– Джей, куда ты меня ведешь? – спросила я.

– Сейчас все поймешь, – сказал он, открывая дверь.

Я была уже на седьмом месяце. Походка заметно изменилась, Джей иногда называл меня пингвином, потому что я и впрямь ходила, как пингвин. Я была слишком немощная для такого крупного живота, что выпирал под толстым свитером. Но мне этот период определенно нравился. Я с любопытством наблюдала за потоком метаморфозов, что случались с моим телом. Бывало вечерами я разглядывала свой голый живот и мне не верилось, что это мое тело. Вспомнилось, как в детстве мы с Тезер подкладывали под футболки подушки, играли в беременных. Интересно, что бы она сказала, увидев меня сейчас такую?

Джей открыл трейлер.

– Заходи.

Я не без труда залезла в фургон, повернула голову и увидела что-то непонятное, прямоугольное, скрывающееся под белой простыней.

– Убери простыню, – сказал Джей.

Я с опаской подошла к загадочной конструкции. Медленно потянула руку к простыне.

– Джей, если там что-то живое, мохнатое и с восемью лапами, то лучше сразу мне скажи, а то я рожу от страха.

– Доверься мне.

Я скинула простыню.

– Джей, – прошептала я от изумления.

Передо мной стояла деревянная детская кроватка.

– Ты что, ее сделал своими руками?

– Да, без чьей-либо помощи, – несколько самодовольно ответил он.

Я коснулась кроватки, провела по ее изгибам.

– Ты чудо! Спасибо.

– Всегда пожалуйста.

Джей обошел кроватку, стал внимательно разглядывать свою работу.

– Представляешь, совсем скоро здесь будет лежать маленький человечек, – сказал он.

– Ну не совсем скоро. Еще два месяца.

– Всего лишь два месяца. Это вообще ни о чем.

После его слов мое приятное потрясение сменилось жутким волнением.

– Ну да…

– Эй, малыш, тебе нравится? – спросил Джей, глядя на мой живот. – Тут, конечно, не так удобно, как у мамы в животике, но тоже неплохо.

Я ненавидела женскую консультацию. Особенно, когда Стив, как всегда, задерживался на работе и мне приходилось сидеть одной в очереди в окружении пузатых женщин. Мне нравилось быть беременной, но мне жутко не импонировали разговоры о беременности, об отекших ногах, о запорах, пожирневшей заднице, растяжках, вагинальных выделениях…Чего только не услышишь! Порой я завидовала своему неродившемуся ребенку, что он надежно спрятан от всех этих фанатичных женщин.

Роды. О них больше всего болтали. Некоторые были беременными не впервые, поэтому им особое удовольствие доставляло рассказывать про свои роды. Боль, разрывы, кровотечения, случайные испражнения. После их рассказов хотелось заткнуть свою матку намертво, а уж ребенок пусть сам как-нибудь выкручивается. Мне было дико страшно.

– Кто у тебя? – спросила девушка, что в очереди передо мной.

Она была вроде на последнем месяце. Крохотное тельце с гигантским шаром и выпуклым пупком, как ненадежной пуговицей на рубашке толстяка, казалось, вот-вот отскочит прямо в глаз.

– Не знаю.

Мы со Стивом решили не узнавать пол ребенка. Нам обоим нравилась эта интрига, бесконечные споры, ожидание в полнейшей неизвестности. И мы уже представляли то непередаваемое чувство радости и облегчения, когда врач, держа в руках нашего ребенка, произнесет: «У вас мальчик» или «У вас девочка».

– Неужели тебе не хочется узнать, какого цвета обои клеить в детской?

– Больше всего на свете мне хочется снова спать на животе.

– О да-а! Я уже и забыла, как это. А у меня будет мальчик.

– Выбрала имя?

– Найджелл. В честь моего дедушки.

Я была в бешенстве, когда узнала, что Стив хочет назвать мальчика Дэвидом. «В честь Дэвида Боуи», – объяснил он. Но у меня это имя ассоциировалось только с моим отцом и поэтому вызывало столько негатива. Я подумывала об Александре, но тут уже Стив протестовал: Александр – Алекс. Зачем я только вообще заикнулась про это имя? В конце концов остановились на трех именах: Луи, Джексон и Морган. Луи – французское, романтичное, простое и приятное. Джексон – идея Стива, он сказал, что это имя очень яркое, идеальное для будущего музыканта. Морган – строгое, сильное, нравилось мне больше всего.

– Боишься рожать?

– Немного, – ответила я.

– А я вот очень боюсь. Мама говорит, что эта боль ни с чем не сравнится.

Ну вот опять. Страх незаметно подкрался, поглаживал меня по животу и криво улыбался. Боже, почему люди не могут размножаться почкованием, за что нам все эти муки?..

– Малышка, прости, я бежал из последних сил, – сказал запыхавшийся Стив.

