– Какой-то ужас!.. Даже на улицу страшно выходить, – сказала тетка в зеленом жакете.

– А еще страшнее то, что полиция бездействует, – взволновано промолвила знакомая тетки в зеленом жакете.

Незамедлительно к их разговору присоединилась белокурая женщина, сидевшая за соседним столиком школьной кофейни.

– Мой муж – полицейский, он знает все, что происходит на улицах Манчестера, и он мне объяснил, почему полиция не предпринимает никакие действия. Дело в том, что бандиты убивают бандитов. Ни один из порядочных людей не пострадал. Поэтому полиции выгодно не вмешиваться. Зачем устраивать погони, рисковать жизнью, если можно предоставить это дело естественному отбору? Пусть эти ничтожества друг друга поубивают. Так наш город станет чище.

Одно из этих ничтожеств находилось с ними в одном помещении, мирно попивая капучино. И этим ничтожеством была я. Пока я ждала Арбери, мне пришлось многое услышать. Эти женщины желали нам мучительной смерти, осыпали нас проклятьями, говорили, что дети падших людей должны быть истреблены, поскольку они носят в себе гены жестокости и насилия, доставшиеся им от их нечестивых родителей. Мы все должны гнить в одной общей могиле, нас никто не должен оплакивать, произносить наши имена перед иконой. И это говорили женщины, мамочки, ждавшие своих детишек из школы.

Арбери ждала меня у машины. Две длинные косы, крохотный топ, клетчатая юбочка, сигарета, зажатая в фарфоровой ручке.

– Выброси.

– Но ведь ты тоже куришь.

– Выброси. Иначе я засуну тебе ее в зад.

Арб давно поняла, что мои угрозы всегда материальны, поэтому она не стала рисковать в этот раз и послушно избавилась от сигареты. В абсолютном молчании мы доехали до ее дома.

– Пока.

– Не торопись прощаться, – сказала я, покидая салон вместе с ней. – Ванесса с Ноа пошли на детский праздник, поэтому я посижу с тобой до их возвращения.

Арбери недовольно фыркнула и зашла в дом, хлопнув дверью. Демонстративное проявление ее недоброжелательности давно стало для меня очевидной вещью очередного дня.

В холодильнике Боуэнов я нашла арахисовое масло, в хлебнице – свежий отрубный батон. Я стояла, медленно намазывала масло на кусочек батона и наслаждалась этим, казалось бы, обычным занятием. Самая настоящая простая радость: стоять, делать себе бутерброд и на миг забыть, кто ты. За окном пели птицы, холодильник шумел, часы скромно тикали. Приятно оказаться в нормальном мире, полном спокойствия, с мелкими прожилками рутинных проблем.

– Можно я пойду в душ?

– Делай, что хочешь. Не нужно отпрашиваться.

– Прости, но я уже не знаю, что мне можно делать, а что нельзя. Можно я воспользуюсь клубничным гелем для душа, а вытрусь желтым полотенцем? Но перед этим схожу в туалет, можно?

Ее самолюбие, взлетевшее до спутников НАСА, меня нисколько не выбило из колеи. Возможно, до минувших событий я бы взорвалась, отыгралась бы на ней по полной, но в носу все еще стоял запах дыма, горевших тел «Буйволов», а кожа на левой руке все еще болела, протестовала из-за вогнанной в нее чужеродной краски, оставленной Сайорсом, тихим другом, совершившим громкое предательство. Я была слишком подавлена.

– Ты что, рылась в нашем холодильнике? Кто тебе позволил? Ты просто жалкий мусор! Не смей ничего трогать своими грязными руками!

Но даже будь ты тысячекратно подавлен, эмоционально выжат, Арбери Боуэн сможет разжечь в тебе неистовую ярость за пару секунд.

Я присела на стул, откусила кусочек от бутерброда, облизнула верхнюю губу, равнодушно посмотрела на Арб.

