Глава 8
Глаза Полли
Внутри дом Джоффри Юстаса Парлетта выглядел совсем по-другому. Комнаты были большие и комфортабельные, обставленные в хорошем, спокойном стиле. Их трудно было сосчитать. В задней части дома имелись бильярдный стол, небольшой кегельбан, зал и сцена с опускным экраном. Кухня была величиной с гостиную Гарри Кейна. Мэтт, Лейни и Лидия Хэнкок обошли все здание с парализаторами наготове. Они не обнаружили ничего живого, кроме ковров и шести гнезд домашних уборщиков.
Лидия пригрозила Мэтту, что силой вернет его в гостиную. Ему хотелось изучать дом дальше. Он обнаружил потрясающие спальни. Спальни для настоящих знатоков…
Пятеро выживших рухнули на диваны в гостиной высотой в два этажа, перед обширным камином-имитацией; каменные бревна светились красным электрическим жаром там, где касались друг друга. Гарри Кейн двигался все еще осторожно, но выглядел практически восстановившимся от воздействия парализатора, которое настигло его в Госпитале. К Худу вернулся голос, но не силы.
Мэтт провалился в диван. Он ерзал, пытаясь устроиться поудобнее, и наконец забрался на него с ногами. Хорошо было чувствовать себя в безопасности.
– Крошечные сердца и печенки, – сказал Худ.
– Ага, – ответил Мэтт.
– Это невозможно.
Гарри Кейн вопросительно хмыкнул.
– Я видел их, – заявил Мэтт. – И это было хуже всего.
Гарри Кейн выпрямился:
– В банке органов?
– Да, черт возьми, в банке органов. Вы мне не верите? Они были в специальных контейнерах, самодельных на вид; моторы находились в воде рядом с органами. Стекло было теплым.
– Анабиозные контейнеры теплыми не бывают, – сказал Худ.
– А Реализация не забирает детей, – заметил Гарри Кейн. – Я бы знал об этом.
Мэтт молча глядел на них.
– Сердца и печенки, – произнес Гарри. – И только?
– Я ничего другого не заметил, – сказал Мэтт. – Нет, погодите. Там была еще пара похожих контейнеров. Один пустой, другой… грязный, что ли.
– Как долго ты там находился?
– Достаточно, чтобы затошнило. Демоны Тумана, я ведь не занимался исследованиями! Я разыскивал карту.
– В банке органов?
– Кончайте, – потребовала Лейни. – Мэтт, расслабься. Это все уже не важно.
Миссис Хэнкок ушла искать кухню и вернулась с кувшином и пятью стаканами.
– Есть причины, мешающие нам похозяйничать здесь?
Ее заверили, что таковых нет, и она наполнила стаканы.
– Меня больше интересуют твои мнимые психические способности, – сказал Худ. – Это должно быть что-то новенькое…
Мэтт только фыркнул.
– Должен заметить, что любой верящий в так называемые пси-способности обычно считает, что и сам обладает ими. – Худ говорил сухо, профессиональным тоном. – Вряд ли мы что-нибудь обнаружим у тебя.
– Тогда как мы сюда попали?
– Может, никогда и не узнаем. Какая-нибудь новая политика Реализации? Или же Демоны Тумана возлюбили тебя, Мэтт?
– Я тоже об этом думал.
Миссис Хэнкок ушла на кухню.
– Когда ты пытался прокрасться в Госпиталь, – продолжал Худ, – тебя сразу заметили. Ты, должно быть, наткнулся на сеть электроглаз. Убежать не пытался?
– На меня навели четыре прожектора. Я просто встал.
– И охрана перестала обращать на тебя внимание? Просто позволила уйти?
– Именно так. Я все оглядывался, ожидая приказа остановиться. Но громкоговоритель молчал, и тогда я побежал.
– Теперь насчет человека, который провел тебя в Госпиталь. Случилось ли что-нибудь перед тем, как он обезумел и помчался обратно к воротам?
– В каком смысле?
– Что-нибудь со светом.
– Нет.
Худ выглядел разочарованным.
– Похоже, люди тебя игнорируют, – сказала Лейни.
– Ага. И так всю жизнь. Учитель не вызывал меня к доске, если я не знал ответа. Хулиганы никогда не трогали.
– Чтоб я так жил, – хмыкнул Худ.
Лейни смотрела рассеянно, словно что-то обдумывала.