– Джессика, проходи, – послышался голос врача за дверью.

– Ну, пока, – сказала она.

– Пока.

Стив обнял меня. В нос ударил запах табака. Как же мне хотелось курить, кто б знал. Особенно сейчас, когда нервы на пределе.

– Стив, ты же знаешь, как я ненавижу сидеть здесь одна.

– Почему? Ты вроде тут подругу завела.

– В следующий раз возьму с собой Джея.

– В следующий раз я приду вовремя, клянусь.

Я сидела, нахмурившись, уставясь в стену перед собой.

– Посмотрите-ка на этого сердитого бегемотика.

– Не называй меня так.

– Хорошо, злая пироженка. Мой шарик на ножках.

Я рассмеялась, он чмокнул меня в щеку.

Все переживания обнулились на некоторый миг, когда врач показал на мониторе аппарата УЗИ малыша. Белое пятнышко жизни в непроглядном мраке. Очертания головы, крохотных конечностей… Я вновь стала сентиментальной, даже чересчур, и стоило мне увидеть его, как тут же на глазах появлялись слезы. А уж когда врач давал послушать сердцебиение… Тут уже и Стив не сдерживался. Он сидел рядом, держал меня за руку, маленькое сердечко билось изо всех сил, и его стук заставлял замереть наши сердца.

Каждый нашел себя в этом месте. Я вот готовилась к материнству, Стив продолжал работать на заправке, рыбачить и еще в городе устроился охранником какого-то цеха. Миди хлопотала у Кори, Джей, как оказалось, мастер на все руки, и местные во всю заказывали у него различные поделки из дерева, будь то книжные полки, шкафы, вешалки, стулья.

Я обожала нашу маленькую семью. Я и Стив, Джей и Миди. Практически всегда мы вместе ужинали, смотрели фильмы, без устали болтали. Но в тот вечер меня все очень раздражало, поскольку снова зашла речь о ребенке. Для них это было великое событие: моя беременность, роды. Но никто из них не понимал, как мне морально тяжело.

– Я обязательно научу его играть в футбол, – сказал Джей.

– С чего ты так уверен, что это будет мальчик? – спросил Стив.

– А кто ж еще? Посмотри, как ее раздуло. Девочка не может так поступить с девочкой. Есть же все-таки женская солидарность.

– А я все-таки надеюсь, что это будет девочка, – вмешалась Миди. – Я буду покупать ей милые розовые платьица. Кстати, парочку я уже купила.

– Стиви, а ты сам-то кого хочешь? – спросил Джей.

– Дочку.

– Да ну. Сынишки же круче!

– Не спорю, но первой должна быть дочка. Девочки ответственнее. Она будет присматривать за младшими братишками.

– Братишками? Это ж сколько вы планируете детей? – спросила Миди.

– Мы с Глорией решили, что у нас их будет четверо.

– Четверо?! Боже мой!..

– Заткнитесь! – не выдержала я.

– Малышка, что-то не так?

– Я просто хочу посидеть в тишине.

– Ну… Мы тогда пойдем к себе, – растерянно сказала Миди.

– Да, что-то мы засиделись.

– Я провожу вас, – сказал Стив.

Милые посиделки были вдребезги испорчены мною. Чувство вины сдавливало мне глотку.

– Стойте… Извините меня.

– Любимая, если тебя что-то беспокоит, ты можешь поделиться этим с нами.

Слезы хлынули из глаз, как нежданный апрельский дождь. Все вцепились в меня испуганными глазами.

– Я боюсь рожать…Осталось всего два месяца, а я не готова к этому.

– Малышка, но это же не так страшно, как кажется. Доктор нам ведь все объяснил.

– Джессика сказала, что это ужасно, – сказала я ябедническим тоном.

– Кто такая Джессика?

– Та самая подруга из женской консультации.

– Я убью Джессику.

– Так, Глория, не хнычь, есть идея, – сказала Миди. – Ты должна посмотреть фильм про роды. Ты будешь точно знать, что тебя ждет впереди и морально к этому подготовишься.

Удобно расположившись в гостиной, мы загрузили видео, где несчастная женщина рожает ребенка. Это нечто. Мои мышцы внизу болезненно напряглись, тело покрылось бусинами холодного пота. То, что рассказывали мамашки в очереди, – это детские сказки по сравнению с реальностью.

– Все фильмы ужасов, что я смотрел до этого – отстой. Это… просто жопа, – сказал Джей.

– Нет, это другое место… – сказал не менее шокированный Стив.

– Выключите, умоляю, – сказала я.

Миди тут же выполнила мою просьбу.

– Спасибо, спасибо, что я мальчик, спасибо огроменное! – сказал Джей, сложив руки, словно молясь, и смотря вверх.

– Джей, заткнись, – рявкнул Стив.

– Я не буду рожать.

