Глава 15

Книгу для Свена Аста купила на следующий же день. Найти ее оказалось несложно, но пришлось поспешить, чтобы забрать заказ из университетской лавки — в субботу она закрывалась сразу после обеда. Заехав еще в свою квартиру и проверив почту, Аста отправилась в «Лисью нору» — подождать, пока Тайса закончит смену, и вместе с ней вернуться в Арнэльм.

В кафе по случаю выходного почти все места были заняты. Но Аста уже знала секрет и сразу прошла к столику в самом дальнем углу зала, у окна. Это место мог видеть только тот, кто уже бывал в скрытом мире. Над ним в воздухе зависло карликовое дерево с сине-серебристыми листьями, и корни его, никогда не знавшие земли, спускались к столешнице, не касаясь ее. Это была какая-то особая порода, выведенная арнэльмскими ботаниками как комнатное растение, и, похоже, оно прекрасно чувствовало себя в этом месте.

Ирис сразу обнаружила гостью, лизнула в ладонь и устроилась у ног под столом, раскинув крылья. Аста заказала кофе, раскрыла книгу, пролистала… И ничего не поняла. Иллюстраций было много — цветных вклеек с фотографиями разных сплавов, но все остальное — формулы, схемы, таблицы… А том увесистый, в два пальца толщиной. Надо же, кто-то в этом разбирается…

Но справочник недолго удерживал ее внимание. Мысли перескочили к персоне, его заказавшей, а потом понеслись, ни на чем не останавливаясь. Это состояние похоже на поездку в поезде — когда вид за окном меняется каждую секунду и невозможно вернуться в уже пройденную точку, как бы ни хотелось там что-то рассмотреть.

…Кто эта девушка в красном платье? Они вместе или еще нет? «С этим у тебя быстро», — сказал Тео Свену. С чем? Понятно с чем… Нет, ничего не понятно. Но здорово, что у нее теперь есть оружие… Аста погладила браслет на руке. А вот у этого балбеса Эрика — нет. И своей кризанты у него пока нет, хотя он записался на подготовку защитников. Такого геройства она от него не ожидала. А самое неприятное — теперь придется с ним общаться и вместе поехать в Пфорцхайм, или куда там еще нужно будет. То еще удовольствие. Интересно, почему Арна выбрала ее ему в помощь — и как вообще помочь тому, кто сам не знает, что делает?..

И если те рыжие парни снова появятся? Аста рассказала Лину и Тео о встрече в университете и в метро, и их это насторожило. Значит, нодийцы уже напали на их след и, может быть, даже узнали о подсказках. Чем это грозит?..

Глядя в раскрытую книгу и занятая своими мыслями, Аста не заметила, как ее подруга подошла к столику, и вздрогнула, услышав рядом ее голос:

— Тебе еще кофе сделать? Я машину выключаю, скоро пойдем.

— Да. — Аста как будто проснулась и вдруг увидела, что кафе уже опустело. — Пожалуйста, еще один такой же.

Тайса принесла ей латте в высоком стакане, себе — маленькую чашку эспрессо. Закрыла дверь изнутри, задернула занавески на окнах. Мельком глянула через плечо Асты в книгу:

— У-у-у, это серьезно.

— Ты в этом что-нибудь понимаешь? — спросила Аста.

— Не-а. — Тайса присела напротив нее, отпила кофе. — Но я о другом. Ты и Свен — по-моему, это серьезно.

— Да ладно. Я просто купила ему книгу, как договаривались.

— Да, но если он согласился — так, без боя — на твои условия, значит, ты ему очень важна. Обычно он упрямый до ужаса.

— А, это обнадеживает, спасибо.

— Не в плохом смысле упрямый. Он просто привык добиваться своего. Это от профессии, наверно, — ну, знаешь, выбрать подходящий кусок и колотить по нему, пока не получится то, что надо. И еще он прямой, как двери. Не будет ходить вокруг да около. Если ты ему понравилась — ты это сразу поймешь.

— Ничего я не понимаю. И, похоже, у него уже есть девушка.

Аста рассказа о встрече у калитки, но Тайса покачала головой:

— Не слышала, не знаю, кто такая. Он не обделен женским вниманием, это правда, но, я думаю, все это так, поверхностно — пошутить, посмеяться, потанцевать на празднике… Пару раз сходился с девушками, но, видимо, не сложилось. Но ты не волнуйся, он у нас вообще на хорошем счету.

— Да я не волнуюсь. — И кого она обманывает? — Просто не хочу становиться в очередь.

Тайса улыбнулась, тронула пальцем корень дерева, и он закачался в воздухе.

— Знаешь, я тебя понимаю. Когда у нас с Лином все началось, я тоже жутко переживала. Он же тоже центр внимания — начальник обороны, преподаватель в военной школе, — многие там клинья подбивали. А некоторые даже зуб на меня точили, интриги плели… Фу, сейчас как вспомню… — Она поморщилась, не договорив. Допила кофе, поставила чашку на блюдце. — Но потом я поняла: неверности нельзя научить. Она вырастает изнутри, из сердца. Это как сорняки — ветер заносит их семена повсюду, но пускают корни они там, где у земли нет хозяина и никто их не выполет. И что оставлять расти — каждый решает сам.

Аста наклонилась, погладила рыжее крыло Ирис. Лиса дремала — сложности человеческих отношений ее не интересовали.

— Тайса, а можно очень личный вопрос? Да, я помню, что ты говорила насчет вопросов, но если совсем некстати, скажи, ладно?

Подруга рассмеялась:

— Излишняя дипломатия страшней войны. Задавай свой вопрос.