– Глаза, – сказал Гарри Кейн. Он слушал без комментариев, в позе мыслителя: подбородок на кулаке, локоть на колене. – Ты говорил, что с глазами охранников происходило что-то странное.
– Да. Не знаю что. Кажется, я видел этот взгляд раньше, но не могу вспомнить где.
– Как насчет того охранника, который выстрелил в тебя? Было что-то необычное с его глазами?
– Нет.
Лейни оторвалась от раздумий. Вид у нее был несколько озадаченный.
– Мэтт, как думаешь, пошла бы Полли к тебе домой?
– А при чем, ради Демонов Тумана, тут Полли?
– Не кипятись, Мэтт. У меня есть причина интересоваться.
– Я даже вообразить не могу…
– Вот почему ты обратился к экспертам.
– Ну хорошо. Да, я надеялся, что она пойдет со мной.
– И вдруг она отвернулась и ушла прочь?
– Да. Эта стерва просто…
Мэтт проглотил уже готовые сорваться слова. Только теперь, ощутив свою тогдашнюю боль, гнев и унижение, он понял, насколько сильно его уязвила Полли.
– Она ушла, словно что-то вспомнила. Нечто более важное, чем я, и все-таки не слишком важное. Лейни, может, это из-за ее слухового устройства?
– Вызов по радио?.. Нет, было еще рано. Гарри, говорил ли ты Полли по радио что-нибудь, о чем не сообщил всем остальным?
– Я передал, что назначил ее доклад на полночь, после того как все уйдут. Они могли бы услышать ее по радио. Больше ничего.
– Значит, у нее не было причин меня бросать, – произнес Мэтт. – Но я все еще не понял, зачем мы должны в этом копаться.
– Это странно, – сказал Худ. – Не помешает изучить все странное в твоей юной жизни.
– Тебя оскорбил ее уход? – спросила Лейни.
– Разумеется. Ненавижу, когда меня вот так бросают, наигравшись.
– Ты ее не обидел?
– Не понимаю, чем я мог ее обидеть. Напился я позднее.
– Ты рассказывал, что с тобой и раньше случалось что-то похожее.
– Каждый раз, Лейни. Каждый чертов раз, до встречи с тобой. До ночи пятницы я оставался девственником. – Мэтт воинственно огляделся, но никто ничего не сказал. – Вот почему я не понимаю, какой смысл в таких разговорах. Проклятие, в моей жизни это дело вполне обычное.
– Но необычное в жизни Полли, – заметил Худ. – Полли не обманщица. Или я ошибаюсь, Лейни?
– Нет. Она относится к сексу серьезно. Не стала бы заигрывать с непонравившимся мужчиной. Интересно…
– Лейни, я не думаю, что сам обманулся.
– Я тоже так не думаю. Ты говорил, с глазами охранников происходило что-то странное. А что было с глазами Полли?
– К чему ты клонишь?
– Ты утверждаешь, что каждый раз, когда ты намереваешься потерять свою девственность, потенциальная партнерша тебя бросает. Почему? Ты вовсе не урод. Вероятно, не имеешь привычки хамить. Мне ты не хамил. Достаточно часто моешься. Было ли что-то в глазах Полли?
– Черт возьми, Лейни… В глазах…
Что-то изменилось в лице Полли. Казалось, она прислушивается к чему-то, слышному только ей. Ее глаза глядели мимо него или сквозь него…
– Что вы хотите от меня услышать? Она выглядела отрешенно, как будто погрузилась в свои мысли. А потом ушла.
– Была ли это потеря интереса внезапной? Она не…
– Лейни, да что ты возомнила? Что я нарочно ее отпугнул?
Мэтт вскочил с дивана. Это уже невыносимо; нервы – струны, растянутые на костяной раме, и каждая готова лопнуть. Никто еще так не лез в его личную жизнь! Он не мог себе представить, что женщина способна разделить с ним постель, сочувственно выслушать мучительные тайны, сформировавшие его душу, а потом вывалить все услышанное в ходе циничного обсуждения за круглым столом! Он ощущал себя разобранным на части в банке органов и отстраненно наблюдающим, как врачи перебирают его внутренности испачканными руками, непристойно комментируя его медицинскую и социальную историю.
И он хотел разразиться гневной отповедью, не стесняясь в выражениях, как вдруг обнаружил, что никто на него не смотрит.
