Я сидела на крыльце у дома, наблюдала за дождем. Крупные капли разбивались о коричневую землю, впитывались в нее, насыщали жизнью. Небо решило погорланить. Раскаты грома заставили меня содрогнуться.

– Не спится? – спросил Лестер.

– Говорят, что шум дождя успокаивает. Вот, проверяю.

– Держи.

Лестер дал мне конверт, я нерешительно взяла его, раскрыла, достала плотную глянцевую брошюру. Прищурившись, просмотрела ее и поняла, что это вовсе не брошюра. Я держала в руках билет до Гавайев на имя Арес Мейнард.

– И зачем мне лететь на Гавайи?

– Ванесса с детьми каждое лето проводят там у Одетт, моей тещи. Арбери там тоже будет нуждаться в твоем присмотре.

Я посмотрела на дату отправления.

– Рейс послезавтра?

– Да.

– Я не могу уехать.

– Почему?

– Я должна быть с вами, когда вы будете выступать против «Лассы».

– Ах да. Я забыл, что ты очень полезный человек. Тебя смог вырубить дохляк Клифф Сонэм, но с головорезами «Лассы» ты, без всяких сомнений, будешь иметь успех. Глория, мне не нужны лишние люди.

– В этот раз я вас не подведу! Клянусь, Лестер, дайте мне шанс. Дезмонд наш общий враг, я не могу просто взять и уехать, я должна отомстить ему!

– Глория, ты забыла, кто здесь ставит условия? Если я еще раз услышу возражения, ты никуда не поедешь. Но мне придется запереть тебя на несколько недель в твоей любимой комнате на нижнем уровне.

Я обхватила голову руками, опустила глаза вниз, посмотрела на землю, там дождевые черви блаженствовали, оставляя тоненькие волнистые линии после себя. Злость застряла комом в горле. Она разбухала во мне, перекрывая дыхание, заставляя сосредоточиться только на ней. Но я ничего не могла поделать. Я – марионетка. Судьба постоянно смеялась надо мной и моей местью, дразнила, но, как только я находила в себе силы бороться дальше, она с диким смехом отшвыривала меня от моей цели.

Я молча встала, дотронулась до ручки двери, но вдруг вспомнила о том, что меня беспокоило последние дни. И об этом я срочно должна была поговорить с Лестером.

– Кстати, раз уж разговор зашел об Арбери, мне нужно поговорить с вами о ней.

– Я тебя слушаю.

– Для начала давайте поднимемся в мою комнату. Я хочу вам кое-что показать.

– Когда я была у вас дома, я прихватила с собой одну вещицу. Нет, я не воровка. Потом я собиралась ее вернуть. Честно.

Я подошла к изголовью своей кровати, сунула руку под матрас и достала дневник. Лицо Лестера было под стать погоде за окном: грозное, мрачное, сулящее нечто кошмарное. Он кинулся в мою сторону, вцепился в руку, которая держала дневник.

– Какое право ты имела его читать?!

Лестер выхватил дневник и толкнул меня со всей силы в стену. Я почувствовала гигантский поток боли, на несколько секунд потеряла связь с миром, затем, немного проморгавшись, поняла, что сижу на полу, рядом стена, о которую я стукнулась башкой, а у двери стоит расплывчатый Лестер.

– Я тоже вела дневник, – еле-еле сказала я. – Девочки на его страницах всегда откровенны. Столько тайн мы ему доверяем. Мой дневник знал, что я хочу с собой сделать. Я поставила себя на счетчик. Через пятьдесят дней я должна была покончить с собой. Я постоянно писала, как ненавижу свою жизнь, определенных людей, рассказывала ему про родителей, про самые стыдные вещи, которые я творила. И если бы кто-то из чистого любопытства нашел мой дневник, прочел его от корки до корки, то меня бы поняли… И спасли. Я уверена, меня бы спасли. Поэтому я взяла этот дневник. Я хотела спасти Арбери. Но… Это ведь не ее дневник. У вас есть старшая дочь. Эйприл.

Как только я произнесла ее имя, Лестер переменился в лице. Поднял густые брови, показались глаза, полные грусти. Наверное, мне следовало бы остановиться на этом, но небывалый интерес полностью завладел мной.

– Последняя ее запись десятого июня. Что с ней случилось? Где она сейчас? Расскажите мне.

Лестер тихо зашагал к моей кровати, присел, ссутулился, словно на его плечах был тяжкий груз.

– Хочешь, чтобы я рассказал про самый страшный день в моей жизни?

Два года назад. Одиннадцатое июня.