— Твои рыжие волосы… Для Арнэльма это редкость, а у нодийцев часто встречается. Это с ними как-то связано? Только не прими за оскорбление.

— Да какое же это оскорбление, если это правда. Связано. Это сложная семейная история, и я ничего толком не знаю, но расскажу, если хочешь.

Аста кивнула, одним глотком допила сладкую молочную пену и приготовилась слушать.

— Моя бабушка в юности побывала в плену — там, в Ноде. Во время одного набега нодийцев на город она исчезла, через две недели вернулась, а еще чуть позже оказалось, что она беременна. И сколько ее ни расспрашивали, она не говорила, что случилось. Только один раз сказала моей маме, уже взрослой, что это было не насильно и что она хочет, чтобы мы об этом знали. Вообще, это странный случай. Нодийцы к нашим женщинам обычно относятся без интереса. У них нет этого вот варварского инстинкта — захватить, овладеть. Могут просто ранить или убить, если попадешься под руку. Наверно, у них просто такой уклад жизни — все страсти придавлены высшей целью, служением духам и культу предков… Так что тут дело неясное. Мы думаем, у бабушки случился роман с одним из реттеров, но ее возлюбленный не выжил, а ей удалось вернуться. Но теперь и у мамы, и у меня рыжие волосы. Маму из-за них дразнили вражьим подкидышем, и я в детстве их стеснялась, а теперь даже специально подкрашиваю, и мне нравится! Лину, кстати, тоже. Он говорит, что эта история дает надежду: если два человека, такие разные, когда-то полюбили друг друга и перестали быть врагами, то, значит, и для других это возможно.

Тайса наклонилась и почесала Ирис за ухом. Та подняла острую морду, зажмурилась от удовольствия.

— А еще вот кто у нас рыжий и совсем не стесняется. Ладно, пошли домой, у меня еще куча дел перед свадьбой. Кстати, можешь мне немного помочь?

— С удовольствием…

Тем временем Эрик без удовольствия, но честно взялся за тренировки и скоро понял, что сила — это не главное. И даже выносливость не главное, хотя утренняя пробежка была самой мучительной частью дня. Главное — это внимательность. Скорость реакции, концентрация — и в дружеском спарринге, и в поединке с врагом. Теряешь внимание — сразу проигрываешь.

А сохранять его не так-то просто, особенно когда от непривычных нагрузок болят все мышцы, даже те, о которых не знал, что они есть. От ранних подъемов в голове стоит противный липкий туман, сквозь него доносятся голоса — тренера, отдающего одну за другой непонятные команды, ребят, которые уже все знают и ко всему привыкли. Колени дрожат от слабости, руки тоже, перехватить ими цепь или рукоять ножа — как схватиться за край пропасти. При попытке сгруппироваться для кувырка получается только плюхнуться на пол, больно ударив плечо, весь мир приходит в движение, потом резко останавливается, как поезд при срыве стоп-крана. И тут же надо вскочить, побежать, не раздумывая ни секунды, постараться не сбить строй, и так много раз подряд, пока не перестанешь понимать, что ты вообще делаешь. И тогда, наконец, короткая пауза — можно попить воды и перевести дух, а потом все сначала.

Первую неделю Эрику казалось — он только всем мешает. Он путал направления, натыкался на других ребят и на стены, не понимал и половины команд. Он ждал, что станет посмешищем, и приготовился спорить и защищаться, но, к его удивлению, никто не смеялся. Ребята спокойно поправляли его, объясняли теорию по ходу дела, помогали встать, когда он терял равновесие. Постепенно туман вокруг начал рассеиваться, но ощущение хаоса не проходило. Он по-прежнему не понимал, зачем все это и как быть дальше, но тут уже упрямство взяло верх. Уйти теперь, сдаться, и все будут говорить, что единственный сын сеньоры — трус и размазня? Нет, пусть его лучше убьют враги. Или скорее Лин, когда у него закончится терпение…

Кроме военной школы Эрик устроился-таки подсобным рабочим, помогал готовиться к празднику. После тренировок это казалось отдыхом, но тоже таило свои опасности. Летающие доски и столбы, на которых держались крыши павильонов, пусть ничего и не весили, но расположить и закрепить их в пространстве — непростая задача. Деревья Летающих Лесов бывают с характером, и такая доска может запросто вывернуться из рук и стукнуть по голове или уплыть куда-то в самый конец участка — попробуй потом найди. Особенно неохотно они даются в руки новым работникам — пока состыкуешь несколько вместе, устанешь так, что лучше бы мешки носил. Один раз на Эрика рухнула уже готовая половина навеса над помостом, потому что одну доску он неосторожно ударил кулаком слишком сильно и она, видимо, обиделась. Выбравшись из-под завала, он уже мысленно прощался с работой и даже этому порадовался. Но бригадир ничего, простил, принес какую-то мазь от синяков, с воском и мятой. Эрик намазал ею ноющие плечи, а потом так и уснул в шалаше для работников, уткнувшись лбом в стол. Но быстро очнулся, пошел дальше заниматься делом.

Еще ему все время хотелось есть — зверски, невыносимо. Еда стала чуть ли не единственной радостью, да и как по-другому восстановить силы, когда впереди еще полдня? Вечером Эрик засыпал, едва дойдя до кровати, утром ему тоже мучительно хотелось спать или хотя бы закрыться в комнате и никого не видеть. Мир сузился до низших потребностей, усталость сделалась основным чувством, заслонив собой все остальное — страх, раздражение, обиды… И вдруг оказалось, что у нее есть и приятная сторона: на размышления сил не остается — о том, что уже натворил, и о том, чего так и не сделал. В конце концов, Эрик решил: главное выжить сейчас, а дальше будет видно.