Лейни уставилась в искусственный очаг; Худ глядел на Лейни, Гарри Кейн вернулся в позу мыслителя. Никто из них ничего не замечал, по крайней мере ничего в этом помещении. Лица у всех были отрешенными.
– Одна проблема, – сонно произнес Гарри Кейн. – Как мы собираемся освободить остальных, если нас осталось на свободе только четверо?
Он обвел взглядом невнимательную аудиторию и вернулся к самосозерцанию.
Мэтт почувствовал, как у него дыбом встают волосы. Гарри Кейн смотрел прямо на него, но, несомненно, не видел Мэтта Келлера. И с его глазами происходило что-то крайне необычное.
Мэтт наклонился, чтобы заглянуть в глаза Гарри Кейна. Так посетитель музея восковых фигур смотрит в глаза статуи.
Гарри подскочил, точно в него выстрелили.
– Откуда ты, к дьяволу, взялся? – Он уставился на Мэтта, словно тот свалился с потолка; потом сказал: – Хмм… О! Ты это сделал.
Сомнений не оставалось. Мэтт кивнул.
– Вы все вдруг потеряли ко мне интерес.
– А как насчет наших глаз? – Худ так напрягся, словно собирался на него наброситься.
– Что-то произошло. Я не знаю. Я как раз наклонился, чтобы приглядеться к Гарри, и тут, – Мэтт пожал плечами, – все прекратилось.
Гарри Кейн использовал слово, которое редактор непременно вычеркнет из этой книги.
– Внезапно? – сказал Худ. – Но я не помню, чтобы это произошло внезапно.
– А что ты помнишь? – спросил Мэтт.
– В сущности, ничего. Мы говорили о глазах… или о Полли? Точно, о Полли. Мэтт, этот разговор тебя раздражал?
Мэтт издал горловое рычание.
– Так вот почему ты это делал. Хотел стать незаметным.
– Возможно.
Худ оживленно потер ладони:
– Так. Теперь мы знаем: ты чем-то обладаешь и можешь это контролировать, причем подсознательно. Хорошо! – Худ превратился в профессора, окруженного не слишком умными студентами. – Есть у нас еще вопросы? Есть. Во-первых, какое отношение ко всему этому имеют глаза? Во-вторых, почему охранник в конце концов смог тебя подстрелить и отправить на хранение? В-третьих, зачем ты пользуешься этой способностью для отпугивания девушек?
– О Демоны Тумана! Худ! Нет ни одной разумной причины…
– Келлер! – Это прозвучало как спокойная команда. Гарри Кейн, глядя в пространство, опять вернулся к позе мыслителя на диване. – Ты сказал, что Полли выглядела отрешенно. А мы секунду назад тоже выглядели отрешенно?
– Когда забыли обо мне? Ага.
– А выгляжу ли я отрешенным сейчас?
– Вроде да. Минутку.
Келлер встал и прошелся вокруг Гарри, рассматривая его со всех сторон. Поза мыслителя: подбородок на кулаке, локоть на колене, хмурое лицо опущено, не двигается, глаза прикрыты… Прикрыты? Но ясно видны.
– Нет, не выглядишь. Что-то не так.
– Что именно?
– Твои глаза.
– Мы ходим вокруг да около, – сказал Гарри с отвращением. – Ну ладно, сядь и посмотри мне в глаза, ради Демонов Тумана!
Мэтт опустился на домашнюю траву и уставился в глаза Гарри. Никакого озарения. Что-то неправильно, но что?.. Он вспомнил Полли в пятничный вечер, когда они стояли, окруженные шумом и пихающимися локтями, и разговаривали лицом к лицу. Они временами прикасались друг к другу, почти случайно, задевали друг друга руками и плечами… Он ощутил, как горячая кровь пульсирует в шее… и внезапно…
– Слишком велики, – сказал Мэтт. – Твои зрачки. Когда человек действительно не интересуется происходящим вокруг, его зрачки меньше.
– А как насчет глаз Полли? – поинтересовался Худ. – Они были шире или у́же обычного?
– У́же. Очень маленькие. Такие же глаза были и у охранников, которые явились за мной нынче утром.
Он вспомнил, как изумились эти люди, когда он потянул цепи наручников, до сих пор не снятых с его рук. Мэтт не интересовал конвоиров; они просто расстегнули «браслеты» на своих запястьях. А когда посмотрели на него…
– Точно. Вот почему их глаза казались такими странными. Зрачки сузились в точки.
Худ облегченно вздохнул.
