22
Шестое июня
Мы уже шестой день на озере Потакуэй. Это наше с Кэтери любимое место. Как только начинается лето, мы сбегаем сюда, как и сотни остальных подростков, чтобы вдоволь повеселиться на фестивале. Здесь выступают малоизвестные, независимые группы с независимыми текстами песен для независимых подростков.
В палаточном лагере спать трудно, практически невозможно. Попробуй выспаться, когда у всех сбиты биоритмы в этом месте, это словно какая-то аномальная зона, где пропадают самолеты с радаров, птицы теряют направление, а люди не спят по ночам, но днем дрыхнут или стонут от жуткого похмелья. Душ здесь – роскошь. Стоят две самодельные кабинки с бочонком воды наверху. Очереди гигантские, но благо есть озеро, вода дико холодная, еще не прогревшаяся, но тут уж ничего не поделаешь.
И все же я счастлива здесь. Воздух волшебный, всюду горят костры, и запах воздушных маршмеллоу витает вокруг вместе с искрами. Здесь невероятная атмосфера. И как только я вспоминаю, что завтра придется вернуться домой, меня тут же в дрожь бросает…
– Обалдеть! Не могу поверить, что они здесь!
Я была поражена, когда увидела на сцене Алекса со своей группой.
– Ты что, их знаешь?
– Конечно, это же ASJ, они из Манчестера. Черт, я их обожаю! Особенно Алекса, их солиста, посмотри, какой он секси!
Да, все девчонки от них были без ума. Визжали так, будто им животы вспарывали. Раны, которые нанес Марс, до сих пор украшали лицо Алекса, но из-за них он еще больше притягивал к себе взгляд. Казалось, что он такой опасный, и даже попав в страшную передрягу, выживет и споет об этом влюбленной в него публике.
После выступления безумные фанатки накинулись на парней, требуя сделать совместную фотографию и получить автограф. Кэтери тоже была в их числе, но людей было очень много, в очереди мы были последними, нам даже не удавалось разглядеть лица музыкантов, толпа их поглотила. После того как нам отдавили ноги, расцарапали руки, выдернули несколько волос и чуть не разорвали барабанные перепонки своим криком, мы решили сдаться.
Кэтери стояла расстроенная, в руках держала блокнот, на страницах которого практически все выступившие группы оставили свой след.
– Пойдем в палатку, не хочу больше видеть этих возбужденных куриц.
– Ты так сильно расстроилась?
– Эйприл, в нашей школе все по ним текут, и, если бы я получила их автограф, все бы просто сдохли от зависти.
А ведь мой парень чуть не лишил жизни предмет воздыхания сотен девчонок. И если бы не я… Я подумала, что этим стоит воспользоваться.
– Пойдем, Кэт.
Мы обошли толпу с другой стороны, где стояла охрана.
– Алекс!!!
Он обернулся, и мы встретились глазами. Пока двое из его группы продолжали наслаждаться объятиями фанаток, Алекс решительно направился в нашу сторону.
– Эйприл?
Он запомнил мое имя. Меня это шокировало. Как и Кэтери.
– Вы… Вы что знакомы?
– Привет, – сказала я.
– Не ожидал тебя здесь увидеть. Ты только с подругой или…
– Только с подругой. Познакомься, это Кэтери, она обожает твою группу.
– Да… Это правда.
– Мне очень приятно, Кэтери.
Моя подруга едва стояла на ногах, а улыбка ее тянулась к созвездиям, которые мерцающим покрывалом разместились на черном небе.
– А ты можешь дать мне автограф? Пожалуйста.
Дрожащими руками Кэт протянула свой блокнот, а получив обратно с подписью, чуть не описалась от счастья.
– Огромное спасибо!
– Если хотите, можете присоединиться к нашей тусовке после концерта.
– Мне что, это снится? – спросила Кэтери.
– Она хотела сказать, что мы с радостью присоединимся.
– Отлично. Тогда увидимся позже, а я пойду спасать парней, пока их до конца не растерзали.
– Эйприл, откуда ты его знаешь?
– Он… знакомый моего друга.