– Но это неизбежно, – тихо сказала Миди.

– Я. Не буду. Рожать. Теперь я поняла, почему меня мать ненавидела.

Почему кому-то везет, и он рождается с хилой сосиской между ног, а кто-то вынужден вот так мучиться?! Где чертова справедливость?

Малыш, даже и не вздумай вылезать из меня. Нам ведь с тобой и так неплохо живется, зачем все усложнять?

Пока все занимались своими делами, я решила немного прогуляться до овощного магазина. Я уже возвращалась обратно, когда меня окликнул Лим Оркус. Тот самый парень, которого Миди лишила половины ушной раковины.

– Арес!

Мы наладили с ребятами контакт. Когда офицер Дик Клиболд привел их к нам домой и заставил извиниться, те поняли, что с нами без толку разбираться и дорогу нам переходить не стоит. Поначалу они боялись нас, но вскоре парни решили вновь навестить Кори, Миди уже приготовилась к обороне, но те еще раз извинились перед ней, а затем и перед Кори, а после они пообещали, что исправятся.

Оказалось, парнишки держат свое слово. Они действительно изменились, притихли.

Я обернулась.

– Привет.

– Давай помогу.

Лим выхватил из моих рук пакет с покупками.

– Спасибо.

– Как дела?

– Неплохо.

– Тяжело уже ходить, да?

– Ага, но я привыкаю.

– Не хочешь с мужем и друзьями прийти к нам на тусовку? Мы собираемся в отдельном доме, он без хозяина, специально предназначен для этого.

Сразу представила шумных малолеток, безумные танцы, сотни разбросанных пластмассовых стаканчиков с каплями спиртного, запах травки и стоны обдолбанной парочки в туалете.

– Лим, посмотри на меня. Неужели ты думаешь, что я еще способна ходить на тусовки?

– Просто тебе было бы полезно немного развлечься.

– Спасибо за приглашение, но я пас. Теперь мое единственное развлечение – это диван, телевизор и куча еды.

– Как знаешь.

За разговором я и не заметила, как мы быстро дошли до дома. Лим вернул мой пакет, посмотрел мне в глаза, затем спустился ниже.

– Всегда хотел спросить, что означает твоя татуировка на шее?

Ох, мальчишка, что ж ты такой любопытный?

– Это знак, обозначающий самое мрачное и холодное место на этой планете.

– Что это за место такое?

– Моя душа.

Стив пел мне вечерами. Мы закрывались в спальне, зажигали свечи, он обнимал гитару и пел, а я сидела напротив, укутавшись в плед, и раскачивалась под музыку, как безвольная травинка на ветру. Удивительно, но, когда Стив пел, ребенок шевелился. Малышка танцевала внутри меня.

– Смотри, какая буйная. Прям как мамочка, – сказал Стив, не убирая рук с живота.

Я прислонила ладонь рядом. Воистину волшебный момент: молчание, за окном шумел океан, пламя свеч плясало от малейшего дуновения, мы в полутемном пространстве ощущали, как двигается наша малышка.

– Как же я хочу подержать ее. Ну или его. Да какая разница? Все равно это будет самый прекрасный ребенок на свете, – шепчет Стив.

– Всего два месяца… Наверное, это последние спокойные два месяца в нашей жизни. А потом – бесконечный крик, грязные подгузники…

– А потом первые шаги, первое слово…

– Если это будет мальчик и он унаследует твою ухмылку, то все девочки будут от него без ума.

– А если это будет девочка, на что я очень и очень надеюсь, и она будет такой же, как ты, то придется держать ее взаперти.

– Я тебе сейчас врежу.

Стив засмеялся.

– Она будет такой же красивой, как ты, и ее могут украсть сумасшедшие музыканты, поэтому придется следить за ней.

– Я тоже хочу, чтобы у нас была девочка. И… Ты будешь злиться, но я уже выбрала ей имя.

– Догадываюсь, что это за имя.

Он нежно поцеловал меня в пузо, затем вновь взял гитару и принялся играть.

Я впервые призналась в том, что хотела бы дочку. Представила ее. Соломенные, вьющиеся волосы, белая кожа, голубые глаза. Ей нравится музыка. Наверняка будет папиной дочкой, смышленой, творческой. Будет сбегать на концерты, влюбится в лохматого музыканта. Если Стив станет ей во всем потакать, то мне, как бы не хотелось, придется быть чуть строже. Я буду безмерно ее любить. Буду расчесывать ее запутанные волосы, поскольку самой ей не захочется расчесываться. Она точно будет сорванцом, ведь есть в кого. Стив будет петь ей колыбельные, а я читать сказки. Порой она будет забегать к нам в спальню, напуганная детским кошмаром, а я прижму ее крепко к себе и скажу: «Не бойся, Ребекка, папа с мамой тебя защитят».

Ребекка…