– Все ясно. – Он встал. – Ладно, пойду посмотрю, как там у Лидии с обедом.
– Останься.
Голос Гарри Кейна звучал тихо, но грозно. Худ расхохотался.
– Перестань кудахтать, – сказал Гарри Кейн. – Чем бы ни обладал Келлер, мы в этом нуждаемся. Излагай!
«Чем бы ни обладал Келлер, мы в этом нуждаемся».
Мэтт чувствовал, что надо протестовать. Он не хотел, чтобы Сыны Земли его использовали. Но теперь он не мог вмешаться.
– Это очень узкая форма телепатии, – начал Джей Худ. – И поскольку она узкая, вероятно, на нее можно рассчитывать серьезнее, чем на более привычные формы. – Он улыбнулся. – Нам стоит подыскать новый термин, слово «телепатия» не совсем подходит.
Трое остальных терпеливо ждали.
– Разум Мэтта, – продолжал Худ, – способен контролировать нервы и мускулы, которые расширяют и сужают радужную оболочку глаз другого человека. – Он улыбнулся, ожидая реакции.
– И? – спросил Гарри Кейн. – Что в этом хорошего?
– Вы не поняли? Да, похоже, не поняли. Это, между прочим, моя область. Известно ли вам что-нибудь о мотивационных исследованиях?
Трое отрицательно качнули головами.
– Эта наука давным-давно запрещена на Земле, поскольку использовалась в аморальных целях. Но до того выяснилось кое-что интересное насчет сужения и расширения зрачков. Если показать что-нибудь человеку и с помощью камеры измерить его зрачок, можно выяснить, насколько его интересует увиденное. Положите перед ним фото политических лидеров его страны – там, где есть две партии или больше, – и глаза расширятся при виде лидера предпочитаемой партии. Уведите его на час и поговорите с ним, убедите сменить политические взгляды – и его зрачки расширятся при виде другого лидера. Покажите снимки девушек – и зрачки среагируют на ту, которую он сочтет самой красивой. Он даже знать об этом не будет. Но ему покажется, что эта девушка питает интерес к нему.
Улыбаясь своим мыслям, Худ продолжал. Некоторые люди обожают читать лекции.
– Интересно, не в этом ли причина, что в дорогих ресторанах всегда темно? Приходит пара, садится за столик. Замечали, с каким интересом они смотрят друг на друга? Что вы об этом думаете?
– Я думаю, лучше, чтобы ты объяснил нам насчет Мэтта Келлера, – сказал Гарри Кейн.
– Он это и сделал, – возразила Лейни. – Разве ты не понял? Мэтт боится, что его кто-нибудь заметит. Поэтому он дотягивается своим разумом и сужает зрачки того, кто на него смотрит. Естественно, люди им больше не интересуются.
– Именно так. – Худ лучезарно улыбнулся Лейни. – Мэтт управляет рефлексами, превращает их в противоположные. Я знал, что тут как-то влияет освещение. Ты понял, Мэтт? Ничего не получится, если твоя жертва тебя не видит. Если она только слышит тебя или замечает сигнал, когда ты пересекаешь луч электроглаза…
– Или если я не концентрируюсь, пытаясь испугаться. Вот почему охранник выстрелил в меня.
– Я все равно не понимаю, как это возможно, – сказала Лейни. – Джей, я ведь помогала тебе в исследованиях. Телепатия – это чтение разумов. Она же воздействует на мозг?
– Этого мы не знаем. Но зрительный нерв является частью мозга, а не нервной системы.
Гарри Кейн встал и потянулся:
– Не важно. Это лучшее из всего, что есть на сегодняшний день у Сынов Земли. Вроде плаща-невидимки. Теперь мы должны прикинуть, как это использовать.
Пропавший авиамобиль не обнаружился в гаражах Реализации, поисковый отряд его тоже не нашел – ни на земле, ни в воздухе. Если бы полицейский забрал его на законных основаниях, авиамобиль был бы обнаружен. Если бы он попал в аварию, пилот вызвал бы помощь. Судя по всему, машина действительно похищена.
Хесуса Пьетро это нервировало. Одно дело – угон; но угон, совершенный невероятным образом, – совсем другое.
Он связывал Келлера с чудесами: с чудом, которое спасло беглеца при падении в туман бездны, с чудом, которое прошлой ночью повиляло на память Хобарта. Потому-то и приказал поднять тревогу в Госпитале. И что же? По коридорам пронеслась обезумевшая толпа.