– Твой отец – умный человек. Я бы даже сказала, слишком умный. И мать у тебя умница. В кого, интересно, ты такая умалишенная родилась? Чем дольше ты ведешь себя, как капризное дерьмо, тем дольше я буду ходить за тобой по пятам. В твоих интересах начать вести себя нормально, хотя бы сделать вид. Считаешь себя крутой, потому что твой отец крутой? Что ж, на деле все выглядит иначе. У тебя даже лобковые волосы не отросли, а ты уже ведешь себя как прошмандень. На тебя противно смотреть. Так что да, иди помойся, дорогая. И вытрись, как следует. А потом иди к себе в комнату и выполни домашнее задание. Я все проверю. Ты хотела, чтобы у нас были с тобой вот такие отношения? Теперь пожинай свои плоды. Даю тебе двадцать минут. Время пошло.

Арбери – крошечный орешек, который можно расколоть усилием одной руки.

– Да я пошутила.

– А я нет.

Мысленно она меня обозвала самым поганым словом, но вслух ничего не отважилась сказать.

Пока Арб принимала душ, я решила прогуляться по дому Лестера.

Сначала я оказалась в комнате Ноа. Голубые обои с забавными рисунками, кроватка, игрушки, аромат моющего средства с цветочной отдушкой и слабый запах детской мочи. Далее я зашла в спальню Ванессы и Лестера. Блестящее покрывало, пышные подушки. В этой комнате отчего-то стало мне грустно. Наверное, я почувствовала холод одиночества, что окутывал Ванессу по вечерам. Лестер редко проводил здесь время. Особенно теперь, когда враги «Абиссали» перешли в наступление. Следующая комната – убежище Арбери. Не ожидала обнаружить в ней порядок. Просто рай для перфекциониста. Не было никаких плакатов суперзвезд, которыми девчонки ее возраста постоянно уродовали свои стены, не было стопок молодежных журналов, игрушек, намека на наивность. Аскетичность комнаты Арбери разнилась с хаосом ее души. Внезапно я вспомнила свою комнату. Небольшую, но уютную. Мои любимые вещи, статуэтки, диски, книги, плюшевый зоопарк, который время от времени поднимал мне настроение, стол у окна, пушистый коврик под ногами. Интересно, что папа сделал с моими вещами после моей «смерти»?

Над кроватью Арбери висела полка. На ней в прозрачной фоторамке была единственная фотография. Я подошла поближе, чтобы рассмотреть. Арбери и какая-то девчонка, наверное ее подруга. Они сделали забавные рожицы, стояли, обнявшись, напротив какого-то большого дома. Я невольно улыбнулась, глядя на эту фотографию. Здесь Арб была такой милой, живой, настоящей.

Она изменилась после какого-то страшного события в семье Боуэнов. Я запомнила слова Ванессы и даже ее печальный вздох. Можно бесконечно злиться на Арб за ее поведение, но ведь я по себе знаю, что человек становится монстром не просто так. Это результат огромной боли. Что же с тобой произошло?

И тут я заметила, что фоторамка стоит на какой-то книжечке. Осторожно взяла ее в руки, открыла, быстро пробежалась глазами по страницам: дневник. Это ее личный дневник. Мною обуяло непреодолимое любопытство. Я понимала, что поступок это мерзкий, но мне так хотелось понять, что творится на душе у Арбери, ведь дневнику доверяешь много сокровенных мыслей. Я была охвачена жутким волнением, держа в руках этот дневник. Вдруг послышался скрип двери. Арбери вышла из душа. В этот момент я запаниковала. Что делать? Положить обратно или сунуть во внутренний карман куртки?

Ребята из «Девятого круга» показались мне отреченными от всего мира. Их ничто не волновало, даже наша боль. Джамаль и его люди сидели с нами за круглым столом с невозмутимыми лицами. Мы пригласили их как наших единственных союзников на так называемый вечер памяти в небольшой паб, хозяин которого любезно предоставил его только нам на целый вечер. Перед дулом пистолета все становятся любезными.

