогали, но они не желали оставить нас в покое и в конце концов пришли, чтобы разрушить власть императоров. Но Китай продолжал сопротивляться, и одним из величайших генералов в последние годы империи стал твой прославленный предок, Юань Шикай. Императоры были слабы, а революционеры – сильны. Юань Шикай понимал, что слабые императоры не смогут защитить Китай, и подчинил себе правительство. Он сделал вид, будто соглашается с революционерами Сунь Ятсена, но затем уничтожил их и захватил императорский трон, основав новую династию. Однако затем его отравили изменники, и он умер незадолго до вторжения японцев. Китайский народ понес наказание за смерть Юань Шикая – сперва пришли японцы, погубив многих, а затем власть перешла к коммунистам, которые правили подобно злобным императорам в течение ста лет, богатея за счет порабощенного китайского народа. Если бы ты только знал, как мечтали китайцы о временах Юань Шикая! Как же они жалели, что его убили до того, как он сумел объединить Китай против варваров и угнетателей!

Вспыхнувший в глазах отца огонь слегка пугал Цзы, но все равно приводил его в невольный трепет.

– Если наш прославленный предок желал Китаю только добра, то почему его отравили? – спросил он.

– Потому что его отравителям хотелось, чтобы Китай пал, – ответил отец. – Им хотелось, чтобы Китай был слаб по сравнению с другими нациями. Им хотелось, чтобы Китаем правили Америка и Россия, Индия и Япония. Но Китай всегда поглощает варваров и возносится вновь, торжествуя над всеми. Никогда не забывай, – отец коснулся висков мальчика, – именно здесь – надежда Китая.

– В моей голове?

– Чтобы совершить то, что совершил Юань Шикай, ты прежде всего должен стать великим генералом. Именно поэтому ты носишь на затылке этот монитор.

Цзы дотронулся до маленькой черной коробочки.

– Он есть у всех великих генералов?

– За тобой наблюдают. Монитор защитит тебя и обеспечит твою безопасность. Я постарался, чтобы у тебя была лучшая на свете мама, и ты получился очень, очень умным. Однажды тебя подвергнут тестам и увидят, что в твоих жилах течет истинная кровь Юань Шикая.

– Где моя мама? – спросил Цзы, который тогда понятия не имел, что такое тесты и как в его жилах может течь чья-то чужая кровь.

– В университете, естественно, – занимается всякими умными вещами. Именно благодаря твоей матери наш округ Наньян и наша провинция Хэнань стали лидерами китайской промышленности.

Цзы уже слышал об этих успехах.

– Она что, делает машины?

– Твоя мама изобрела процесс, с помощью которого почти половину солнечного света можно напрямую превратить в электричество. Именно потому воздух в Наньяне всегда чистый, а наши машины продаются лучше всех остальных в мире.

– Тогда мама должна стать императором! – заявил Цзы.

– Но папа не менее важен, – заметил отец. – В молодости я тяжко трудился и заработал кучу денег, которыми оплатил ее разработки, когда никто даже не думал, что из этого что-то выйдет.

– Тогда ты становись императором, – сказал Цзы.

– Я один из богатейших людей Китая, – ответил отец, – и уж точно самый богатый в провинции Хэнань. Но чтобы быть императором, одного богатства мало – и ума тоже. Хотя у тебя будет и то и другое – от твоей матери и от меня.

– А что нужно, чтобы стать императором?

– Раздавить всех врагов, завоевать любовь и послушание народа.

Цзы со всей силой стиснул кулак.

– Я умею давить жуков, – проговорил он. – Одного уже как-то раз раздавил.

– Ты очень сильный, – сказал отец. – И я тобой горжусь.

Поднявшись, Цзы отправился бродить по саду в поисках того, что можно было бы раздавить. Он попробовал камень, но тот не поддался. Он сломал ветку, но когда попытался раздавить обломки, те врезались ему в ладонь. Он раздавил червяка, измазав руки в слизи. Червяк был мертв, но что толку от раздавленного червяка? И будет ли враг выглядеть точно так же, когда Цзы раздавит его?