Узники не могли освободиться, машина не могла быть угнана. Но случилось и то и другое. Чудеса Келлера? Других объяснений нет.
Позвонил из вивария майор Йенсен. Только сейчас выяснилось, что усыпляющие наголовники все это время работали. Как же тогда проснулись девяносто восемь человек?
Чудеса! С какими же силами сражается Хесус Пьетро? Один человек ему противостоит или много? Был ли Келлер пассажиром или водителем той машины? Были ли там другие пассажиры? Не изобрели ли Сыны Земли что-то новое? Или Келлер действовал в одиночку?
Эти мысли пугали. Мэттью Келлер вернулся из бездны, воплотившись в племянника, чтобы преследовать своего убийцу… Хесус Пьетро фыркнул.
Он удвоил охрану на мосту Альфа-Бета. Зная, что мост является единственным путем с обрыва через реку Длинный Водопад у его основания, он тем не менее расставил часовых вдоль обрыва. Ни один обычный колонист не смог бы выбраться с Плато Альфа без авиамобиля. Но сейчас Хесус имеет дело не с обычным, а со сверхъестественным.
И ни один беглец не улетит на полицейской машине. Хесус Пьетро приказал с этой минуты всем полицейским машинам летать парами. У беглецов же один авиамобиль.
Наполовину колонист, Хесус Пьетро не имел права прослушать речь Милларда Парлетта, но он знал, что она закончилась. Машины экипажников снова поднялись в воздух. Если беглецы украдут авиамобиль экипажа, у них может появиться шанс. Но и Госпиталь будет тотчас уведомлен о похищении.
В самом деле? Полицейская машина была похищена, и Хесусу пришлось выяснять это самому.
В заброшенных коралловых домах полицейские не обнаружили ничего подозрительного. Но смогли бы они увидеть нечто действительно важное?
Большинство сбежавших узников вернулось в виварий. Откуда они ухитрились выбраться, даже не выключив усыпляющие наголовники.
Хесус Пьетро не привык иметь дело с призраками.
Для этого понадобятся совершенно новые методы.
С мрачной решимостью он взялся за их разработку.
Дискуссия началась за обедом.
Обед состоялся в непривычное время – в три часа. Он был хорош, очень хорош. Лидия Хэнкок все еще вела себя как злая карга, но Мэтт считал, что любой, кто умеет так готовить, заслуживает доверия при любых обстоятельствах. Когда они управились с бараньими отбивными, Гарри Кейн заговорил о деле.
– Нас осталось пятеро, – сказал он. – Что мы можем предпринять для освобождения остальных?
– Взорвать насосную станцию, – предложил Худ.
Мэтт узнал, что насосная станция, снабжавшая Плато Альфа водой из Длинного Водопада, – единственный источник воды для экипажа. Она находилась у основания утеса Альфа-Бета. Сыны Земли давно заминировали ее.
– Это отвлечет их внимание.
– И отрежет от электроэнергии, – сказал Мэтт, вспомнив, что водород для термоядерных реакторов извлекается из воды.
– Э нет, Келлер. Энергостанции расходуют несколько ведер воды в год. Но если надо отвлечь, то от чего? Джей, какие предложения?
– Мэтт. Он нас вытащил. Теперь он знает, на что способен, и сможет…
– Нет уж. Я не революционер. Я вам рассказал, почему пошел в Госпиталь, и я не пойду туда снова.
Началась дискуссия.
Мэтт говорил мало. Не стоит на него рассчитывать. Лучше он вернется на Гамму и проведет там остаток дней, положившись на свои пси-способности. Пусть это будет не слишком яркая жизнь, она не настолько никчемна, чтобы ею бросаться.
Сочувствия он не нашел ни в ком, даже в Лейни. Аргументация простиралась от призывов к патриотизму и чувству собственного достоинства до нападок на его личность, до угроз разделаться с ним и его семьей. Самым вредным оказался Джей Худ. Можно подумать, это он изобрел «удачу Мэтта Келлера», а Мэтт ее украл. Казалось, Худ уверен, что обладает монополией на пси-способности по всему Плато.
Это было смехотворно. Мэтта упрашивали, ему угрожали – без малейшего шанса на успех. Разок и впрямь удалось его напугать, а еще единожды нападки вывели его из терпения. В обоих случаях спор оборвался, и раздраженный Мэтт оставался наедине с собой, пока Сыны Земли обсуждали первое пришедшее на ум и смотрели на Мэтта зрачками размером с булавочную головку.