– Мы собрались сегодня здесь, чтобы почтить память тех, кого не стало. «Братья Рандл» были крупицами в бандитском мире, однако с доблестью и честью они всегда приходили к нам на помощь. «Стальные буйволы» были верны нам с первого дня нашего существования в Темных улицах. «Абиссаль» им многим обязана… Доминик и Брайс были знакомы с Бораско дольше всех. Ребята, я обещаю вам, что каждый, кто причастен к его смерти, сдохнет от наших пуль. Даю вам слово. За «Стальных буйволов» и «Рандл»! – Лестер поднял стакан, все остальные последовали его примеру.

Желтый тусклый свет слабо освещал наши лица. Послышались громкие глотки, кадыки мужчин хаотично зашевелились. Каждый пытался как можно быстрее отравить боль крепчайшим алкоголем.

– Конечно, трудно смириться со смертью близких людей, но мы обязаны продолжать двигаться вперед. У нас много врагов, они сейчас торжествуют, но битва еще не закончена. Помните об этом. Джамаль, спасибо, что ты пришел сегодня к нам. Мы это очень ценим.

– Мы не могли не прийти. Это наш долг, – хрипло ответил Джамаль.

Главарь «Девятого круга» – невысокий смуглый мужчина, с черными глазами, седыми висками и улыбкой, напоминающей волчий оскал. Он и его люди мне не импонировали, не знаю, чем-то они отталкивали, но все же мне их было жаль. Они ведь будут следующими. Это уже была моя догадка, а не пророчество Клиффа. «Ласса» уничтожит их. Сегодня, завтра, через неделю… Мы сидели за столом с мертвецами. Не то чтобы я разочаровалась в «Абиссали», в Лестере, скорее укрепилась моя вера в то, что Дезмонд – зверь и его «Ласса» гораздо могущественнее нас. У всех в тот вечер мысли были идентичными. Те, кто из «Абиссали», постепенно смирились со своим бессилием и новой утратой, а те, кто из «Девятого круга», жалели, что связались с нами, и понимали, что совсем скоро мы соберемся за этим столом оплакивать уже их.

Внезапно открылась дверь и зашел мужик, по внешнему виду больше напоминавший бомжа. Грязные, вонючие лохмотья свисали с его тела, коричневые волосы плетьми закрывали густо заросшее лицо. Я сидела в дальнем конце стола. Из-за мрачного освещения трудно было сразу распознать лицо этого человека.

– Оу, извините, что прервал ваше веселье, – сказал Дезмонд.

В меня словно выстрелили и пуля проделала путь вдоль всего моего тела, начиная с черепа, заканчивая пяточными костями. Это был он. Дезмонд стоял всего в нескольких метрах от меня.

– Что вы пьете? – Дезмонд подошел к одному из людей «Девятого круга», взял стакан, сделал несколько глотков, небрежно вернул стакан владельцу. – Лестер, надеюсь, в твоем будущем ресторане пойло будет куда лучше этого.

Лестер явно был в недоумении.

– Да, я все знаю, дорогой. На твоем корабле слишком много крыс. Я не мог не прийти сегодня к вам, ведь я как никак причастен к гибели ваших друзей. Не хотелось, конечно, марать руки о «братишек Рандл», все-таки они были славными ребятами… С «Буйволами» пришлось повозиться. Хорошо, что ваш юный взрывотехник помог нам. Брайс, как поживаешь? Оклемался немного от смерти своего бывшего работодателя?

Брайс уже готов был вскочить, ярость закипала в нем, но Лестер его остановил:

– Брайс.

– Какой у тебя послушный песик, Лестер! Не волнуйтесь, я пришел без оружия. Но зато у меня есть для вас сюрприз.