Цзы надеялся, что его враги окажутся податливее, чем камень. Раздавить камень оказалось невозможно, но давить червяков было грязно и неприятно. Куда забавнее было позволять им ползать по руке.

В доме начали появляться наставники. Никто из них не играл с ним слишком долго, и игры у каждого были свои. Некоторые оказывались забавными, и Цзы преуспел во многих. К нему также приводили детей – мальчиков, которым нравилось бороться и бегать наперегонки, и девочек, которым хотелось играть в куклы и одеваться как взрослые.

– Не хочу играть с девчонками, – сказал Цзы отцу, но тот лишь ответил:

– Когда-нибудь тебе предстоит править людьми, и ты должен узнать всех – и мужчин, и женщин. Девочки покажут тебе, о чем следует заботиться, а мальчики научат побеждать.

Так что Цзы учился ухаживать за кукольными младенцами и приносить домой еду, которую должна была готовить «мама», хотя его собственная мама никогда не готовила. Он также научился быстро бегать, отважно бороться и никогда не сдаваться.

Когда ему исполнилось пять, он умел читать и считать намного лучше сверстников, так что наставники были вполне удовлетворены его успехами – по крайней мере, все они так говорили.

Потом настал день, когда к нему пришел новый наставник, который, похоже, считался важнее всех прочих. Цзы играл с ним пять или шесть раз в день по пятнадцать минут, и игры были каждый раз новые. Ему давали красную фигурку из восьми соединенных вместе кубиков, а затем он должен был выбрать картинку с фигуркой такой же формы.

– Не обязательно того же цвета – цвет может быть другой, – объяснял наставник. – Той же формы.

Вскоре Цзы уже безошибочно находил нужную фигурку, как бы ни была перевернута или искажена картинка и какого бы она ни была цвета. Затем наставник доставал новую, и все начиналось сначала.

Ему также задавали логические вопросы, заставлявшие надолго задумываться, но вскоре он научился находить закономерности. У всех собак четыре ноги. У этого животного четыре ноги. Это собака? Возможно. Только у зверей есть шерсть. У этого животного есть шерсть. Это зверь? Да. У всех собак четыре ноги. У этого животного три ноги. Это собака? Возможно, это раненая собака – у некоторых раненых собак только три ноги. Но ведь у всех собак четыре ноги! Однако у некоторых только три, потому что они калеки, но при этом они все равно собаки! Наставник улыбался и согласно кивал.

Дальше последовали задания на развитие памяти. Цзы научился запоминать все более длинные перечни предметов, складывая их в шкафчик, который наставник велел ему создать у себя в голове, или мысленно помещая их друг на друга или один внутрь другого. Какое-то время это казалось забавным, хотя вскоре от идеального запоминания бессмысленных списков его начало тошнить. Что смешного в том, что мячик вылезает из рыбы, которая вылезла из дерева, которое вылезло из машины, которая вылезла из портфеля, – и всего этого никак не выкинуть из головы?

В конце концов подобные игры начали утомлять Цзы, и именно тогда он понял, что это вовсе не игры.

– Но ты должен продолжать, – сказал наставник. – Так хочет твой отец.

– Он мне этого не говорил.

– Зато говорил мне. Именно потому меня и пригласили. Так что тебе предстоит как следует научиться играть в эти игры.

– Я и так уже научился.

– Но мы хотим, чтобы ты стал лучшим.

– А кто лучше меня? Вы?

– Я взрослый.

– Как я могу стать лучшим, если нет никого хуже?

– Мы хотим, чтобы ты стал лучшим среди всех пятилетних детей в мире.

– Зачем?

Наставник задумался. Цзы понял, что, скорее всего, он сейчас соврет.

– Есть люди, которые играют с детьми в эти игры, и лучшие получают награду.

– Какую еще награду? – подозрительно спросил Цзы.

– А какую бы ты хотел? – шутливо улыбнулся наставник. Цзы терпеть не мог, когда тот пытался с ним шутить.

– Чтобы мама больше бывала дома. Она никогда со мной не играет.

– Твоя мама очень занята. И это не может быть наградой, поскольку люди, которые их дают, – не твоя мама.