– Какого еще друга? Хотя какая разница. Я тебя так люблю! Ты даже не представляешь, насколько я счастлива!
После автограф-сессии мы с музыкантами отправились на закрытую вечеринку. Это особое место на берегу, где все музыканты отрываются после выступлений. Просто гигантское сборище творческих личностей, находящееся под охраной. За пределы этой территории простым смертным не пройти, но нам с Кэтери, благодаря Алексу, выпал такой потрясающий шанс. Весь вечер мы были в окружении наших любимых групп, сделали тысячи фотографий, насладились наивкуснейшими коктейлями.
– Спасибо тебе за то, что провел нас сюда. Этот день мы никогда не забудем.
– Это лишь малая часть моей благодарности тебе. Ты спасла мне жизнь, Эйприл. Это я тоже никогда не забуду. У вас с Марсом все серьезно?
Я не знала, что ответить. Мы с ним уже долго встречаемся, но я теперь не испытываю к нему то, что испытывала в начале. Я была ослеплена любовью, а сейчас мне даже противно слышать его имя.
– Наверное, да. Но… В последнее время я его не узнаю. И мне… иногда страшно находиться рядом с ним.
– То же самое я чувствовал, когда жил со своим отцом. Он меня ненавидит с моего рождения. Презирает за то, что я не хочу разделить с ним его дело, не хочу ему подчиняться, вместо этого занимаюсь музыкой. Мне пришлось сбежать, и теперь он меня еще больше ненавидит. Эйприл, возможно, мои слова пронесутся мимо твоих ушей, но… Тебе лучше не встречаться с Марсом. Он полностью под властью моего отца, он выполнит любой его приказ, если Вайреду что-то не понравится. Ты даже не представляешь, насколько Марс им зомбирован и какой вред он может тебе причинить. Марс – это граната в руках моего отца.
– Прости… Кажется, меня Кэтери зовет.
Слова Алекса были лишь прямым доказательством моего страха. Но я не могла его слушать. Он был слишком серьезен и слишком искренен. Кэтери танцевала вместе с толпой, я завидовала ее безмятежности.
– Кэт, может, вернемся в лагерь?
– Ни за что! Я хочу веселиться до рассвета. Тем более, кажется, на меня запал Стив.
– Какой еще Стив?
– Блондинчик из ASJ. Так что ты возвращайся, если хочешь, а я останусь. Не беспокойся за меня.
Я больше не могла радоваться, танцевать, даже коктейли не внушали легкости. Как только я оказалась за пределами торжества, услышала позади себя шаги. Это был Алекс.
– Я тебя провожу.
– Мы недалеко расположились.
– И все же не стоит рисковать. Повсюду пьяные и обдолбанные.
Мы шли с ним вдоль берега. Впереди виднелись десятки костров. В лагере фанатов тоже было шумно. Музыка распугала всю живность, что обитала на озере.
– Как же здесь хорошо! – сказала я.
– Все разъезжаются завтра, да?
– Да, к сожалению. Я бы осталась здесь еще на несколько дней. И плевать на отсутствие сна, на комаров, которые выпили из меня почти всю кровь. Не хочу возвращаться в Манчестер.
– Может, вы поедете с нами? В Рэймунде тоже небольшой фестиваль, мы там выступаем. А после сразу отправимся в Манчестер.
– Даже не знаю…
– Чего ты боишься?
– Я ничего не боюсь, Алекс. Просто мы с тобой так мало знакомы и…
– Я Алекс Мид, музыкант. Мне двадцать четыре года, я сбежал от своего папаши-тирана, путешествую по Соединенным Штатам со своей группой, и, кажется… Я влюбился в прекрасную девушку, которая совсем недавно спасла мне жизнь.
Я издала нервный смешок. Последние его слова стали для меня полной неожиданностью.
Седьмое июня
Кэтери вернулась под утро. В засосах. Счастливая.
– Кэт, просыпайся.
Кэтери посмотрела на время в телефоне и недовольно фыркнула:
– До автобуса еще четыре часа. Дай выспаться.
– Мы уезжаем сейчас.
– Как сейчас? В смысле сейчас?
– Только едем мы не домой.