После второго такого эпизода Гарри Кейн сообразил, что происходит, и приказал остальным утихомириться. Это мешает работать, сказал он.
– Уйди отсюда, – велел он Мэтту. – Если не хочешь помочь нам, то, по крайней мере, не слушай наши планы. Если даже они окажутся негодными, риска будет меньше. Ты не сможешь воспользоваться информацией, чтобы заполучить благоволение Кастро.
– Ты неблагодарная скотина, – сказал Мэтт. – И я требую извинений.
– Хорошо, извини. И проваливай.
Туман вернулся, но теперь он нависал сверху, делая небо стальным, размывая краски парка, превращая бездну из нечеткой плоской равнины в купол вокруг Вселенной. Мэтт нашел каменную скамью, уселся и опустил голову на руки.
Его трясло. Массированная словесная атака способна сотворить с человеком такое: разбить самоуважение, посеять сомнения, которые останутся надолго или даже навсегда. Для этого разработано много методов вербального воздействия. Не позволяй жертве говорить долго, не давай завершить фразу. Надо прерывать друг друга, чтобы жертва не могла отслеживать логические цепочки и находить в них изъяны. Жертва забудет свои возражения, потому что ей не дадут облечь их в слова. Единственной защитой будет уход. Если же вы и этого не допустите, а сами выгоните ее…
Постепенно его растерянность уступила место какому-то болезненному сгустившемуся гневу. Неблагодарные!.. Он дважды спас их никчемные жизни, и где признательность? Что ж, он в них не нуждается. И никогда не нуждался.
Мэтт знает теперь, кто он. По крайней мере, Худ раскрыл ему хотя бы это. Знает – и может воспользоваться.
Он станет первым неуловимым вором на планете. Если Реализация не позволит ему вернуться к карьере горняка, он займется грабежом. Он может проникать на склады без отмычек, при свете дня. Незамеченным проходить по охраняемым мостам и орудовать на Гамме, а его будут искать по всей Эте. Эта… а что, хорошее местечко для краж, если не получится вернуться к прежней жизни. В этом месте отдыха и азартных игр для экипажа время от времени должно скапливаться до половины капиталов Плато.
Ему предстоит немалый путь до моста Альфа-Бета, а потом еще более дальний. Неплохо бы обзавестись транспортом. Поделом Сынам Земли, если Мэтт уведет их машину, – но надо подождать до полуночи. Обязательно ли ждать?
Грезы уводили его все дальше и дальше. Он перестал дрожать и больше не злился. Все же он понимал, что двигает нападавшей на него четверкой, – хоть и не видел в этом справедливости. Лейни, Худ, Гарри Кейн, Лидия – ведь они все фанатики. Кто еще способен посвятить жизнь безнадежной революции? А у фанатика лишь одна мораль: делай все, на что способен, для победы твоей идеи, и не важно, кто от этого пострадает.
Он все еще не решил, куда направится. Но точно знал: к Сынам Земли это не будет иметь отношения. Впереди куча времени для принятия других решений.
С севера подул легкий, но холодный ветер. Туман постепенно сгущался.
Сейчас бы под крышу, к электрокамину…
Но не в компанию враждебно настроенных людей. Он сидел, горбясь на ветру.
…Какого черта Худ решил, что Мэтт отпугивает женщин? Принял его за чокнутого? Или за дебила? Нет, Худ не использовал таких слов. Тогда почему?
Лейни тогда не испугалась.
Воспоминание согрело. Мэтт наверняка потерял ее, их пути разошлись, и однажды она попадет в банк. Но была ночь пятницы, и она останется навсегда…
…Глаза Полли. Ее зрачки сужались, это точно. Как и глаза охранника у ворот, как и глаза Гарри, Худа и Лейни, когда Мэтт уставал от словесных атак. Почему?
Мэтт думал, покусывая нижнюю губу.
А если он и отпугнул Полли (не важно почему), виновата в этом не она.
Но Лейни осталась.
Мэтт порывисто встал со скамьи. Эти люди должны ему объяснить. У него есть способ добиться от них правды, и они еще не знают, что он решил с ними порвать.
Он повернулся к дому и увидел авиамобили – три штуки. Они летели в сером небе, то исчезая в тумане, то появляясь. Они снижались.