– Но я хочу именно этого.

– Что, если наградой станет полет на космическом корабле? – спросил наставник.

– Меня не интересует полет на космическом корабле, – ответил Цзы. – Я видел картинки. Там просто больше звезд, чем видно здесь в Наньяне. Только Земля маленькая и далеко. А я не хочу быть далеко.

– Не беспокойся, – сказал наставник. – Получив награду, ты будешь счастлив как никогда. А твой отец будет тобой гордиться.

– Если стану победителем, – ответил Цзы, вспомнив, как другие дети побеждали его в борьбе и беге. Такое случалось, пусть и нечасто. Он пытался понять, как они собираются превратить те игры в состязание. Ему что, придется собирать фигуры, чтобы их угадывали другие, а те будут собирать фигуры для него? Он пытался придумать логические вопросы и списки для запоминания – списки, которые не засунешь друг в друга и не сложишь в штабель. Вот только он сам всегда мог вообразить, как что-то входит внутрь чего-то другого. Он мог вообразить что угодно, но в итоге получались лишь еще более дурацкие списки, которые он тоже не мог забыть.

Жизнь становилась все более скучной. Ему хотелось выйти за стены сада и прогуляться по шумным улицам. Он слышал шум автомобилей, голоса людей и звонки велосипедов по другую сторону ворот, а приставив глаз к щели в заборе, мог даже наблюдать, как те проносятся по улице. Большинство пешеходов говорили по-китайски, а не на общем, как отец и наставники, но он прекрасно понимал оба языка, чем отец тоже гордился.

– Китайский – язык императоров, – повторял отец. – Но общий – язык, который понимает остальной мир. И ты будешь бегло владеть обоими.

Но хотя Цзы и знал китайский, он с трудом воспринимал слова прохожих. Речь их была очень быстрой, а тон голоса постоянно повышался и понижался, так что их тяжело было расслышать. К тому же они говорили о незнакомых ему вещах. Вокруг был целый мир, о котором он ничего не знал и никогда его не видел, поскольку провел всю жизнь в саду, играя с наставниками.

– Давайте выйдем сегодня за ворота, – сказал он наставнице, учившей его общему.

– Но я же пришла, чтобы вместе почитать, – ответила она.

– Давайте выйдем за ворота и почитаем, – настаивал Цзы.

– Не могу, – сказала наставница. – У меня нет ключа.

– У Мужэня есть ключ, – ответил Цзы. Он видел, как повар выходит за ворота, чтобы купить еды на рынке, и возвращается с тележкой. – И у Пэй Тяня тоже есть, – имелся в виду шофер отца, выезжавший на машине за ворота и обратно.

– Но у меня-то нет ключа.

Неужели она и впрямь была настолько глупа? Цзы подбежал к Мужэню.

– Вэнь Дуннуань нужен ключ от ворот.

– Вот как? – спросил Мужэнь. – Зачем?

– Чтобы мы могли выйти на улицу и почитать.

Мужэнь взглянул на наставницу, и та покачала головой. Повар присел на корточки перед Цзы.

– Маленький хозяин, – сказал он. – Тебе незачем выходить на улицу. Твой папа этого не хочет.

Именно тогда Цзы понял, что он пленник.

«Они приходят и учат меня тому, что хочет отец, – думал он. – Я должен стать самым лучшим. Даже детей, которые сюда приходят, выбирают специально для меня. Как я узнаю, что я самый лучший, если не смогу сам найти себе соперников? И какая вообще разница, если я даже стану лучшим в этих утомительных играх? Почему мне нельзя покидать этот сад и дом?»

– Для твоей же безопасности, – объяснил ему в тот же вечер отец. Вероятно, Мужэнь или наставница рассказали ему про ключ. – Ты очень важен, и я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

– Ничего со мной не случится.

– Потому что ты не выйдешь отсюда, пока не будешь готов, – сказал отец. – А сейчас у тебя есть дела поважнее. Наш сад очень большой, и ты можешь ходить по нему куда захочешь.

– Я уже все посмотрел.

– Посмотри еще, – предложил отец. – Всегда можно найти что-то новое.