Я согласилась. Согласилась, потому что поддалась обаянию Алекса. Да и возвращение домой хотелось отсрочить. Кэтери ликовала.
В назначенное время мы встретились с музыкантами. По миру они путешествуют на своем огромном автодоме.
– Джей, покажи девушкам их комнату, – скомандовал Алекс.
– Ничего себе! Здесь еще и комнаты отдельные есть, – поразилась Кэт.
– Здесь есть все, дамы.
Мы быстро расположились в нашей маленькой комнатке, больше похожей на купе поезда, только кровать занимала большое пространство.
– Божечки, мне не верится, что я проведу еще пару дней с моей любимой группой! Эйп, ущипни меня. Это точно не сон?
– Точно. Ну и как ты провела ночь со Стивом?
– Мне стыдно об этом говорить.
– Эй, я все утро наблюдала, как ты блюешь. Тебе уже нечего стыдиться.
– Мы перепихнулись с ним в туалете.
– О Боже, Кэт! И что теперь?
– А что теперь? Он же музыкант, для него я очередная фанатка, готовая на все. Уверена, он даже имени моего не помнит.
– Ты так спокойно об этом говоришь.
– Эйприл, ты слишком серьезно ко всему относишься. Зато теперь мне есть что рассказать девчонкам. О Стиве Аллигере многие мечтают. Но повторюсь, он музыкант. Не думаю, что он вообще способен на серьезные отношения. Вряд ли он кого-то полюбит. Поэтому я знала, на что шла, и мне ни капельки не обидно.
Восьмое июня
Концерт закончился, и мы отправились в местный клуб.
– Я так вам завидую, ребята! Вы путешествуете, наслаждаетесь молодостью, свободой… Кайф! – говорила Кэтери.
– А что мешает вам последовать нашему примеру? – спросил Джей.
– Родители. Школа. Подготовка к университету. В следующем году мы будем выпускниками. Но, если бы не все эти обстоятельства, я бы с удовольствием стала такой, как вы. А ты, Эйприл?
– Нет. Это не для меня. Невозможно бесконечно скитаться по миру, обеспечивая себя только благодаря музыке.
– И это говорит человек, который раньше не выпускал из рук гитару.
– Ты что, тоже играешь? – спросил Стив.
– Она еще и прекрасно поет.
– Кэт, спасибо, конечно, но, ребят, на самом деле она преувеличивает. К тому же я не играла уже два года.
– Ты же ведь понимаешь, что мы так просто теперь от тебя не отстанем? Ты обязана нам сыграть, – сказал Алекс.
– Да, Эйприл, сыграй, пожалуйста, – пищала Кэт.
Что ж, мне действительно ничего не оставалось, как сыграть для них. В клубе была небольшая сцена с микрофоном. Алекс договорился, чтобы я заняла ее на несколько минут, пожертвовал свою гитару мне. Людей было много, но основная масса была пьяна, да и я подкрепила свою храбрость несколькими шотами. Ребята подошли ближе к сцене, все присутствующие замолкли. Алекс не сводил с меня глаз. И я начала петь.
Этим вечером с тобой
Охраняю твой покой.
Все, что было, просто сон.
Позади остался он,
Только путь переплетен,
Как обычно, как всегда, тогда…
Сохраню свое тепло,
Где оно никому ненужно.
Позади меня волна.
Я твоя мелодия.
Эмма Хьюитт. Свет (акустическая версия)
* * *
Вопрос Лестера повис в воздухе. Прямо надо мной, огромной черной тучей, что вот-вот извергнет ледяной дождь.
– Да пусть этот человек сам встанет и признается! Помрет крысой, но не трусом! – не выдержал Брайс.
В тот момент я не думала, как себя спасти. Не было ни единого оправдания. Я лишь постепенно, утопая в своем страхе, пыталась принять свое будущее. Меня сочтут предателем. Я среди них недавно, никто из них не станет меня защищать. Предателей они убивают. Не так страшна мне смерть, как осознание того, что весь этот долгий, тяжелый путь я преодолела зря. Моя месть так и осталась в моих задумках. Все обернется бессмыслицей. Но я должна признаться до того, как Север скажет мое имя. Хотя бы перед смертью я должна проявить смелость.