Мэтт стоял совершенно неподвижно. Он не был уверен, что полицейские решили приземлиться именно здесь, хотя силуэты машин увеличивались с каждой секундой. Вот уже авиамобили над его головой, они точно садятся – а он все стоит. Все равно бежать уже поздно, и он знает, что его способна защитить лишь «удача Мэтта Келлера». Это должно сработать. Он явно напуган.
Одна машина очутилась совсем рядом. Мэтт действительно невидим!
Из машины высадился высокий худой человек, напоследок проведя рукой по приборной панели. Авиамобиль поднялся и пристроился на крыше дома. Сели и остальные. Это была Реализация. Еще один человек вышел и приблизился к высокому штатскому. Они коротко переговорили. Голос у высокого был тонкий, почти писклявый, с акцентом экипажа. Он поблагодарил полицейского за сопровождение. Полицейский вернулся в свою машину, и два авиамобиля Реализации поднялись в туман.
Высокий вздохнул и позволил себе расслабить спину. Мэтта отпустил страх. Этот экипажник не опасен: он стар и изможден. Но каким дураком выставил себя Гарри Кейн, уверявший, что никто не появится!
Человек пошел к дому. Несмотря на усталость, он шагал твердо, как полицейский на параде. Мэтт тихо ругнулся и двинулся следом.
Увидев гостиную, старик поймет, что кто-то там побывал. Он поднимет тревогу, если Мэтт не помешает.
Старик открыл большую деревянную дверь и вошел. Мэтт двигался вплотную за ним.
Он увидел, как старик напрягся.
Экипажник не попытался закричать. Если и имел телефон, то не потянулся за ним. Крутя головой, он тщательно осмотрел гостиную, не упустив из вида и пустые стаканы, и кувшин, и пылающий фальшивый огонь. Когда Мэтт видел профиль старика, тот казался задумчивым. Не испуганным, не рассерженным – задумчивым.
И вдруг старик улыбнулся – улыбкой шахматиста, увидевшего близкую победу – или поражение, если противник подстроил хитрую ловушку. Старик улыбался, но мускулы его лица были напряжены под сморщенной, обвислой кожей, а руки сжались в кулаки. Прислушиваясь, он склонил голову набок.
Затем резко повернулся на месте и оказался лицом к лицу с Мэттом.
– Чему вы радуетесь? – спросил Мэтт.
Экипажник похлопал ресницами: его растерянность не продлилась и секунды… Потом тихо спросил:
– Ты из Сынов Земли?
Мэтт помотал головой.
Испуг! Но почему?
– Не делайте резких движений, – сказал Мэтт.
За неимением другого оружия он намотал на кулак цепь от наручников. Старик расслабился. И трое таких, как он, не справились бы с Мэттом.
– Хочу вас обыскать, – сказал Мэтт. – Поднимите руки.
Он зашел за спину старику и провел ладонями по многочисленным карманам. Обнаружил несколько крупных вещей, но не телефон.
Мэтт отошел, раздумывая, как поступить. Он никогда никого не обыскивал; может, у этого человека припасены трюки, чтобы обмануть его.
– А зачем вам Сыны Земли?
– Это я им скажу, когда увижу. – Певучий баритон был разборчив, хотя Мэтт нипочем бы не смог имитировать этот выговор.
– Так не пойдет.
– Случилось нечто чрезвычайно важное. – Старик говорил таким тоном, будто принял трудное решение. – Я хочу рассказать им о грузе рамробота.
– Хорошо. Идите впереди меня. Сюда.
Они прошли в столовую.
Когда дверь внезапно открылась, Мэтт чуть не вскрикнул. Сначала из-за дивана высунулась голова Лидии Хэнкок, а потом пистолет. Она мгновенно определила, что человек впереди – не Мэтт, и выстрелила.
Мэтт подхватил падающего старика.
– Глупо, – сказал он. – Он хотел с вами поговорить.
– Сможет поговорить, когда очухается, – ответила Лидия.
Осторожно вошел Гарри Кейн, тоже с пистолетом в руке:
– Он один?
– Один. С ним был полицейский эскорт, но улетел. Советую обыскать, – может, у него рация.
– Демоны Тумана! Это Миллард Парлетт!
– Ух ты! – Мэтт знал это имя. – Похоже, он в самом деле хотел с вами встретиться. Поняв, что здесь кто-то есть, стал осторожен. Запаниковал только после того, как я заявил, что не являюсь одним из вас. Он сказал, что намерен поговорить насчет рамробота.