– Не хочу быть самым лучшим, – заявил Цзы. – Хочу увидеть, что за воротами.

– После того, как пройдешь все тесты, – рассмеялся отец. – У тебя впереди еще куча времени. Ты еще очень юн, и твоя жизнь далеко не закончилась.

Тесты. Сперва нужно было пройти тесты. Прежде чем он сможет выйти из сада, он должен стать лучшим.

Цзы трудился изо всех сил, играя с наставниками в их игры и стремясь добиться все больших успехов, чтобы наконец сдать тесты и выйти за пределы поместья. Заодно он изучил все стены сада, выясняя, нельзя ли уже сейчас пробраться сквозь, над или под ними.

Однажды ему показалось, что он отыскал место, где можно было протиснуться под оградой, но едва он просунул туда руку, его нашел один из наставников и выволок обратно. А потом между нижним краем ограды и землей появилась густая металлическая сетка.

В другой раз он попытался вскарабкаться на ящик, поставив его на мусорный бак, и ему открылся чудесный вид на улицу, по которой, практически не сталкиваясь друг с другом, во все стороны двигались сотни людей, мчались, не падая, велосипеды, и бесшумно проезжали машины, которым люди уступали дорогу. Все были ярко одеты, а лица людей выражали радость или, по крайней мере, интерес. Каждый из них был намного свободнее, чем Цзы. «Что за император из меня получится, если меня будут держать в клетке, словно певчую птицу?» – подумал он.

Он попробовал перекинуть ногу через стену, но, как и в прошлый раз, появился взволнованный наставник, который стащил его вниз и отругал. А когда Цзы снова туда вернулся, возле стены уже не было мусорного бака. И вообще у стен сада больше ничего не стояло.

«Значит, надо поспешить с тестами, – размышлял Цзы. – Я хочу туда, где все люди. Там были и дети – кто-то держался за руку матери, но кто-то и нет. Они просто… свободны. Я тоже хочу быть свободным».

А потом, в один прекрасный день, новый наставник Шень Гожун, тот самый, что играл с Цзы в логические игры, остановился за порогом его комнаты и о чем-то долго вполголоса говорил с отцом. Потом вошел, не сводя взгляда с листка бумаги, который держал в руке.

– Что на этой бумаге? – спросил Цзы.

– Записка от твоего отца.

– Можно мне прочитать?

– Это записка не для тебя, а для меня, – ответил Гожун.

Но когда он положил листок на стол, оказалось, что это вовсе не записка. Листок был покрыт графиками и надписями. В тот день Гожун выбирал игры, сверяясь с бумажкой.

Так продолжалось много дней. Ответы всегда были одни и те же, пока Цзы не выучил их наизусть и смог цитировать еще до того, как услышал вопрос.

– Нет, – сказал Гожун. – Прежде чем ответить, всегда нужно дослушать вопрос до конца.

– Зачем?

– Таково правило игры, – ответил наставник. – Если ответишь на вопрос чересчур быстро, вся игра закончится и ты проиграешь.

Правило было дурацкое, но Цзы послушался.

– Скучная игра, – сказал он.

– Скоро состоится тест, – сказал Гожун. – И ты будешь полностью к нему готов. Но никому не говори, что практиковался со мной.

– Почему?

– Для тебя же лучше, если никто не будет обо мне знать, только и всего.

Именно тогда Цзы впервые понял, что с его подготовкой к тестам может быть что-то не так. Но времени на размышления не оставалось, поскольку на следующий день в дом пришли незнакомые мужчина и женщина. У них были круглые глаза и странная красноватая кожа, и они носили знакомую ему по видео форму Международного флота.

– Он хорошо говорит на общем? – спросил мужчина.

– Да, – ответил отец.

Отец был дома! Цзы вбежал в комнату и обнял его.

– Сегодня особый день, – сказал отец, тоже обнимая сына. – Сейчас эти люди поиграют с тобой в кое-какие игры. Своего рода тест.

Цзу повернулся и посмотрел на гостей. Он не знал, что тест будут проводить люди в форме. Но теперь ему стало ясно – отец хотел, чтобы он стал великим генералом, как Юань Шикай. И сперва для этого он должен был пойти в армию. Не в армию Китая, но во флот всего мира.