После этих слов случилось невероятное: люди из «Девятого круга» встали из-за стола и направили на каждого из нас ружья. Одновременно, шумно и совершенно неожиданно.

– Какого черта?! – воскликнул Доминик.

– Джамаль? – не веря своим глазам, спросил Лестер.

– Извини, но ваша битва уже проиграна.

Десятки стволов были готовы нас расстрелять в любую секунду, но мне было не до этого. Ненависть к Уайдлеру была настолько огромной, что она вытеснила даже страх смерти. Я сверлила его глазами, руки чесались, ноги дрожали от нетерпения пуститься вперед, во рту – кислятина.

– Мы оставим вас сегодня в живых. Я хочу продлить удовольствие. Но скоро, очень скоро мы снова с вами встретимся, и тогда все решится раз и навсегда. Ждите моего сигнала.

Дезмонд и «Девятый круг» гордо задрав волосатые подбородки, покинули паб. Сначала мы пару секунд сидели в тишине, а потом началось… Брайс стал крушить весь паб, Миди, надрывая горло, выкрикивала нецензурную брань, Север залпом выпила два стакана пойла, Доминик старался утихомирить брата, Джеки докапывался до Лестера, пытался разузнать о наших дальнейших планах. А я, пользуясь моментом, открыла дверь и помчалась по лестнице до третьего этажа. Здание пустовало, только первый этаж был занят пабом. Ногой с третьего раза открыла дверь, подбежала к окну. Вот он. На противоположной стороне улицы Дезмонд стоял и курил вместе с Джамалем. Я старалась прицелиться, но руки безумно дрожали, пот застилал глаза, жуткое желание отомстить перешло в лихорадку. Соберись, Глория! Этот человек забрал жизнь Ребекки. Вспомни ее могилу, вспомни слезы ее матери, ее проклятья в твой адрес. Вспомни! Этот человек отправил за решетку Стива, где тот расстался со своей жизнью. Вспомни! Сегодня или никогда. Он сам тебя нашел, он сам пришел за своей смертью. Жми на курок! Жми на курок!

Но тут кто-то схватил меня сзади и повалил на пол. Я закричала. Тело человека, остановившего меня, лежало на мне, держало мои руки.

– Ты хочешь уничтожить всех нас одним выстрелом?! – спросил Доминик.

– Отпусти меня! Я должна его убить!

Со всей силы ударила Доминика между ног, тот скрючился, ослабил хватку, я вырвалась, подбежала к окну, но Дезмонда уже не застала.

– Проклятье!

Доминик поднялся, едва придя в себя. Я была просто комком злости. Мне хотелось разорвать его в клочья, вцепиться зубами в его шею, прогрызть его плоть до сонной артерии.

– Зачем ты меня остановил?! Я столько ждала этого момента! Я только ради этого и жила, терпела эту чертову жизнь!

– В нашем мире так проблемы не решаются.

– Да! Я знаю, как они у вас решаются. Бестолковыми разговорами! Мы такие сильные, нам ничего не страшно! А когда враг приходит к вам, вы обсираетесь и отпускаете его живым и невредимым. Что вами движет вообще?! Трусы!

– Трусы – это те, кто стреляют исподтишка, а мы будем ждать честной схватки. Глория, приди в себя.

Доминик положил свои руки мне на плечи, затем приблизился на шаг, и вот уже его дыхание доставало до моих губ. Руки скользнули вверх, по шее, достигли конечного пути в моих волосах, зарылись в них. Тепло исходило от его ладоней, текло сквозь пальцы. Я прикоснулась к нему в ответ, обняла его за шею, притянула его лицо еще ближе, его губы уже были готовы познакомиться с моими, но тут мои ладони стали сдавливать его горло, еще и еще. Я посмотрела в его испуганные глаза и сказала:

– Я тебя ненавижу, Доминик. Я. Тебя. Ненавижу.

Два года назад. Эйприл

– Откуда вы…