Гарри Кейн хмыкнул:
– Он еще несколько часов не проснется. Лидия, будешь охранять. Я пойду в душ, потом сменю тебя.
Кейн поднялся по лестницам. Лидия и Худ перенесли Милларда Парлетта в прихожую и усадили у стены. Старик весь обмяк, точно снятая с руки кукла-перчатка.
– Душ – это замечательно, – сказала Лейни.
Мэтт заявил:
– Могу я сначала поговорить с тобой? И с Худом тоже.
В сопровождении Худа они вернулись в гостиную. Худ и Лейни расположились перед очагом, но Мэтту беспокойство не давало сидеть.
– Худ, я должен знать, почему ты решил, будто я отгоняю женщин с помощью пси-силы?
– Вспомни: эту идею первой высказала Лейни. Но аргументы выглядят веско. Сомневаешься ли ты, что Полли ушла, потому что ты сузил ее зрачки?
Разумеется, он сомневался. Но подкрепить сомнения ничем не мог. И выжидающе посмотрел на Лейни.
– Мэтт, это так важно?
– Угу.
– Помнишь, что как раз перед рейдом полиции ты спросил у меня, все ли так же нервничают, как ты?
– Ммм… Да, я вспомнил. Ты ответила: «Не настолько. Думаю, в первый раз каждый немного боится».
– О чем это вы?
– Джей, помнишь ли ты свой первый… ммм… Помнишь ли ты, как лишился девственности?
Худ откинул голову и расхохотался:
– Что за вопрос, Лейни! Первый раз никто не забывает! Это было…
– Правильно. Ты нервничал?
Худ взял себя в руки:
– В какой-то момент. Я многого не знал, боялся выставить себя дураком.
– Готова спорить, – кивнула Лейни, – все в первый раз волнуются. Включая и тебя, Мэтт. Ты вдруг осознаешь: вот оно! – и весь напрягаешься. И глаза у твоей девушки становятся странными.
Мэтт выругался. Именно этого ему и не хотелось услышать.
– Но как же насчет нас? Лейни, почему я не защищался от тебя?
– Не знаю.
– А какая разница? – бросил Худ. – Все равно ты не намерен этим пользоваться.
– Я должен знать!
Худ пожал плечами и встал, глядя на огонь.
– Ты был изрядно навеселе, – сказала Лейни. – Могло ли это как-то сказаться?
Мэтт только руками развел.
Лейни не понимала, почему это так важно, но старалась помочь.
– Может, дело в том, что я старше тебя. Может, ты решил, что я лучше знаю, как надо.
– Я ничего не решал. Я был слишком пьян. И расстроен.
Она беспокойно повернулась, мятое вечернее платье обвилось вокруг ног.
– Мэтт! Я вспомнила! Там было совершенно темно!
Мэтт закрыл глаза. Да, так и было. Он впотьмах налетел на кровать; пришлось зажечь свет, чтобы разглядеть Лейни.
– Вот оно. Я даже не понимал, что происходит, пока дверь не закрылась. Хорошо-о-о! – Он выпустил из легких весь воздух с одним этим словом.
– Ну что, – сказал Худ, – ты с нами закончил?
– Ага.
Худ ушел, не обернувшись. Лейни уже направилась к двери. Мэтт выглядел полумертвым, словно полностью истратил запас энергии.
Лейни тронула его за руку:
– Что стряслось, Мэтт?
– Я прогнал ее! То была не ее вина!
– Ты о Полли? – Она ухмыльнулась. – А почему это тебя беспокоит? Ты заполучил меня в ту же ночь!
– Ох, Лейни, Лейни… Может быть, она уже в банке органов! Или на… «лечении в гробу», чтобы это ни означало.
– Это не твоя вина. Если бы ты нашел ее в виварии…
– Не моя вина, что я был доволен? Она выкинула меня, как больного домоуборщика, а час спустя ее забрала Реализация! И когда я об этом узнал, я был доволен! Я был отомщен!
Он держал Лейни за плечи, сжимая их почти до боли.
– Это была не твоя вина, – повторила она. – Ты бы спас ее, если бы смог.
– Конечно.
Но Мэтт не слушал.
– Я должен пойти за ней, – пробормотал он, произнося слова вслух, словно пробуя их на вкус. – Да. Я должен пойти за ней.
Отпустив к Лейни, он двинулся к выходу.