Но ему не хотелось лететь в космос. Ему хотелось просто выйти на улицу.

Однако Цзы знал, что отцу вряд ли понравится, если он начнет говорить об этом. Так что мальчик просто улыбнулся незнакомцам и по очереди поклонился им. Те тоже улыбнулись и поклонились в ответ.

Вскоре Цзы остался с ними наедине – без наставников, без слуг, без отца. Женщина разложила какие-то бумаги и достала фигуры из кубиков, точно такие же, с которыми он практиковался.

– Уже видел их раньше? – спросила она.

Цзы кивнул.

– Где?

Тут он вспомнил, что ему не следует ничего говорить про Гожуна, и лишь пожал плечами.

– Не помнишь?

Он снова пожал плечами.

Женщина объяснила ему суть игры – точно такой же, в какую играл Гожун. А когда она показала ему фигуру, та оказалась точно такой же, с какой они практиковались, и он сразу же узнал нужный вариант на бумаге, на который и показал.

– Хорошо, – кивнула она.

То же произошло и с последующими двумя фигурами. Точно такие же показывал ему Гожун, и ответ был в точности таким, что и в записке от отца.

Внезапно Цзы все понял. Отец смошенничал. Он выяснил нужные ответы и дал их Гожуну, чтобы Цзы смог заранее выучить их.

Ему потребовалось лишь мгновение, чтобы сделать следующий вывод. В каком-то смысле это была логическая задача. «Лучший из детей – тот, у кого будут лучшие результаты теста. Отец хочет, чтобы я стал лучшим. Значит, я должен показать лучшие результаты.

Но если я покажу лучший результат, потому что мне заранее дали ответы и научили их запоминать, тогда этот тест вовсе не подтвердит, что я лучший, – он лишь подтвердит, что я хорошо умею запоминать.

Если бы отец считал меня лучшим, ему незачем было заранее добывать ответы. Но он добыл их. Значит, отец полагал, что я не смогу пройти тест без особой помощи. Значит, он не считает меня действительно лучшим – он просто хочет одурачить других, чтобы те в это поверили».

Цзы страшно хотелось расплакаться. Но, хотя в глазах жгло и к горлу подступали рыдания, лицо его оставалось невозмутимым. Он не мог допустить, чтобы эти люди узнали, что отец снабдил его ответами. Но он не мог и притворяться самым лучшим, не будучи на самом деле таковым.

На очередной вопрос он ответил неправильно.

И на последующий тоже.

Хотя он знал ответ на каждый вопрос еще до того, как его услышал, он каждый раз отвечал неверно.

Женщина и мужчина из Международного флота не подавали виду, понравились им его ответы или нет. Они лишь весело улыбались, а когда тест закончился, поблагодарили его и ушли.

Цзы ждал, пока в комнату не вошли отец и Гожун.

– Ну как? – спросил отец.

– Ты знал ответы? – спросил Гожун.

– Да, – ответил Цзы.

– Все? – спросил отец.

– Да, – кивнул Цзы.

– Ты ответил на все вопросы? – спросил Гожун.

– Да.

– Отлично, – улыбнулся отец. – Я тобой горжусь.

«Ты вовсе мной не гордишься, – подумал Цзы, когда отец обнял его. – Ты не верил, что я могу пройти тест сам. Ты не считал меня лучшим. И даже сейчас гордишься не мной, а собой, тем, что сумел добыть верные ответы».

В тот вечер устроили особый ужин. Вместе с отцом и Цзы за столом присутствовали все наставники. Отец все время смеялся, и Цзы тоже не мог сдержать улыбку, видя улыбающиеся лица вокруг. Однако он знал, что неправильно ответил на все вопросы, кроме первых трех, и вряд ли отец обрадуется, когда ему станет об этом известно.

После ужина Цзы спросил:

– Теперь мне можно выйти за ворота?

– Завтра, – ответил отец. – Когда будет светло.

– Солнце еще не зашло, – возразил Цзы. – Пойдем сейчас, папа.