В ночь с десятого на одиннадцатое июня у Ванессы начались схватки. Я отправился с ней в больницу. В четыре часа утра у меня родился сын. На первых двух родах я не был рядом с женой из-за работы, поэтому тот день, когда я провел с Ванессой несколько мучительных для нее часов, был для меня особенным.

– Какой же он красивый! – сказал я. – У него твои глаза.

– Да, а нос твой.

Я, Арбери и Джеки окружили кровать Ванессы. Она держала у груди сына.

– Так вы уже определились с именем? Как я должен называть своего братишку? – спросил Джеки.

– Джеки, это наболевшая тема. У нас в приоритете два имени, не так ли, Лестер?

– Да, но я не хочу, чтобы моего сына звали Дэниелом. Так звали моего учителя, которого я ненавидел.

– А я не хочу, чтобы его звали Майклом. Это самое распространенное имя.

– А может, Ноа? – предложила Арбери.

– Ноа? – удивился я.

– Я недавно посмотрела «Дневник памяти», там главного героя звали Ноа. Он был таким красавчиком.

– А что, мне нравится. Ноа. Ноа Боуэн. Язык сломаешь, – улыбнулась Ванесса.

– Мне тоже нравится. Необычно, – согласился я.

– Тогда можно я подержу Ноа? – спросил Джеки.

– Конечно, только осторожно.

Ноа был совсем спокойным, молча на всех смотрел. Во время беременности Ванессы мы практически каждый день прикладывались к ее животу и разговаривали с Ноа. Теперь он, казалось, старался узнать наши голоса, с особым любопытством запоминал наши лица.

– Ну, привет, Ноа. Я давно мечтал с тобой познакомиться, – сказал Джеки.

– А можно потом я его подержу? – спросила Арбери.

– Можно, но только завтра, – услышали мы голос медсестры за нашими спинами. – Сейчас Ванессе и малышу нужен отдых.

– Я не понимаю, как можно не навестить свою мать?! – возмутился я, когда мы уже были за пределами палаты Ванессы.

– Кстати, я звонил ей, но она не доступна, – сказал Джеки.

– Арбери, где твоя сестра?

– Не знаю… Наверное, у Кэтери.

– У Кэтери? Ты уверена? Набери ей.

– Пап, к чему все это? Пусть Эйприл вернется, и вы с ней поговорите.

– Я хочу поговорить с ней сейчас. Позвони Кэтери.

Арбери вела себя странно. С трудом смотрела мне в глаза, покраснела, металась из стороны в сторону.

– Арбери, в чем дело?

– Только обещай, что не будешь злиться. Эйприл сейчас со своим парнем.

– Что?

– С каким еще парнем?

– Да-да, у меня такой же вопрос.

– Я сама случайно о нем узнала. Иногда они гуляют по вечерам.

– Отлично. Ей какой-то парень важнее родной матери. Еще лучше.

– Пап, не заводись. Она же не знала, что ночью у мамы начнутся схватки.

– Моя дочь сбегала из дома с каким-то парнем втайне от меня и Ванессы, и ты говоришь, чтобы я не заводился?! Ну Эйприл, когда вернешься домой, ты пострадаешь.

Я действительно был очень зол на Эйприл. Для меня она всегда была достойной дочерью, у нее никогда не было от меня тайн. Мы были с ней на одной волне, как мне казалось, но в тот день я в ней разочаровался.

Внезапно зазвонил мой телефон. Это был мой коллега, Уэйн.

– Алло.

– Лестер… Если по близости есть стул, присядь на него.

– Уэйн, мне сейчас не до твоих глупых шуток. У меня сын родился, представляешь? Я стал самым счастливым человеком в эту ночь.

– Прими мои поздравления, Лестер. Но… Несколько часов назад на Лоуэлл-стрит обнаружили тело молодой девушки. Очевидцы сказали, что она бросилась под колеса грузовика. Лестер, это твоя дочь.

Мне казалось, что я в невесомости. Мое тело взмыло вверх, и оно больше ничего не чувствовало. Я, наверное, кричал, не помню. Вокруг меня столпилось несколько медсестер. Джеки схватил меня за руку и отвел к стулу.

– Папа, что случилось? – доносился голос Арбери.

– Лестер?.. – испуганно спросил Джеки.

В тот день я потерял свою Эйприл. Жизнерадостная, спокойная, рассудительная, целеустремленная Эйприл добровольно рассталась с жизнью. У меня не укладывалось это в голове. Вдруг я посмотрел на дверь палаты, в которой находилась Ванесса. Счастливая, уставшая, не знающая страшной новости. Ее дочери больше нет в живых. Я взглянул на Арбери, на ее маленькое взволнованное личико, она безмолвно требовала объяснений, но боялась меня побеспокоить, Джеки нежно обнимал сестру, пытался ее успокоить, но сам был не меньше взволнован.