И только я собралась встать, как Север вновь заговорила.
– Он не сможет ничего сказать. У этого человека нет языка.
Я словно находилась в салоне автомобиля, что бешено несся по склону прямо в пропасть, из него невозможно было выбраться, и когда я уже смирилась со своей трагической судьбой, полностью доверилась воле Божьей, четырехколесный монстр резко остановился у самого края пропасти. Вот что я чувствовала тогда. Когда смерть уже приняла меня в объятия, но в последний момент шепнула на ушко: «Живи».
– Сайорс? Скажи, что это неправда. Прошу тебя. Скажи, хоть что-нибудь, – взмолилась Миди.
Но Сайорс не реагировал на ее слова.
– Люди, охраняющие наш склад, сказали, что пропало значительное количество взрывчатого вещества. Чужих они не подпускали. Последним, кто посещал склад, был Сайорс.
Я вспомнила слова Клиффа про предателя. Больно было осознать, что его подозрения были абсолютно оправданными. Каждый из присутствующих был шокирован. Каждого съедало разочарование.
Наконец, Сайорс обратился к Миди. Жестами стал что-то объяснять.
– Что он сказал? – спросил Лестер.
– Он задал мне вопрос. Верю ли я тому, что сказала Север.
– И что? Ты веришь или нет?
– Не знаю… Я его вчера не видела почти весь день, а когда он вернулся, то ничего не сказал о том, где был и что делал.
Сайорс вскочил с места и решительно подошел к Лестеру, выставив руки вперед, словно тот наденет на него наручники. Он добровольно сдался. Но Брайсу этого было мало.
– Мы тебе спасли жизнь! Приняли в семью! Ты, мразь конченая, жил с нами под одной крышей и стучал «Лассе»?
Брайс одним лишь ударом отправил Сайорса в нокаут. Но Дерси-старший не остановился, он продолжил избивать бездыханное тело. Миди заорала, накинулась на Брайса сзади.
– Что ты делаешь?! Прекрати!
– Брайс, Доминик, отнесите его на нижний уровень.
– Лестер, ты не можешь казнить человека, ничего не выяснив.
– Один раз он уже предал своих людей.
– Он никого не предавал, ты же знаешь истинную причину!
– Об этой причине поведал нам он, но теперь не факт, что она истинная. Джеки, Север, не выпускайте ее.
– Сайорс! Сайорс!
Тело Сайорса потащили за пределы зала. Тогда я его видела в последний раз.
Его заперли в кафельной комнате, затем стали проверять слова Север на подлинность. Оказалось, Сайорс действительно похитил взрывчатку, это стало ясным после просмотра кассеты с записью камер наружного слежения. Сомнений больше не было.
Сайорса застрелили в моей пыточной.
* * *
Миди не выходила из своей комнаты весь следующий день. Вечером я подошла к ее двери. Прислушалась. Тишина. Мертвая, гнетущая. Такая же поселилась в моей комнате, когда я только-только отходила от смерти Стива. Я робко толкнула дверь. Слава богу, не заперта. Миди лежала на своей кровати, уткнувшись лицом в подушку. Осторожно дотронулась до ее руки.
– Миди, я приготовила ужин, а еще испекла пирог. С консервированным абрикосом.
Она подняла голову. Опухшие веки, кровавые белки, искусанные губы. Я увидела перед собой себя. Такую же слабую, измученную, разбитую.
– Ты, наверное, сейчас радуешься, – тихо сказала она.
– Что?
– Я теперь чувствую то же, что и ты. Я потеряла любимого человека.
– Я никому такого не пожелаю, даже врагу. Даже тебе, Миди Миллард.
Эта боль кажется невыносимой. Солнечный свет больше не мил тебе, весеннее тепло кажется адским пеклом, а добрые улыбки людей воспринимаются как насмешки. Все будто потешаются над твоим горем. Но это пройдет. Человек все может вынести, теперь я это точно знаю.
– Мы с тобой такие разные, Глория, но у нас одинаковая боль.
– Я нашла вино. Пойдем, мы обязаны выпить за тех, кого потеряли.