– Почему бы и нет? – ответил отец. Поднявшись, он взял Цзы за руку, и они пошли не к воротам, через которые въезжала и выезжала машина, а к входной двери дома. Она выходила в другой сад, и Цзы на мгновение показалось, что отец пытается его одурачить, сделав вид, будто это улица, хотя на самом деле это всего лишь очередной сад. Но дорожка вскоре привела к металлическим воротам, которые открылись от прикосновения отца, а за воротами оказалась широкая дорога с множеством машин – их было намного больше, чем людей. Машины бесшумно проносились мимо, шурша шинами по мостовой, хотя у некоторых не было шин и они просто парили над дорожным покрытием.

– А где все люди и велосипеды? – спросил Цзы.

– За домом – проселочная дорога, по которой ходят по своим делам бедняки, – ответил отец. – А это – главная дорога, которая соединяется с шоссе. Эти машины могут ехать куда угодно – в Сянфань, Чжэнчжоу, Кайфэн, даже Вунань, Пекин или Шанхай. Огромные города, где живут миллионы могущественных людей. В самом богатом и самом великом из всех государств. – Отец взял Цзы на руки и посадил к себе на колени. – Но ты – самый лучший из детей во всех этих городах.

– Нет, не лучший, – ответил Цзы.

– Конечно лучший.

– Ты сам знаешь, что нет.

– С чего ты так решил?

– Если бы ты считал меня лучшим, ты не дал бы Гожуну все ответы.

Отец пристально посмотрел на сына:

– Я просто хотел быть точно уверен. Тебе они были не нужны.

– Тогда зачем ты велел ему, чтобы он меня им учил? – спросил Цзы.

– Для надежности.

– Значит, ты сомневался?

– Нисколько, – ответил отец.

Цзы, однако, изучал логику.

– Если бы ты был уверен, что я и так знаю ответы, ты не стал бы для надежности добывать их заранее. Но ты их где-то раздобыл. Значит, ты сомневался? – Похоже, слова его слегка огорчили отца. – Прости, папа, но именно так играют в логические игры. Может, тебе надо играть в них побольше.

– Я уверен, что ты самый лучший, – сказал отец. – Даже не сомневайся.

Поставив Цзы на землю, он снова взял его за руку. Они вышли за ворота и направились по улице.

Эта дорога Цзы совсем не интересовала. Тут почти не было людей, кроме тех, что ехали в машинах, и они проносились мимо слишком быстро, чтобы Цзы мог их услышать. Детей тоже не было. В конце концов, когда они подошли к одному из переулков, Цзы потянул отца в ту сторону.

– Идем туда, – сказал он. – Там все люди!

– Потому-то там и небезопасно, – ответил отец, но тут же рассмеялся и позволил Цзы увлечь его в толпу. Вскоре людей и велосипедов вокруг стало так много, что отец взял его на руки. Так было даже лучше – Цзы теперь мог видеть лица окружающих и слышать их разговоры. Некоторые бросали взгляд на Цзы, которого держал на руках отец, и улыбались обоим. Цзы улыбался и махал в ответ.

Отец медленно шагал вдоль высокой ограды, которая, как понял Цзы, была оградой их сада. Наконец они подошли к воротам, ведущим в их сад.

– Пока не входи, – сказал Цзы.

– Что?

– Это наши ворота, но пока не входи.

– Как ты понял, что это наши ворота? Ты же никогда раньше не бывал по эту сторону.

– Папа, – нетерпеливо проговорил Цзы, – я очень умный. Я знаю, что это наши ворота. Какие же еще? Мы только что сделали полный круг. Можно мне посмотреть еще?

Пройдя мимо ворот, они свернули на одну из улиц, которая, казалось, тянулась до бесконечности, и народу на ней становилось все больше и больше. Люди входили в здания и выходили из них, покупали и продавали, кричали и молчали, смеялись и грустили, разговаривали по телефону и жестикулировали или слушали музыку, танцуя на ходу.

– Это все Китай, папа? – спросил Цзы.