Вдруг к нам подошел незнакомец.

– Вы Лестер Боуэн? – спросил он.

– Да…

– Я Алекс Мид. Мне нужно с вами поговорить.

– Да вы что не видите, что сейчас ему не до вас?! – взбесилась Арбери.

– Это касается вашей дочери, Лестер.

Я почувствовал резкий прилив злости. Она пульсировала во мне вместе с кровью, подчинила себе мой рассудок. Я набросился на него, дрожащими руками впился в его шею.

– Что ты с ней сделал?! Отвечай, ублюдок! Что ты сделал с Эйприл?!

– Я все расскажу, если отпустите.

Эйприл вела двойную жизнь. Днем она послушная дочь и примерная ученица, а ночью она была девушкой бандита по имени Марсель, племянника Вайреда Мида, главаря ведущей банды Манчестера. Ночью десятого июня Эйприл с Марселем была в доме Вайреда. Это была ловушка. Вайред узнал, что Эйприл провела уикенд с Алексом. Он ненавидел своего сына, считал его врагом. Поэтому Вайред решил наказать мою дочь. Он ее изнасиловал. Марсель бросил ее, даже не стал помогать. Всю ночь Вайред измывался над Эйприл, но затем домой вернулась его жена, Лиа. Она кинулась защищать Эйприл, Вайред оттолкнул ее, Лиа ударилась виском об угол стола. Эйприл тем временем вооружилась ножом и нанесла Вайреду несколько ранений, которые оказались смертельными. Эйприл подошла к Лие и с ужасом осознала, что та мертва. Эйприл было безумно страшно. Она не знала, к кому обратиться за помощью, и в итоге нашла Алекса. Эйприл все ему рассказала, а также добавила, что ей пришлось сжечь дом Вайреда. Она не помнила, как ей удалось это сделать, все произошло слишком стремительно, и ее состояние можно было понять. Потом Эйприл исчезла. Алекс пытался ее найти, но его старания оказались напрасными. Только от меня он узнал, что Эйприл покончила с собой.

Два года назад

– Лестер, вы не меньше меня шокированы, но теперь я вам должен еще кое-что сказать. Ваша семья в большой опасности. Марс узнал, что сделала Эйприл, и теперь он направит всю мощь «Лассы», чтобы уничтожить вас. «Ласса» не оставит в покое вашу семью. Они найдут вас где угодно. Они не пощадят даже детей.

Я тогда был полицейским. Приставил к своему дому самых опытных парней, но Алекс был прав: «Лассу» ничего не остановит. В первый же день дежурства люди Марселя положили всю нашу охрану. Мы спаслись бегством. Ванессу и Ноа пришлось забрать раньше выписки, но идти нам было некуда. И тут я вспомнил про моего старого друга Брайса. Я знал, что он занимается криминалом и в Темных улицах он не последний человек. Я понял, что законным способом от «Лассы» не отделаться. Поэтому я решил пренебречь своими принципами, начать играть по тем же правилам, что и «Ласса», ведь на кону стояла жизнь всей моей семьи.

Брайс спрятал нас здесь, в Истоне, в этом гигантском, заброшенном доме. Он нашел множество людей, которые встали на защиту моей семьи, подключил Бораско и его парней. Брайс отнесся к моей беде как к своей собственной, поэтому приложил все силы, чтобы мне помочь. Мы долго оборонялись. Потом людей за нами стало настолько много, что мы стали самостоятельными. Брайс и Доминик ввели меня в курс дела, как себя нужно вести в Темных улицах, чем здесь можно промышлять. Для того чтобы люди шли за тобой, подчинялись тебе, нужно стать таким же, как они. Забыть свою прошлую мирную жизнь, окунуться с головой в уличное дерьмище. Обратного пути у меня уже не было. Я стал таким, каким ты меня видишь сейчас. Мои люди давали «Лассе» отпор, я вместе с ними участвовал во всех стычках. Наступил решающий день. Марс был убит, а значит, в этой битве мы одержали победу. «Ласса» была разгромлена. Теперь по их законам, главным считался Дезмонд. Он не хотел признавать поражение, но предложил перемирие.

Теперь ты все знаешь, Глория. После смерти Эйприл, я лишился света. Я навечно погрузился во тьму.

Такова история «Абиссали».