– Лишь малая его часть. В Китае сотни городов и огромные открытые пространства. Пастбища и горы, леса и побережья, морские порты и промышленные центры, шоссе и пустыни, рисовые и пшеничные поля. И миллионы, многие миллионы людей.

– Спасибо, – сказал Цзы.

– За что?

– За то, что показал мне Китай, прежде чем я улечу в космос.

– О чем ты?

– Те мужчина и женщина, что проводили тест, – они из Международного флота.

– Кто тебе это сказал?

– Они были в форме, – раздраженно бросил Цзы, но тут же понял: на самом деле тест он вовсе не прошел. Он неправильно ответил на вопросы и теперь никуда не полетит. – Не важно. Я все равно остаюсь.

Рассмеявшись, отец привлек его к себе.

– Порой я даже понять не могу, что у тебя на уме, мой маленький повелитель.

Цзы подумал было рассказать отцу, что неправильно ответил на вопросы, но решил все же не делать этого. Отец был так счастлив, и Цзы не хотелось сегодня портить ему настроение.

На следующее утро Цзы завтракал на кухне с Мужэнем, когда у дверей дома появился незнакомец. Посетитель не стал ждать, когда привратник Железная Башка, как втайне называли его Мужэнь и Цзы, позовет отца. По всему дому послышался быстрый топот множества ног.

Дверь кухни распахнулась. Вошел солдат с оружием в руке, который огляделся вокруг.

– Хань-Пэйму здесь? – строго спросил он.

Мужэнь покачал головой.

– А Шень Гожун?

Ответ был тем же самым.

– Гожун придет позже, – сказал Цзы.

– Прошу вас обоих оставаться в кухне, – велел солдат, продолжая стоять в дверях. – И пожалуйста, завтракайте дальше.

Цзы продолжал есть, пытаясь понять, что тут делают солдаты. У Мужэня дрожали руки.

– Тебе холодно? – спросил Цзы. – Или страшно?

Мужэнь лишь покачал головой, не отрываясь от еды.

Вскоре послышался голос отца.

– Позвольте мне хотя бы объяснить все мальчику! – кричал он. – Дайте мне увидеть сына!

Вскочив с циновки, Цзы устремился к кухонной двери, но солдат положил руку ему на плечо.

– Не прикасайся ко мне! – яростно бросил он, стряхивая руку, и побежал по коридору к комнате отца. Солдат последовал за ним.

Едва Цзы оказался у двери, та открылась, и появился тот самый мужчина, который накануне проводил тест.

– Похоже, кое-кто уже принял решение, – сказал он, заводя Цзы в комнату.

Руки отца были скованы за спиной, но один из солдат освободил их, и отец потянулся к Цзы. Цзы подбежал к нему и обнял.

– Тебя арестовали? – спросил мальчик, видевший аресты по видео.

– Да, – ответил отец.

– Из-за ответов? – спросил Цзы. Другая причина просто не приходила ему в голову – какой еще дурной поступок мог совершить его отец?

– Да, – кивнул отец.

Цзы повернулся к мужчине с флота.

– Но ведь ничего плохого не случилось, – сказал он. – Я не пользовался теми ответами.

– Что? – спросил отец.

Цзы снова развернулся к нему.

– Мне не понравилось, что ты хочешь только сделать вид, будто я самый лучший. Так что я не пользовался никакими ответами. Я не хотел, чтобы меня называли лучшим, если на самом деле это не так. – Он вновь обратился к офицеру: – За что вы его арестовываете, если я не пользовался ответами?

– Не важно, пользовался ты ими или нет, – самоуверенно усмехнулся тот. – Важно, что он получил их незаконно.

– Мне очень жаль, – сказал отец. – Но если мой сын не дал правильных ответов на вопросы, как вы докажете, что имело место мошенничество?

– Во-первых, мы записывали всю беседу, – ответил флотский. – То, что он, зная, что ему даны правильные ответы, решил отвечать неправильно, никак не меняет того факта, что вы незаконно готовили его к сдаче теста.

– Может, вам стоило бы надежнее хранить ответы? – со злостью бросил отец.

– Сэр, – сказал офицер. – Мы всегда позволяем купить ответы на тест тем, кто пытается их заполучить, а потом смотрим, что они станут с ними делать. Столь умный ребенок вряд ли мог неверно ответить на каждый вопрос, если бы не знал весь тест наизусть.

– На первые три я ответил правильно, – сказал Цзы.

– Да, но неправильно на все остальные, – кивнул мужчина с флота. – Даже дети с крайне ограниченным интеллектом иногда случайно отвечают верно.

Отец вдруг повел себя совсем по-другому.

– Виноват только я сам, – сказал он. – Мать мальчика даже понятия об этом не имела.

– Об этом нам известно. Никто ее не тронет, хотя, естественно, мы ей все сообщим. Наказание не слишком строгое, сэр, но вы наверняка будете осуждены и проведете какое-то время в тюрьме. Флот ни для кого не делает исключений. Мы должны показать всем, что бывает с теми, кто пытается обманывать.

– Зачем, если вы сами позволяете обманывать? – горько спросил отец.

– Если бы мы не позволяли людям покупать ответы, они могли бы придумать более хитроумные способы, которые мы не смогли бы разоблачить вовремя.

– До чего же вы умные!

В голосе отца звучал сарказм, но Цзы подумал, что эти люди и впрямь умны. Жаль, что это не пришло ему в голову раньше.

– Папа, – сказал Цзы, – прости, что так вышло с Юань Шикаем.

Отец украдкой бросил взгляд на солдат.

– Пусть это тебя не беспокоит, – ответил он.

– Я просто подумал – ведь с тех времен, когда жил Юань Шикай, прошло больше ста лет, и у него теперь наверняка десятки потомков, может, даже сотни. И это вовсе не обязательно должен быть я. Вполне сгодится и кто-то другой.

– Только ты, – тихо проговорил отец, поцеловав Цзы на прощание. Ему снова надели наручники и увели.

Женщина осталась с Цзы, не дав ему последовать за отцом.

– Куда его забирают? – спросил Цзы.

– Недалеко, – ответила женщина. – В тюрьме он пробудет недолго и во вполне комфортных условиях.

– Но он все равно будет опозорен, – заметил Цзы.

– Для человека с фамильной гордостью это самое тяжкое наказание, – кивнула она.

– Мне следовало ответить правильно почти на все вопросы, – сказал Цзы. – Это я виноват.

– Ты ни в чем не виноват. Ты всего лишь ребенок.

– Мне уже почти шесть, – заявил Цзы.

– К тому же, – добавила женщина, – мы следили за тем, как Гожун натаскивал тебя перед тестом.

– Это как? – спросил Цзы.

Вместо ответа она постучала по маленькому монитору на его затылке.

– Папа говорил, это просто ради моей безопасности. Чтобы точно знать, что у меня бьется сердце и я нигде не потеряюсь.

– Все, что видишь ты, видим и мы, – сказала женщина. – Все, что ты слышишь, слышим и мы.

– Значит, вы мне врали, – сказал Цзы. – И вы тоже обманщики.

– Да, – кивнула женщина. – Но мы воюем. Нам можно.

– Наверное, это очень скучно – смотреть на все то, что вижу я. Я так ничего толком и не видел.

– До вчерашнего вечера, – заметила она. Цзы кивнул. – На улицах столько людей – даже и не сосчитать.

– Я не пробовал сосчитать их всех, – сказал Цзы. – Они все шли в разные стороны, в здания и из зданий, в переулки и из переулков. Так что после трех тысяч я перестал.

– Ты насчитал три тысячи?

– Я всегда считаю, – ответил Цзы. – В смысле, мой счетчик.

– Твой счетчик?

– Который у меня в голове. Он считает все подряд, а когда мне нужно число, говорит его мне.

– Гм, – пробормотала она, беря его за руку. – Давай-ка вернемся к тебе в комнату и проведем еще один тест.

– Зачем?

– На этот тест ответы ты точно не знаешь.

– Поспорим, знаю? – возразил Цзы. – Спорим, догадаюсь?

– Да уж, гордости тебе не занимать, – улыбнулась женщина.

Цзы сел и стал ждать, когда она подготовит все необходимое.